Случайный многоженец-3

— Завтра вы поедете домой, мы вас отпускаем, именно вас, остальные пленники останутся ждать, — начал своё выступление сыщик, — они будут ждать решения Новгорода о мирном договоре с Уральском. Если мир господа новгородцы не заключат, пленники останутся у нас работать на три года. Если мир будет заключён, пленники уплывут домой в своих доспехах вместе с посольством Новгорода, которое привезёт мирный договор. Условий для мирного договора три — сохранение действующих границ на севере, беспрепятственное строительство уральских храмов по всей новгородской земле, торговля новгородских и уральских купцов беспошлинно, как в уральской, так и новгородской земле. Текст договора вам вручат, он на двух языках — уральском и словенском. Это моё предложение сегодня.

— Теперь послушайте, что предложит вам Уральск, в случае заключение мирного договора не меньше, чем на десять лет, — старейшина уральцев посмотрел на лица стоящих мужчин, глядевших на него откровенно угрюмо, — так вот, Уральск поддержит Новгород в захвате новых земель на западе. Повторяю, в захвате, а не набеге с ограблением. Если новгородцы решат увеличить свои владения за счёт полоцких, смоленских, свейских, данских, прусских и нурманских земель, уральцы обучат любое число новгородцев стрельбе из пушек, продадут эти пушки вам. Более того, коли дела пойдут честно, мы научим вас делать пушки, с ними вы будете хозяевами всего Балтийского моря. Условия всего два, все новые земли будут присоединены к Новгороду и там построят уральские храмы. Но, эти мои предложения будут работать только после заключения мира.

— Весной, коли не заключим мир с вами, точно такие же предложения я сделаю киевскому князю, нам нужен союзник на западе, но не обязательно Новгород. Прощайте.

Остаток дня новгородцы сидели все вместе, даже не спорили, всё было обговорено уже давно, молчали и мрачно глядели на уральцев, на пароходы, снующие по Каме.

Отправляя новгородцев домой, Белов преследовал не только цель скорейшего заключения мира. Во-первых, повезут их на трофейных лодьях, переделанных за две с лишним недели под дизельный привод. Мастера Попова поставили движки на девять лодий, два двигателя и пара комплектов деталей лежала про запас. Ресурса хода и топлива должно хватить туда и обратно с большим запасом. Во-вторых, пусть новгородцы полюбуются на захваченные булгарские города и подумают о перспективе. Третья, самая сложная задача, заключалась в молниеносном захвате земель на побережье Балтики. Допросы варягов и нурманов установили, что в сражении почти полностью погибли три хирда нурманов, живших по соседству на берегах моря. Сейчас в трёх селениях оставались одни женщины, старики и дети, да не больше десятка бойцов в каждом хирде. Перед набегом на уральцев сыщик предполагал подобный вариант, под него и готовил поповские двигатели. Он надеялся на одно селение, а оказались сразу три, да рядом, повезло, как говорится.

В эти три селения отправлялся отряд из полусотни казар, пушкари с шестью орудиями, десяток стрелков-уральцев с четырьмя овчарками, несколько торговцев с запасами уральских изделий, три священника, два радиста с рациями, снятыми с пары крепостей, четыре мастера-кузнеца, они же литейщики, они же рудознатцы. На этих мастеров возлагались планы строительства опорной базы на Балтике. Рано или поздно нужно будет заниматься строительством морских судов, желательно самоходных. Если мастера найдут железную руду и уголь, из Уральска, кроме специалистов и некоторых деталей, практически ничего доставлять не придётся. Всё остальное уральцы смогут производить на побережье Балтики, там и реализовывать, развивая торговлю.

Но, основным поводом для строительства форпоста в Западной Европе было распространение уральской религии и противодействие христианизации западных славян, всяких лютичей, бодричей, пруссов. Практически вся территория к востоку от ютландского полуострова была заселена славянскими племенами, поголовно язычниками. Для них уральские храмы не были иной верой, а более интересным и красивым подходом к своей собственной религии. Чёрт бы с ними, с язычниками, пусть крестятся, как хотят. Но, из всех западных славян, наступление христианства смогли выдержать только поляки, не считая южные ветви — чехи, словаки, хорваты и прочие.

На побережье Балтики, в истории Белова, под предлогом крещения были уничтожены и ассимилированы, что суть одно и то же, все славянские племена, проживавшие западнее поляков. А их территорию заселили германские, франкские и прочие племена. Позднее, немцы уничтожили последних язычников Европы — пруссов и заселили Пруссию, ассимилировав остатки славянско-угорских племён до полной потери языка и самоидентификации. Даже остров Рюген, где веками находился центр славянской религии и культуры Аркона, был заселён немцами, уже в восемнадцатом веке там забыли о славянах. Возможно, немцы и французы более цивилизованны, но это не повод уничтожать другие народы.

Сейчас Белов рискнул попробовать основать крепость на берегах Балтики, надо спешить, французы, как он помнил из школьной истории, к восьмому веку давно были крещены, и германские племена уже начали свой «Дранг нах Остен», наступление на восток. Пока все бодричи, лютичи, полабы придерживаются древней славянской религии, проникновение и строительство уральских храмов должно пройти относительно мирно. Если пообещать вождям новые военные технологии и поддержку в создании славянских государств. Как говорил один из американских гангстеров, «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем просто добрым словом». В качестве доброго слова уральцы будут строить свои храмы, а в качестве револьвера выступят пушки и технологии их производства.

Пришла пора подтолкнуть историю вперёд, если уральцы исчезнут в глубине веков, на территории Европы появится другой источник технологического прорыва, пусть он будет под контролем славян в этом мире. Белов не собирался создавать своё государство в Западной Европе, или присоединять тамошние племена к уральцам. Достаточно дать технологическую и военную поддержку, может, выживут сами, создадут свои государства, пусть даже враждебные. В любом случае, появление огнестрельного оружия на пятьсот лет раньше, нежели в прошлой истории, неминуемо подтолкнёт развитие общества. Те же крестоносцы, вооружённые пушками, захватят Северную Африку и Ближний Восток с лёгкостью, как в своё время англичане и Наполеон громили туземных вождей. Если так выйдет, у ислама не будет опорной базы развития, и он навсегда останется местечковой религией, одной из сект арабского мира. А без мощного влияния ислама, его не примут Персия и другие крупные страны Востока. Если вообще возникнет необходимость его возникновения. Сыщик надеялся, что под сильным давлением извне у христиан не будет возможности для внутриконфессиальных споров, следовательно, христианство сохранит единство, без выделения православия, католичества и арианства. Тем более, что арианство, по некоторым исследованиям, послужило основой для мусульманства. Достаточно посмотреть на карту распространения арианства и мусульманства, они практически совпадают.

Трудно сказать, насколько объективны исследования историков, Белов уже убедился в некорректности некоторых данных. Но, по данным классической истории, всё побережье Средиземноморья и Малая Азия, к восьмому веку заселены исключительно христианами. Даже Северная Африка. Не говоря о Средней Азии, там, якобы, одни ариане вплоть до Монголии, но они тоже христиане. Пока, ни одного живого христианина, за исключением византийца Константина, Белов в этом мире не встретил, даже в Усть-Итиле. Хотя, Сурон рассказывал, что они существуют, кроме Византии, в Болгарии, в Греции.

Отправив все отряды, старейшина уральцев распорядился о перевозке пленных новгородцев в Прииск, пусть поработают в мастерских, обоюдная польза выйдет. Уральцы получат рабочую силу, новгородцы, среди которых немало кузнецов, переймут какие технологии, может, учиться останутся. Варягов заслали подальше, в Ёбург, булгар, отказавшихся сотрудничать, туда же, на рудники. Две сотни булгар, обработанных Силей и его оперативниками, были отправлены мелкими группами на родину, остальные вместе с поступавшими пленниками, уплыли на «стройки народного хозяйства», в Уральск. Столице предстояло в скором времени принять на работу и обучение более полутысячи подростков, для них строили новые дома, учебные корпуса.

Белов остался в Суларе, регулярно заслушивая отчёты Сысоя и читая письменные сообщения Ждана. За месяц военной кампании уральцы захватили все города и селения по берегам Камы, прислав оттуда больше двух сотен подростков, в основном, детей и племянников старшин и городских правителей. Опасаясь переизбытка подростков, сыщик заранее ограничил до минимума количество заложников. Кроме детей старейшин и вождей, в Уральск привозили мальчиков из семей, погибших в сражениях булгар. Выращивать юных мстителей, подобных Дамиру, не хотелось никому. Не вырезать же все семьи, пострадавшие от уральцев, за ними придётся целые роды вырезать. Так половину булгар придётся уничтожить, опасаясь кровной мести. Сыщик вспомнил опыт турок, из детей христиан, создавших свою гвардию — янычар, отличавшихся особой жестокостью, в том числе к своим бывшим единоверцам- христианам.

Обсудив это предложение среди командиров, уральцы решили из детей погибших булгар, мальчиков и девочек, создать подобные янычарам боевые подразделения, туда сейчас и свозили ребят. Сурон выделил для психологической обработки подростков двух опытных священников, а Ждан подобрал толковых командиров из дружинников-ветеранов. Кроме отбирания детей из семей погибших булгар, вдовам выплачивалась вира за убитого мужа и компенсация за ребёнка. Всем желающим жить рядом с увозимым сыном или дочерью, предлагалась возможность переселения в Уральск, в готовое жильё, перевозка за счёт уральцев. Многие вдовы так и поступили, увеличив население столицы еще почти на сотню семей. Мера, жестокая по меркам двадцать первого века, но оправданная и вполне терпимая, в раннем средневековье.

Через полтора месяца после сражения у Сулара, Сысой прислал отчёт о полном захвате Булгарии, к нему со своим отрядом вышел Ждан, Булгар к этому времени давно был захвачен и усмирён. Все взрослые мужчины, родственники покойного царя Авара, были уничтожены, их семьи депортированы на восток, в Соль Камскую, Ёбург, Златоуст. Меньше всего Белов стремился оставить повод для гражданской войны, хотя до полного истребления родственников Авара, включая жён и малолетних детей, не опустился. Мужчины, тем более родичи царя, суть люди военные, должны быть всегда готовы к смерти, особенно, вместе со своей страной. Оставлять даже название «Булгарского царства», сыщик не собирался, переносить столицу в Булгар не предполагал. По его мнению, бывшая Булгария должна стать торговым предместьем промышленного Урала, защитой от захватчиков, житницей и поставщиком рабочих рук.

Для этого не требовалось насильственных депортаций, кроме отработанной годами практики взятия заложников-подростков непосредственно после захвата городов и селений. Просто, жители бывшей Булгарии сохранят все существующие налоги, в отличие от уральцев, до настоящего времени не знавших налогообложения. Если будет подписан мирный договор с Новгородом, булгары потеряют изрядный источник дохода — торговые пошлины. Учитывая, что часть земель депортированных бояр Белов планировал раздать своим командирам и отличившимся дружинникам, булгары потеряют доходы с этих земель. Возможно, падение уровня жизни будет не резким и небольшим, но в сравнении с уральцами разница будет существенная, и, надеялся сыщик, будет только расти. Соответственно, отток населения в города и селения с более высоким уровнем доходов и жизни, как убедились россияне на своём горьком опыте в девяностые годы, неминуем. Для булгар такими притягательными центрами станут города Приуралья, где уровень жизни давно выше булгарского.

Получив известия об окончании боевых действий, старейшина уральцев собрался с семьёй в Булгар. С ним на пароходах отправились многие торговцы и почти все мастера, соответственно, практически все командиры и приглашённые купцы. Проплывая мимо захваченных городков, уральцы осматривали повреждения частоколов, крепостной ограды. Чем дальше к Волге, тем меньше повреждений наносили при штурме городов варяги, ограничивались вышибанием ворот. Возле самой бывшей столицы Булгарии города и вовсе сдавались без сопротивления, особенно после взятия Булгара.

Настроение простых булгар после многочисленных заявлений захватчиков о сохранении всех старых налогов и отсутствии новых, было равнодушно-настороженное. Учитывая быстрый и бескровный захват городов и селений, отсутствие разнузданных грабежей со стороны завоевателей, реакция большинства населения была спокойной. Никаких партизан или неуловимых мстителей не появилось, с чего бы это? Наиболее вероятные очаги сопротивления в виде органов власти и кровников уральцы постарались минимизировать, взяв заложников из детей. Часть булгар, в основном, торговцы и некоторые мастера, уже отплывали за товаром в Уральск, обрадованные отмене пошлин. Они были скорее, за, чем против присоединения.

В бывшей столице царства настроения булгар оказались прямо противоположными провинции. Избалованные вниманием и высоким уровнем жизни, столичные жители, не могли прийти в себя от шока, вызванного штурмом города. Затем в течение двух суток нурманы грабили указанные в плане богатые дома, сопровождая грабёж, естественно, насилием и убийствами. В этом Сысой сразу обвинил по громкой связи бывшего старосту города и прихвостней царя Авара. С ним не пытались спорить, обвиняя покойных бояр царя, многочисленные предупреждения о подобных грабежах в случае сопротивления Сысой повторял три дня перед штурмом. Он же строго ограничил отданные для грабежа нурманам дома, пришлось даже застрелить трёх обнаглевших воинов, не захотевших соблюдать уговор.

В любом случае, грабежа избежало подворье казарского представителя, дома нескольких лояльных к уральцам бояр и почти все купеческие дома. В мастерских и кузницах нурманам даже появляться было запрещено. Впрочем, добычи наёмникам хватило с лихвой, при штурме крепости погибло всего девять нурманов, остальные натащили себе груды барахла. Сейчас скандинавы упорно торговались с купцами, сбывая награбленное. А горожане ходили по струнке, опасливо поглядывая на лагерь нурманов возле крепостных ворот, которые до сих пор отсутствовали, разбитые выстрелами орудий.

Устроившись в царских палатах, Белов сразу отправил письмо с приглашением на беседу казарскому представителю. Судимира он принял, как старого знакомого, со всеми положенными почестями. После обязательных приветствий и пожеланий всех благ кагану, уралец сразу перешёл к делу.

— Я примерно предполагаю, какие вопросы у тебя, Судимир, ко мне, — взял быка за рога подполковник, — постараюсь на них ответить. Самое главное, мы не собираемся воевать с казарами и портить отношения с Каганатом. Наша цель стать союзником Каганата, а не данником, как Булгария. Ты видел наше оружие, мы можем им поделиться с казарами, при определённых условиях. Об этом позже. Пока я предлагаю заключить мирный договор между нами и казарами, хоть на десять или двадцать лет, можно и больше. Основные условия — сохранение права беспрепятственной торговли и прежней пошлины для наших купцов, дань, извини, мы платить не будем, взамен предлагаю военную помощь в любой удобной форме. Или наши отряды пушкарей помогают победить врагов кагана, или мы обучаем ваших людей и продаём пушки с необходимыми припасами. В качестве жеста доброй воли передаю подарки для кагана и тебе лично.

Кагану предназначалось инкрустированное золотом ружьё с сотней патронов, большое ростовое зеркало, полный доспех и сабля, понятно, всё в дорогой инкрустации. Те же предметы были подарены и Судимиру, только в серебряной инкрустации.

— Мне для тебя и золота не жаль, — ответил на немой вопрос Белов, — да каган может неправильно понять. Кстати, после заключения мирного договора, кагану отправим по зеркалу для каждой его жены, и украшения для них. Тебя, как понимаешь, не обидим. Можешь заранее обговорить подарок, проси чего хочешь. Поверь, с Каганатом нам нужен только мир, более того, нам нужен сильный Каганат, но дружественный.

— Царю Авару ты тоже ружьё подарил, — проворчал Судимир, рассматривая свои подарки, — где теперь этот царь?

— Я его к себе не звал, как ты знаешь, мы честно соблюдали договор, — развёл руками уралец, — не трогал бы нас царь, живой бы остался и при царстве.

— А с моими людьми, что погибли при штурме Булгара, как быть?

— Назначай виру, уплатим без торга, за другие обиды возмещу полностью, сколько скажешь, — сыщик взглянул на казарина, — мне твоя дружба нужна. Хочешь, землю дам по Волге?

— Каган не поймёт, — улыбнулся Судимир, — давай свой договор, повезу в Усть-Итиль.

После официальной части разговор перешёл в дружеский ужин, где Судимир выспрашивал у Белова подробности военной кампании, а сыщик интересовался подробностями придворной жизни. Беседа затянулась до темноты, расстались давние знакомые с уверенностью плодотворного сотрудничества. Уральцу Судимир понравился ещё пять лет назад, при первом знакомстве, видимо, симпатия была обоюдной. Оценивая казарина в качестве будущего партнёра, Белов интуитивно чувствовал надёжность и честность этого человека. Потому и раскрыл свои карты без долгой подготовки, ни в едином своём обещании уралец не лгал. Как минимум, пару столетий, Каганат жизненно необходим уральцам и всем восточно-европейским племенам, пока те не станут сильными, способными справиться с любым нашествием степняков.

Другое дело, аппетит кагана нужно немного уменьшить, направив казар на юг, пусть дань берут с персов и армян, или с узбеков и туркмен, если те уже появились. В этом уральцы помогут со всем удовольствием, заодно священники новую паству охватят. Определившись с главным вопросом по отношениям с казарами, старейшина уральцев принялся решать любимые вопросы королей — принимать верноподданнические изъявления и раздавать щедроты.

Через пару дней, когда привели царские палаты в относительный порядок, на крыльце Белов принимал парад своих войск, выстроенных вместе с наёмниками вдоль улицы. К участию в параде допустили наиболее отличившихся воинов, в несколько шеренг были выстроены уральские дружинники, пушкари, служилые казары, варяги и часть нурманов. Поздравив всех с достигнутой победой, Белов огласил награду для рядовых воинов — пару гривен. После чего приступил к основному действу, созданию первых уральских дворян. Верней, дворян он решил назвать боярами, как там покажет будущее, неизвестно, а сейчас боярами называли именно приближённых царей и князей, сходных по статусу дворянам. Бояре этого времени ещё не превратились в славянских феодалов пятнадцатого-семнадцатого веков. Это были обычные приближённые к князьям и царям дворяне, просто самоназвание дворяне ещё не появилось.

Итак, первыми боярский титул получили все уральские дружинники-ветераны, большая часть пушкарей, командиры служилых казар и заранее выбранные наиболее отличившиеся рядовые казары. Этих людей Белов знал несколько лет и не сомневался в их честности и преданности ему. Дальше боярами стали больше десятка варяжских вожаков и толковых воинов и пять нурманов, проявивших себя настоящими воинами, а не разбойниками. Каждому боярину полагалась золотая гривна на шею для постоянного ношения и земельный надел, документы на который выдадут позднее. Кроме того, бояре освобождались до конца жизни от любых налогов, становились подсудны исключительно главе уральцев или назначенному им человеку, получали земельный надел, передаваемый по наследству.

Дальше пошло по нарастающей, более театрально. Белов спустился на последнюю ступеньку крыльца и стал приглашать к себе командиров дружины, которых заставлял преклонить колено, возлагал им на плечо свою обнажённую шпагу, производил новоявленных бояр в бароны и графы. Первоначально в этих титулах предполагался и князь, но, по здравому размышлению, от этого наименования пришлось отказаться. Князьями сейчас величали слишком многих старейшин или просто вождей небольших племён и родов. Уравнивать своих бояр в правах с проходимцами сыщик не собирался.

Графами стали все близкие соратники Белова — Ждан, Сысой, Кудим, Силя и приглашённый для этого из Самары Кисель. Все командиры пушкарей стали баронами, три барона появились среди казар, два у варягов. После награждения воинов пришёл черёд раздачи титулов гражданским сподвижникам. Баронами стала треть мастеров и торговцев, прибывших в Булгарию. Самые близкие стали графами — Третьяк, Тороп, Окунь, Сурон. Всех их уралец провёл через процедуру, скопированную в меру воспоминаний с возведения в рыцари. Объявил, что бароны и графы обладают правами, большими, чем простые бояре, включая право на свой герб и больший размер земельного надела.

— В честь сегодняшнего дня ежегодно в это время я буду посвящать в бояре, бароны и графы достойных людей уральского царства, — громко объявил Белов, заканчивая церемонию, — да, вы не ослышались, булгарского царства больше нет, с сегодняшнего дня объявляю создание Уральского царства со столицей в городе Уральске.

Глава седьмая. Уральское царство

Всё же задержаться в бывшей столице пришлось надолго, почти до ледостава, хотя работал новоявленный царь практически круглые сутки. Слишком много хозяйственных и политических вопросов нуждались в немедленном решении, их отложение увеличивало риск возможных восстаний зимой. Чтобы избежать малейших возможностей бунта, предусмотреть самые вероятные поводы и определить самих бунтовщиков, уральский царь не жалел усилий, своих и подчинённых.

Все бояре в течение месяца получили документы на земельные наделы с определёнными границами, но без селений. Заводить крепостное право бывший сыщик не собирался, незаконное закабаление людей каралось Правдой, которую все уральцы соблюдали. В приватной беседе царь пояснил баронам и графам, что заселять свои земли они могут будущими пленниками или булгарами, с которыми заключат добровольный договор аренды. Приветствовалось заселение выходцами из других земель, кроме собственно уральской территории и Зауралья. На определение границ и создание почти пятисот документов ушло полтора месяца, большую часть работы выполнили помощники, выпускники училищ. Грамоты изготовлялись в двух экземплярах, один оставался в царской библиотеке.

Кстати, о библиотеке, у царя Авара и его подчинённых нашлось более сотни рукописей самого различного толка, от налоговых переписей, до стихов. И, самое интересное, два экземпляра знаменитой Велесовой Книги, другой момент, что её соответствие с найденным в двадцатом веке экземпляром, сыщик определить не мог при всём желании. Не с чем было сравнивать, но внешний вид полностью совпадал с описанным в литературе — надписи на деревянных дощечках, перевязанных кожаными ремешками. Большую часть книг Белов отправил в Уральск, кроме хозяйственных документов, что могут пригодиться наместнику. В царские палаты были наняты новые работники, селить в ближайшее время никого сюда царь не собирался, оставлял доброго человека присмотреть за хозяйством.

Булгарским боярам были даны два месяца для принесения клятвы уральскому царю и подтверждения боярского статуса. Не обошлось без конфликтов, их решали по средневековому времени жёстко, не рассусоливая. Пять бояр, возмутившихся такими требованиями и посмевших заявить это в открытую царскому наместнику, прилюдно лишили боярского чина, отобрали все земли и сослали за Урал со всей дворней. Пришлось на каждого выделить отдельный пароход с лодками на буксире, на котором ссыльных довезли до порогов реки Чусовой, там передали под конвой казар и дальше в Ёбург. Трёх мошенников, попросивших боярский чин, не будучи боярами, выявили по спискам покойного царя Авара и прилюдно били кнутом, истребовали виру и выгнали взашей.

Остальные бояре подтвердили свой статус и получили на это уральские документы, оказалось их не так много, всего шесть десятков. Белов даже пожалел, что поспешил с уральскими боярами, не слишком ли много их оказалось, более двухсот. Параллельно с боярским учётом царь расставлял своих наместников и определял порядок сбора и размеры налогов. Наместники назначались из самых разных слоёв, от дружинника-ветерана, до молодого торговца, от выпускника училища до старого булгарского боярина, сидевшего наместником тридцать лет. Самым надёжным наместникам, в городах по берегам Волги и Камы, оставили шесть радистов с рациями.

Уже с помощью наместников Ждан разместил на стенах пограничных городов и Булгара пушки, изготовленные «под средневековье», заряжавшиеся со ствола и стрелявшие с помощью чёрного пороха. Считая всего по четыре пушки на город, а на Булгар двенадцать, оборона только минимального числа городов потребовала девяносто шесть стволов. Часть городской стражи осталась старой, остальную разбавили варягами и нурманами. Чисто уральцами в городах оставались в основном наместники и пушкари, да радисты. В то же время, предательства варягов и нурманов Белов не опасался, надеясь не только на соблюдение клятвы верности, но и обыкновенный расчёт. После возведения в бояре и наделения немалым земельным клином некоторых наёмников, каждый варяг и нурман мог рассчитывать на такую перспективу, да и платил Белов наёмникам значительно больше других князей. Благо, пока хватало трофеев, а в будущем на содержание войска уралец планировал пустить большую часть налогов с бывшей Булгарии.

За эти два месяца, что подполковник разбирался с захваченным царством, уральские мастера и торговцы сманили не одну сотню мастеров на восток, священники обосновались во всех городах, заложили храмы, на содержание которых сразу перенаправили часть налогов. В городах выстроили школы, где начали обучать уральскому алфавиту и письму, счёту. Прощаясь с наместниками, сыщик оставил каждому перечень обязательных дел, куда, кроме обороны и сбора налогов, вошли поддержка священников и учителей, выявление талантливых ребят и отправка их, при необходимости вместе с семьями, в Уральск.

В конце сентября под конвоем были отправлены вверх по Волге братья покойного царя, неосторожно освобождённые из поруба в своё время уральцами. Казнить их рука не поднималась, оставлять в царстве глупо, отпускать в Каганат опасно. Два десятка варягов отправились сопровождать братьев Авара до верховьев Волги, где те должны были перебраться волоком на Днепр. Куда затем поплывут наследники, Белов не интересовался. Остановятся в Киеве — хорошо, доберутся до Болгарии, ладно. В любом случае, от родичей Авара, киевского князя и болгарского царя дружеских отношений уралец не ждал. Зимой эти южане не нападут, а до следующего лета новоявленные бояре помогут создать достаточно сильное войско, способное разбить десятитысячную армию.

Радисты отправленной в Балтику команды передавали сообщения ежедневно, пока всё шло, как планировали. Довольно быстро и спокойно уральцы доставили новгородцев к месту жительства, которое затем спешно покинули, опасаясь нападений. Уверенно, ещё бы, у них была достаточно подробная карта, скомпилированная Беловым из энциклопедий и атласов. Он не сомневался в больших расхождениях карты с действительностью, но, по сравнению со здешними рисунками, карты вышли значительно точнее. Так вот, ребята рискнули двигаться в море по компасу, и вышли к намеченному побережью за месяц. К середине сентября все три нурманских селения на южном побережье скандинавского полуострова захватили, начали оборудовать укрепления. Старатели спешили разведать запасы руды и каменного угля до наступления холодов, а священники занялись изучением языка и строительством первого храма.

Пять лодий из девяти повернули обратно с грузом солёной и копчёной рыбы, основного продукта питания и торговли аборигенов. Остальные лодьи с большим запасом топлива остались зимовать в Дартхольме, как называлось главное селение. Привыкшие к хорошему питанию уральцы срочно готовились к зимовке, закупали у соседей и торговцев зерно и мясо. В качестве платы предлагали уральские товары — зажигалки, ножи, серпы, косы и так далее. Предметы роскоши уральцы не взяли, опасаясь нападений. Дальние родственники погибших нурманов уже дважды пытались отбить селения, уральцы обошлись пока ружейным огнём, придерживая пушки в качестве козыря. Казары не сомневались, что зимой нурманы снова попытаются напасть на Дартхольм, к обороне готовились тщательно. Часть казар уже зимовали на Печоре, с северными условиями были знакомы не понаслышке.

Вернулись эти пять лодий всего за три недели, рассказали новгородские новости, город и околица кипел от страстей. Вече собиралось через день, доходило до драк, за два неполных месяца новгородцы не пришли к единому мнению. Но, желающих вновь нападать на уральцев, не осталось. Главным яблоком раздора среди новгородцев были условия заключения мира с уральцами и отторжение богатой Мангазеи. Отношение новгородцев к уральцам понемногу менялось, на обратном пути уральские лодьи пропустили беспрепятственно, не требуя пошлины.

Более подробно рассказали путешественники о северо-западном анклаве. Место, где расположился Дартхольм, оказалось достаточно удобным, с уютной глубокой бухтой, прикрыто горами от соседей. Пробраться враги могут всего по трём узким тропам через перевалы или морем, которое, как оказалось, не замерзает зимой. Рассмотрев на карте, Белов поверил этому, Дартхольм оказался практически напротив Ютландского полуострова, место ключевое для контроля Балтики. В такую удачу надо цепляться обеими руками, решил сыщик.

За несколько дней собрали большой караван из трёх пароходов, тянувшие пять лодок с припасами, в авангарде шли две дизельные лодки. Остальные скороходки, как их прозвали уральцы, остались дома. На этот раз вместе с двумя десятками варягов отправлялись полсотни булгар, взятых в плен в бою. Булгары были не воинами, собранным ополчением из горожан, умели обращаться с топорами и пилами. Все пароходы были вооружены пушками и предназначались для защиты рейда, пока не отстроят сторожевые башни. Основным грузом были уральские товары и боеприпасы, как передавали радисты, продуктами запаслись в достатке. Побывавшие на волоках уральцы заверили, что пароходы можно перевезти через волоки, предварительно сняв винты. Отплыл караван судов уже в начале октября, торопясь добраться до ледостава.

С таким подкреплением Дартхольм перезимует спокойно, в этом никто из уральских командиров не сомневался. Тем более, что нурманская рыбка всем понравилась, селёдка была невиданных подполковником размеров, слабосолёная сёмга и форель таяла во рту. Уральцы, распробовав гостинцы, проявили неподдельный интерес к балтийским дарам. Со вторым караваном ушли два торговца, целевым умыслом на приобретение рыбы для продажи уральцам. Дела в булгарских землях заканчивались, оставалось ждать вестей из Новгорода и Усть-Итиля. Три оставшиеся скороходки выпросил себе в Самару Кисель, у него нефтеперегонный заводик выгнал солярки чуть не два десятка тонн, для лодок хватит. Всё экономнее, чем мазутом пароходы топить. Этой осенью с юга привезли небывалое количество нефти, её Белов заказал торговцам ещё весной, после успешных испытаний дизелей. Часть земляного масла оставили в порту Булгара, за зиму мастера обещали выстроить там перегонный куб не хуже, чем в Самаре. Остальной запас доставляли в Уральск, по ставшему родным городу соскучился не только сам сыщик, но и вся его семья.

Опасения за мирную зиму булгарских земель оставались, однако, новоявленный царь, в числе немногих информированных уральцев, знал результаты работы Сили и его оперативников, которые давали определённую уверенность. Уральцы за три месяца создали агентурную сеть из булгар по контролю действий оставленных наместников. Часть осведомителей завербовали из числа пленников, под разными предлогами отпущенных или «выкупленных» впоследствии, часть агентов набрали из числа булгар, обиженных прежней властью. И самые старательные — люди, физиологически стремящиеся следить и доносить, неважно за кем, неважно кому. Сам процесс подслушивания, подглядывания и доносительства, для таких людей естественен, как приём пищи и умывание. Такие люди были, есть и будут во все времена, задача оперативника — найти их, привлечь на свою сторону и правильно поставить задачу. Силя с этим вполне справлялся, булгарские селения и города оставались под плотным оперативным контролем.

В один из пасмурных октябрьских дней последние уральские пароходы покинули стоянку у пристани возле Булгара, направляясь, домой, в Уральск. Картина, что наблюдал Белов из окон кают-компании парохода на берегах Волги и Камы, заметно отличалась от увиденного два месяца назад. Практически в каждом селении шло или заканчивалось строительство различных мастерских, кирпичных, черепичных, лесопилок, как минимум. В некоторых уже дымили выстроенные плавильные печи, назвать их доменными язык не поворачивался, хотя общие моменты были. Печи пока работали на привозном уральском сырье, но и это железо выходило дешевле прежнего, выплавляемого из болотных руд.

«Вот ведь, умельцы булгары, — удивлялся уралец, — ладно, с кирпичом и черепицей я дал команду наместникам переходить на печное отопление и за два года покрыть все дома внутри крепостей черепицей. Но плавильные печи ставить сами начали, видимо, хорошая прибыль замаячила. Так скоро уральскими товарами всю Европу завалят, надо Уральску на более высокотехнологичную продукцию переходить. Ай, молодцы, булгары, предприимчивый народ. Что в двадцатом веке, что сейчас, не пропадут».

Заметное оживление появилось и в уральских городах, навстречу пароходам попали три лодки, груженные черепицей и кирпичом. Ещё на двух сплавляли свежепиленые доски, слюду и стёкла для окон. Наверняка для булгар, реки вот-вот встанут, дальше торговцы просто не доберутся. Уральские мастерские за время отсутствия сыщика развернулись великолепно, приток рабочих рук дал себя знать. Выпуск продукции и производственные площади практически у всех выросли втрое, а то и больше. Попов, встретивший уральцев на пристани, был в приподнятом настроении и сразу повёл земляка смотреть мастерские. Посмотреть было на что.

Производство паровых машин и пароходов Фёдор Васильевич реорганизовал с ручной единичной сборки до мелкосерийного производства. Только за последний месяц мастерская выдала шесть паровых двигателей, причём довольно высокого качества, с гарантией на три сезона. Зимой мастера собирались выпускать по пять паровых двигателей за месяц, только стандартных, для речных пароходов. Часть мастеров, работали над более мощными паровиками, пригодными для морских судов, их обещали сделать за зиму четыре надёжных экземпляра.

Попов порывался ехать в Бражинск, показывать тамошние достижения, Белов еле уговорил его дать время отдохнуть, а в Бражинск отправиться завтра. Отдохнуть толком не удалось, сыщик после обеда сам не выдержал и пошёл по мастерским Уральска. Результаты поражали, такое ощущение, что он уезжал не на три месяца, а на три года. Возможно, повлияло обилие рабочих рук, а, скорее всего, пришло время качественного скачка в промышленности. Как говорит диалектика, «Переход количества в качество».

Город вырос, да ещё как, расстояние от крепостных стен до окраин увеличилось вдвое, причём всё было застроено домами и мастерскими. Появилось множество мелких мастерских, выпускавших самые разнообразные товары для домашнего хозяйства. От хомутов до лаптей, от рыбацких лодок до ювелирных украшений. Традиционные мастерские порадовали резким ростом продукции, только шерстяных тканей подопечные тётушки Тины стали выдавать втрое больше. Та же картина была по всем производствам — гончары, стеклодувы, черепичники, пилорамщики, кожевенники, кузнецы. В секретной пороховой мастерской, после известных событий её перестроили, увеличили производственную площадь в пять раз, а выход продукции в десять раз. Причём, число рабочих выросло, только втрое. Кроме отгрузки готового пороха для пушек булгарских крепостей, ребята готовили ракеты, пока для фейерверков, продолжили изготовление гранат и взрывчатки для дорожно-строительных работ.

В кузнечных мастерских Белов поинтересовался у мастеров, не падает ли качество изделий при таком увеличении продукции. Кузнецы за эти годы успели организовать своеобразный цеховой комитет, жёстко следящий за качеством изделий. Именно они давали право ставить клеймо в виде фигурки соболя на продукцию, они и отбирали это право в случае нарушений. Пока за три последних года отобрали клеймо всего один раз, а нарушителя с позором выгнали из города. Других желающих халтурить с тех пор не появилось. Так, вот, мастера продемонстрировали работу своих подручных, развернувших новые производства, придраться было не к чему. Всё-таки, в цеховых объединениях средневековой Европы были свои плюсы, никакой надзор за качеством со стороны не нужен.

Мастера даже удивили Белова, продемонстрировав ему три барабана для протягивания проволоки, соединённые, наконец, с водяными колёсами. Все предыдущие годы нехватка проволоки была слабым местом в электрических делах. Теперь, медную проволоку производили со скоростью один метр в минуту, круглые сутки, трёх различных диаметров. От одной десятой миллиметра до трёх миллиметров в диаметре. Выходило, больше километра в час, с учётом технологических остановок. С такими темпами можно замахнуться на электрификацию всего царства, впрочем, как сообщили мастера, вся проволока и так идёт по заказу Арняя, электрического монополиста уральцев.

Бумажная мастерская добилась не только валового роста, но и качества продукции. На нынешней бумаге не стыдно было писать и даже печатать книги. Соответственно, можно отказаться от увеличения закупок хлопка для производства пироксилина, передавать большую часть натуральной ваты для медицинских нужд. Такое новшество здорово снижало себестоимость патронов и снарядов, правда, с небольшим понижением качества конечного продукта.

Обошёл подполковник и школы с подростками-новичками, их привезли в Уральск шестьсот сорок человек. Отработанная система не дала сбой, всех расселили, устроили на учёбу и определили работу в свободное от учёбы время. Обучение шло в две смены, по четыре часа, пока одна смена училась, вторая смена детей работала по хозяйству, постепенно ребят начнут привлекать к работе в мастерских, девушек к ткачеству и прядению. В какой-то мере структура напоминала ремесленные училища Советского Союза, только без общежитий. Жили ребята либо с приехавшими семьями, либо в домах по нескольку человек, где держали скотину и огород, пищу готовили сами. Тренеры и учителя, разумеется, приглядывали за бытом новичков, но неумех в этом мире не было. С малолетства все дети умели приготовить еду, ухаживать за домашним скотом и птицей, вести все дела по хозяйству. Практически все дети впервые увидели печное отопление, после курных изб, вызвавшее восторг. Новые знания обрушивались на них лавиной, полностью выметая желание кровной мести или побега, как убедились уральцы на опыте, к январю подростки становились большими патриотами Уральска, о своих прежних мыслях предпочитали не вспоминать.

В Бражинске, куда Белов отправился с Поповым на следующий день, ждали не меньшие сюрпризы. Мастерская Арняя выпускала электродвигатели по две штуки в неделю, телефоны по паре в день. С генераторами было ещё лучше, три штуки в неделю, довольно мощных, способных дать до двух ампер при двухстах двадцати вольтах. Для электрификации и радиофикации городов не хватало совсем малого — лампочек для освещения и триодов для приёмников. Попов развернулся ещё сильней, он удвоил станочный парк, доведя число однотипных станков до пяти. Сейчас в токарной мастерской работали пять токарных, пять сверлильных и пять фрезерных станков. Не считая двух сверлильных и двух токарных станков на электромоторах. Мечтой бывшего тракториста оставались зуборезные станки, зато десяток наждаков на электромоторах он собрал.

Шок ожидал старшину уральцев в экспериментальной мастерской Попова, где тот продемонстрировал огромный вентилятор на дизельном приводе, с трёхступенчатой коробкой передач. Причём, двигатель получился довольно компактный, не тяжелее двадцати килограммов.

— Самолёт, — спросил у Попова ошеломлённый царь, — или дельтаплан?

— Не знаю, — смутился изобретатель, — я думал о снегокате.

— Ну, ты даёшь, дядя Федя, — захохотал Белов, — с тобой не соскучишься. Этак мы с тобой на Канарах каникулы проводить будем, в Африку за бананами летать.

Как оказалось, производство дизелей выросло до пяти штук в месяц, большего уральцам не надо, солярки не хватит, даже с учётом Самары. Белов договорился о подготовке к весне четырёх мощных дизелей для морского судна, чем покупать нефть бочками, не лучше ли сварганить танкер и перевозить её сразу из Баку, по сотне тонн. Иначе все дизельные чудеса рискуют остаться игрушками, когда в одно прекрасное утро каган перекроет путь торговцам. Они поспорили, в чём лучше возить нефть, пришли к единодушному выводу об изготовлении металлических резервуаров, не больше двух-трёх кубов, лучше в цилиндрической форме, чтобы катать.

Что касается снегоката или дельтаплана, решили попробовать оба варианта, благо, двигателей хватало, а вторую коробку передач Фёдор Васильевич обещал собрать через пару недель. После всех приятнейших сюрпризов, посещение личных мастерских Белова — монетной, патронной, оружейной и химической, произвело гнетущее впечатление. Там абсолютно ничего не изменилось, ни на каплю. Производительность низкая, работа ручная, выход продукции недостаточный, особенно после боевых действий, когда резко выросла потребность в боеприпасах и замене вышедшего из строя оружия.

Обдумывая необходимые изменения в производстве, экономике и политике, Белов заказал у ювелиров себе царскую корону, попросив Сурона организовать коронацию. Через неделю торжественная церемония, на которую прибыли многие уральцы и даже булгары, свершилась. Корону надевал Белову священник в храме, после довольно долгого молебна, сам царь был одет в красную атласную мантию с собольей опушкой. Вместо державы и скипетра Ждан вручил царю посох власти, деревянное изделие с инкрустацией огромного числа самоцветов и немного золота. Подстраховавшись, сыщик устроил в посохе достающийся клинок и однозарядный пистолет. Изготовить недолго, а ситуации бывают разные, не в мантии же скакать с саблей. Когда в таком одеянии уральский царь вышел из храма, куда допущены были исключительно бояре, собравшийся у храм народ, без всякой команды, дружно встал на колени, осеняя себя знаком коло, ставшим привычным жестом для многих уральцев.

Только приезжие торговцы, выделялись, стоя в коленопреклонённой толпе, но, шапки сняли и низко поклонились. А царь, глядя поверх голов уральцев, думал, как организовать экономику царства, чтобы всё работало без излишнего управления. Пока часть царства была личной собственностью Белова и Третьяка, работала, так сказать, в общинном режиме. Другая часть в полный рост торговала и покупала разнообразные товары на условиях раннего феодализма. До настоящего времени личных доходов хватало, чтобы содержать на них дружину, производить оружие и боеприпасы, строить храмы, школы и прочее. После увеличения числа уральских городов в несколько раз, а количества жителей в десятки раз, старый сыщик стал опасаться прогореть в пух и прах. Как говорится, «Боливар не вынесет двоих».

После коронации пошёл обильный снег, за две недели непрерывного снегопада всё покрылось огромными сугробами, навигация прекратилась. Жизнь уральцев привычно вошла в зимнюю колею, с неспешным распорядком дня, укороченным рабочим днём, многочисленными праздниками. Катание на лыжах и санях, коньках и каруселях, соревнования, танцы с посиделками, резко отличали зимнюю пору от летнего трудового подвига. Только царь с помощниками, не афишировал свою загруженность, успевая побывать на всех гуляниях. Время до наступления нового, тринадцатого года, пролетело незаметно.

Едва успел расширить все свои личные производства, внедрить несколько полуавтоматических приспособлений, Попов придумал станочки для снаряжения патронов и снарядов, изготовил их. Восемь операций удалось перевести на станочные, что заметно снизило длительность изготовления патронов и увеличило их производство, с одновременным улучшением качества, то бишь, более четкого соблюдения калибра. Даже в химическом производстве пару реакций удалось перевести в поточный процесс, ускорив получение кислот в полтора раза. В результате всех преобразований, плюс пристройка к мастерским дополнительных площадей, наём новых рабочих, исключительно угров из глубинки, выход продукции вырос вдвое, себестоимость оборонной снизилась в три раза. Аналогичные меры царь применил к монетному производству, увеличил выработку серебра в пять раз. Монеты перестали отливать, начали чеканить с использованием механического пресса, выдававшего за один удар четыре десятка монет. Уральцы окончательно переходили на рубли, куны и белки, во внутренних расчётах. Для обеспечения возросшего денежного потока, переплавляли на них часть старых монет, приходивших из бывшей Булгарии в виде налоговых поступлений. По настоянию царя казначеи организовали нумизматическую коллекцию, куда отбирались все новые образцы монет. Со временем, можно организовывать выставку этой коллекции, рассудил подполковник, в детстве уделивший нумизматике довольно много сил и времени. Глядя теперь на попадавшие в руки образцы монет, от золотого солида до треугольного брусочка серебра с изображением быка, уралец с грустью вспоминал детские радости начинающего нумизмата.

Оставался вопрос перехода на «рыночную экономику», тут «молодой» царь завяз надолго. Пока его бывшие ученики, получившие навык в торговле и учёте, обсчитывали себестоимость изделий, руды, перевозок и прочего, Белов решил немного отвлечься и сочинил «Боярский указ». Там он конкретизировал всё, что ранее декларировалось или подразумевалось. Подтверждались права на подсудность только царю либо назначенному им судье для бояр, права на земельный участок, передаваемый по наследству, и освобождение от всех налогов. Права на гербы для баронов и графов, девизы для простых бояр, которые они могли помещать на свои щиты и стяги. Право внеочередного прямого обращения к царю или наместнику получали все бояре.

Далее приятные вещи заканчивались и начинались обязанности. Чтобы передать титул по наследству, боярин должен был отслужить двадцать лет воинской службы или двадцать пять лет гражданской службы у царя. При отсутствии мужчин в семье, такую службу могла отслужить дочь боярина, чтобы оставить право на титул своим детям. Титул наследовали все дети, при их отсутствии племянники, при их отсутствии титул и земельный участок возвращался в казну. Земельный участок был неделимым и передавался старшему сыну или дочери, если мальчиков не было. Бароны и графы имели определённую привилегию, если они не служили царю, дети понижались на ступеньку и становились простыми боярами или баронами соответственно. Земли бояр, куда бы те ни уезжали, и кому бы их не продавали, оставались уральскими при любых владельцах, изъятию из Уральского царства не подлежали. Даже уйдя со службы, боярин до шестидесяти лет и его совершеннолетние дети обязаны были явиться в ополчение по первому зову царя со своим обмундированием, оружием и конём, и служить царю безвозмездно, но не более двух месяцев в году.

Одним словом, бояре получали больше обязанностей, чем прав, но, сама возможность выделиться, встать наособицу от других, будет манить многие поколения уральцев, как и многих простых людей в других странах.

Вслед за первым царским указом пришлось обнародовать второй, «Указ о правах», своего рода средневековая конституция в кратком варианте. В указе декларировались права всех уральцев, независимо от возраста и пола. Право на свободу, право на жильё, право на земельный участок, право на суд. Рабство в уральском царстве запрещалось навеки, все рабы и холопы, прибывшие из чужих земель, на территории царства становились свободными, без всякого выкупа. Закупы, становившиеся холопами из-за невыплаты долгов, выкупались казной и обязаны были отработать долг на рудниках и шахтах, формально свободные, но, без права перемены места работы. Исключение делалось для военнопленных, которым без суда царской волей определялась продолжительность плена и работа в плену, так они и не являлись подданными уральского царя. В указе не было права на вероисповедание, единственной религией в уральском царстве объявлялась вера в Сварога, Рода и Макошь. Нарушители, прилюдно исповедавшие другую религию, выдворялись из царства без имущества и права возвращения. В этом же указе царь озвучил право уральцев на конкуренцию, на организацию любого производства, под строгим запретом вмешательства конкурентов с уплатой виры потерпевшему в пятикратном размере убытков.

Этими двумя документами своё законотворчество уральский царь ограничил, перейдя к вопросам экономики и пополнения царской казны. С присоединёнными землями всё было ясно, булгары платили старые налоги, только распределяли их иначе. С уральцами, никогда не платившими налогов, было сложнее. Сначала Белов официально закрепил сложившееся разделение производств внутри своей семьи, произвёл «приватизацию». Третьяк получал в собственность всё металлургическое производство Прииска, Влада всю свою же торговую сеть плюс гранильную мастерскую. Золотые россыпи Прииска объявлялись царскими, то есть, государственными. К государству же отходили все разведанные шахты и рудники, кроме серебряно-свинцового, дарить технологию извлечения серебра царь никому не собирался, пока.

Почему рудники и шахты? Очень просто, на них работали пленные, так пусть работают на государство, ему принадлежит их судьба. Государственными становились конезавод, корабельная верфь в Уральске, мастерская по изготовлению паровых двигателей, бумажная фабрика, все школы и училища, пороховая фабрика и сахарный завод. Электрическое производство оставалось в руках Арняя, зеркальная мастерская — Зарины, дизельное производство у Попова, остальные мастерские становились собственностью старших мастеров соответственно, в частности, старейшая лесопилка переходила к братьям Лопатам. В личной собственности царя оставалось химическое производство, оружейная мастерская, патронное производство, серебряная мастерская, станочный парк, старый скотный двор с конюшней, дом в Бражинске и дворец в Уральске.

В любом случае, доходов от государственных мастерских не могло хватить на содержание училищ и войск, на закупку оружия. Даже с учётом чеканки золотых рублей и продажи золота ювелирам, даже с учётом личных вложений Белова. Оружие уральцы ещё не продавали, некому. Пароходы тоже не находили сбыта, никто не брал, дорого и непонятно. До получения достаточной прибыли от новых технологий могли пройти десятилетия, а сейчас что делать? Пришлось пойти по пути косвенного налогообложения. Все придуманные Беловым товары, вернее принесённые в этот мир с его подачи, объявлялись государственными. И с производства этих государственных товаров частники облагались пятипроцентным сбором от цены продукции в казну. Сюда подпадала значительная часть уральских товаров, начиная от полюбившихся зажигалок, стеклянной посуды, кос-литовок, валенок, сахара и леденцов, русских печей, прочей мелочи. Заканчивая всеми радио- и электротоварами, зеркалами, огнестрельным оружием.

Заставляя других мастеров платить двадцатую долю дохода в казну, Белов не жалел пасынка, падчерицу и самого себя. Зато теперь он патроны не отдавал бесплатно, а продавал Кудиму или горожанам Бражинска за хорошие суммы, покрывавшие его издержки. В казну пошли тонкие ручейки отчислений от мастеров и платежи за руду, которых хватило не только на содержание пленников, школьников и дружины. Летом к ним присоединятся пароходные билеты, рекомендованные цены были доведены до капитанов. К удивлению царя, как раз экономическими изменениями никто не возмущался. Многие мастера и торговцы поддержали эти изменения, почувствовав в них предоставленную свободу производства и торговли. До этого, получая что-либо бесплатно, все ожидали подвоха, понимая, что бесплатный сыр бывает только в мышеловках. Мастера ждали, что их продукцию просто заберут для нужд царя, торговцы опасались того же.

Чтобы упорядочить учёт доходов и расходов из разных карманов, пришлось обзаводиться государственным аппаратом. Как говаривал великий Ленин, «Социализм, это учёт и контроль». До социализма уральцам страшно далеко, но хороший учёт необходим даже царям. К концу зимы как-то постепенно образовался добротный, но небольшой чиновничий кабинет, куда вошли казначей, налоговики, таможенники, пара других хозяйственников, все из числа недавних выпускников училища, и уже привычная Белову команда — Ждан, Кудим, Сысой, Сурон, Третьяк, Влада и другие. Чтобы легализовать команду советчиков, пришлось указом создать царский Совет, включив туда своих воспитанников, но именовал их по занимаемым должностям. Для автоматической замены советчиков в будущем, при выходе в отставку или гибели. Одновременно пришлось обозначить их совещательное право, но, с возможностью наложения вето на решения царя при стопроцентном голосовании всего Совета.

Параллельно с административными проблемами царь занимался постройкой дельтаплана, но, это для души и, как правило, в ночное время. Днём Фёдор Васильевич ладил снегокат, спроворил его он быстро, к середине февраля. После этого катался на диковинном сооружении по камскому льду, занесённому снегом, распугивая зверей и случайных встречных. Обкатав первый образец, Попов занялся модификациями, усиливая лыжи и устраняя недостатки, выявленные при испытаниях. До конца марта он выстроил ещё две модели, способные устанавливаться на катера. По его чертежам на верфи занялись постройкой двух плоскодонных катеров, дядя Федя наделся довести их скорость до сорока и больше вёрст в час.

Белов работал не так производительно, но его творение вызвало значительно больший эффект. Когда стрекочущий дельтаплан после двадцать восьмой попытки ровно оторвался от снежной поверхности замёрзшей Камы и полетел, восторгу зрителей не было предела. Однако, потеряв два раза воздушный поток и, чудом не сорвавшись в штопор, царь отказался от дельтаплана. Всё равно, грузоподъёмность получилась нулевая, слишком тяжёлым были двигатель и сам аппарат. Старый сыщик решил попробовать с парапланом и одновременно работать над постройкой небольшого гидроплана. На параплан элементарно не хватило необходимого количества шёлка, самолёт требовал большей подготовки.

Получилось, что единственным результатом полёта на мотодельтаплане стало появление группы энтузиастов, занявшихся постройкой самолёта. Избавленный от необходимости личного участия в постройке аппарата, Белов не бросил саму мечту летать. Из справочников и различных энциклопедий он скомпилировал несколько типов первых самолётов, на постройку которых ориентировал создавшуюся группу. Своё участие царь обозначил финансированием и практическими советами, о первых пилотах и полётах он прочитал немало. Тот же парашют ребята сшили по его советам и лекалам.

За зиму он дважды посетил Лея, целиком загрузившегося идеей создания телевидения. Чудин, наконец, решился передать технологию производства триодов людям, одновременно с сотней транзисторов различного типа. Таким образом, к весне уральцы собрали два десятка раций, которых должно было хватить для равномерного охвата булгарских городов и нескольких пароходов. Результаты обучения уральцев производству триодов должны были сказаться не раньше осени, в любом случае, радиодело выйдет из зависимости от поставок чудинов. Со своими транзисторами уральцы смогут создать не только необходимое количество раций, но и продавать радиоприёмники. До этого пройдёт не один год, но развитию радиотехники Белов придавал особое значение, именно, как средства массовой пропаганды. Двадцатый век наглядно показал, как быстро средства массовой информации меняют мировоззрение людей, практически в любую сторону. Старый сыщик вместе с Суроном собирались в кратчайшие сроки распространить и укрепить славянскую религию в её уральской форме в большинстве славянских и угорских племён.

Для этого надо около одной тысячи священников, на их подготовку при нынешних темпах уйдёт больше двадцати лет. Оба единомышленника арифметикой владеют, резкое увеличение числа выпускников религиозного училища невозможно. Белов решил использовать наработки будущего, поддержать священников пропагандой. Учитывая, что газеты народ не читает, да их и нет, телевидение ещё не изобрели, радио остаётся единственным централизованным источником воздействия на «электорат». Тем более, что радиоприёмники вполне могут стать одним из атрибутов священника, ну, не ружья же по дешёвке ему предлагать за переход в уральскую веру. Возможно, ружья тоже будут предлагаться, но уже власть имущим, вождям и старейшинам. Пока об этом речи нет, основная задача царя и священников, да и других чиновников, превратить в ближайшие годы Уральское царство с единую страну. Чтобы бывшая Булгария приняла не только уральские технологии и образ жизни, но и уральскую религию, в конечном счёте, все жители стали называть себя уральцами, а уже потом булгарами.

Причём, именно в раннем средневековье, такая ассимиляция пройдёт гораздо быстрее, чем в более поздние века. Сейчас для подавляющего большинства угров, булгар и других людей, проживающих в бассейне Волги и Камы, нет понятия народа и очень слабо понимание племени. Главной опорой для самоидентификации служил род и место в родовой общине. Когда человек покидал свой род, выходил, так сказать, в большой мир, он мог прибиться к любому племени, особенно при языковой общности. Соответственно, такие люди уже через несколько лет с полной уверенностью называли себя и, главное, чувствовали, представителем того народа и племени, в котором живут. Одинаковая религия и радиопропаганда, вкупе с другими элементами воздействия, могут компенсировать нехватку священников в деле распространения уральского образа жизни.

В ожидании ледохода, как обычно, уральцы подбили результаты подготовки к навигации. Когда царю их сообщили, поначалу он решил, что его обманывают, и лично проверил некоторые данные. Затем ещё проверил и ещё, пока не заплясал от радости. Огромный приток рабочих рук уральские мастера использовали на полную катушку, пусть, большинство рабочих были неквалифицированны, так, при нынешнем уровне производства такие рабочие и потребны. Сотни тонн добытой руды и каменного угля скопились возле шахт, в Прииске пятьдесят тонн качественной стали и ещё больше чугуна ждали отправки на переработку в Уральск, санные караваны не справлялись с полученными объёмами, хотя движение между городами не прекращалось всю зиму.

Уральские мастера отлили и подготовили для продажи сотню пушек средневекового образца, в предвкушении реализации провели предпродажную, так сказать, подготовку. Двадцать новгородских пленников обучились полной эксплуатации пушек, начиная от чистки и подготовки к стрельбе, прицеливания, до собственно стрельбы и правил безопасности. Новгородцы довольно спокойно отнеслись к молчанию своих старейшин, о предложении царя все они знали. Многие из них верили, что мирный договор этим летом заключат, и они вернутся домой. Пессимисты готовились отработать три года, получив при этом навыки изготовления уральских товаров, превращая плен в стажировку. Среди них не было равнодушных людей, потерявших веру в будущее.

Первобытный оптимизм просто выпирал из пленников, даже занятых на рудных выработках. Впрочем, условия жизни там не отличались от уральских, тёплые избы с русскими печами, добротная одежда, шахты пока неглубокие. Причём Белов изначально старался вести разработки открытым способом, взрывая при необходимости, пустую породу, выгребая её, до получения воронки в горе. Это замедляло и удорожало работы, зато не возникало проблем с обвалами и затоплением. А пустую породу использовали для строительства, как на самих шахтах, так и привозили в Уральск. На двух шахтах с осени работали насосы, соединённые с паровыми двигателями, откачивали воду. В результате, за зиму погибли всего пять пленников, двое из-за несчастных случаев, три по болезни. Это из тысячи человек! Даже по меркам двадцать первого века очень хорошо, угрызений совести сыщик не испытывал, в конце концов, эти пленники собирались убивать и грабить уральцев, а не с гуманитарной миссией пришли сюда.

На уральской верфи заканчивали постройку двух больших, морских, судов, тридцатиметровой длины, для плаванья на Каспии. Впервые на них устанавливали не паровые двигатели, а по два дизельных. Вооружение из четырёх пушек было достаточно мощным, главным грузом пароходов должна была стать нефть, в трюмах установили железные бочки, пропаянные свинцом по швам. Бочки получились толстые и тяжёлые, поэтому, кроме команды и боеприпасов, пароходы ничего не перевозили. Зато, каждый пароход привезёт в Уральск не меньше сорока тонн сырой нефти. За лето планировали два рейса, чтобы создать запасы на всю зиму. Это будет больше пятидесяти тонн солярки, половина уйдёт на рабочие нужды, остаток зальют в стратегически запас, закопанные недалеко от берега Камы хранилища. Под эти бочки и хранилища уральцы запустили первый прокатный стан, выдававший листовое железо.

Пять новых пароходов для Камы и Волги ждали спуска на воду, два катера для Попова под дизельный ветродуй обещали закончить к маю. Скороходок наделали аж пятнадцать штук, с ними надо осторожнее, никакой солярки не хватит, решил Белов. Сначала создадим нормальные запасы топлива, чтобы не вышло дефицита, а то встанут скороходки где-нибудь в Усть-Итиле или Новгороде намертво, позора не оберёмся. С этой стороны, пароходы остаются надёжнее, дров хватает даже в степи.

Дартхольм перезимовал относительно спокойно, три нападения соседей отбили малой кровью, дважды выручили овчарки, подняли тревогу при попытках ночного захвата крепости. Связь с берегами Балтики зимой держалась устойчивая, особых волнений не вызывала, все новости анклава уральцы знали и часто обсуждали между собой. Проня, ветеран-дружинник, ныне боярин, в последних сеансах связи просил прислать уральских товаров и забрать наторгованные меха, сообщал об открытии небольшого выхода железной руды рядом с Дартхольмом. Белов уже знал, что там имеется возможность строительства водяных колёс, поэтому в первый караван, отправляемый сразу после ледохода на Балтику, входили в разобранном виде две пилорамы. Для организации верфи в Дартхольм собирались отплыть два строителя кораблей, работавших в Уральске три года. Дополнительно отправлялись ещё четыре пушки со снарядами для сторожевых башен, боеприпасы, два разобранных паровых двигателя для установки на морских кораблях, что построят уральцы.

Уральские осведомители из Новгорода сообщали, что зимой, наконец, старейшины приняли решение о заключении мира с уральцами. С началом навигации новгородские послы отправятся на Урал. Из Усть-Итиля приходили настораживающие сообщения, что каган собирает летом войско для боевых действий, против кого, неизвестно. Сысой по мартовскому насту отправился ревизовать южные крепости на границах уральских земель. За Самару царь не сомневался, Кисель выдержит осаду нескольких тысяч казар легко. Кроме обычных пушек, он выпросил себе четыре дальнобойных новых орудия, полсотни длинноствольных ружей. Запаса патронов и снарядов хватит самарцам, чтобы продержаться не меньше месяца, этого времени хватит с избытком для подхода уральского войска. Как установили ещё осенью, скороходки по Каме и Волге доберутся при необходимости от Уральска до Самары всего за семь-восемь дней, каждая из них вмещает два десятка воинов с оружием и припасами. Только пятнадцать уже готовых лодок в состоянии доставить к любому из уральских городов на Каме или Волге всех уральских дружинников с двадцатью пушками и припасами, да ещё место останется для трофеев.

С появлением скороходок и увеличения количества раций Белов перестал бояться за судьбу отдалённых крепостей. Все города на Каме и Волге становились доступными для доставки воинов по рекам в рекордные для средневековья сроки, в пределах недели самое большее. Несколько хуже обстояло со Златоустом и Ёбургом, хотя и туда конного пути не больше недели, в любую погоду. Проложенные к обеим крепостям прямые дороги оставались проезжими круглый год, грузы перемещались постоянно, все поломки мостов и ямы на дороге исправлялись по первому замечанию. Роды угров, проживавших вдоль трасс, обязаны были поддерживать качество пути, за это старейшины родов получали неплохую плату виде уральских товаров.

Самой отдалённой в плане быстрой доставки воинов оставалась крепость на Печоре, туда этим летом отправляли дополнительно полсотни пленников для прокладывания прямой просеки и строительства мостов на речушках. Царь считал сохранение Печоры в руках уральцев одним из важнейших финансовых рычагов давления на новгородцев, кроме того, привезённые этой весной по последнему льду меха, моржовый клык и тюлений жир стали серьёзным подспорьем для царской казны, сильно оскудевшей за зиму. Белов спешил использовать имеющийся ресурс рабочих рук для соединения довольно разбросанных уральских территорий надёжными дорогами. С учётом сведений из Новгорода, половина пленников скоро уплывёт на родину, надо придумать им «дембельский аккорд» для пользы уральцев.

Как говаривал незабвенный кот Матроскин, «Совместный труд для моей пользы сближает». В данном случае сближение произошло в реальности, именно новгородцы к весне закончили прямой тракт от Прииска до Ёбурга, выстроили двенадцать крепчайших высоких мостов из лиственниц, опоры этих мостов, «быки», были защищены каменной кладкой, по большей части, скреплённой бетоном. Собственным, уральским бетоном, которым разродились через год экспериментов нанятые строители. Новгородцы, как оказалось, великие умельцы по зимнему строительству мостовых опор на реках. Они умело опускали срубы под воду, вырубали намёрзший лёд и опускали срубы ещё глубже, до самого дна. Благо, реки в Приуралье не отличались особой глубиной, большую часть опор строители ставили на берегах и мелководье. Именно по этому тракту Белов с Поповым планировали проложить первую железнодорожную ветку, доставка чугунного литья и сталей окупит её строительство быстрее трёх лет. Да и строить можно прямо от Прииска, отливая там рельсы.

Как обычно, в ожидании вскрытия рек при наступающем половодье, образовалась неделя безделья. Поздний рыхлый и сырой снег, с водой поверх земли, не способствовал дальним поездкам. Мальчишки на улицах вовсю устраивали «обманки», маскируя ямы с водой сверху снегом и, спрятавшись за угол, наблюдали за прохожими, хохоча во всё горло, когда очередная жертва проваливалась в воду по колено. Обескураженная жертва редко вымещала гнев на детях, уральцы не успели ещё забыть такую забаву в своём недавнем детстве. Выругавшись, жертвы быстрее бежали в дом, чтобы переодеться и высохнуть. Рассматривая из своего окна соседских ребят, подглядывавших за очередной растяпой, сыщик заметил, что ей оказалась Хорг, видимо, ни разу не сталкивавшаяся с «обманкой».

— Куда же она шла? — задумался он, глядя на девушку, выливавшую воду из сапога, — живёт она на Песках, работает там же, похоже, ко мне направлялась. Простынет же, неумеха.