Серый прилив

— До встречи, пилот. Я сам вас разыщу, так что можете сегодня развлекаться, как вам угодно.

Глава 3

— Ну, что? — первым делом спросили его Барон с Гавайцем на выходе из штаба, и только потом кто-то из них вызвал скутер.

— Да так, ничего особенного...

— Как беседа? О чем спрашивали?

— Ничего. Поспрашивали и отпустили.

Хоть Джокт второй раз находился возле штабного городка и наблюдал фасад с мраморными колоннами, перевитыми стальным плющом, в памяти всплывала другая картина... Тот же фасад, только искусственные растения уже оплавлены, и под ногами валяется мраморная крошка, вперемешку с чем-то, напоминающим комки ваты, измазанной красным. А где-то там, за спиной, остались темные коридоры со сканирующей медкапсулой и прощальное послание Спенсера.

«За-быть!» — приказал себе Джокт, и все стало таким, как есть.

Снова ярко сияло солнце. В огромном небе ни облачка, и только по краям видимого горизонта, достаточно близкого, если учесть наличие высотных зданий, вставала сиреневая дымка. Отшлифованный мрамор колонн блестел, плющ казался совсем настоящим, если бы не цвет — не бывает растений со стальным блеском.

Недолгое молчание нарушил Барон, сразу спросив о том, чего все они больше всего боялись при этом вызове в штаб.

— И насчет Первого Боевого?

— Нет. Как раз об этом — ни одного вопроса. Там целая комиссия меня ждала, по поводу моей галлюцинации.

— Той штуки, что ты увидел в Приливе? — уточнил Гаваец, хотя и так было ясно.

Не очень доверчиво уточнил, между прочим!

— Ребята, вы чего? Я не стукач. И тоже думал, что в первую очередь насчет нашего боя со стажерами Бессмертных будут...

— Стоп! — Барон приложил палец к губам. — Больше ни слова. Здесь.

При этом он многозначительно направил взгляд по дуге.

— Есть такие места, где и стены слышат. Одно из них — прямо перед нами. — А потом добавил, демонстративно скрестив руки на груди: — Если хочешь, чтобы о чем-то молчали, молчи первым!

— Действительно, что мы тут болтаться должны? И так два часа потеряли... Найдем какое-нибудь кафе, глотнем по наперстку джина. Там и поговорим. До банкета все равно время еще есть! — Гаваец шагнул к остановившемуся скутеру, услужливо распахивая дверцу, — К вашим услугам, лидер!

— Спасибо, ведомый! — в тон ему ответил Джокт.

И скутер понесся по случайно выбранному маршруту.

Строения складывались в кварталы, кварталы — в районы. Хотя преобладали типовые постройки — здания от десяти до двадцати этажей, встречались и необычные дома: круглые башни с вращающимися уровнями, здания с зеркальным покрытием, еще какие-то низкие приземистые терминалы. Магазины уходили под землю своими бесконечными уровнями, пилоты видели лишь фасады этих магазинов с яркими рекламниками над входом.

— Остановку, пожалуйста! — попросил Джокт. когда скутер проплывал рядом с серым невзрачным зданием.

— Это что — кафе? — с сомнением протянул Гаваец, — Ты уверен?

— Нет. Как раз я уверен в обратном. Подождите меня минуту, я сейчас...

Джокт направился к монолиту станции наземной обороны, глупо совмещенной с убежищем. Но того, кого он желал бы увидеть, здесь не было. А у малоприметного входа стояли двое белобрысых верзил, настолько одинаковых, что можно было решить, будто они братья-близнецы. Вот только нашивки одного курсанта свидетельствовали, что он состоит в корпусе самоходной гравитационной артиллерии, а другой обучался в общевойсковом пехотном училище. Близнецов никогда бы не разлучили. С этим правилом Джокт был знаком.

Пообщавшись с курсантами и узнав все, что его интересовало, Джокт вернулся к скутеру.

— Жаль... — невольно вырвалось у него.

— Кого ты уже жалеешь? — удивился Барон.

— Был тут один. Я ему ящик джина задолжал. Вот, вспомнил...

— Долги нужно отдавать, — убежденно заявил Барон.

А Гаваец согласно кивнул. Но никаких дальнейших расспросов не последовало. Если человек захочет — он сам расскажет. Нехитрая, но жизненно полезная истина. К тому же ни Барон, ни Гаваец никогда не отличались излишним любопытством.

— А вот и кафе! Подойдет? — У Гавайца, наверное, был нюх на такие вещи.

Никто, кроме него, не обратил внимания на маленькое уютное заведение, приткнувшееся к стене высотного здания.

— Нам все подойдет. Иди знай, где тут еще такие места есть?

Джокт знал. Но смолчал. Ему очень не хотелось еще хоть раз в жизни опять попасть в Сквер Милано, восемнадцатая станция подземки.

Место действительно оказалось удачным. Терраса на улице, маленькая правда, но им хватило. Четыре столика под цветастым тентом и зал в полуподвальчике. Спускаться в помещение никому не захотелось, к тому же тент защищал от солнца, и в воздухе вился приятный ветерок.

Все четыре столика были незанятыми, что позволяло выбрать любой. Услужливый паренек с белой тряпицей через руку принял у пилотов скромный заказ, и исчез.

— Короче, так, — продолжая прерванную беседу, сказал Джокт. — Первый Боевой в моем изложении никого не интересовал. А если бы и заинтересовал, изложение было бы достаточно четким... Чтобы ничего не понять. Ну я на это надеюсь, — поправился Джокт под недоверчивым взглядом Барона. — По крайней мере, все вопросы были из другой оперы.

— Что такое опера? — тут же встрял Гаваец, сама святая простота.

— Это место, где все громко поют на древних языках и в перерыве можно съесть мороженое! — пояснил Барон, который, в отличие от Гавайца, ни за что в жизни вот так. в открытую, не признался бы, что ему неизвестно какое-то слово.

— А зачем — громко?

— Потом объясню. Может быть, сходим даже когда-нибудь. Не перебивай!

— В общем, их интересовало мое видение в Приливе. Все пытались меня убедить, что это не было галлюцинацией. Оказывается, не только я видел то, что видел, и слышал то, что слышал. Были и другие пилоты.

— Может быть, какой-то непонятный процесс? Один и тот же, но повторяющийся не всегда и не для всех? — предположил Барон, который втайне завидовал Джокту. Ведь именно Джокт встретился с чем-то необъяснимым, а не Барон.

— Может. Я не знаю. Они тоже, кстати, не знают.

— Кто — они? Особисты?

— Не только. Медики, физики, садисты-акустики. — Джокт принялся перечислять всех, с кем ему довелось побеседовать. — Особист, правда, тоже был. Он же меня и пригласил. Но только с ним я не успел поговорить, потому что совсем устал от тех, других интересующихся. Еще меня приборчиком травили — коснешься сенсора, сразу из шкуры вылезти хочется. Классно! Обещали еще более удивительную штуку показать... С настоящей мембраной.

— Зачем? — снова спросил Гаваец.

— Чтобы проверить — стану я выпрыгивать в окно или нет.

— Инфразвук, что ли? — сразу угадал Барон. — Я что-то такое и предполагал, когда ты нам про галлюцинации рассказывал. Не поверишь — ты рассказывал, а у меня самого мурашки по коже ползли!

— А у меня — нет! — гордо сообщил Гаваец. — Но скоро поползут точно, если нам принесли вместо джина какое-нибудь дешевое пойло!

Он снял с подноса крохотные рюмочки-наперстки с полупрозрачной пахучей жидкостью.

Разговор на какое-то время умолк, пока официант расставлял перед пилотами бокалы с водой и тарелочки с грильетами — горячими бутербродами.

— Так что там насчет особиста? Ты что, просто так взял и прямо ему заявил, что устал от разговоров... время к обеду... и все такое прочее? А он тебя сразу же отпустил?

Пока Гаваец сосредоточенно жевал, пытаясь найти вкусовую разницу между кружками колбасы, что были на бутербродах, и гидропонными эргерами, которыми их кормили в Крепости, Барон с Джоктом вели беседу.

— Нет, конечно! Он сам сказал, что хочет побеседовать в другой раз, когда что-то там обобщит, разузнает кое-что... И сам меня найдет. Потом.

— Э, значит все у тебя впереди! Смотри, не расслабляйся.

— Постараюсь. Но вообще странно.

— Что странно? Что их заинтересовал твой звездолет?

— Да нет, тут как раз все понятно... — И Джокт пересказал, что сообщил ему первый офицер — медик из отдела разработки индивидуальных аптечек.

Естественно, он при этом наплевал на обещание не разглашать услышанные сведения.

— Только меня не выдавайте!

— Я — шлем второго срока службы! — поклялся Барон.

— А я вообще, когда ем, ничего не слышу, — заявил Гаваец, — родители меня так приучили. Когда я ем, говорил отец, я должен быть глухим и немым человеком. И стукал ложкой по лбу, если я нарушал это правило.

— Ложки ему было не жалко, — заметил Барон, но от главной темы не уклонился.

— Хорошо. Звездолет — это не странность. И что-то такое действительно летает в Приливах. Предтечи какие-нибудь, отражения наших же линкоров, проходящих в это же время другим Приливом.

— Нет. Не наш был линкор. Я просто называю его линкором. И не корабль Бессмертных. Я бы опознал.

— Значит, искаженное отражение. Мираж в пустыне, знаешь, что это?

— Нет, не знаю. Но что-то в этом есть. Может быть, ты, Барон, только что нашел разгадку, которую ищут уже двадцать лет с момента первой встречи. Может быть... Но мне другое кажется странным, черт с ними, с галлюцинациями или миражами. Странно, что мы так боимся признаться самим себе, что тайна Первого Боевого — глупая тайна.

— Обоснуй! — немедленно отреагировал Барон.

— Вот представь. Ты — комендант Крепости. Каждый день твои пилоты гибнут в стычках с «Кнопками». Но при этом знаешь, что раз в году, в конкретном, известном тебе секторе собирается вся «золотая молодежь» Бессмертных. Пилоты-новички.

— Ну и что?

— Почему бы не прихлопнуть их? Ведь не прекратили же Бессмертные посылать стажеров в тот квадрат, даже после разгрома, что учинили когда-то действительные пилоты целому выводку? Вспомни, что инструктор рассказывал! Он ведь сам тогда жег новичков-Бессмертных! А они все равно посылают стажеров. Раз в год.

— Мы же все равно с ними справились... Ну почти, — поправился Барон, — какая разница, кто бы это сделал — мы или действительные пилоты?

— Большая разница! Неужели ты ее не видишь? Нерон мог остаться жить! А с ним и другие...

— Лично мне все представляется вполне справедливым. Никто не мешал нам использовать такую же хитрость — выйти из Прилива двумя группами. Сначала первая — приманкой, а потом вторая.

— Тогда бы они нас всех сожгли! Вспомни, что там творилось! Во-первых, численное превосходство, во-вторых — Бессмертные как-то научились создавать собственные Приливы. Это — справедливость?

— На войне как на войне. Но всегда есть другая сторона медали. Вот послушай: прикрепили бы нас к пилотам-асам, хвосты им прикрывать. И отправили бы на встречу с полноценной эскадрой «Кнопок». И там тоже ждала бы засада, тоже раскрылся бы Прилив у тебя за спиной. Только выпрыгивали бы из него не новички, не умеющие толком строй держать, а черви из червей! Колерованные такие, матерые червячищи! Что тогда бы произошло? Или, по-твоему, в этом случае наши асы должны были бы нас прикрывать? Да? Хорошо, прикрыли бы. И остались бы все там, чтоб я, да ты, и еще Гаваец, его тоже жалко, успели живыми выйти из боя. Что дальше? Не знаешь? Так я с тобой поделюсь секретом! Дальше тебя кидало бы в дрожь каждый раз, когда придется выходить на задания. Ты бы боялся схватки, как девственница маньяка! Индап обколол бы тебя так, что жизни осталось — на два года! Все из-за того, что ты ни черта не сделал толкового в Первом Бою. Пропустил удар, как сам говорил. И на твоей совести остались бы жизни настоящих пилотов, каким тебе никогда уже не стать. Дошло?

Вообще-то тема Первого Боевого мусолилась всеми достаточно долго. Но никогда еще Джокт не видел Барона вот таким — размахивающим бутербродом, словно оружием, отчего по сторонам летели куски сыра и капли соуса. Даже Гаваец прекратил есть, уронив челюсть. К его чести, он не нарушил своего правила еды за столом. Видимо, не мог забыть неоднократно погнутую об его широкий лоб отцовскую ложку.

— Ты чего, Барон? Что я такого сказал?

— То и сказал, Джокт! Ты готовишься стать лидером. Настоящим, с утверждением в штатном расписании. Но с тебя было бы намного больше толка, если научишься когда-нибудь до всего доходить своим умом. Думай! Анализируй! То, что говорят со всех сторон, может оказаться неправильным! Любой человек имеет право на собственное мнение... Черт возьми! Он обязан иметь собственное мнение! Даже если все утверждают, будто он ошибается!

На солнце набежало случайное облачко. Ветерок крепчал и теперь трепал тент, смахнув со стола салфетки, принесенные официантом.

— А с чего ты решил, что только ты бываешь прав? — с раздражением, которого не ожидал от себя, выкрикнул Джокт. — Может быть, сейчас ты несешь полную чушь! Скорее всего, так оно и есть! А я, человек, который по твоим же словам имеет право на собственное мнение, я — прав. И то, что мы вернулись из Первого Боевого — я, да ты, и Гаваец — всего лишь случайность! «Кнопок» могло оказаться в три, в четыре раза больше! Еще Бессмертным могло прийти в голову... то есть куда им там мысли приходят... обкатать на нас новичков-навигаторов «Кросроудов». Представляешь, был бы нам подарок: пошли, как бараны на убой, а там — все в белом! — девять-десять крейсеров, штук двести «Кнопок», и мы — тридцать штук. Смертники. Какие бы тогда впечатления у тебя остались?

— А я предлагаю повторить! — Гаваец наконец-то разделался с бутербродом.

— Что — повторить? — в один голос рявкнули разгоряченные спором Джокт и Барон.

— Джин. — Взгляд Гавайца был спокоен, он говорил, словно только что обсуждалось меню. — Только не мелочиться, а хлопнуть по паре бокалов, тогда, может быть, я увижу впечатляющее зрелище — как вы друг-другу морды бьете. Вот это я понимаю — отметили очередное прибытие на Землю! Если бы рядом были Бессмертные, им бы тоже понравилось.

Вот так. Внешностью и манерой поведения Гаваец не раз вводил в заблуждение всех окружающих относительно прочих своих качеств. Следующим заявлением он окончательно прервал глупый спор, грозивший перерасти в еще более глупую ссору между друзьями.

— Вы оба правы. И ты, Джокт, и ты, Барон. И оба не правы. Вообще не нам судить обо всем этом. Если Джокт намекает, что неплохо бы обсудить тему Первого Боевого с особистом, то он действительно несколько тупее, чем мне кажется. Но ты ведь так не думаешь, правда, Джокт?

— Правда.

— Барон? А ты чего взъелся? Ладно, я понимаю, что у тебя всегда свое мнение... Но зачем кричать? Бутерброд вот, зря истратил... Лучше бы мне отдал. Что-то случилось? Никогда не поверю, что ты готов сорваться с места из-за глотка спиртного, а другой причины пока не вижу... Может, расскажешь что-нибудь интересное? Из жизни хайменов, например? Давно, кстати, ничего не слышал... Да и место располагает.

Барон сжал виски ладонями, потом ткнулся лбом в плечо Джокта.

— Прости, а? Я, наверное, по четвергам становлюсь идиотом. Учти это, лидер, когда будем уходить на задание. Сегодня ведь четверг, нет?

— Пятница! — мгновенно остыв и уже усмехаясь, сказал Джокт.

— Пятница! А по пятницам я вообще... слов нет сказать, в кого превращаюсь! Простишь?

— Уже. Но ты был не прав...

— Э-э, Джокт! Не начинай все с начала! К тому же с идиотами нужно обращаться ласково и не пытаться их переубедить ни в чем... Барон?

— Что? Мы же вроде помирились.

— Расскажешь?

— Да что тебе рассказать?