Броненосцы Петра Великого

— Алексашка — обращается шкипер к старпому — поди-ка дров еще принеси.

Дров еще вагон, так что явно предстоит неприятный разговор.

— А теперь поведай мил человек кто ты и откуда — И чего это Петр так пристально малую кувалдочку рассматривает, уж не к моей ли душе примеряет.

— Шкипер, я сказал чистую правду, я русский из Питера

— Хотел бы верить что эта твоя «правда» не такая же как все остальные твои посулы — Петр опять начинает себя раскручивать, далась же мне эта юная бочка с порохом. — повидал я Россию-матушку, и мастеров искусных по железу и кораблю повидал! Нет таких мастеров на Руси, да и иноземных нет. И города такого нет на землях русских.

Петр смотрит на меня выжидающе, хорошо что без угроз обходимся пока, а то ведь придется уходить в море в ночь, может даже лагерь бросить. С другой стороны, раз старпома отослал, значит чувствует в деле тайну, а раз тайной делиться не намерен, можно и пооткровеннее говорить.

— Все о чем я говорил, чистая правда, и правду эту могу делом доказать. И слова о происхождении моем то же правда, но в правду эту поверить трудно, так как мой родной город будет основан Петром Первым через девять лет в устье реки Невы.

— Так ты свей? — Петр не верит в прыжки во времени, или даже не понимает такой концепции. А свей по созвучию наверно швед, хотя тут уже белые исторические пятна — И пошто ты так уверен что я там город зачинать буду, да еще именно через девять лет?

Хотел было начать развернутый ответ, но тут мои шарики защелкнули за ролики, это какое такое «Я», шкипер что совсем не понимает о чем речь? Или это все же я такой тупой! Оговорки последнего времени встают на места, в том числе и «мин херцы» припомнились, а старпом получается не старпом а Меньшиков! И что они все забыли под Архангельском? Это что, мне такой бонус в виде рояля в кустах или все же это из той истории, которая плохо отложилась в моей памяти? Пауза затягивалась, я активно прокручиваю в мозгах все что помню про Петра Первого. Помню удручающе мало, помню что мотался по стране и за границу на несколько лет ездил. Мог он приезжать в Архангельск? Ну мог конечно, да еще и не один раз, а вот то, что меня с ним так пересекло это уже из разряда предначертаний. Вот и думай потом о высших силах.

— Прости Петр, задумался — пытаюсь объяснить паузу в разговоре

— И что надумал — опять он накручивать себя начинает, на вопрос ему видите ли не ответили. Хотя теперь более понятны его царские замашки.

— Я не свей, я родился и вырос в русском городе, который основал Петр Первый, но дело в том, что родился я в 1977 году от рождества Христова, и когда вчера увидел дату на твоем спасительном кресте 1694 год мне стало плохо, от понимания, что какая то высшая сила перенесла меня на 300 лет назад и как вернуться обратно я не знаю а вот прямо сейчас я понял что человек, которого я принимал все это время за обычного шкипера является государем Российским и теперь не знаю, как дальше говорить, в моем времени не обучали общению с государями.

— Как раньше говорил, так и говори. Дозволяю — Петр бросил киянку в кофр рем набора — а вот истории твоей веры нет. Но и других объяснений знаниям твоим и кораблю работы диковинной я не нахожу. Знаю точно, такое сейчас измыслить никто не может, больно много необычного. Не мне судить о промысле Божием, оставим пока все как есть — Петр опять вскочил и стал расхаживать у костра.

— Но коль ты из потомков будешь, то и знать должен дела прошедшие. Сказывай как дела на Руси были.

Нечто подобное я и ожидал, и это вряд ли проверка, мне бы тоже было бы любопытно с потомком об истории поговорить. Вот только что сказать я не знаю, рассказывать то особо нечего. То что мой рассказ может поменять историю я особо не волновался, если меня прямо сейчас не пристрелят я эту историю буду сам менять всеми силами, они у меня еще узнают что такое технический прогресс. Хуже болоту моего времени уже не сделать, так что можно считать любые изменения будут к лучшему. А вот вместо заучивания исторических дат я предпочитал делать бомбочки и ракеты, так что описать могу только в общих чертах.

— Из истории, государь, знаю я не много — так как учился на человека работающего с механизмами, у нас их технарями называют, про время правления твоего могу рассказать только, что воевал с турками, ты их османами называешь, отвоевал Азов, потом замирился с турками и воевал шведов. Война с ними была долгая, не помню сколько лет, были и поражения и победы, была большая победа под Полтавой, ее в мое время многие книги упоминают, после нее шведов уже только добивали. Кстати, из тех же книг помню, что Мазепа, уж не помню кем он там был на Украине, гетманом по моему, перебежит к шведам, это шведам не поможет, но вот казаков за измену ты казнишь очень много и отношения с Украиной будут испорчены, а в мое время станут совсем отвратительными. Из дат помню только день рождение своего города 16 мая 1703 года, в это время будет заложена крепость в устье Невы. Да, забыл еще что до войны со шведами поедешь за границу обучаться у тамошних мастеров и заодно искать союзников против шведов. Союзников ты найдешь, и большие деньги им отдавать будешь, а вот толку от них не будет. Да и вообще, с союзниками России никогда не везло, так что рассчитывать приходиться только на себя. Вернувшись из за границы будешь заставлять Русь жить по иностранному образцу, бороды всем рубить и в заграничные одежды одевать и кроме того призовешь на Русь много иностранцев, чтоб служили и наукам обучали, и все это потом России боком выйдет. Ну да это я отвлекся, прости — Петр ходит у костра и как будто не слышит моего монолога, ладно продолжу — шведов ты уже добил практически когда вмешалась Англия, в роли посредника и со Швецией был заключен мир. Турки объявят войну, только не помню до окончательного разгрома Швеции или после и подловят твою армию где то в поле, у них там будет огромная армия и ты заключишь очень не выгодный мир, по которому отдашь Азов и все прилежащие территории. Но в целом территория России увеличиться. Потом будут мирные годы по крайней мере я ничего за тот период не помню, потом ты будешь кого то там спасать из ледяной воды и заболеешь, после чего скончаешься, прости не помню в каком году, не оставив завещания кто будет править следом и твои приближенные на трон посадят Екатерину. Да, вспомнил про Екатерину, ты встретишься с ней выбивая шведов с Невы, ее по-моему Меньшиков в отбитом шведском обозе найдет. А ты со временем на ней женишься, и вот ее и назначат после твоей смерти. В общем, дальше история очень сумбурная, правители сменялись чуть ли не через несколько лет, всеми делами заправляли призванные тобой иностранцы. В общем, пошел развал страны и растаскивание денег по личным сундукам. Кстати, твой Алексашка Меньшиков будет абсолютно предан тебе лично, но вот денег из казны он наворует немыслимое количество, на эти деньги можно будет еще одну Россию обустроить. Много чего потом было но развал и растаскивание так до моего времени и сохранились, а то и усилились. Так что я готов делать что угодно в этом времени, лишь бы прекратить беспредельное воровство и обман моего времени.

Могу собой гордиться, выдавил из памяти практически все знания по этому периоду, и даже умудрился обойти революции и прочие потрясения, рассказывать о которых пришлось бы очень долго.

— А кто на престоле в твоем времени? — ну надо же, Петр меня слушал внимательно и на тормозах мою скомканную историю современности спускать не хочет, ну и что ему сказать? про демократию рассказывать точно не хочу, самому этот фарс с народными избранниками неприятен, не даром же появилась поговорка «Чтоб быть хозяином жизни надо стать слугой народа»

— Династия Романовых закончилась в 1917 году, или около этого, точно не помню, последний царь династии Романовых был слишком слаб, хоть церковники и причислили его к лику святых. Он настолько неудачно правил страной, что были сплошные бунты и огромная Россия совершенно бездарно проиграла войну маленькой Японии. После Романова на престол просто захватывали те, кто имел военные силы или деньги это сделать. А в моем времени престол переходит в разные руки каждые четыре или пять, ну максимум восемь лет. Так что государь, не все хорошо в будущем России. Как повелось с твоих времен преклоняться перед всем иностранным, так в моем времени это постоянно и делают.

— Страшна твоя история — Петр уселся обратно к костру — не хочу в такую верить.

Выглядел он каким-то сдувшимся, на меня такая краткая выжимка истории то же произвела очень гнетущее впечатление. Вот если отбросить техническое развитие и прочие наносы всплывут те же опричники и наместники. Грамотность? поморы то же были поголовно грамотные, а вот послушать подростков моего времени и в их поголовной грамотности усомнишься. Крепостное право? а как на счет современных способов закабаления долгами. Да и передвижение у нас очень даже ограничивают — мне чтоб выйти в море надо и с пограничниками решать вопрос и с инспекциями. В той же Финляндии ничего такого и близко нет. А о сборе дани на дорогах и с предприятий всеми госучреждениями которым не лень я даже не вспоминаю, это понятное дело кроме официальных налогов, которые то же идут неизвестно на что. Вы видели бесплатное образование и медицину? а я видел только поборы с родителей в школах и требований денег в мед кабинетах, в противном случае сделают бесплатно, но так, что к врачам я не ходил принципиально. На что потрачены эти прошедшие 300 лет? На новые способы шить сапоги или на способы из нефти сделать что то съедобное? И все? Ну вот напрягусь я и устрою в теперешней России бетонные многоэтажки смывной сортир с горячей водой и автомобиль под окнами — в чем будет разница? На что было потрачена такая прорва времени? Почему людские отношения так и не вышли из уровня феодалов и феодальчиков? И можно ли что либо с этим сделать? Очень похоже что этот же вопрос заинтересовал и некие высшие силы. Только вот почему я? Сюда бы гуманитария грамотного а не технаря! Сбросьте мне сюда десант специалистов, я даже список могу составить, химик и историк будут в нем обязательно, постукайте их там молниями что ли! Даже и не знаю к кому обратиться, ни одной молитвы не знаю. Очень захотелось курить.

Пауза затягивалась, Петр думал о своем я о своем. Достаю сигареты и закуриваю, Петр посмотрев на меня протянул за сигаретами руку. Отдаю ему пачку. Видимо надпись на пачке «Петр I золотая серия» с двуглавым орлом добивают его окончательно. Он закуривает, посмотрев как курю я и спрашивает у меня отдавая пачку

— Все так и будет? — и в вопросе его какая та обреченность.

— Нет Петр, так не будет — и сам верю в свои слова — ты теперь знаешь как все было в моей истории способен все поменять! — от судьбы не уйдешь — от слов Петра веет фатализмом. Точно, они же тут церковью так обучены, что Бог за них все решает. Вот теперь надо осторожнее, на почве веры я ощущаю себя как на минном поле.

— От судьбы наверное нет, но вот сделать судьбу иной вполне по силам человеческим — и пока Петр не припечатал меня какой ни будь еще аксиомой лихорадочно продолжаю — вот узнал человек, что выходя утром с крыльца споткнется и напорется на нож, и поверив что это правда оставит нож дома, или вообще через окно вылезет — с ним и тогда может что то плохое произойти, кирпич там на голову упадет или бык забодает — но это будет уже другая судьба и человек изменил ее своими делами. Так и ты своими делами можешь изменить свою судьбу, не убежать от нее, а сделать ее другой. Взять тех же шведов и англичан, ты не стал добивать шведов опасаясь флота англичан, а теперь есть шанс построить флот сильнее английского, потому что я знаю как его строить. И с турками, то есть с османами то же самое, ты знаешь, что османы поймают тебя огромной армией и либо не пойдешь в те поля совсем либо подготовишься перед походом более основательно. И судьба этих сражений будет иной. Я не говорю, что обязательно будет победа, но все станет по иному. А может в этой измененной судьбе ты уже не погибнешь от болезни а доживешь до глубокой старости. А главное, есть у тебя возможность сделать Россию сильной державой, чтоб не оглядывались мы всю историю на то, как нам иностранцы жить велят. Может это все изменит и в моем времени, и изменит к лучшему, потому что хуже чем было сделать уже сложно. И согласись, не бывает таких совпадений, что высшие силы, а только они способны человека через столетия назад перенести, наши пути просто так пересекли. Значит и высшие силы хотят что бы ты судьбу свою, а с ней и судьбу всей России поменял!

Петр посидел еще, потом встал, постоял глядя на меня и сказал

— Слова твои и радуют и ранят. Не ведаю как верно будет. Будем с Афонасием говорить, буду мыслить так или иначе. Больно скручено все, молиться буду, может господь путь укажет. Завтра договорим — и Петр пошел от лагеря к катамарану, как обычно не прощаясь, постоял глядя на него, крикнул — Алексашка, где ты там бродишь! — и пошел в сторону рейда. Через пару минут на рысях прибежал Александр, без дров кстати, спросил

— Как у государя настроение? — он уже видимо включил меня в государево окружение, так как обращался как то по свойски, схватил кружку и допил коньяк.

— Сказал много думать будет — не буду я пока ничего Александру рассказывать — несколько минут назад ушел, ты его еще догонишь.

Александр кивнул и так же на рысях сорвался по берегу вслед Петру.

Что то не задалось у меня с празднованиями. Планы были совсем иные, посидеть как люди, поговорить о судах и способах их вождения, набиться на работу и выпить весь запас спиртного, сбрасывая накопившийся стресс. А в результате, даже пол литра не допили, а стресс теперь зашкаливает. Кстати о недопитом — наливаю себе чуть ли не полную кружку остатков коньяка и начинаю его цедить. Сижу вот теперь и думаю, о чем там Петр с господом посовещается. Может надо сворачивать лихорадочно лагерь и сваливать пока куча народу возглавляемая священниками не пришла сжигать демона в моем лице. Потягиваю еще коньяку, ну вот свинчу я и куда дальше? Особенно если на меня и мой приметный катамаран охоту объявят. А засветился я дальше некуда. А с сорок четвертой стороны распинался тут, что мы хозяева своей судьбы — а сам сижу и тупо жду погромщиков. Нет, пора завязывать. Как говорят на бога надейся а сам не плошай. Начну ка я лагерь собирать и катамаран упаковывать, лучше уж я одну ночь на рейде проведу чем на мне показательное сжигание отработают, а там видно будет.

Лагерь собрал даже быстрее обычного, без особой спешки, но и не задерживаясь. Подтащил катамаран ближе к воде, закрепил все вещи по штормовому, проверил, смогу ли столкнуть груженый катамаран в воду. И уселся на камнях бывшей стоянки, обдумывая как быть дальше. Уйду на рейд, Петр может обидеться и отношения сильно испортятся, не уйду сейчас, могу и не успеть уйти от берега, если решат что я демон искуситель. С другой стороны, могут ведь, при плохом раскладе, и на рейде взять, догнать не догонят но сонным взять со шлюпок могут вполне. Так что ночь мне не спать по любому, а раз так, стоит попытаться сохранить доверительные отношения и сделать вид что я просто собрался, чтоб никого не задерживать если Петр решит отчаливать. Буду чинно и благородно сидеть на стоянке в ожидании решения, готовый в случае чего свинтить как можно скорее. Принятое решение несколько ослабило мандраж неизвестности. Подкинул дров в костер и принялся ждать утра, оглядывая внимательно темный берег на фоне светлого неба, надеясь все же разглядеть опасность раньше того, как она станет фатальной.

* * *

Ночь прошла спокойно, под шум прибоя спать хотелось зверски. Погода существенно улучшилась, день обещает быть хоть и ветреным но солнечным. Волна должна стихнуть до крупной зыби, может идти и не очень комфортно но уже вполне можно. Вопрос только куда идти. Теперь все зависит от решений Петра, а торопить его мне не кажется хорошей идеей, остается сидеть и ждать. Что я и делаю. Залез на катамаран вытащил из кухонной гермы один кан и пачку чая с сахаром. В случае чего придется ими пожертвовать бросив на стоянке. Вскипятил себе чая, опять сижу и жду.

Только к середине дня на тропе появился человек. Один. Надеюсь известия будут хорошими.

Узнаю в подходящем человеке Петровского кормчего, одного его вряд ли пошлют меня арестовывать, значит будет приглашение, а вот что они там со мной делать соберутся, кормчему конечно же не сказали.

— Здрав будь кормщик Антон — говорю я вставая навстречу, за руку тут вроде не принято здороваться — какие вести принес?

— И тебе поздорову кормщик Александр. Прислал меня Петр Алексеич с наказом к тебе, сворачивать лагерь и переходить на рейд к его яхте. Ждет он тебя.

— Садись Антон, лагерь я уже собрал, так что есть у нас время посидеть, поговорить и чаю попить. Расскажи, что вчера было, как сегодня государь тебе наказ передавал, все подробно расскажи. Важно для меня это очень, каждая мелочь важна.

— Да уж вижу. Задал ты задачку. Как вчера не лодке своей по волнам полетал, да государя привез — только о тебе все пересуды и были. Государь от тебя смурной возвернулся, говорят всю ночь с его высокопреосвященством в каюте яхты разговоры вели, а у той каюты все окружение его крутилось. Так ли это, мне не ведомо, утром призвал меня государь и повелел за тобой идти. А сам злой, глаза красные, но говорил спокойно, думаю не на тебя его злоба. Точнее сказать не могу, не ведаю более.

— Хорошо, а об окружении государя что сказать можешь?

Антон явно замялся, в принципе понять его можно, приходит чужой человек, возможно подосланный, и начинает выспрашивать.

— Антон, да ты не тушуйся так, расскажи просто, кто есть кто.

Такая задачка показалась кормчему решаемой, и он выдал краткий перечень фамилий с еще более кратким описанием. В свите Петра оказались две Архангельские шишки, архиепископ Афанасий и воевода Архангельский Федор Апраксин и несколько шишек Московских, тут был и Меньшиков и князь Борис Голицын и несколько фамилий не вызвавших у меня никаких ассоциаций. Наверняка народу в свите было больше, но на маленькую яхту много не пихнуть, особенно если учесть, что и охрана какая то быть должна. То что Петр бегает без оружия и охраны не показатель, он вроде как на своей земле. Теперь прикинем что этот консенсус мог насоветовать. Афанасий уже старый, так что он скорее всего за традиции и любые сдвиги ему не интересны. Меньшиков и Апраксин молодые и жадные, им еще воли дать не должны, их одуряющее казнокрадство должно быть еще впереди, так что такие должны заинтересоваться чем то свеженьким. Боярин Борис Голицын будучи зрелым сорокалетним человеком по логике не должен принимать скоропалительных решений а будучи воспитателем Петра наверняка привык потакать его причудам. Ну и сам Петр надеюсь двумя руками за флот нового типа должен уцепиться. Петр еще молод, кстати видимо по этому я его не узнал, ничего общего с портретами более позднего времени, так что о шпионах он еще задумываться не должен, думаю он будет за меня — а это может перевесить все остальное. Можно попробовать рискнуть и поехать на встречу.

— Антон, благодарю тебя за столь подробный рассказ о людях, к которым меня пригласили. А то будет неудобно придти никого не зная. Отправлюсь прямо сейчас. Ты со мной пойдешь или обратно пешком?

— Если дозволишь, с тобой и есть у меня просьба нижайшая, дозволь за кормилом постоять хоть чуть. — ну такие пожелания от людей умеющих ходить на яхтах вполне понятны, всегда интересно попробовать новый тип под рукой. Странно что Петр не лез в кормщики, видимо сильно напугала его штормование яхты.

— Дозволю конечно — улыбаюсь я Антону — только руль у меня очень легкий и чуткий, а ветер сильный, так что слушай внимательно что тебе скажу. — мы медленно шли к катамарану и я подробно инструктировал Антона как отрабатывать волну и приводиться к ветру на порывах, а так же об особенностях катамарана, особо акцентируя его внимание на том, что если кильнемся, обратно уже не встанем. Антон похоже проникся, можно попробовать дать ему порулить.

Отошли без проблем, посадил Антона за румпель практически сразу как на глубину вышли и были опущены плавники. Дошли до якоря по тросу, и подняв якорь развернув стаксель продолжили отход от берега. Пока Антон держал курс можно было не торопясь поднять грот на первую полку рифов. Ветерок ослаб да и катамаран загружен по походному, если крупных ошибок рулевой не допустит все будет путем.

Развернулись в галфвинд левого галса и пошли к яхте Петра, надо будет спросить как она называется. Шли бодро, я сидел на шкотах, Антон рулил, управлялся он в принципе неплохо, такого годик натаскать и будет приличный гонщик, а пока много лишнего мельтешения, да и волне каждой кланяться не обязательно, надо выбирать опасные. До рейда добрались без происшествий, не так шустро как с Петром, но минут за 8-10 дошли. Могли бы и быстрее, просто я перестраховывался на парусах сбрасывая ветер, пока сам за руль не сяду выжимать скорость опасаюсь. Причаливать к яхте надолго я посчитал рискованным, встал на якоря рядом с ней и собрался распаковывать свою мелкую надувнушку, которой я пользовался очень редко. Однако от яхты отвалил тузик с гребцами и пришлось лихорадочно упаковывать надувнушку обратно. Пока до нас добирался тузик Антон расхваливал мою лодку а я благодушно поддакивал, точно-точно и легкая на руле и скорость невообразимая ну прям идеал чистой воды.

— А как называется твоя лодка Александр?

— Катран — и заметив недоумение в глазах кормчего поясняю — есть такая акула в Черном море.

— Да, так и есть акула! быстрая, ловкая и сильная. Ты Александр в самую точку с именем попал. — мне осталось только со всем соглашаться.

— Антон, а твоя яхта как называется?

— Это новоманерная яхта «Святой Петр» Холмогорской постройки по голландским чертежам, о том году на воду спущена, аккурат к прошлогоднему приезду государя.

Запрыгиваю на яхту с доставившего нас тузика, осматриваюсь. Несколько необычная для меня концепция постройки, с высокой кормовой надстройкой. Говорят такие надстройки делали не столько для увеличения обитаемости сколько для обеспечения движения яхты носом против шторма, мол большая боковая площадь надстройки разворачивает яхту как флюгер носом к волне и ветру. Может конечно и так, но до чего же большим становиться лобовое сопротивление! хорошо что от этой идеи постепенно отказались. Яхта небольшая, метров 6 в ширину и 15–17 метров длину. Одна мачта с латинским и прямым парусами и пара летучих стакселей на круто задранном вверх бушприте. Висящие по бортам огромные щиты шверцев портили яхте весь вид, но без них она лавировать не могла. Небольшая палуба, кроме центральной надстройки была загромождена еще двенадцатью пушечками, которые тут стояли скорее для виду. Большая каюта в кормовой надстройке на вид метров пятнадцать-двадцать квадратных. Собственно там меня и ждут, ибо больше негде. Игнорирую множество народа на палубе яхты и стучу в дверь каюты.

Дверь открывает здоровенный мужик, осматривает меня с прищуром. Судя по тому, что мне захотелось распахнуть куртку, продемонстрировать содержимое карманов и пройти контроль на металлодетекторе — профессия мужика не оставляла сомнений. Мужик молча посторонился, захожу в небольшую, сильно прокуренную каюту с овальным столом посередине. И так небольшая каюта разделена еще перегородкой, за которой видимо спальня, так как в этой части коек не видно. Во главе стола на стуле с высокой резной спинкой сидит Петр, вокруг стола сидит его ближнее окружение. Рассматривая их пытаюсь сопоставить личностей с характеристиками выданными кормчим. По стеночке стоят еще несколько человек, часть точно охрана а остальные видимо из класса подай-принеси. Если тут ежедневно на десятке квадратных метров по дюжине человек, то я Петру искренне сочувствую. Петр отрывается от разговора и указывая на меня мундштуком трубки говорит:

— Бояре, сей знающий кормщик Александр, о коем в вечеру речь вели, обещал нам прожекты дерзкие и знание сокровенное. Мыслю ему службу дать мастера корабельного кораблей особых, и заводов при них новоманерных коль он слово даст о том годе первые результаты показать и за то слово животом ответить. Любо ли слово мое бояре? — понятное дело перечить царю по мелочи никто не стал, так что всем было любо кроме меня. Что я тут за год сделать успею, лето скоро кончиться, базы никакой, инструментов и материалов нет, все это делать надо. А с другой стороны, откажи царю и тут же припомнят непочтительность и прочее.

— А ты Александр что скажешь?

— Любо государь, но без помощников мне суда и заводы не поднять, много помощников надобно, и рабочего люда много.

— Так тому и быть, людишек черносшных холмогорских да архангельских отпишу. На казну тебе, уж не обессудь, своего человечка поставлю. Михайло, подь сюда. — Петр поманил от стены крупного солдата, считаемого мной ранее телохранителем. Тот шагнул один шаг, больше было просто некуда, и вытянулся перед государем. — Вот тебе верный и проверенный сержант преображенец Михайло Иваныч Щепотев. Мыслью он быстр и делами резок, за год Соломбальскую верфь в Архангельске наладил и корабль построил. Будет твоей опорой в делах казенных, а остальные опоры сам ищи да Михайле на них указывай, он все выправит — продолжил Петр, после чего повернулся к сержанту — Михайло, твой приказ будет помочь Александру во всем. Что хотите делайте, а к тому году хочу в руках держать диковины в военном деле полезные. Грамоты жалованные на вас сегодня же отпишу. Ступайте.

Выйдя на палубу из прокуренной каюты глубоко вздохнул. На душе стало легче от того, что выбор сделан и мой и государя да и всей страны. То что сроки нереальные, то отдельный разговор. Следом за мной вышел сержант и подойдя к борту мы с ним облокотились на планширь рассматривая друг друга.

— Ну здрав будь сержант Михайло. Быть нам теперь не один год вместе.

— И тебе поздорову кормщик Александр, рассказывай, какой урок государь-батюшка на нас положил?

— Флот мы Михайло строить будем, который англиский флот пересилит.

— Да разве же это возможно! Нет у нас ни верфей ни корабелов умелых!

— Возможно Михайло, возможно. А до остального, ты приказ государя слышал, вот тебе и надо найти и верфи и корабелов. Более того скажу, железа надо будет очень много, и меди много, и угля очень много и ингредиентов разных, пока не скажу точно каких, надо с рудознатцами разговаривать. Людей надо много, и солдат для охраны. Дело, которое мы делать будем зело тайное, ни пол слова до иностранцев дойти не должно. И еще солдат в обучение, мы их ново манерному бою учить будем. Много еще чего.

— А теперь сказывай подробнее чего и как тебе надобно, коль Петр Алексеич тебе столь огромное дело доверил не след время терять. Ты сказывай а я обмозгую.

В процессе разговора возникли сложности с системами мер и весов, я систематически сбивался на метрическую систему, и меня не понимали. С трудом переводя свои хотелки в пуды футы и дюймы набросал сержанту что надо по минимуму и в первую очередь. А так же, что нужно место под маленький заводик с водяной мельницей и местом под верфь и все это подальше от Архангельска, полном иностранцев. Сержант не кричал, что это все невозможно, а бегло записывал угольным мелком на видавший виды свиток. У него на боку висела целая туба свитков, хотя на писца он был совершенно не похож. Потом сержант обещал все обдумать до Архангельска, мы оказывается еще на Соловки должны зайти, посоветоваться с Петром и Апраксиным и решить проблемы. Вот так вот однозначно. Не попробую или попытаюсь, а решу. Мое мнение о сержанте поднималось как на дрожжах, такой точно обузой не будет. Надо еще такого народа в помощь подыскать. За разговорами дело подошло к обеду. Из каюты вышел Петр и за ним на палубу потянулся народ. Петр объявил обед и отправление на соловки после обеда, передал сержанту несколько свитков и остался общаться с толпой приближенных, ожидая пока каюту накроют к обеду.

Михайло просмотрел свитки и один протянул мне. Чтение этих старославянских фраз вызывало еще большее напряжение чем синхронный перевод разговоров. Но общий смысл был понятен, типа предъявитель сего, казенный корабельный мастер Александр, имеет право брать чего надо. Если этот фрагмент дословно то «… держать мельницы и иные заводы, строить корабли, держать на кораблях пушки и порох, вывозить беспошлинно из-за моря все предметы, необходимые для судостроения, нанимать шкиперов и рабочих людей, не испрашивая на то согласия воевод и бургомистров… на то смотря иные всяких чинов люди в таком же усердии нам, Великому Государю, Нашему Царскому Величеству, служили и радение свое объявляли…». В общем длинная и витиеватая бумага, кстати без печати на веревочке, которую я ожидал увидеть. Печать стояла вполне обычная, но величиной с кофейную тарелочку. И судя по блестящим чернилам все это боится воды, так что надо срочно прятать в герму.

На обед ни меня ни сержанта не пригласили, видимо пока нос не дорос, у меня по крайней мере. Так что пошел договариваться с кормчим о тузике до катамарана. Антон нашелся у кормила живо обсуждающий с Прохором поход по кабакам в Архангельске. Оказывается, Петр дал Антону вместе с деньгами вольную и кафтан с шапкой со шкиперского плеча. Кафтан Антону был сильно велик, а вот по предъявлению царской шапки по традиции Антона должны в кабаках поить бесплатно. Если так и будет, боюсь Антон сопьется в течении нескольких месяцев. На всякий случай забрасываю удочку на предмет поработать Антону у меня и еще корабелов привести. Но у кормщика перед глазами плескалось море водки, мне вежливо обещали подумать, но похоже в ближайшее время он для работы потерян. Тузик и сопровождающих организовали быстро, буквально через пять минут я ступил на борт Катрана и первым делом запрятал Жалованную Грамоту. После этого устроил перекус и заварил чая для термоса, надо будет серьезно о топливе подумать. После перекуса лежал на палубе и просто расслаблялся. Обед на яхте затягивался, наконец на ней забегали и заголосили, яхта отправлялась на Соловки.

* * *

Понаблюдав за идущей яхтой стало понятно отчего мои скорости вызывали такой восторг. Это средство передвижения делало от силы 4 узла, при том, что мой Катран мог в этих условиях свободно дать 10. Идти за яхтой было скучно, особенно после того, как вышли из горла губы и повернули к Соловкам. От нечего делать начал нарезать круги вокруг яхты, чем привлек внимание всей команды и высочайших персон. Мое скоростное преимущество не вызывало уже никакого сомнения и команда просто смотрела за моими выкрутасами. Круги я нарезал большие, чтоб не очень часто с борта на борт перепрыгивать и вдруг, пересекая курс яхты по носу услышал характерные удары шверта о камни. Мне то ничего, а вот у яхты осадка около метра, она же на этих камнях и останется! Скручиваю оверштаг и становлюсь в левентик по курсу яхты. Начинаю прыгать на палубе и махать руками мол «… Поворачивай! Поворачивай!..» Мои ужимки привлекают внимание, но яхта идет прежним курсом. Они там что, думают я цирк решил устроить? Яхта уже близко, надрывая горло кричу — Камни! Поворачивай! — и так несколько раз. Меня услышали, или поняли, только когда до яхты оставались десятки метров. Яхта завалилась чуть набок входя в циркуляцию а потом несколько раз ощутимо дернулась, но опасную зону проскочила. Если дыр себе не набили, можно считать что хорошо все кончилось. А лоции моего времени тут похоже не верны, буду знать. Догоняю яхту, иду с ней параллельно. На палубе суета, но без паники. К фальшборту подошел Петр, оторвавшись от кормила, и показал мне идти вперед. Ну что же, побуду лоцманской проводкой. До Соловков километров 150, при такой их скорости это добрых 20 часов хода. Как то мне не улыбался 20 часовой нон стоп, без сменного рулевого. Однако Петр пер в моем кильватере весь день, вечер и на ночь явно останавливаться не собирался. Точнее он может и пошел спать, а мне тут приходиться чудеса стойкости демонстрировать. Хорошо еще погода баловала. Прекрасная видимость, умеренный ветер и длинная зыбь. Только спать очень хочется. Остановились только ночью на рейде острова Жижгина, прикрывшись низким островом от ветра. Глубины тут были малюсенькие, так что без прикрытия острова волна была бы очень неприятная. А так самое страшное оказалось на камни не напороться. Заякорившись, поднял рубку в стояночное положение и отрубился, даже не перекусив.

* * *

Утро началось опять традиционно. Когда тебя посередине моря спокойно спящего в гордом одиночестве начинают трясти за ногу вторые мысли, первые обычно сплошь нецензурные, так вот, вторые мысли о здравости рассудка. Разлепив глаза вижу матроса яхты, меня мол на завтрак приглашают.

Утро добрым не бывает, сижу хмурый и нахохлившийся в тузике, хочу спать а не завтракать в такую рань. И вообще, я сова и мне холодно!

Поднявшись на борт стучусь в уже знакомую дверь каюты. Амбал открывает другой, но не менее внушительный. Внутри за столом весь цвет яхты неторопливо и за разговорами потребляет красиво оформленные вкусности. Ко мне подскакивает уже не молодой мужичонка и проводит к свободному стулу. Места за столом так мало, что надо полностью вытаскивать стул, забираться в получившуюся нишу и тебе сзади пододвигают стул. Теперь понятно, откуда такой обычай пошел, стулья гостям пододвигать. При такой скученности без этой традиции точно не сядешь. Собравшиеся были отвратительно бодры, хоть и заметно, что вечером отмечали счастливое спасение.

Петр поднял кубок за руку господа, пославшую ему меня в трудную минуту. Все это было сказано красиво и витиевато, хотя по тексту получалось, что я в общем то ни при чем, инструмент в руках господа. Ну да бог с ним, не буду же я говорить при таком скоплении народа, что был бы инструментом, то наверняка бы промолчал, инструмент самостоятельных решений принимать не может. Мне впихнули в руку большой кубок, явно медный, но с неплохой чеканкой. И замерли в ожидании ответного спича. Поднимаюсь, ощущая себя пробкой выходящей из горлышка бутылки, и как могу более красочно и витиевато рассказываю, что без Петра не мыслю будущих великих свершений и оберегать государя считаю для себя обязательным. Что являлось чистой правдой, без Петра мои замыслы будут никому не нужны. Моим пространственным восхвалением все остались довольны, вино в кубке было вполне себе ничего. В ответ Петр благосклонно обещал мне награду в те же сто рублей что и кормщику. Правда шапки, по которой в кабаках бесплатно поить будут, не обещал. На обещания руководителя страны я как обычно особого внимания не обратил, любят они обещать, а потом обоснованно доказывать, почему не получилось. Усевшись обратно, не без помощи местного распорядителя, начал пробовать вкусности, до которых дотягивался. Тарелок для гостей не предусматривалось, с блюда ел только Петр, так что отщипывал понравившиеся кусочки руками. Зато такой подход позволял пригласить сколько угодно гостей, не задумываясь о количестве посуды. Ко мне больше никто не лез и было время проснуться и закусить. Ничего интересного для меня за столом не услышал, говорили много, но о неизвестных мне людях и событиях. А завязывать разговор самому — не о чем, сержанта за столом не было, так хоть с ним можно было переговорить. Наконец, дождавшись окончания этого тягостного для меня завтрака поспешил на палубу. У дверей каюты меня выхватил из толпы выходящих еще один мужичок из свиты Петра и вручил тряпочный мешочек весом килограмма три. На ощупь внутри монеты. Мне было настолько непривычно, когда обещания власть имущего выполняются столь молниеносно, что спросил, покачивая тяжелым мешочком

— Что это?

— Талеры, как государь и сказывал — мужичок искренне удивился вопросу.

Спрашивать его что за талеры и что на них купить можно я не стал, кивнув мужичку отправился искать кормщика. Антону было опять не до меня, он готовился к отплытию, так что расспросы о стоимости денег пришлось оставить на потом и удовлетвориться выделенными мне сопровождающими с тузиком.

Отправились мы обычным порядком, катамаран впереди в виде лоцмана а яхта в его кильватере на некотором отдалении. Погода была настолько хороша, что выглядывало солнце, так что оставшиеся 80 километров до Соловков прошли легко и без происшествий, к позднему ужину уже швартуясь в бухте Спасо-Преображенского монастыря. Дождавшись, пока государь сойдет на берег, отгремят всяческие хвалебствования и толпа встречающих утащит Петра со свитой в монастырь, очистив пляж — снялся со стоянки и выбросился на берег. Похоже мы тут не на один день, и стоять на рейде смысла нет.

Походил по пляжу, как приятно увидеть пляж без битых бутылок и прочих наслоений от туристов, выбрал место и поставил лагерь. Делать особо было нечего, походил по пляжу, заодно и плавника насобирал. Вернувшись в лагерь, обнаружил уже разложенный костерок, перед которым на камнях сидело несколько членов экипажа яхты, вместе с кормчим и чуть отдельно сидели сержант с еще одним аналогичным амбалом. Мои припасы никто не тронул все сидели неторопливо переговариваясь и ждали хозяина. Сбросив дрова в общую кучу и пожелав всем здоровья обещаю вкусный ужин и лезу за самым большим каном. Мужики оживились, начали разводить огонь посильнее. Поставили кипятить воду в первом кане, и заодно сразу во втором под чай. Мои запасы пресной воды надо будет срочно пополнять, но подумаю об этом утром. Пока вода закипала подсел к сержанту, надо было с ним знакомиться основательнее, и мы повели разговоры не о чем, присматриваясь друг к другу, все же одно дело общаться только по работе и совсем другое быть хорошими приятелями. Коснулись в разговоре и темы стоимости рублей, оказалось, что я богатый Буратино. На копейку можно было купить курицу или дюжину яиц, на полтину, то есть пятьдесят копеек можно было сторговать корову или пуд железа, если торговаться не умеешь, то корова с железом может встать и в рубль. Ну а на рубль можно было купить аж 200 шкурок белки, полтора пуда мяса с рыбой, около трех пудов муки или соли. Дорого стоила медь, около 5 рублей за пуд. А вот ручной труд ценился дешево. Плотник получал одну копейку в день на прокорм. Так что на свои премиальные я мог нанять работать 30 человек на год. Специалисты правда ценились значительно дороже, в частности меня оказывается записали в казенный ордер на зарплату корабельного мастера в размере 30 рублей в месяц. А иностранные специалисты могли получать от 10 до 100 рублей. Вот такой оказался финансовый расклад. Закипевшая вода помешала продолжить столь мне интересный разговор о текущей финансовой системе. Пришлось заниматься ужином и чаем. Традиционные макароны с тушенкой были поглощены под бурные одобрения, ели из общего котла, жаль только котел у меня все же маленький, на такую ораву не рассчитанный. А дальше под чаек пошли всякие байки и слухи, которые я слушал с интересом, надо как то приживаться. Разошлись уже заполночь. Попрощавшись с мужиками обратил внимание, что Михайло меня подзывает.

— Тебя на заутреннею будет ждать отец Афанасий, велел быть обязательно. Утром за тобой зайду. А после заутренней походи по монастырской слободе, что за монастырем по берегу озера лежит. Много там люда искусного, пока государь здесь может и сманить кого получиться, монахи перечить не посмеют.

— Благодарю Михайло за совет дельный, обязательно к мастеровым присмотрюсь. Жду тебя завтра.

Расставшись с сержантом решил не заниматься уборкой а завалиться спать. Заутренние, как я помню из книжек, проводят чуть свет, опять выспаться не получиться. Какой то у меня отпуск напряженный получается. С этой мыслью устроился спать.

* * *

И снова традиционный подъем. Дались им мои ноги! Какое к демонам утро, ночь на дворе! Опровергая мои мысли ударили колокола монастыря. Придется вставать, архиепископ явно собрался проверить меня на чертовщину, мало ли я в церковь войти не смогу, или от ладана дымом сернистым исходить начну. Кстати о сернистом дыме, надо озадачить сержанта еще и добычей кислот. Только вот незадача, как они тут кислоты называют я без понятия. Попытался объяснять сержанту на пальцах, но он меня не понимал. Сошлись на том, что по приезде в Архангельск он отведет меня к знающим людям и там решим вопрос. И кстати он опять записал что то в свои свитки, пунктуальный какой, и это радует, а то я ведь и забыть могу.

Войдя на подворье пошли к собирающийся толпы. Церковь выглядела внушительно, огромное каменное пятикупольное здание высотою метров сорок по центральному кресту.

Сержант крестился чуть ли не на каждом шагу, хотя на меня не косился, видимо был проинструктирован заранее.

Подошли к группе священников, стоящих вместе с Петром на ступенях перед входом, сержант поклонился, я обозначил поклон. На нас никто внимание не обратил, кроме архиепископа, выбравшегося из начинающей стекаться к дверям толпы и подошедший к нам.

— Здрав будь мастер Александр, и ты Михайло, хочу эту заутреню с вами в соборе отстоять.

Поздоровались в ответ, еще раз обозначив персональные поклоны. Хорошо, что ручку целовать никто не предлагает. А то в виденных мной фильмах священники только тем и занимались, что тактильно помогали распространению инфекций, позволяя толпам страждущих лобызать свою конечность.