Штурман подплава. Торпеда для «попаданца»

Матросы споро стали спускаться в шлюпку. Спустился Володя, другие члены команды.

Окинув горевший пароход прощальным взглядом, спустился капитан.

— На весла!

Команда была не в полном составе — не хватало четырех человек. Скорее всего, они погибли, как старпом и рулевой.

Оттолкнувшись от борта парохода веслами, отошли. Сначала вразнобой, но потом по команде капитана, сидевшего за румпелем, дружно заработали веслами. Дым от горевшего парохода несло на них, и некоторые закашляли — уж очень дым был ядовитым, першило в горле.

Они отошли от горевшего судна уже на кабельтов, держа курс к едва видневшейся полоске берега.

Капитан обернулся, посмотрел на судно и стянул с головы фуражку:

— Прощай, «Оливия»!

Из-за кормы корабля, обойдя его на приличном расстоянии, показался нос подлодки, идущей в надводном положении. На ходовом мостике лодки стояли подводники.

Порывом ветра дым отнесло в сторону, и немцы увидели шлюпку.

Двое матросов бросили грести и стали молиться, крестясь, как католики. Остальные налегли на весла, как будто бы от подводной лодки можно было уйти.

Еще издалека лодка открыла пулеметный огонь. Пулеметчик бил с рубки, с ходового мостика. Очередь сначала прошла мимо, фонтанчики от пуль легли с недолетом. Второй очередью пулеметчик попал по матросам. Почти вся команда уместилась в одной спасательной шлюпке, было тесно, и потому едва ли не каждая пуля нашла цель.

Володя сидел на банке у дальнего от лодки борта. Ему повезло, а его напарнику, судя по всему, пуля попала в грудь. Несколько человек было убито, другие ранены. Володя в первый раз видел смерть вот так, совсем близко. Только что рядом с ним, на одной банке, сидел живой человек, работал веслом — и вдруг он убит!

Он собирался перевалиться за борт шлюпки, используя ее в качестве укрытия, как послышался рев мотора, ударили пулеметы, и над ними пронесся самолет. Это был английский торпедоносец «Суордфиш», устаревший биплан с небольшой скоростью, из числа гидропланов, поскольку имел поплавки. Но их небольшая скорость стала преимуществом в борьбе с «волчьими стаями» Деница. По всей видимости, дым горящего судна засекли на постах наблюдения, а поскольку гидросамолеты базировались на берегу, то и «Суордфиш» появился быстро.

Самолет заложил крутой вираж, заходя в атаку на подлодку. Подводники, суетясь, спустились с ходового мостика в центральный пост. Им стало не до шлюпки — самим бы уцелеть.

С «Суордфиша» по рубке ударили пулеметы. Самолет с ревом пронесся над лодкой и шлюпкой и снова сделал разворот.

Вокруг лодки забурлил воздух: подводники, готовясь к срочному погружению, заполняли балластные цистерны водой. Лодка стала погружаться. Вот под воду уже ушел корпус — виднелась только рубка.

И в это время самолет сбросил бомбу. Она взорвалась рядом с лодкой, в районе кормы, поскольку лодка дала ход.

Шлюпку сильно качнуло от близкого взрыва, по ушам ударил грохот.

Вот уже и рубка погрузилась — воду рассекали только перископ и шахта шнорхеля. Но и они скоро исчезнут.

Самолет вцепился в лодку, как собаки в поднятого из берлоги медведя. Он сделал еще заход и сбросил глубинную, как понял Владимир, бомбу, поскольку взорвалась она не сразу. Сначала послышался всплеск воды, за которым последовала секундная задержка; потом поднялся вертикальный столб воды и послышался грохот взрыва.

Люди в шлюпке, не отрываясь, смотрели за разворачивающимся перед ними действием. Своим спасением они были обязаны этому летчику с устаревшего самолета.

Лодка скрылась под водой. Самолет описал круг, высматривая ее. Не обнаружив противника, качнул над шлюпкой крыльями и улетел в сторону берега.

Володя оглядел шлюпку. В борту зияли пулевые пробоины, стонали раненые, недвижно лежали убитые. Сидеть на веслах могли только четверо из команды. Капитан, легко раненный в руку, отдал команду:

— Перевязать раненых.

На шлюпке имелся запас воды в канистрах, немного продовольствия и аптечка. Только бинтов в ней было немного — на массовое ранение членов команды корабля аптечка шлюпки рассчитана не была.

Уцелевшие члены команды принялись перевязывать раненых. Начали с тяжелых, но бинты быстро закончились.

Уселись за весла. Шлюпка была большой, рассчитана на десять гребцов и рулевого. Нагружена она была тяжело, но теперь сидеть на веслах могли только четверо, потому она и шла к берегу медленно и тяжело. За час напряженной работы земля едва приблизилась. А ведь скоро должен был наступить вечер, и с ним — отлив, течение будет уносить шлюпку в море.

Однако со стороны далекого берега показалась маленькая точка, постепенно увеличивавшаяся в размерах, затем донесся перестук двигателя — улетевший «Суордфиш» сообщил о людях в шлюпке. К ним на выручку шел небольшой мотобот.

— Суши весла! — скомандовал капитан. К чему тратить силы, когда все равно скоро подойдут спасатели? И так люди вымотаны.

Бот подошел, нескольких раненых передали на его борт для оказания помощи, поскольку там находился врач.

Бот бросил конец, взял шлюпку на буксир, развернулся и пошел к берегу.

Капитан и гребцы обернулись назад. Их корабль был охвачен пламенем, его нос уже зарылся в воду — судно доживало последние минуты. Чертова подлодка! Утопила посудину, почти уничтожила экипаж.

За дымом и в суматохе Володя успел запомнить только первые две цифры номера — 18. Была и третья — вроде бы 6. Но ручаться Володя за правильность номера не мог — не до того было. Когда по тебе стреляют из пулемета, думаешь о том, чтобы выжить, а не о том, чтобы запомнить номер обидчика.

Мотобот медленно приблизился к береговой линии. К причалу уже подъезжали санитарные машины, вызванные с бота по радио.

Погода начала портиться, задул ветер, поднял волну.

Бот подошел к причалу. Санитары и добровольные помощники из солдат стали переносить раненых в машины. Потом отдельно на брезент уложили убитых. Санитар осмотрел и перевязал капитану руку — ранение было касательным.

Из всей команды на причале остались только четверо матросов и капитан. Их попросили пройти в портовое здание, напоили горячим чаем.

Пришел морской офицер:

— Кто старший?

— Я капитан, Мануэль Орегон.

— Отлично. Что за судно, под чьим флагом ходили?

— Судно «Оливия», Аргентина, шли с генеральным грузом из Швеции. Потоплены…

— Это я уже знаю. Все эти люди из вашей команды?

— Да — те, кто не ранен.

— Ваши раненые доставлены в госпиталь, а вас сейчас проводят отдохнуть. Капитан, надо все подробно изложить на бумаге — кто и во сколько совершил торпедную атаку. Мы сообщим о трагедии аргентинскому послу.

— Благодарю вас.

— Ну что вы, это наша служба. — Англичанин был сама учтивость.

Членов команды отвели в комнату отдыха. Все без сил попадали на койки — слишком много было пережито за очень короткое время. Люди спаслись чудом. Если бы не английский гидроплан, немцы перестреляли бы в шлюпке всех.

Матросы почти тут же захрапели. Капитан же сидел за столом, пыхтел, чесал затылок. Писать он был явно не мастак, ручка в его большой кисти смотрелась инородным предметом.

— Э… Как тебя?

— Александр, — отозвался Володя. Почему вдруг он назвался этим именем, он и сам не понял. «Александр» — имя, распространенное во многих странах.

— Ты видел, как все произошло?

— Да, капитан.

— Расскажи.

Старпом в суматохе не успел доложить капитану о подводной лодке, а может быть, были и другие причины, но чувствовалось, что капитан в затруднительном положении. Атаки немецкой подлодки он не видел и выскочил из каюты, когда уже прогремел взрыв торпеды.

И Владимир рассказал ему о том, как после вахты стоял на палубе, как увидел перископ и доложил о нем старпому, о следе торпеды и попытке изменить курс судна. Дальнейшее капитан видел сам.

— Хорошо, Алехандро, — назвал его на свой манер капитан. — Ты ведь не из Аргентины?

— Нет, капитан.

— Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами? — Капитан показал на бумагу.

— Да, капитан. Позволю себе смелость вам подсказать. Надо обязательно сделать в объяснительной упор на героическую борьбу гидроплана с немецкой подлодкой. Неизвестно, кто будет читать эту бумагу, скорее всего — в первую очередь англичане. Им будет приятно, что их летчики великолепно себя проявили.

— Черт! Ты совершенно прав! А ты не так прост, матрос!

Капитан корпел над бумагой часа полтора.

Володя притворился спящим, а сам соображал, что делать дальше. Капитан признал перед англичанами, что все спасенные — члены команды его судна. Но английский офицер упомянул об аргентинском посольстве. Если их отправят чуда, это будет плохо. Какой он аргентинец, если не знает языка? К тому же надо знать не только свои фамилию и отчество, но и место рождения, и прочие подробности. А все, что он знал об Аргентине, — так это только ее положение на карте и название столицы. И потому даже поверхностной проверки он не выдержит.

Вечером их покормили в столовой.

На следующий день капитан уехал.

Матросы ходили по базе, по берегу. Двое из них выпросили у кого-то игральные карты и лениво перебрасывались. Володя же не находил себе места.

Все разрешилось даже проще, чем он себе представлял.

Через три дня капитан вернулся. Он успел побывать в Лондоне, в посольстве, и привез оттуда целую пачку незаполненных, но с печатями и подписями паспортов моряка — были такие у торгового или рыболовного флота. Они позволяли сходить на берег в портах, куда заходило судно, без виз и проволочек.

В первую очередь капитан посетил госпиталь и раздал документы раненым. Вернувшись, он стал заполнять паспорта на тех, кто проживал с ним в комнате.

Первым к нему подошел кочегар-поляк, с которым работал Владимир. Он назвал свои данные.

Капитан переспрашивал, как правильно писать.

— Ох уж эти мне польские фамилии! Одно змеиное шипение, — сокрушался он.

А Владимир думал, какую фамилию и какое подданство ему назвать.

Он подошел к капитану последним, когда остальные матросы уже получили свои документы и вышли на улицу.

— А, Алехандро! Садись! Сейчас выпишу тебе паспорт моряка. Какую фамилию тебе писать? — капитан хитро улыбнулся. Он явно понимал, что Владимир назовет не свою фамилию. На торговых судах кто только не работал — и люди, скрывающиеся от правосудия в своих странах, и просто авантюристы всех мастей. Впрочем, ему до этого не было дела, лишь бы матрос в полной мере выполнял свои обязанности и поменьше вспоминал о правах. И потому капитан сам предложил:

— Фанхио?

— Да, именно так, — с облегчением выдохнул Володя. — Пусть будет Фанхио.

— Подданство аргентинское?

— Пусть будет так.

— Год и место рождения?

— Капитан, вы же все помните сами.

— Как разбогатеешь, с тебя бутылка рома.

— Постараюсь не забыть.

— Англичанам понравилось мое упоминание о помощи гидроплана и нашем спасении береговыми службами, парень. Они отнеслись к нам благосклонно. Я тоже помню твою подсказку. Услуга хороша, когда она пришла вовремя.

— Спасибо, капитан!

Капитан промокнул чернила, помахал паспортом в воздухе и вручил документ Владимиру.

— Вот что я тебе скажу, Алехандро. Мы можем здесь застрять надолго. Отправляйся-ка ты в Ливерпуль. Я, когда был в Лондоне, узнал, что там формируется арктический конвой в Советский Союз, в Мурманск. Немцы на море бесчинствуют, множество судов потопили, и моряки не хотят идти в конвой. А ты парень смелый, сможешь заработать деньги — за риск платят хорошо.

— Благодарю, капитан. Только как мне добраться до Ливерпуля?

— Спроси у англичан. Я понятия не имею, где находится этот чертов порт!

Владимир вышел из комнаты довольный. Вот он, путь домой! Какие к чертям деньги, если он попадет на Родину!

Кстати, о деньгах. Он опустил руку в карман брюк и достал шведские кроны, которые давал ему Олаф. Наверное, билет на поезд на них не купишь, надо бы поменять. В торговых портах это не проблема. Кроме профессиональных «менял», обменом баловались многие матросы. Но здесь военно-морская база, удастся ли?

Он остановил первого же английского моряка в форме и попросил объяснить, как добраться до Ливерпуля.

— Быстрее поездом, парень, — пассажирские суда теперь ходят нерегулярно.

— Деньги не поменяешь?

Моряк оглянулся по сторонам.

— Что на что?

— Шведские кроны на фунты или доллары.

— Нет, доллары мне самому нужны — американцы хорошие вещи из Америки привозят. А на фунты могу. Курс — один к пяти. Устроит?

Откуда было знать Владимиру тогдашний курс? Если моряк и завышал курс фунта, то вряд ли намного.