Разбег Пандоры

— Завал у нас, — легко подтвердил снабженец. — По обязательствам мы должны были запустить серию в конце этого года.

— А реально что? — у меня в голове зашевелились нехорошие подозрения[17].

— Плохо у нас стало… — Денис Оганов зло насадил котлету на вилку и как-то малость сник. — Знаешь, Петр, начистоту. До конца пятилетки не очень на БЭСМ-6 рассчитывай.

— Да как же так!? — не выдержал я, чуть не выронив стакан. — На свое же производство передают! Не куда-нибудь в Китай![18]

В ответ мой собеседник лишь расстроенно развел руками. Его можно понять, но что разработчики-то делать все это время собираются!?

— Да это просто саботаж натуральный! Тьфу! — мой плевок полетел в затертый кафельный пол. Хорошо, далеко от соседей, но смотреть в их сторону я на всякий случай не стал.

— А что ты хочешь?! — в голосе Дениса Оганова послышался акцент. — У нашего главного, Лебедева, дело к пенсии. Он конечно мужик мощный, все тянул. Но сейчас болеет постоянно, считай на серию х. й положил. Все зазвездились, премий понаполучали. Вдобавок Бурцев срется с Мельниковым, вместо дела бумаги друг на друга пишут.

— А это кто хоть? — вклинился я.

— Главный конструктор и его заместитель. Да, — махнул рукой снабженец, — у них сейчас одно название. Мельников диссертацию докторскую пишет. Ученый, б. ть, защищаться скоро будет. А Бурцеву вообще по. й, его военные заказами завалили[19].

— Черт! — мне оставалось лишь ругаться. — Все планы рушатся! Ну нельзя же так-то!

— Это еще что, — собеседник чуть понизил голос. — Мне говорили, что ЭВМ сделали классную, а о программах не подумали. А без них, вроде как, толку особого нет.

— Как, совсем без операционной системы?!

— Вот, именно про систему управления и говорили! Не обманули значит. — Денис Оганов отодвинул тарелку и потянулся за булочкой. — Так они вот эту систему еще и делать не начинали! Лева Королев даже техзадание в нашем бардаке толком согласовать не может[20].

— Да-а-а… — мне осталось только схватиться за голову. Причем совершенно буквально. Боялся, что разорвет как хомячка от капли никотина.

Еще думал, наивный попаданец, вылезти в ИТМиВТ с предложениями перехода на новую элементную базу. Опасался, что административный ресурс Шелепина не бесконечен, а ЭВМ – намного более «многодельный» продукт по сравнению с микросхемами. Им нужны магнитофоны, АЦПУ, программисты, и прочие смежники. К каждому толкача с правами маленького тирана с в пенсне не приставишь.

Реальность намного проще. Нет в СССР опыта серийной работы, тут БЭСМ-4 смогли изготовить только в количестве 30 штук. Большие, нет, огромные проблемы с программным обеспечением. А главное, инженеры и начальники привыкли мыслить мерками пятилеток. Сделать удачную машину, получить награды, продвинуться по научной линии докторскими и кандидатскими. Потом нехотя, десяток-другой лет внедрять продукцию, править плюхи, модернизировать дизайн. Плевать им на народное хозяйство с высокой колокольни. За его спасение памятные значки с профилем Ленина на грудь не вешают[21].

В общем, тогда я благополучно спровадил снабженца Ермакову. В самом деле, требуемому блоку питания нашлась удобоваримая замена, которую и согласовали с кем-то в ИТМиВТ прямо по телефону. Стороны расстались чрезвычайно довольные друг другом.

…Но вот у меня вопросов только прибавилось. Закон Мура никто не отменял. Хотя я уже успел убедиться в его расплывчатости и неточности, порядок величин непременно должен сохраняться. Если в 1966 мы «вытянули» кристалл примерно на тысячу элементов, то на 1970 год, или реалистический момент запуска БЭСМ-6 в серию, можно смело рассчитывать тысяч на десять-пятнадцать. Это уже не шутки, а уровень Intel 8086[22]! И точка запуска в производство вполне годных персональных компьютеров.

Ребята из «Пульсара» что-то постоянно дотачивают в технологии, выход годных постоянно растет. Запустили в производство целую серию логики, чуть не десяток микросхем разного типа. На очереди память, я непоколебимо верю в первый килобит на кремнии к новому 1967 году. А если повезет – так и все четыре. Более того, есть надежды на освоение 6 мкм техпроцесса. И вообще, Маслов не видит особых теоретических проблем до 1 мкм.

И куда, простите, пойдут разработчики БЭСМ в частности и ИТМиВТ в общем при такой реактивной смене поколений? Наотрез не верю, что успеют приспособиться и перестроиться. Так не бывает, это люди, а не роботы. Они же все поди с ламп начинали! Получится живая иллюстрация к старой притче «догонит ли Ахиллес черепаху». В смысле, успеют ли они сделать современную ЭВМ при пятилетке внедрения в серию, если поколения чипов меняются в два раза быстрее?

Не удержался, выписал матерный вывод на бумажку. Жирно обвел, несколько раз подчеркнул… Откинулся в кресле, и опять задумался, прикрыв глаза.

Получается, существующие коллективы можно чуть ли не списывать заранее. Принципы работы компьютеров будущего будут закладывать изготовители процессоров. При этом весь предыдущий опыт будет мало что не помножен на ноль. Вместе с программным обеспечением, которое надо срочно, с кровью и потом отрывать от конкретных архитектур. М-да… Главное, никому сейчас про это не говорить, еще затопчут, чего доброго.

Есть, кстати, еще одно следствие. Нельзя начинать тяжелые «серии суперЭВМ» на переломе технологий. Это просто вредительство. Да что там, даже про унификацию говорить хоть и нужно, но скорее всего бесполезно. Они же там все звезды первой величины. Да еще проходят по другому министерству. И вообще, сотрудничать со всякими ИТМиВТ надо очень аккуратно, ученые на виду, известны всему миру. Зачем своими руками приближать перехват технологий будущего заграничными инженерами?

Нам придется двигаться в обратную сторону, к небольшим калькуляторам и промышленным контроллерам. Без которых, кстати, в «Пульсаре» попросту отказываются гарантировать нормальный выход годных в серийном производстве. Они в Зеленограде стреляются от проблем с дисциплиной, редкая неделя не проходит, чтоб работу смены не загубил какой-нибудь социально недозрелый пролетарий. А тут какие-то Омские выселки.

Каждый день прикидывают, насколько фантастически выгодно убрать человека из чистой зоны. Все время получается что-то в районе добавки одного процента выхода годных чипов на каждого работника. Это очень, необычайно много!

Решено! Пусть отрасль работает по сути сама на себя, СССР с его наплевательством на экономическую выгоду вполне может себе позволить самый прямой и короткий путь к ключевым технологиям. Даешь зеленый свет промышленной автоматике! Ура!

Персональные компьютеры никуда не убегут. Калькуляторы и текстовый процессор как-нибудь сделаем в свободное от основных задач время. Большие ЭВМ все же практически бесполезны. Хотя особого вреда нет, люди при деле, институты исправно готовят молодых специалистов. Большего и не надо.

…На часах полчетвертого. Очередной дозвон до справочной:

— Девочка. Три восемьсот. Самочувствие в норме.

— Есть!!!

Как дополз до кровати? Не помню.

* * *

Нет, ну это точно садизм. К жене и ребенку тупо не пускают. Даже «недобитое» ночью окно оказалось наглухо заколоченным, впрочем, так сделано во всех палатах. Кричи в форточку, советская женщина, развивай легкие. Продукты принимают выборочно и по весу, морду кривят, как великое одолжение делают. Катя по телефону жалуется, что условия ужасные, в палате 12 человек. Одежду выдали в дырах и страшную, антисанитария, врачи орут и издеваются. Питание такое, что только свиньям годится. Днем у окон роддома как на красной площади – женщины спускают из форточек бинты, мужья или знакомые привязывают к ним продукты. Это еще, говорят, в М-Граде хороший роддом!

У меня, впрочем, есть отдельное желание. Прикрутить телефон-автомат к заднице главврача. Утомился я искать к нему двухкопеечные монетки. Когда появятся милые автоматы из моего детства, в которых можно было сверху закатить две монетки по копейке?

Зато есть пара дней придумать, что делать с разработкой программного обеспечения в СССР. Оттягивал до последнего, так как спец из меня откровенно аховый, а посоветоваться, натурально, не с кем. Знания программистов с ТЭЦ настолько ортогональны моим представлениям о предмете, что нащупать точки соприкосновения не удается. Само понятие файла данных отсутствует, о термине «device file» я даже спрашивать благоразумно не стал.[23]

Нашел в закромах «Linux для чайников» Лебланка, обрадовался при виде обложки. Но это оказалось на редкость тупое и никчемное описание использования уже существующей системы. «Самоучитель Linux» Белунцева чуть лучше, но все равно практически бесполезен. И так чуть не десяток книг, которые я когда-то скачал в надеждах освоить Ubuntu. Хорошо что не начал – стер бы сразу. А так хоть какой-то прок может выйти. Но пока только «Основы операционной системы UNIX» Кравчука оказались более-менее полезны.

Сформировал что-то расплывчатое, но сравнительно удобоваримое по требованиям к архитектуре системы. Добавил жесточайшее требование использовать восьмибитный байт и кодировку по ГОСТу от 1987 года. Отлакировал все необходимостью принятия общесоветских стандартов на УИ-8 (Универсальный Интерфейс на восемь линий). Чтоб ни одна зараза не смогла запустить в серию ЭВМ без пачки соответствующих разъемов и программного обеспечения для работы с ними[24]. Не представляю, насколько это все окажется новым для местных гуру. Они тут такие, что если снег белым назовешь, соглашаться ни за что не станут. Будут отстаивать свое особое мнение пока предмет спора не растает.

Настоятельно порекомендовал организовать крупносерийное производство универсальных шкафов 19-дюймового конструктива. Благо, чертежи на десяток разных типов шкафов имелись на жестком диске вместе с фотографиями и подробнейшими описаниями. В 21-м веке мне пришлось собрать многие их десятки своими руками. Кроме того, в ЗИПе нашелся десяток специальных крепежных квадратных гаек с пружиной. Небольшое, но полезное изобретение[25].

Особо пришлось остановиться на размерах. С шириной особых проблем нет, как ни придумывай, их все равно придется брать наугад, и 483 миллиметра смотрятся не хуже прочих. Сложнее с размером дисков и высотой оборудования, которые в мое время привыкли измерять в равных 1,75 дюйма «юнитах». Думаю, за океаном это уже ходовая величина, так что бороться против нее бесполезно. Поэтому пришлось ввести новую единицу – «вершок», который со времен Петра I точно равнялся иностранному «unit»[26]. Естественно, для СССР надо «округлить» до метрических 45 миллиметров. Получилось патриотично и практично. Вот только от нелюбимой темы программного обеспечения далековато…

Для начала придется отсечь лишнее. Браться за офисный пакет, векторную и растровую графику, а также прочий САПР рановато. Исключение, пожалуй, одно – программы для проектирования микропроцессоров и печатных плат. Если делать из полупроводниковой отрасли «боевого хомяка коммунизма» – придется соответствовать.

Что нужно. Во-первых, портируемая операционная система. Единая на все советские ЭВМ. Разрабатывать ее силами создателей ЭВМ – тоже самое, что ракетные двигатели и межпланетные спутники загнать в одно КБ. Нужно срочно создавать отдельный НИИ «Микросистема». Можно парочку, но боюсь, столько бездельников народ СССР не прокормит. Поползновение апологетов old school писать в кодах или на ассемблере прижигать как бородавки током высокой частоты. Заодно вбить в голову концепцию файлов и иерархии дисков и директорий. В смысле, документов и папок, перевод лучше чем от Microsoft не придумаешь. Не забыть про аксиомы «устройство тоже файл» и «ядро отдельно от пользователя».

На чем написана Ubuntu? Точно помню, язык С. Значит нужен транслятор с «С» в исполняемые коды. Паскаль или Алгол может и лучше. Не зря же их в университете преподавали как основные. Но в дебрях Ubuntu есть куча описаний и примеров кода. Это будет определяющим фактором. Стране не шашечки нужны, а срочно ехать.

Далее, вопрос на миллион, один ли НИИ должен заниматься ОС и «С»? Очевидно разные, так как на этом «С» чего только не написано в моем времени[27]. Отсюда появляется НИИ «Микрокод».

Дальше идут любимые игрушки для инженеров. Fortran, MathLab, когда-нибудь – САПР. Считать всякие лопатки турбин, траектории ракет и прочие кумулятивные струи и ламинарные потоки. Зарплатные жировки, опять же, бухгалтерам на чем-то печатать. Текстовый редактор не помешает. Но в эти дебри мне точно соваться не следует, подобных софтин наберется, поди, не одна сотня.

Плохо, что эти программы будут писать каждый раз заново. Поэтому напрашивается вариант – создать центральный депозитарий, в который должен попадать весь софт, сделанный в СССР. Если уж нет тут конкуренции и стоимости – хоть как-то надо использовать возможности системы. И кстати, где-то я в главке слышал, что Глушков как раз на похожую идею напирает, но фондов никак получить не может. Все его проекты Косыгин режет влет[28].

Но из своей реальной истории я не помню, чтобы подобные организации сыграли хоть сколь-нибудь заметную роль. Тут надо подумать, наверняка не обошлось без скрытых трудностей. Или даже очевидных, понятно, что каналов передачи данных тут нет, стандарты отсутствуют, с поисковиками проблемы. А без этого что можно сделать? Снял трубку, звякнул Федору:

— Зайди, пожалуйста, если ничего срочного нет.

Не прошло и пары минут – явился, протохиппи. Взял моду последнее время, стягивать волосы вокруг головы специальной вязаной ленточкой. И одеваться в джинсу вместо костюма, тут этот прикид, наверно, стоит целое состояние, еще найти суметь надо. Совсем распустился, хотя… Мне тоже что-то стали надоедать пиджаки, галстуки и шляпы. Сначала шло в охотку, в 2010 годы это позволяло выделиться, давало приятный налет элитарности. Даже купил тогда пару шляп, но одеть на улицу так и не решился. А тут… Все так ходят. И не разглядеть с пары-тройки шагов, каждое утро галстук завязывает ответственный товарищ, или как продавщица три года назад построила узел в магазине, так и носит сальную удавку.

Впрочем, реальная отдача от начальника отдела технического обеспечения такая, что по мне пусть хоть паранджу одевает.

— Привет, хотя уже виделись. Присаживайся, — показал на стул.

Сам пересел из начальственного кресла за приставной стол. Последнее время завел такую привычку при неформальном обсуждении вопросов с сотрудниками. Им это очень нравится, модно и демократично. Мне, если честно, все равно – в 2010 мода на кабинеты, стада телефонов и секретарш давно прошла. По высшему разряду котируется черная водолазка и джинсы.

— Добрый день, Петр Юрьевич. — Федор запоздало спохватился, и постарался незаметно стянуть с головы ленту.

— Тут предложение подкинули… — я начал медленно подбирать правильные слова. — Создать единый всесоюзный фонд программ для ЭВМ. Чтобы кому нужно – могли использовать чужой код, а не разрабатывать с нуля свой.

— Надо же сначала туда что-то положить, — с ходу нахмурил лоб Федор.

— Это не вопрос, — отмахнулся я. — Запретить сдачу работы заказчику без справки о приемке в фонд проектной документации. Быстро накопится база.

— Тогда может и получится чего. — Начальник ОТО попробовал почесать затылок сквозь хайр. — Только ругаться будут, это ж сколько бумаги придется в одно место возить сдавать.

— Как бумаги!? — вскинулся я. — Хотя да, на чем же еще, магнитные ленты хранить дольше года наверняка бесполезно.

— Ленты не отдадут, — широко заулыбался Федор. — Ими помидоры подвязывать хорошо, хорошо держит и не мокнет. Так что все списанное садоводы разбирают.

— Еще и листинги обяжут распечатывать на «форматки», — задумчиво добавил я. — И переплетать в альбомы.

Перед глазами встала картина «маслом», благо, на соседнем ВЦ нечто подобное «для отчетности» оформляли с удручающей регулярностью.

Для начала распечатку на фальцованной ленте надо нарезать на листы. Поэтому ее тащили прямо от АЦПУ к звезде ТЭЦ – в переплетный цех, в котором командой из двух инвалидов командовал спившийся инженер-строитель Сан Саныч.

На старом прессе, помнящем еще батюшку последнего Российского императора, мастер бумажных дел устраивал настоящее шоу. Если справа чуток больше рубанет – уйдут концы длинных строк. Потом по фальцам – чик-чик, не меньше сантиметра, иначе нож не возьмет. Что там было около сгибов пропечатано, да кто ж теперь узнает. А если те листочки кто-нибудь локтем задел и потом сложил абы как? Или сторонний «клиент» пришел книгу переплетать, бутылку принес, закусь… Так листочки колбаску-селедку порезать-разложить из книжки заказчика никогда не возьмут, когда листинги не меряны и не считаны.

Программисты тоже свою лепту внесут, откуда у них заранее, для переплета, отлаженный код возьмется? Это ненаучная фантастика, работать все традиционно начинало аккурат в последнюю ночь перед сдачей.

Мысль с бумагой резко качнула меня в негатив. Мало того, что на пороге системы с десятками и сотнями тысяч строк кода. Очевидно, что написать программу заново будет существенно дешевле, чем использовать подобный помоечный депозитарий с качеством кода равным нулю, и временем поиска равным бесконечности[29]. Причем иных вариантов не просматривалось как минимум в ближайшие лет десять – до появления полноценного интернета и надежных носителей большой емкости. А после и потребность в фонде отпадет сама собой, в Сети для этого есть хранилища и поиск.

— Да, и правда ученые чепуху предложили. — Мне осталось только с показной легкостью подвести итог. И срочно перевел тему, чтоб подчиненный не заподозрил первоначальной цели разговора. — Собственно, что хотел предложить: надо подумать, как сделать из телевизора монитор для ЭВМ, вместо «Консула». Сколько уже можно бумагу переводить?

— Это я уже грокал, — Федор оживился и резко подался вперед, раскрыв в мою сторону ладони с воображаемым экраном. — Получается примерно так…

В общем, следующая пара часов была потрачена куда как с пользой.

Впрочем, идея обмена кодом между программистами СССР в душу запала не на шутку. Как подобные проблемы решаются в 2010 году? Да проще всего созданием нормального профессионального комьюнити! Вот только в 1966 вопрос месторасположения этой самой тусовки тривиально не решается подбором доменного имени и движка форума, именем хаброблога или группы Фейсбук, по вкусу.

Выпускать журнал «Советский программист»? Уже теплее, СССР пока читающая страна, и ресурсы по команде из ЦК выделят «бегом». Но завоевать авторитет новому изданию в оффлайне, в тормозном СССР… Да это же десятилетие, как минимум! Зато есть выходящий невообразимо огромным тиражом журнал «Радио», которому совсем не помешает бесплатное приложение[30].

Вообще, истинный Homo sapiens вполне готов работать «за интерес». Он упрется, но сдаст в центральный депозитарий кучу мусора вместо своей программы, будет саботировать все официальные реляции и премии. Но при этом совершенно безвозмездно и с удовольствием отдаст вылизываемый пару лет код для публикации, ради одного того, чтоб показать коллегам свою крутость. Даже сам за почтовую марку заплатит.

Еще будет непременно читать подобные статьи своих коллег, и письма в редакцию слать ругательствами или похвалами. Сколько в 21-м веке существует отраслевых форумов? На многих можно получить консультацию качественнее, чем в самом раскрученном представительстве иностранной компании-производителя. В общем, решено. Вместо бессмысленного центрального хранилища нужно делать протофорум. Пусть оффлайновый, заодно и стимул будет к развитию e-mail.

Заодно надо не забыть выдвинуть себя в редакторы-модераторы первой категории, с опытом борьбы против флудеров, троллей и прочих спамеров. На полный оклад. Денег в семье последнее время не хватает, так что лишняя сотня совсем не помешает.

* * *

Катю с дочкой забирал из роддома вполне традиционно. Машина, цветы, фотоаппарат, радость, сюсюканье, яростный шелест погремушек, и как говорят, традиционно описанные брюки… Дома небольшая веселая пьянка, на работе ее продолжение. С младенцами мне дело иметь пару раз приходилось – оставшаяся в 2010 году сестра даром что младшая – успела выскочить замуж, и родить аж двоих, на радость родителям. Да и знакомые… Но там эпизодически, а тут – постоянно. Впрочем, от желающих чему-нибудь научить счастливого папашу отбоя не было. А уж сколько вещей и игрушек натащили – на двоих бы хватило.

Меня остро корежило сравнение двух миров. Тут, в 66-м, к детям относятся намного проще, но в тоже время… лучше. Сложно объяснить это словами. Просто есть какая-то внутренняя радость у людей от появления нового человечка. Любого, а не только за своего, любимого. Нет скрываемой настороженности, внутренней зависти, непонятного, но гложущего страха за будущее.

На этом фоне я чувствовал себя больным. Неправильным, душевнохолодным и одновременно сверхзаботливым циником. Не верящим в светлое будущее эт… моей страны.

Какой страны!? Мироощущение зашаталось, как курс коммунистической партии. Мир перестал быть «их», а страна «этой». Нелепо так говорить о Родине моей Надежды! Не тут, а здесь, черт возьми. Не прилетит волшебник в голубом вертолете, не перенесет меня обратно в уютный 2010 год. Да и… Черт возьми, пусть он только попробует это сделать, скотина! Буду отстреливаться до последнего патрона!

Впрочем… Если вместе с Катей и ребенком – пусть прилетает. Слишком много тут такого, от чего хочется бежать без оглядки. Вот, к примеру, садисты-врачи все же заразили мою малышку какой-то сыпью по всему телу. Говорят не опасной, но приходится мазать странным антисептиком синего цвета. И даже пожаловаться толком некому…

3.2. Вопросы экономики

В огромном кабинете Председателя Совета Министров СССР висела вязкая тишина, изредка прерываемая тихим шелестом переворачиваемых страниц. Несмотря на плавящий асфальт июньский день, собранные в складки бежевые французские шторы и шуршащие у окон заморские диковины Daikin исправно поддерживали комфортную температуру. На украшенном государственным гербом подносе сиротливо стояли чашки с остывающим чаем, в вазочке скучали коричневые бока сладких пряников. Но прервать работу Премьера хрустом еды – немыслимое кощунство, и Виктор Михайлович Глушков терпеливо дожидался, когда товарищ Косыгин закончит чтение специально подготовленного исследования по эффективности планирования на промышленных предприятиях Советского Союза.

Результат работы был неожиданно серьезным, поэтому академика переполняла тщательно скрываемая радость. Он был уверен, что после осознания полученных данных у правительства СССР не останется иного выхода кроме полномасштабного развертывания «Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации», или, кратко, ОГАС. Главного дела жизни, из-за которого последнее время пришлось получить немало неприятностей…

…Еще недавно казалось, что потеряны все шансы осуществить масштабный проект по автоматизации управления в СССР. Два года назад запрошенные на систему 20 миллиардов рублей вызвали в Совмине, мягко говоря, резкое неприятие. Виктор Михайлович кожей ощущал неприятный шлейф смешков и перешептываний, судя по всему никто не поверил в реальность ОГАС и обещанный экономический эффект «на 100 миллиардов». Было обидно, но многочисленные попытки доказать свою правоту проваливались в бесконечное болото комиссий и согласований. Потом из ЦК вообще прямо намекнули прекратить пропаганду идеи, и для начала заняться чисткой сараев, в смысле, системами нижнего уровня.

Однако осенью прошлого года ситуация изменилась. Сначала последовало неожиданное приглашение от Косыгина «сходить за грибами». Кроме Премьера, там присутствовал молодой журналист Петр Воронов, задавший целую кучу странных вопросов. Только под конец разговора Глушков понял, что именно их сумбурный спор был настоящей целью Алексея Николаевича. После осторожного наведения справок, поводов для раздумий прибавилось. Петр на самом деле оказался не безобидным щелкопером, а директором НИИ «Интел». Непонятного института в шестом главке МЭПа, явно служащего прикрытием для операций Комитета Госбезопасности, причем с прямым подчинением лично Председателю Семичастному. Особую пикантность ситуации придавали тесные, возможно родственные, связи молодого «журналиста» с восходящей звездой советского аппарата, товарищем Шелепиным.

Не успела погаснуть обида от беззастенчивого использования «в темную», как последовало новое приглашение в Совмин. Невозможно отказаться, если лично Премьер предлагает – «ваш организаторский дар и математический талант нужен для проведения широкого исследования эффективности использования производственных мощностей в народном хозяйстве». Хотя Глушкову показалось, что этот проект Косыгин затеял чувствуя свою вину, только из желания восстановить хорошие отношения с академиком. И особых открытий не предполагалось. Но…

Полученные результаты оказались чрезвычайно интересными. После просчета математической модели на ЭВМ получалось, что при существующей системе планирования на каждом производственном звене надлежит резервировать не менее 30 % мощностей для покрытия непредвиденных потребностей. Это непозволительно, даже дико много, и уже само по себе должно быть поводом для использования автоматизированных систем управления.

Но при всем этом Госплан смело закладывал резерв лишь 2 %, или в пятнадцать раз меньше математически обоснованного минимума. Удивившись столь значительному расхождению теории с практикой, Глушков запросил министерства: как они распоряжаются госплановским резервом. Благо, личный контроль Премьера открывал любые двери. Ответ обескураживал своей простой логикой – указанные 2 % немедленно догружались дополнительными заданиями для покрытия возможных в плане нестыковок.

Окончательно утратив теоретическое понимание практических чудес и засомневавшись в своих способностях ученого, Глушков организовал массовое обследование производственных мощностей предприятий. Естественно, силами своих сотрудников и на условиях анонимности, дабы начальники разных уровней не искажали истину. И тут оказалось, что попавшие под исследование руководители, все до единого, скрывали от своего начальства не менее 50 % возможностей вверенного в управление предприятия. Средние показатели были близки к 70 %![31]

…Наконец Косыгин перевернул последний листок. Тяжело по-стариковски вздохнул, снял очки, и на секунду замер, прикрыв глаза ладонями.

— Ну, Виктор… — поднял глаза на собеседника. — Ты ведь понимаешь, что все это означает? Ну, кроме систематического вранья во всех эшелонах?

— Существующее планирование неэффективно. — Отчеканил Глушков заранее подготовленную фразу. — Необходимо срочно внедрять ОГАС, с его помощью мы в течение одной пятилетки сможем снизить уровень резервирования до десяти процентов!

— Думаешь, это реально?

— Было проведено моделирование, методика и результаты отражены в отчете…

— Ох, Михалыч, — устало перебил Косыгин Академика. — Давай без этого… Ты мне прямо скажи, головой ручаешься?

— Если все наши условия будут выполнены… — Глушков отвел глаза в сторону, не выдержав взгляда собеседника. — Все равно производственники спрячут часть. Крепко их научили!

— Понятно… — протянул Премьер. — Ведь я с 36-го на производстве. Директором фабрики успел поработать. Но у меня такого не было!

— Тогда, наверно, и плана по валу… валовой продукции не было, — осторожно заметил Глушков. — Натуральные показатели нельзя гибко перебрасывать по технологическим цепочкам.

— Да, все было проще, и…

Мысли невольно перенеслись в прошлое. Тридцать два сорта ткани делала бывшая Сампсониевская ткацкая фабрика под руководством недавнего кооператора Косыгина. Время было суровое, за срыв плана отвечали головой в самом прямом смысле этого слова. Зато карьеры получались головокружительные. За полтора года Алексей Николаевич прошел путь от мастера небольшой бумаго-прядильной мануфактуры до директора крупного предприятия. И, сказать честно, толком вникнуть в тонкости производства при этом не успел.

Однако, когда снабженцы смежников начинали всерьез осаждать кабинет, молодой директор завода старался «войти в положение» и «изыскать возможность». Главный инженер, работавший на своем месте еще с 1911 года, грустно опускал глаза, и молча шел что-то регулировать в машинах, выжимая из них «еще чуть-чуть для народа». В результате годовой план удалось выполнять к годовщине революции[32].

— Был и тогда запас! — не удержался Косыгин. И сразу поправился: — но ведь не такой огромный!