Но дело было не в том, что пикировщики, по сути, дешево отделались, а в неспособности истребителей сопровождения оказать отпор. Формально, конечно, виновата была эскадрилья, непосредственно сопровождавшая бомберы, но обвинять их никто не стал. Во-первых, потому что вел ее сам командир полка, а во-вторых - все прекрасно понимали, что при той ситуации сделать пилоты эскадрильи ничего ровным счетом не могли, даже если бы вовремя заметили врага. У противника было тактическое превосходство и он умело использовал его.

В результате Федоткин заявил, что, находясь в воздухе, нормально командовать боем он не мог. Вот если бы он находился на КП, то смог бы вовремя поднять в воздух третью эскадрилью, которая перехватила бы врага. Воронов решил тогда не возражать, хотя ему-то было ясно, что нахождение комполка на КП в данном случае помогло бы как мертвому припарки. Налицо имелся серьезный тактический просчет и впредь следовало подходить к планированию вылетов тщательнее, учитывая все возможные варианты. Ведь он почему-то считал, что на отходе противник может только преследовать бомбардировщики. Тут бы третья эскадрилья действительно могла бы помочь. А о возможности засады на обратном пути не догадался.

Зато Федоткин с тех пор участвовать в вылетах, под предлогом необходимости присутствия на командном пункте, перестал…

…Новый голос в наушниках шлемофона оторвал Андрея от невеселых воспоминаний. Доносившийся оттуда хриплый бас принадлежал не изрядно поднадоевшему своими неуместными указаниями командиру полка, а наблюдателю с передового поста управления, располагавшемуся практически в атакующих порядках советских войск и, поэтому, гораздо более информированному:

- Странник, внимание, курсом 230 подходит большая группа самолетов!

Воронов внимательно посмотрел в указанном направлении, то есть на юго-запад. На расстоянии километров в десять-двенадцать действительно обнаружилось множество черных точек. Определить типы самолетов с такого расстояния не представлялось возможным, но, судя по построению, в центре шла плотная группа из двух-трех десятков бомбардировщиков, вокруг которых увивалось примерно такое же количество истребителей. Черт, а ведь где-то в том направлении, в глубине территории противника, должна была патрулировать эскадрилья из соседнего истребительного полка, именно с задачей заранее обнаружить подкрадывающегося противника! Просмотрели! И, как назло, единственная на этом участке фронта радиолокационная станция, которая и так с трудом покрывала чуть более половины воздушного пространства, находящегося в зоне ответственности истребительной авиадивизии, была позавчера уничтожена спецрейдом ночных бомбардировщиков противника. Немцы, наконец, осознали всю серьезность угрозы от РЛС и принимали огромные усилия для их нейтрализации. А у нас таких станций до сих пор было раз, два и обчелся, и другой, вместо уничтоженной, просто не имелось в наличии. Пока выделят из резерва Ставки (если они там вообще есть), пока привезут и установят… Как минимум месяц можно не беспокоиться. Так что обнаруживать противника опять приходилось «дедовскими» методами. А ведь за прошедшие с начала наступления две недели противодействие немецкой авиации сильно повысилось. Из-за переброски сюда дополнительных сил, в том числе за счет значительного ослабления ПВО Рейха, в небе которого немногочисленные еще соединения английских и американских «летающих крепостей» теперь могли вздохнуть свободнее. Да и не баловавшие в начале наступления метеоусловия в последнюю неделю сильно улучшились. Установившаяся ясная безветренная погода позволила авиаторам резвиться на полную катушку.

Андрей быстро прикинул расклад. Получалось не очень весело. При обычной для бомберов скорости те будут над нашими войсками минуты через полторы-две. Перехватить можно, но атаковать придется только один раз. Больше не успеть. Хотя, если идти бомбовозам прямо в лоб, возможно удастся и дважды. Но дадут ли развернуться после атаки немецкие истребители прикрытия? Они далеко не лопухи…

- Странник, эскадрилья усиления уже взлетела, - раздался в шлемофоне вместо прежнего баса на этот раз уже сочный баритон. «Это еще кто на мою голову?» - промелькнула на краю сознания мысль и исчезла, так как внимание Воронова было уже полностью поглощено выполнением маневра сближения.

- Но она не успеет, - продолжал, тем временем, спокойно вещать баритон. - Поэтому вся надежда на тебя!

- Уже атакую! - ответил загадочному респонденту Андрей и добавил, теперь для своей эскадрильи:

- Всем атаковать бомбардировщики в лоб! Разомкнуть звенья и атаковать по отдельности! Бить по ведущим звеньев! После этого действовать по обстановке!

Вот так. Тактическая заготовка рассчитывалась на противодействие маленьким группам самолетов противника, незаметно пробравшимся к цели. Большие группы должны были засечь издалека и вызвать в подкрепление дежурящую на земле в полной готовности эскадрилью. Но не засекли. Поэтому теперь может сработать только простой, как топор, метод - лобовая атака. Еще по мемуарам Андрей помнил, что если запугать пилота, а лучше - сбить самолет ведущего, то вся группа побросает бомбы и попытается выйти из боя. Или, по меньшей мере, рассеется и сойдет с боевого курса, что даст дополнительный резерв времени на ее уничтожение. Да вот шансов дожить до повторной атаки в данных условиях не очень много…

Запасенная на «качелях» энергия позволила рвануть навстречу противнику сразу на максимальной скорости. За считанные секунды (а за каждую из них расстояние до врага уменьшалось на три сотни метров) стали ясно различимы характерные силуэты восемьдесят восьмых «Юнкерсов», идущих тройками. Всего таких звеньев было восемь. А справа и слева от выстроенного клином бомбардировочного штаффеля вертелись по шесть пар истребителей. Однако их силуэты на привычных «худых» никак не походили. Широкий нос, более округлые формы… Андрей, в попытке вспомнить, кому принадлежит явно знакомый силуэт чуть было не оторвал руки от управления, чтобы почесать в затылке, но вовремя опомнился. «Итальянцы, что-ли? Да нет, у тех фюзеляж характерной изогнутой формы. Не спутать… Тьфу, черт, это же «Фоке-Вульф - 190»! Но что он здесь делает?» Насколько знал Воронов, единственное опытное подразделение, оснащенное этим новым немецким истребителем, на данный момент должно было заниматься защитой небесного пространства над Рейхом. Значит, дело у них настолько плохо, что пришлось и этих сюда перебросить? Вот так встреча! Только, ребята, извините, с вами поздороваемся во вторую очередь. Сначала бомберы!

Время как бы размазалось, потекло неспешным, но неумолимым потоком. Вот три пары «Фок» с правого фланга, прибавив газу, обогнали свои бомбардировщики - заметили угрозу, гады! Нет, мы не свернем, нельзя! Страшно, но нельзя! Атаковать на встречно-пересекающемся курсе им будет непросто - трудно попасть. Ну а попадут - значит не судьба…

Вот уже, немного слева, быстро выросшие в размерах носы немецких истребителей вспыхивают двумя яркими цветками пулеметных очередей, им вторят еще более мощные в корнях крыльев - пушечные. Вражеские пилоты открыли огонь из всех стрелковых точек одновременно, чтобы за считанную долю секунды обрушить на стремительно проносящегося мимо противника залп максимальной мощности. Дымные трассы проходят в притирку к машине Андрея, немного выше и сзади. Промазали! Силуэты «Фоке-Вульфов» моментально исчезают из поля зрения, оказавшись далеко позади, за бронеспинкой. Что с ведомым? Ему тоже повезло, или…? Узнаем после атаки, сейчас нельзя отвлекаться даже на миг!

Блистер переднего «Юнкерса» - ведущего всей вражеской группы, прочно утвердился в центре прицельной сетки. Сбить этого гада - сделать две трети всего дела. Но враг не собирался спокойно ждать решения своей участи - передний стрелок немецкого бомбардировщика, уже смутно различимый за отблесками стекол кабины, открыл огонь из пулемета. Близко, но мимо! Ответить хочется, но нельзя - собьется прицел, а еще далеко. Нет, надо бить наверняка! Еще полсекунды - удар бешено бьющегося загнанным зверем в груди сердца - вот теперь пора! Пальцы выжимают гашетку. Блистер занимающего уже весь прицел, смертельно близкого - метров двести - «Юнкерса», буквально взрывается облаком из мелких осколков стекла и кусков тел членов экипажа, красноватым от их же крови. Это Андрей скорее домыслил, чем увидел - времени на любование делом рук своих не было. Совсем. До столкновения со стремительно несущимся навстречу фюзеляжем пораженного противника меньше секунды. Руки Воронова изо всех сил тянут на себя вязко упирающуюся ручку управления, пересиливая воздушный поток и буквально ставя самолет на дыбы. Горящая, уже окутанная черным дымом, туша бомбардировщика в самый последний момент уходит куда-то вниз. Треск справа! От перегрузки чернеет в глазах так, что приходится отпустить ручку. Неужели столкновения избежать не удалось? Андрей оглянулся по сторонам. В правом крыле - небольшая рваная дыра. Видимо, напоролся на какой-то оторвавшийся элемент конструкции кабины поверженного врага. А остальное, вроде бы, в порядке. Других повреждений не наблюдается, самолет устойчиво набирает высоту в крутой горке.

Воронов осторожно тронул немного дрожащими от пережитого руками органы управления. Машина охотно подчинилась своему хозяину, легко перейдя от почти вертикального подъема к выполнению петли. Только немного клонило вправо. Ну, это ерунда, скомпенсируем! Когда самолет лег на спину в верхней части петли, Андрей огляделся по сторонам. Это, конечно, следовало сделать раньше, сразу после выхода из атаки, но летчик был не в состоянии четко соображать. Что же, лучше поздно, чем никогда!

К радости Андрея, его ведомый Паша оказался цел и находился почти там, где ему и положено - за хвостом своего ведущего. Выяснение подробностей произошедшего с ним Воронов отложил на потом, а пока взглянул вниз. Там решался исход боя. Обезглавленный штаффель тем не менее продолжал еще идти боевым курсом, хотя его стройный порядок изрядно нарушился. Цель близка, пожалуй они справятся и без ведущего. Но уже подходили разрозненными парами, как и приказал Андрей, приотставшие истребители остальных звеньев. Все случилось за считанные секунды, пока самолет Воронова лениво переваливал через верхнюю точку петли. Две пары первого звена почти одновременно прорвались к бомбардировщикам. Ведущий одной поймал очередь от выскочившего вперед «Фоке-Вульфа» и его дымящийся силуэт ушел по параболе вниз. Но его ведомый продолжил атаку. Попал - головной «Юнкерс» одной из троек вспыхнул и, перевернувшись, «посыпался» к земле.

В тот же момент еще один советский истребитель атаковал соседнюю тройку. Не успел отвернуть либо был убит ответным огнем - и на месте столкновения обеих машин возник огромный огненный шар. Идущий сзади немецкий бомбардировщик испуганно шарахнулся в сторону и задел крыло своего соседа. Обе машины, вращаясь, рухнули вниз.

Прибывающие истребители бесстрашно атаковали врага один за другим. Никто не уклонился в сторону. К тому моменту, когда самолет Андрея, повернувшись носом к земле, начал пикировать, первая атака завершилась. Ценой потери четырех наших истребителей строй бомбардировщиков оказался рассеян. Часть сбиты, остальные, оставшись без руководства, панически избавляясь от бомб над своими же войсками, пытались развернуться на обратный курс. Но одна, крайняя тройка, не пострадав от атаки, упорно продолжала лететь вперед. Вряд ли она сможет бомбить прицельно - курс наверняка сбит, но на передовой сейчас такая плотность наших войск, что промахнуться невозможно. На кого-нибудь да упадет.

Воронов решительно направил свой самолет вдогонку. Но тут очухались пребывавшие в некотором шоке от самоубийственной и смертоносной атаки русских «Фоке-Вульфы» сопровождения. Пусть бомбардировщики им защитить не удалось, но профессиональная гордость требовала расправиться с нахальным противником. Тем более, что он пребывал в явном меньшинстве.

- Андрей, «Мессер» заходит на тебя! - раздался голос ведомого.

- Это не «Мессер», Паша. Отсеки его, пока я атакую!

Воронов продолжал догонять уцелевшую тройку «Юнкерсов», краем глаза увидев в зеркале заднего обзора, как перед широким носом появившейся в нем «Фоки» пронеслась трасса, выпущенная Гроховским. «Фока» сразу же отвернула, поняв намек. Но ее напарник открыл огонь по подставившемуся под удар истребителю противника.

- Андрей, у меня двигатель поврежден! Трясет и дымит! - сообщил взволнованным голосом Гроховский.

- Паша, выходи из боя и тяни к нашим! Это приказ!

«Юнкерсы» уже близко. Обстановка не располагала ко всякому хитрому маневрированию, поэтому Андрей шел напрямик, лишь слегка «виляя» по курсу с помощью скольжения, чтобы затруднить прицеливание кормовым стрелкам бомбардировщиков, поливавшим его очередями уже не на шутку. Несмотря на это и огромную скорость, развитую самолетом Воронова на пикировании, несколько пуль с противным чмоканьем, все же попали в его «По-5». Но ничего критического не задели.

На этот раз Андрей открыл огонь издалека, сосредоточив его только на ведущем. И вскоре правый двигатель того, загоревшись, почти сразу оторвался от разрушенных снарядами креплений и, плюясь струями горящего бензина, сгинул в пространстве. Самолет Воронова пронесся мимо и больше за дальнейшей судьбой своего врага наблюдать времени не осталось - в зеркале заднего вида опять появились тупые носы преследователей и сейчас отогнать их было некому. Андрей потянул ручку на себя и дал максимальные обороты, пытаясь уйти горкой. Но «Фоки» как привязанные сидели на хвосте и отставать явно не собирались. Более того, расстояние медленно, но верно стало сокращаться. «Черт знает что!» - выругался Воронов. «Насколько помнится, по табличным данным у моего «По-5» скороподъемность при такой высоте процентов на десять должна быть выше. А получается - наоборот! Как так???» На самом деле, причин могло быть множество. От качества заводского изготовления серийной машины, значительно уступавшего эталону, с которого и снимались табличные характеристики, и до влияния полученных в бою повреждений. Но факт оставался фактом - на вертикали от противника не оторваться. На горизонтали тем более - в максимальной скорости «Фоке-Вульф-190» и по таблице намного превосходил своего оппонента. Значит, что? Ведь и так у противника значительное численное преимущество - двадцать четыре против восьми оставшихся наших. По три на каждого! И, судя, по доносившимся в эфире торопливым докладам, избиение уже началось. Причем советские пилоты даже не поняли, что имеют дело с новым типом немецкого истребителя! Андрей принял решение:

- Всем! Это не «Мессеры»! На скорости от них не оторваться! Уходим энергичными виражами и оттягиваемся к фронту!

Действительно, уж по удельной-то нагрузке на крыло - основному фактору, влияющему на радиус виража, По-5 точно превосходил «Фоку». И повлиять на это качество заводской сборки никак не могло. Поэтому - сбивать прицел врагу резкими виражами в разные стороны и потихоньку смещаться к линии фронта. Иначе догонят и собьют - хоть в пикировании, хоть в кабрировании. Ну, пора применять собственный совет на практике - «Фоки» уже почти на дистанции открытия огня.

Андрей начал энергичное маневрирование. Трассы выстрелов ложились то правее, то левее. Пару раз замешкавшийся противник оказывался в передней полусфере и Воронов, почти не целясь, стрелял. Кажется, даже разок попал. Радио доносило шум яростного боя. Кто-то орал: «Горю!», кто-то: «Прыгаю!», и лишь изредка слышалось: «Падает, сволочь!». Потом вдруг все резко кончилось. Истребители противника внезапно куда-то исчезли. На Андрея моментально навалилась смертельная усталость. Чуть отдышавшись, он прислушался к эфиру. Оказалось, что подоспела дежурная эскадрилья и немцы не стали связываться, выйдя из боя.

С помощью радио Воронов собрал остаток своей эскадрильи - пять машин. Ни одна не осталась неповрежденной. А двое, увы, были сбиты в смертельном танце с немецкими истребителями. Может быть кто-то успел выпрыгнуть, проследить за этим в суматохе боя не имелось ни малейшей возможности… С трудом заставляя себя двигать дрожащими после гигантской нагрузки руками, Андрей привел группу на свой аэродром. После посадки не смог самостоятельно выбраться из кабины, пришлось это сделать Савельичу, призвавшему на помощь кого-то из механиков.

- Сынок, ты, часом, не ранен? - озабоченно спросил он.

- Да нет, в порядке. Только устал как собака. Кстати, - вдруг вспомнил о напарнике Андрей. - Паша Гроховский вернулся?

- Вернуться-то вернулся, - крякнул Савельич. - Да только товарищ комполка его сразу арестовал!

- Что?!! - Воронов, превозмогая усталость, вскочил на ноги и направился в штаб…

Федоткин угрюмо выслушал доклад:

- Почему не выполнили мое распоряжение? Если бы вся эскадрилья находилась в одном месте, результат мог бы быть иным!

- Вот именно! - еще не остывший после боя Воронов с трудом себя сдерживал. - Без резерва скорости все бы там и остались, а бомбардировщиков не остановили! И, кстати, почему вы арестовали моего ведомого?

- Как это почему? Самовольный выход из боя!

- Это я ему приказал! Он получил повреждение, прикрывая меня!

- Вот мы сначала выясним, что за повреждение такое он получил, а пока пусть посидит…

Андрей уже набрал в рот побольше воздуха, собираясь высказать все, что он думает об этом решении командира, но тут дверь штаба внезапно с грохотом распахнулась и в помещение уверенным шагом вошел высокий молодой полковник. Андрею он был незнаком. а Федоткин сразу вытянулся:

- Здравия желаю, товарищ Савицкий!

- Здоров! - отозвался полковник знакомым Воронову баритоном. «Так вот кто выходил на связь во время боя - сам комдив!»

Тот не замедлил подтвердить догадку Андрея:

- Я прямо с передового командного пункта. Видел бой своими глазами! Это ты - «Странник»? - ткнул пальцем в Андрея.

- Я… Подполковник Воронов! - чуть замешкавшись, представился он.

Командир дивизии порывисто обнял так и не снявшего после вылета пропотевший комбинезон Андрея и сильно хлопнул ладонью по спине:

- Молодец! Сегодня же выпишу представление на орден!

- Но он потерял половину эскадрильи! - вдруг возразил примолкший было Федоткин. - И не выполнял мои приказы!

- Приказы? - удивился Савицкий. - А как ты мог командовать боем отсюда, не видя обстановки? И почему ты сам не повел на помощь дежурную эскадрилью?

Комполка моментально стушевался:

- Я не очень хорошо себя чувствовал с утра.., - промямлил он.

- Ну так и не надо было лезть со своими приказами! - отрезал комдив. - Этот парень и без них прекрасно справился! Разогнал превосходящую группу вражеских бомбардировщиков, не допустив ни одного к нашим войскам!

Он повернулся к Андрею:

- Как ты их ведущего срезал! Прямо как в кино! Завидую такому бою. Я только недавно с Дальнего Востока, не успел еще в фронтовом небе побывать. Но завтра же полечу сам. Вот с тобой и полечу! Ты парень не промах - прикроешь комдива в первом боевом вылете?

- С радостью, товарищ полковник! - В мире Андрея Савицкий стал маршалом авиации и отцом второй советской женщины-космонавта. Здесь же насчет полета дочери комдива в космос пока ничего определенного сказать было нельзя, но вот до маршала полковник, судя по своей решительности, дослужиться явно намеревался.

Глава 6.

Савицкий сдержал обещание и уже назавтра, ранним утром, еще до начала полетов, появился в сопровождении своего ведомого над аэродромом полка. Заложив над едва освещенной просыпающимся солнцем полосой лихой вираж, оба По-пятых сели прямо с разворота, по «гусарски», без лишнего прицеливания. Любого другого пилота, отчебучившего подобный «номер», ожидали бы немалые неприятности, но командир дивизии на аэродроме подчиненного ему полка мог себе такое позволить. Справедливости ради надо заметить, что риска никакого не было - квалификация Савицкого, пожалуй, превосходила совокупный летный опыт всего личного состава авиаполка, включая и Андрея с Федоткиным. Несмотря на относительную молодость комдива - ему исполнился всего тридцать один год, тот уже освоил более десятка типов самолетов и налетал не одну тысячу часов. Причем значительную их часть - инструктором в училище, тренируя курсантов. Так что уж взлетов-посадок у него точно имелось за десять тысяч…

Приземлившись и загнав самолет на стоянку, высокий гость затребовал транспорт. Получив требуемое, прибыл на аэродромной полуторке в штаб полка, расположенный в деревне, в которой был расквартирован летный состав части.

Появление Савицкого в штабе, где комполка как раз ставил боевую задачу командирам эскадрилий, вызвало некоторый переполох. Но полковник только поднял руку и произнес: «Товарищи командиры, продолжайте, пожалуйста, как будто меня здесь нет!» Тихо примостился в углу на грубо сбитой крестьянской лавочке, возле коптилки из сплюснутой снарядной гильзы, едва разгонявшей рассветный полумрак, стараясь не мешать. Федоткин, озабоченно косясь на неожиданного гостя, продолжил:

- Итак, задача - расчистка воздушного пространства над переправой через Западную Двину. Ее, вернее ледовое покрытие, служащее для переправы, должны будут уничтожить пикировщики, чтобы предотвратить отход немецких войск из намечающегося котла через развилку дорог у бывшего моста. В других местах западный берег реки слишком крутой и обрывистый - техника не пройдет, поэтому данная переправа является основной для отступления противника и командование, - тут комполка опять покосился на сидящего с отсутствующим видом командира дивизии, - считает ее уничтожение важнейшим делом. В операции задействованы крупные силы из состава нашей воздушной армии. Сначала новейшие скоростные штурмовики Ил-2 нейтрализуют 88-миллиметровые зенитки, позиции которых вскрыты нашей воздушной разведкой, подойдя на бреющем, чтобы уменьшить вероятность поражения от малокалиберной зенитной артиллерии. После чего новейшие же пикировщики Ту-2 нанесут точные удары тяжелыми бомбами по ледовому покрытию у развилки.

Он отпил глоток горячего чая из металлической кружки и перешел к более конкретным вещам, непосредственно касающимся предстоящей работы:

- По данным разведки, переправа постоянно прикрыта сверху двумя восьмерками истребителей противника, патрулирующими ее окрестности на высоте три-четыре километра. Что указывает на особую важность, которую придает ей немецкое командование. Поэтому, выдвинувшись первыми, мы должны связать эти силы врага боем, позволив, таким образом, штурмовикам и бомбардировщикам спокойно выполнить свою задачу. Приказом командира дивизии полк вылетает на задание в полном составе, за исключением дежурного звена, остающегося на аэродроме в готовности к немедленному взлету. Ударную группу из пяти звеньев возглавит заместитель командира подполковник Воронов. Приказываю группе подойти к переправе курсом двести девяносто на высоте четыре километра на максимальной скорости и обрушиться всеми силами на противника. Я возглавлю дежурное звено, оставаясь на связи.

Решение комполка Андрея не удивило. Чего-то подобного он и ожидал, вполне в привычном уже стиле Федоткина. А вот план атаки ему категорически не понравился. Атаковать сразу всеми силами в непроясненной до конца обстановке - не лучшее решение. Тем более, что у Воронова имелись сильные подозрения о присутствии в районе переправы над дежурными восьмерками еще и группы пресловутых «экспертов». Зачем свободным охотникам искать свои жертвы неизвестно где, когда и ежу понятно, что советские самолеты наверняка будут прорываться к переправе. Вот на отбившихся от строя и можно поохотиться! Поэтому так глупо подставляться под возможный удар не стоит. И так уже в полку осталось чуть более двух десятков боеспособных машин! Часть неисправны, а часть - потеряны в тяжелых боях. Пополнения ни техникой, ни людьми пока не ожидалось. И надо их беречь, особенно людей. Хоть и случились пару раз в полку фронтовые чудеса, когда через несколько дней в часть возвращался сбитый летчик, родным которого уже отправили похоронку, но шестеро пилотов не вернутся, увы, никогда…

Пока Андрей формировал в голове возражения против плана комполка, со своего места поднялся Савицкий:

- Товарищи командиры! Я очень рад, что свой первый боевой вылет на фронте мне предстоит совершить в компании таких опытных воздушных бойцов, как вы, выполняя важнейшее задание. Поэтому считаю необходимым внести коррективы в план товарища Федоткина. Прежде всего, ударную группу возглавлю я сам. Во-вторых, считаю, что командир полка должен быть вместе с большей частью подчиненных ему сил, а не оставаться на земле с одной резервной четверкой!

Федоткин под внимательным взглядом комдива заметно поскучнел. Конечно, неприятно, когда тебя буквально силой выпихивают в неприветливое фронтовое небо, если ты уже привык командовать боем, спокойно сидя в теплом и безопасном штабе. Командир полка молчал и Андрей решил, что пришло время высказаться и ему:

- Товарищ полковник, разрешите… Считаю слишком неосмотрительным одновременную атаку всеми силами сразу. Кроме патрульных звеньев, противник может оставить на более высоком эшелоне засаду из «свободных охотников». Были прецеденты… Предлагаю разделить ударную группу на три: две атакующие и одну прикрытия. Подход к цели выполнить на высоте не четыре километра, а на два-три выше. Вместе с истребителями командира дивизии и его ведомого в нашем распоряжении имеется двадцать машин, не считая остающейся на земле дежурной четверки. Поэтому каждая атакующая группа будет состоять из шести истребителей, а прикрытие - из восьми. Остающееся на высоте прикрытие обеспечит спокойную работу ударных групп и, в случае необходимости, придет на помощь.

- Согласен! - поддержал его Савицкий. - Товарищ Воронов со своим ведомым и еще одно звено составят вместе со мной группу прикрытия, а атакующие возглавит подполковник Федоткин. Кто-то еще хочет высказаться?

Желающих не нашлось. Молчал и командир полка. Теперь, когда ему самому предстояло лезть в пекло, возражать против изменения плана он, видимо, счел излишним.

День обещал быть ясным и солнечным. Летчики переминались с ноги на ногу, поскрипывая утрамбованным возле стоянок снегом, в терпеливом ожидании команды на запуск. Наконец, раздалось долгожданное: «По самолетам!», и толстые, в зимнем обмундировании, фигурки пилотов неуклюже но споро, пользуясь помощью техников, начали залезать в кабины. Машины уходили в небо одна за одной, как бы «выпрыгивая» из бушевавшего на полосе снежного вихря, поднятого мощным потоком воздуха от винтов истребителей. Вслед за парой Савицкого взлетел и Андрей, качнув аэродрому на прощание спешно залатанным после вчерашнего крылом (опять Савельич ночь не спал!). В сопровождении своего верного ведомого Гроховского, без лишних разговоров выпущенного Федоткиным из-под ареста сразу после вчерашнего визита комдива. Так как даже особист части, вначале заинтересовавшийся было делом, разобравшись, сразу же охладел к этому, явно бесперспективному, начинанию командира полка.

Переправа встретила их обманчивой тишиной и спокойствием. С высоты почти семи километров не было видно никакого движения отступающих немецких войск. Дышалось на такой высоте с трудом, поэтому выше не полезли, хотя «эксперты» противника наверняка «сидят» километрах на восьми, не меньше. Раньше спускались и ниже, однако напоровшись пару раз на эшелонированное по высоте построение советских истребителей, быстро прекратили такую практику. Но кислородного оборудования в полку не имелось, а без него в преддверие стратосферы не поднимешься. Ничего, мы их не на высоте ловить будем, тем более, что там у «худого» некоторое преимущество из-за большей высотности мотора.

Ужасный, удесятеренный огромной высотой мороз больно колол тело мириадами иголок, пробираясь и сквозь плексиглас закрытой кабины, и сквозь зимний комбинезон, надетый поверх привычного реглана, и сквозь меховые перчатки. Немного спасало тепло от двигателя, расположенного у летчика буквально между ног, но для обогрева всего тела его не хватало. Хоть форсаж врубай, чтобы повысить мощность «печки»! Но для форсажа еще рано, хотя Андрей подозревал, что через пару минут станет жарко и без него. И не ошибся…

Обе дежурные восьмерки фрицев обнаружились почти одновременно. Да они почти и не скрывались, барражируя на высоте около четырех километров и попеременно проходя над переправой. Находившиеся значительно выше советские самолеты, да еще и подошедшие со стороны солнца, те наверняка пока не заметили. Согласно плана, обе сформированные еще на земле ударные группы, по три пары каждая, склонив книзу широкие носы своих машин, «посыпались» на противника, с каждой секундой набирая скорость. Звено Савицкого и вторая «засадная» четверка остались пока на высоте. Учитывая неожиданность нападения и известную нелюбовь фашистских «орлов» к игре не по собственным правилам, двенадцати наших истребителей должно было хватить для разгона шестнадцати неприятельских. Если все пойдет по плану…

По плану, естественно, пошло не все. Обе группы атаковали одновременно. Пары, для большей эффективности, действовали автономно. Несколько «Мессеров» задымили, два или три сразу пошли к земле, остальные прыснули в стороны, причем не сразу - сказалось отсутствие нормального обзора назад в кабине «Мессершмитта». Андрей уже не в первый раз наблюдал, как опытные, вроде бы, немецкие пилоты в упор не замечают, что их рядом летящий товарищ только что был сбит!

Все пары атаковавших резко пошли вверх, чтобы сохранить превосходство в энергии для следующей атаки. Все, кроме одной. Она пошла по широкому радиусу куда-то вправо-вверх, выполняя что-то вроде косого неправильного виража. Андрей злорадно ухмыльнулся - не надо было видеть номер самолета ведущего, чтобы понять, чья это пара. Только комполка регулярно уклонялся от совместных тренировок и вообще от полетов. Поэтому о причине произошедшего догадаться было нетрудно - отвыкший от подобных нагрузок Федоткин, в результате резкой смены давления из-за стремительного пикирования с высоты семи до четырех километров, маневрируя на выходе из атаки, банально, как желторотый курсант, потерял ориентацию в пространстве. Хорошо еще вниз, к немецким зениткам не ушел!

Ухмылка, однако, быстро сползла с лица Воронова - ведь за комполка обязан был следовать ведомый, который в раздолбайстве своего ведущего виноват не был ни в малейшей степени. А «эксперты», если они здесь, стопроцентно атакуют именно отколовшуюся от основной группы пару. Но не успел Андрей предупредить командира об опасности, как в эфире раздался уверенный баритон командира дивизии, отреагировавшего быстрее:

- Дрозд, твою мать! Здесь Дракон! Немедленно уходи вверх!

/* Дракон - исторический позывной Евгения Яковлевича Савицкого*/

То ли подействовал командирский голос Савицкого, который, как помнил Воронов из мемуаров, тот долго отрабатывал на специальных тренировках, то ли Федоткин уже сам оклемался, но его пара вдруг резко изменила направление движения, рванувшись вверх. Однако запаса скорости, потраченного в злополучном вираже, на набор высоты уже не хватало и комполка перешел в горизонтальный полет. А в высоте, в разрывах редких полупрозрачных облаков, уже блеснули силуэты пикирующих «Мессеров». «Эксперты» действительно оказались тут как тут. Две пары стервятников стремительно падали на ничего пока не подозревающую жертву.

- Дрозд, над вами «худые», приготовьтесь резко отвернуть! - подсказал нерастерявшийся командир дивизии, опять опередив Воронова.

Потекли томительные секунды. Помочь попавшей в переплет паре незамедлительно не представлялось возможным. Смогут ли наши пилоты увернуться? Впрочем, ожидание совсем не было бездеятельным. Савицкий дал газ и, полого пикируя в направлении машины Федоткина, набирал скорость. Его сопровождающие последовали за ним, хотя Андрей и разорвал змейкой дистанцию для лучшего обзора. Теперь его пара двигалась более чем в километре за парой комдива. Но все эти действия совершались автоматически, а внимание было полностью обращено на пару Федоткина. Тот занимался бестолковым перекладыванием самолета с крыла на крыло, видимо в попытках обнаружить угрозу, о которой только что предупредил комдив.

- Дрозд, резко вправо! - в точно рассчитанный момент, ни мгновением раньше, ни мгновением позже, раздался в эфире спокойный голос Савицкого.

Федоткин выполнил приказ на удивление резво. Наверное, жить хотелось. Его ведомый, повторявший маневры командира, слегка замешкался и очередь прошла в опасной близости от его крыла. Четверка «охотников» незамедлительно ушла вверх после промаха. Андрей представлял, какое разочарование царит сейчас в их кокпитах! Практически верная жертва в последний момент извернулась! А ведь они так долго терпеливо ждали в засаде. Но гораздо большее разочарование ожидало немецких асов в ближайшие секунды. Ведь их готовился покусать сам «Дракон»!

Двигатели поршневых самолетов недостаточно мощны, чтобы компенсировать все потери энергии на трение об воздух при больших скоростях полета. Поэтому немцы вышли из горки километра на полтора ниже, чем были в начале атаки. Прямо на той высоте, на которой подходил со стороны солнца разогнавшийся Савицкий. Атака «Дракона» была стремительна - поднырнув сзади под горизонтально летящую и не ожидающую подвоха четверку «худых» тот короткой, но смертельно точной очередью развалил на куски передний «Мессершмитт» и ушел вверх. Шокированные немцы, потерявшие, видимо, своего командира, даже не попытались начать преследование нахала.

Андрей решил тоже поучаствовать в избиении зазевавшихся «экспертов», благо у него имелся необходимый избыток скорости. Но, по привычке, сначала осмотрелся. И ахнул! На пару комдива стремительно заходили еще два «Мессера», оставленные предусмотрительными охотниками на высоте. Воронов решительно двинулся им наперерез.

- Дракон, опасность сзади-слева! - заорал он в эфир. - Пытаюсь отсечь!

Сразу отсечь не вышло - слишком велико оказалось расстояние до вражеских самолетов. Но предупрежденный комдив резко сманеврировал и первая атака противника сорвалась. Обладая избытком скорости, разъяренные немцы выполнили энергичный боевой разворот, заходя в атаку повторно. И тут-то и встретились на пересекающихся курсах с парой Воронова, спрямившей путь. Для пилотов «худых» это стало неожиданностью и довернуть они не успели, а вот у Андрея было время рассчитать упреждение. И результат оказался соответствующим - со стороны было видно, как быстро сблизились четыре силуэта, сверкнула вспышка выстрела, и разошлись только три. Один, со свастикой на киле, горя, направился прямиком к земле.

А ниже, тем временем, события шли своим чередом. Дежурные восьмерки немцев, прореженные после первой атаки, немного посопротивлялись для приличия, но, обнаружив отсутствие решительного преимущества на своей стороне, предпочли ретироваться, оставив переправу без прикрытия. И вовремя! Внизу протянулись яркие дымные полосы - подошедшие в заранее оговоренный момент штурмовики атаковали эрэсами позиции тяжелых зениток. В ответ к ним протянулись густые трассы двадцатимиллиметровых мобильных «Флаков», которым легче было работать по низколетящим целям. Но попасть по скоростным машинам, умело выполняющим противозенитный маневр, не так-то легко! Тем более, что «Илы» не оставляли без внимания и сами грузовики с установленными в них малокалиберными зенитными установками. А с востока приближались со своими тяжелыми гостинцами четверки пикировщиков Ту-2. Праздник только начинался, но время вышло, бензин израсходован наполовину - пора домой. Уже появились «сменщики» из соседнего истребительного полка, взявшие под контроль воздушное пространство над переправой.

Звено, сопровождавшее комдива, задержалось на несколько минут над полем боя - Савицкий хотел понаблюдать за действиями «смежников», также подчиненных ему. Да и просто за ходом интересного боя. Поэтому на аэродром они вернулись буквально на последних каплях бензина, когда все остальные машины полка уже давно сели. Еще на пробеге Андрей заметил, что не все сели удачно - один из истребителей валялся на краю полосы с отломанной законцовкой крыла и погнутыми лопастями винта. За ним тянулся след из разрыхленного снега, как будто какой-то великан провел гигантскими граблями по утрамбованной поверхности аэродрома. Впечатление было такое, что кто-то не очень чисто выполнил посадку на брюхо. «С чего бы это?» - удивился Воронов. «Вроде бы никто в бою повреждений на получал! Или по пути домой нарвались?»

Еще больше он удивился, когда, сдав парашют верному Савельичу, привычно козырнувшему на стоянке вернувшемуся из боя командиру, подошел поближе к месту аварии. Судя по номеру на киле, разбившаяся машина принадлежала не какому-нибудь вчерашнему курсанту, а самому Федоткину. Методом опроса возившихся возле самолета механиков выяснилось, что командир полка жив, получил при посадке несколько ушибов и царапин и находится в лазарете. О причинах аварии они толком ничего сказать не могли - видели только, как истребитель криво зашел на посадку с убранным шасси, проигнорировав знаки прыгавшего у посадочного «Т» аэродромного сигнальщика, пытавшегося флажками просигнализировать ему об этом. Елозя брюхом по снегу и раскачиваясь из стороны в сторону, самолет с диким скрипом выскочил за пределы полосы и задел концом правого крыла за какой-то плохо сровненный бугорок. Слава богу, скорость в этот момент была уже сравнительно низкая.