Агент 000

Алексей Сергеевич Абвов

Агент 000

(Третий шанс — 1)

Будущее. Я раньше часто задавался вопросом, где начинается это будущее? Сегодня, завтра? А может быть вчера? И однажды погрузившись в воспоминания не так уж и далёкого прошлого, я испытал настоящий шок, когда перед моим внутренним взором открылась картина грядущего. Действительно не зря сказано: 'большое видно на расстоянии'. Чтобы увидеть будущее нужно заглянуть в прошлое. Но не очень далеко, так как из большой дали даже великие горы кажутся всего лишь маленькими неровностями на земной поверхности.

'В каждой сказке доля… сказки'

22 ноября, Даллас, штат Техас 11–50

Кортеж президента, самого молодого президента в истории Соединённых Штатов, ещё только начинает своё движение к своей последней остановке. Все актёры уже заняли свои места, и где-то за кулисами сидят режиссеры, ожидая начала хорошо спланированного ими спектакля. Многочисленные жители Далласа, вышедшие на улицу, что бы приветствовать своего президента, вскоре должны стать свидетелями падения их кумира у них на глазах, но они ещё не подозревают об этом. Впрочем, в этот раз, всё может сложиться совсем по-другому. В спектакле под названием 'мировая политика', недавно появились новые действующие лица и новые режиссеры, которым не очень нравится та постановка, о которой все мы уже давно знаем из учебников истории.

Я уже совсем не молодой человек, мне скоро будет пятьдесят, однако мало кто даст мне более тридцати лет по внешнему виду. Да и чувствую я себя едва на тридцать, если не меньше и мало кто из тех, кто в тридцать лет посвятил двадцать из них спорту, сможет сравниться со мной в силе и ловкости. Я самой настоящий суперагент, из тех, о ком никто никогда не снимет кино, потому что зрителю просто будет нечего показать. Ибо на самом деле меня для людей практически не существует, меня нет, есть только то, что люди потом называют случайностью событий.

Что я здесь делаю, русский человек, в самом сердце Соединённых Штатов, за многие тысячи километров от своей родины? Откуда я знаю о том, что должно произойти через каких-то полчаса в центре города? История эта совершенно фантастическая и я её вам обязательно расскажу, но чуть позже, когда появится свободная минута, а сейчас извините, мне нужно действовать. Вот как раз в эту минуту на травяном холме, за которым я внимательно наблюдаю, обнаружил себя один из стрелков. Хорошо замаскировался, гад, профессионал, каких мало, но и мы не лыком шиты, одно незаметное движение и всё, ты, голубчик, спалился.

Мало кто знает, что по президентскому кортежу было произведено не три, как в официальной версии расследования, а шесть выстрелов. И что стрелял не один Харви Освальд, которого назначили официальным козлом отпущения, а как минимум трое хорошо подготовленных стрелков. Впрочем, потом много ходило всяких слухов, было много всяких свидетельских показаний, но никто из тех, кто вёл расследование, так и не проверил ни одной альтернативной версии. Оно и немудрено было, так как расследованием занимались те же самые лица, кто устроил весь этот кровавый спектакль. Ну а тех, кто что-то мог рассказать следствию, а тем паче — прессе, ждала своя пуля. Патронов на всех хватило. Но вот здесь и сейчас мы будем ломать ту историю, о которой нам всем известно.

Может ли чуть больше ста человек изменить судьбу всего мира, историю которого пишут миллионы? Я до сих пор сомневаюсь в этом, но мы уже давно делаем это и вполне успешно. Если меня не подкачает сноровка, то всё пойдёт иначе… я незаметно подкрался к затаившемуся стрелку. Да, я знаю, он тут не один и его прикрывают минимум двое сообщников, но с теми разберутся мои люди. Впрочем, с другими стрелками то же разберутся без меня, я совсем не герой-одиночка, спасающий мир из соображений высшего гуманизма. Сейчас главное взять всех исполнителей живыми и без привлечения внимания. Секретная служба не зря ест свой хлеб, хотя именно сегодня она должна была проиграть, и мне не улыбается засветиться перед агентами, обязательно имеющимися среди толпы горожан. Вот я уже нахожусь в шаге от стрелка, но он даже не замечает моего присутствия. Меня не зря коллеги обзывают 'человек-невидимка', я умею делать так, что глядя в упор на меня, почти никто не обращает на меня внимание. Меня как бы нет, я дерево, стена, предмет окружающей обстановки, а не человек. Это не мистика и не спецсредства, я этому научился. Да, у меня талант, этого не отнимешь, и сейчас я использую его на полную катушку.

Встречающая кортеж публика заметно оживляется, главный герой этой сцены едет к давно висящему на стерне ружью, время выстрела которого наконец пришло. Но я делаю стремительный бросок, наношу один точный удар по затылку ничего не подозревающего и приготовившегося к стрельбе снайпера, и тело, оказавшееся подо мной, уже расслабляется. Один готов. Так, теперь нужно незаметно отползать с грузом к машине, но мне хочется посмотреть, как проедет президент. Других стрелков моим коллегам нейтрализовать будет значительно легче, все они сидят по малозаметным укрытиям, а потому там можно позволить себе действовать менее осторожно, и не быть замеченными. Все маршруты атаки и последующего отхода групп были отработаны заранее, а потому я совершенно не боялся возникновения накладок. Стрелков нужно было брать живьём, они нам потом очень пригодятся, в деле того, что бы прищучить тех, кто их послал.

И вот кортеж проезжает мимо того места, где должна разыграться трагедия. Три метра, два, один…, я как наяву вспоминаю случайные кадры покушения, снятые оператором-любителем из толпы, всё точ-в-точ, секунда и машина проезжает дальше, ничего не происходит. Вот это работа, вот это мы молодцы, про себя думаю я, провожая взглядом далёкий президентский кортеж, следующий туда, где президента уже ждут журналисты и видные жители города. Его ждёт банкет, где он скажет сильную речь в своей выборной на второй срок компании. Я не сомневаюсь, что его обязательно переизберут, теперь, когда мы взяли исполнителей, и вскоре будем ловить заказчиков. Соединённые Штаты Америки заслуживают куда лучшей доли, чем та, которая была у них в известной нам истории. И мы, русские, им обязательно поможем, пусть и не все поймут эту помощь правильно, всё же Штаты враги нашей Родины. Впрочем, теперь всё будет совсем иначе, уверяюсь про себя я, затаскивая неудачливого стрелка в машину. Внимание публики и агентов уже давно в другом месте, так что можно не таиться. Стрелок ещё не пришел в себя, пребывая в приятном забытьи, и я ему не завидую после возвращения в наш мир. Слишком много у нас к нему будет вопросов и не все ответы ему дадутся безболезненно. Ибо совсем не красота, а правда требует жертв, так что впереди ожидаются интересные дела. Двое моих помощников притаскивают ещё одного человека в бессознательном состоянии, мы запихиваем свои трофеи в багажник, предварительно хорошенько связав их липкой путанкой и засунув в рот кляпы, рассаживаемся и отправляемся на нашу временную базу за городом. Туда вскоре должны прийти и другие группы со своим грузом, вечер у нас ожидается очень интересный. А пока вот и появилась та самая минутка, когда можно рассказать о том, с чего всё это началось и как так получилось. Готовьтесь, рассказ будет долгим, но где вы ещё узнаете, как простые учёные-физики становятся настоящими суперагентами? Итак, всё началось совершенно буднично, хотя и не совсем…

14 июня 1996 года где-то в двухстах километрах от Москвы

Распад страны я пережил как-то слишком легко. Даже то, что пропала всякая перспектива довести свою работу до конца, 'ну кому сейчас нужны эти малогабаритные генераторы', не омрачало моё существование. Вместе с новыми проблемами появились новые возможности. Да, мне совершенно претит заниматься привычным для многих моих бывших коллег бизнесом по продаже кусочков бывшей Родины оптом и в розницу. Я этим никогда заниматься не стану, сколь выгодно это не будет. Все подобные советы и предложения, которые я регулярно получал, были встречены глухой стеной непонимания с моей стороны. Но если исторический шторм, разбивший корабль под названием 'Советский Союз', выбросил нас на берег острова с названием 'Демократическая Россия', то сидеть на берегу со сложенными руками, переживая о случившемся, я не собирался. Имевшихся сбережений и некоторых знаний, хватило на создание достаточно успешной строительной компании, которая обслуживала потребности новых хозяев и хозяйчиков жизни, желающих построить себе загородный особняк или отремонтировать по евростандарту квартиру. Да, я понимаю, что деньги на всё это входят в число иудиных серебренников, но не торговать же мне, кандидату наук, туалетной бумагой на блошиных рынках? Верю, есть среди моих клиентов и честные люди, даже иностранцы, а потому некоторую часть сделки со своей собственной совестью я могу себе позволить. Благо получаемые от бизнеса средства я не трачу, как большинство 'новых русских', на понты и блядей, а продолжаю вкладывать в науку. И быть может там, какой ангел зачтёт мне это всё на последнем суде, если он конечно, когда-либо будет. Да, мне предлагали не один раз уехать и в Европу и в Штаты, очень заманчиво предлагали, но я отказался. Ещё мой отец говорил мне, помни, Лёха, старую русскую поговорку — 'где родился, там и пригодился', вот я и пригождаюсь до сих пор.

Нет, я совсем не истинный патриот, как это могло показаться вам при прочтении моих размышлений, просто мне было достаточно один раз посмотреть столь расхваленную по телевизору жизнь Запада, и понять для себя, что мне там совсем нет места. Ещё в советское время я регулярно катался на научные конференции и видел всё своими глазами. Там другие люди, они живут с совсем другим внутренним миром, я не хочу быть одним из них. И я верю, что и тут смогу много сделать и для себя и для своей семьи. Хотя вот из-за неё мне приходилось несколько раз волноваться всерьёз. Реалии русского бизнеса, однозначно криминального, диктуют свои правила. Никто не хочет работать, все хотят отнимать и делить заработанное другими. Но мне и тут повезло, моя компания как-то строила особняк одной большой шишке из совсем не простых, и нас взяла под крышу Лубянка или, как сейчас принято говорить — 'контора' в лице нескольких предприимчивых товарищей оттуда. Да, понятное дело, делиться приходится всем, но после знакомства с нашей крышей даже самые отмороженные 'братки' предпочитают обходить мой бизнес и мою семью стороной. Более того, я даже сдружился с парой хороших людей оттуда, которые хотя и не раскрывают лишний раз рта, но мужики что надо. И на охоту сходить и в баньке попариться. И когда я рассказываю, после пары стаканов белой, о том, что творится в науке и моём бывшем месте работы, я вижу в их глазах боль и злость. Боль за потери и злость на тех, кто всё это сделал, и, быть может, на себя самих, что не уберегли, не остановили разрушителей, добравшихся до верхушки власти. Год назад в разговорах о моих генераторах после бани и пары стопок, один из них — Сергей, рассказал мне историю о некотором англичанине, создавшем устройство, по его словам, получающее электроэнергию из воздуха. А так же о том, что на него, построившего электропитание своего дома и лаборатории от этого устройства, сильно наехала энергетическая компания, посчитавшая, что он ворует энергию из проходящих рядом линий электропередач. Засудили того мужика знатно, не приняв ни одного его аргумента, чуть ли ни по миру пустили. Может быть, всё оно так и было, вот только наша 'контора' тогда, а это давно ещё было, этим всем заинтересовалась, начала проводить расследование, до тех пор, пока им сверху не указали, что больше этого делать не надо. Так же он рассказал некоторые подробности устройства этого англичанина, как там его, кажется Сёрлом, звали, но подробностей было совсем мало, что-то там одни круглые магниты вращаются вокруг другого круглого магнита, всё крутится, и остановиться не может. Откуда энергия берётся непонятно, но ведь берётся. Идею о том, что так влияет на систему линия электропередач, находящаяся неподалёку, я отмёл сразу как несуразную. Всё же квадрат расстояния, это существенный фактор. Хоть это всё мне очень было похоже на слив нужной информации нужному человеку, я всерьёз озадачился вопросом. Как-то запал он мне в душу, как же, сама идея получения энергии из ничего или из атмосферы, ещё Никола Тесла этим интересовался, и говорят, что чего-то достиг, но потом от всего отказался. Подумав после того разговора недельки две, я решил проверить эту идею практическим способом, как всегда поступал ранее. Если не можешь понять общий принцип — делай эксперимент — поймёшь в процессе. И ещё через две недели активного строительства у меня уже был первый прототип устройства, которое по идее, способно создавать вращающееся магнитное поле и входить во взаимодействие с магнитным полем земли. Вот, собственно, откуда энергия берётся, из вращающихся систем. Никаких чудес и нарушения закона сохранения энергии. Но механическая система с вращающимися магнитами была слишком неустойчивой, склонной к износу и что самое плохое — шумной. Тогда я задумался о создании генератора без движущихся деталей. Если уж и вращать магнитное поле, то можно это делать и без механики, с помощью электромагнитных катушек. Памятуя о судьбе англичанина, всё же не спроста на него власти накинулись, я создал свою исследовательскую лабораторию вдалеке не только от ЛЭП но и от других людей вообще. В двухстах километрах от Москвы, была у меня лесная сторожка, куда несколько раз в год я приезжал с друзьями поохотиться на кабана или оленя. Иногда и на волков облавы устраивали, много их было в тех местах. А места самые что ни на есть хорошие, ближайшее человеческое жильё в десяти километрах через лес и болота, да и то, жильём это назвать нельзя, умирающая деревня. Она умирает ещё с войны, раньше там был большой колхоз, а после войны почти никто из мужиков, ушедших на фронт, не вернулся. Вот и стоит деревня, чуть ли не в шестьдесят пустых, полуразрушенных домов.

Одно хорошо, до моей сторожки можно вполне сносно доехать на машине. Нет, на такой машине, на которой по городу не стыдно проехать, туда не доехать никак. Но 'козёл' или 'буханка' с горем пополам в сухую погоду проехать вполне могут. Иначе приходится идти от той же деревни, где есть какая-никакая дорога, три часа по лесу. Так что более глухого места во всей округе и сыскать сложно. Ещё этой зимой, после того, как ударили морозы, тракторами мои люди закинули к сторожке кучу стройматериалов для быстросборных домиков и теперь на этом месте стоит настоящая научная лаборатория для одного профессора. За три месяца управились в лучшем виде, благо основной строительный сезон у нас летом, зимой работы мало. Да и сторожка никуда не делась, она дорога мне как память, благо её ещё мой отец строил, знатный он был охотник. Вот теперь именно в этой сторожке я и смонтировал свою установку. Триста килограмм медной проволоки, почти тонна железа и пара шкафов с электроникой. Вернее, в сторожке стоят шкафы, всё же самое ценное оборудование, а огромный тороидальный соленоид с множеством обмоток расположен в сарае, специально для этого по-быстрому построенным. Во дворе стоит бензиновый генератор, тарахтит на весь лес, но для запуска системы требуется внешнее электричество. Я ещё не очень сам верю, что у меня что-то получится, особенно с первого раза, хотя предварительные прикидки показывают, что шанс есть.

Впрочем, что-то сегодня весь день у меня какой-то не такой. Неприятности начались с самого утра, когда я обнаружил, что газовая плита на кухне дала течь, и одной искры хватило бы, чтобы разнести половину лаборатории по окрестным кустам. Ладно, газ я выветрил, но горячей яичницы и кофе, что я так люблю с утра, в этот раз не сложилось. Мало того, что вытек весь газ из того баллона, что был подключен к плите, так и запасной оказался пустым. Топить печь в сторожке мне было лениво, да и дров не было, так что пришлось съесть чёрствые бутерброды, что лежали у меня в заначке на случай охоты. Ладно, за газом съезжу завтра, думал я, сегодня надо запустить установку, не зря же я привёз последние компоненты вчера, с таким большим трудом вырвавшись на выходные из города. Но это было совсем не всё. Ещё со вчерашнего вечера меня одолевали смутные сомнения, я чувствовал, что во всей созданной мной конструкции, явно не хватает чего-то важного. Знаете, как иногда бывает — соберёшь разобранное ранее устройство, а детали лишние остались. Или наоборот не хватило винтов или гаек. Так и тут, я несколько раз проверил всё ли на месте, проверил дублирующие схемы и прочее, прочее, но чувство незавершенности никуда не исчезало, что не самым лучшим образом сказывались на моём самочувствии. Впрочем, не обращая внимания на всякие предчувствия, я доводил работу до планового пуска.

После полудня на небе стали собираться слишком подозрительные облака. Ничего особого в них, естественно не было, вполне нормальная погода для середины июня, однако если пройдёт ливень, то я завтра не смогу выехать обратно, дорогу развезёт окончательно и придётся тащиться за трактором. А дел, как всегда, навалилось выше крыши, так что кровь из носа мне нужно завтра быть в Москве. Самым умным решением для меня было прямо сейчас собраться и ехать в город, заодно взяв с собой газовые баллоны, но любопытство исследователя взяло верх над здравым смыслом. Я провозился с установкой ещё несколько часов, проверяя и перепроверяя всё ещё раз, и когда пришло время давить кнопку 'Пуск', на небе уже собрались вполне приличные грозовые тучи. Они ещё вели себя тихо, но я уже чувствовал, что минут через десять начнётся. Ещё раз проверив, всё ли у меня готово к пуску, отогнав не очень хорошие предчувствия, я дал команду на старт. Сначала должны зарядиться от генератора промежуточные накопители из батарей электролитических конденсаторов, откуда потом импульсы тока большой силы будут поданы в обмотки соленоида. Пока всё шло штатно, приборы показывали процесс заряда, после достижения некоторого порогового значения автоматика запустит остальной процесс. До его старта оставалось несколько минут, и я решил пойти посмотреть на саму установку вблизи, установив туда кое-какое измерительное оборудование, о котором я совсем забыл. Вернее не забыл, оборудование смонтировано, а вот сами датчики так и валялись у меня в кармане, осталось их только подключить. А ведь потом, если ничего не получится, как я узнаю почему, где был сбой? Расставив на предназначенные места датчики, и подсоединив к ним провода, я уже собрался было идти в сторожку, наблюдать процесс запуска оттуда, но на какой-то момент задержался, почувствовав по лёгкому нарастающему гудению, что запуск уже состоялся. Штука эта по моим расчетам должна быть относительно безопасной, так что вполне можно было находиться рядом с ней во время работы. Да, естественно, сильное магнитное поле не очень полезно для здоровья, но это только при длительном воздействии. Тем временем гуденье почти пропало, сменившись лёгкой вибрацией, под потолком загорелись лампы, подключённые к устройству в качестве нагрузки, их яркость становилась всё ярче и ярче, система постепенно набирала мощность. Вскоре внешняя подпитка должна будет отключиться вовсе и система должна выйти на полную автономность. Молнии, пришедшей с грозовых облаков в установку, я так и не заметил. Просто не успел. Я вдруг почувствовал, что куда-то лечу, отброшенный ударной волной воздуха, потом была ярчайшая вспышка в глазах и боль заполнила всё тело. Нестерпимая боль во всём и везде, в каждой клетке моего тела. Потом я потерял сознание, и последней моей мыслью, перед тем, как наступило небытиё, было полное понимание, чего же в моей конструкции таки не хватало для полного комплекта — всего лишь одного штыря над крышей сарая, толстой железной проволоки от него и ведра, закопанного в землю на метр — самого банального громоотвода. Вот ведь дурень великовозрастный…

Неизвестное пространство и время

Возвращение сознания не доставило мне никакой радости, так как боль ещё никуда не исчезла, а в глазах свет сменился на непроницаемую тьму, тело не слушалось мозга. Впрочем, боль постепенно стихала, а попытка пошевелиться вдруг увенчалась успехом. Мгла постепенно отступала, теперь я видел какой-то мутный свет перед закрытыми глазами, хотя больше всего я не хотел их открывать, представляя, что не увижу ничего хорошего. Так, борясь со своим телом, я пролежал около часа, а может быть больше. И в какой-то момент я понял, что могу встать и открыть глаза, что и сделал. Даже странно, но я был цел и даже физически не пострадал, если не считать испачканной в грязи одежды. Вначале я не понял, куда я попал и что случилось. Я находился посреди лесной поляны, ни сторожки, ни сарая, ни моей лаборатории рядом не было. Поляна и окружающий лес был хорошо тронут осенью, трава уже почти пожухла, деревья раскидали по земле разноцветные листья, а некоторые ещё кружились в легких порывах ветра. Однако было тепло, солнце светило с самого зенита. Бывают такие деньки где-то в начале октября, когда после продолжительных осенних дождей вдруг выглядывает из-за туч солнце, чтобы посмотреть на буйство осенних красок. И сейчас как раз был такой день. И вот тут до меня, наконец, дошло, что случилось что-то совершенно неожиданное. Я мог представить, что случился взрыв, и моя установка разнесла в щепки и сарай, и сторожку и даже лабораторию, стоящую в пятидесяти метрах. Даже то, что я при всём этом чудесно спасся, пережив перелёт на некоторое расстояние и болевой шок, тоже как-то могло быть. Но окружающая осень и лесная пустота не вписывалась ни в какие рамки. Не мог же я несколько месяцев лежать посреди леса без сознания или в летаргическом сне, а потом прийти в себя. Зверей в лесу точно никто не отменял и не съесть меня они ну никак не могли.

Я осмотрелся более внимательно. Сама поляна казалась мне как-то знакомой и незнакомой одновременно. Пройдя несколько шагов в одну сторону и оглянувшись назад, я заметил едва различимое колебание воздуха на расстоянии двух метров от того места, где я лежал. Более всего это было похоже на мыльный пузырь метров двух в диаметре, расположенный на высоте около полуметра над землёй. Пузырь немного вибрировал, именно потому его и можно было разглядеть с близкого расстояния. Я подошел к нему и решил его потрогать. Стоило мне поднести руку, как я почувствовал сильное покалывание в пальцах, как будто в них впивались маленькие электрические молнии. Я обошел это шар со всех сторон, иногда пытаясь к нему прикоснуться, и всегда при приближении руки чувствовал знакомое покалывание. Если вспомнить мои ощущения после вспышки, то больше всего они были похожи на поражение электрическим током, но практически по всей поверхности тела и даже внутри него. Уж не сквозь этот ли шар я попал сюда, подумалось мне, и если так, то обратно можно пройти точно также? Хотя проверять верность догадки мне сейчас совершенно не хотелось, уж больно впечатления от прохода сюда давали о себе знать до сих пор. А пока обратно идти мне не хотелось, я решил разведать, куда же я попал. Но сначала я решил проверить свою догадку об электрической природе данного шара и померить хотя бы его потенциал оболочки. Настраивая установку, мне часто приходилось проверять контакты, у меня с собой в кармане был хороший тестер, немецкий многофункциональный 'Флюк', стоивший хороших денег. Но прибор отказывался включаться. Я вытащил из него батарейку 'крона', проверил языком напряжение. Батарейка приятно щипнула меня за язык, показывая, что она ещё заряжена, а вот прибор при её подключении признаков жизни так и не подавал, как я не пытался его трясти или мять, в надежде на восстановление контакта. А что я хотел, если уж меня так стукнуло при переходе, то нежной электронике цифрового тестера, похоже, пришел полный каюк. Чтобы проверить свою догадку о шаре-портале, закинувшему меня неизвестно куда, я швырнул ставший бесполезным тестер в него. Шар на секунду ярко вспыхнул, а тестер бесследно исчез. Я взял маленькую сухую веточку дерева и кинул её в шар. Но он её даже не заметил, она пролетела сквозь него и упала с другой стороны, как ни в чём не бывало. Так же он не отреагировал на несколько камней, которые я кинул потом. А вот ручные часы, которые, хоть и были механическими, но тоже пострадали при переходе, он опять 'съел' с удовольствием, как и тестер. Странно, подумал я, шар реагирует только на то, что 'пришло' с другой стороны и совершенно не реагирует на предметы из этого места, после того, как перекидал в него кучу всякого лесного мусора, собранного мной на поляне без всякого эффекта и в очередной раз 'съев' пластиковую расческу из моего кармана. Вначале я думал, что шар реагирует только на предметы, проводящие ток, но расческа не вписалась в это правило, будучи тождественной по проводимости сухой ветке.

Закончив эксперимент с шаром, я решил более внимательно осмотреть окружающее место. Обойдя поляну по кругу, я с удивлением обнаружил поразительное совпадение с той самой поляной, где была сторожка и лаборатория. Да, окружающий лес был явно моложе, отсутствовал густой подлесок, но форма поверхности земли, очень сильно напоминала мне мои знакомые места. Чтобы убедиться в своих догадках, я решил прогуляться по лесу. Заблудиться я не боялся, так как с самого раннего детства ошивался с отцом по разным лесам, то на охоте, то по грибы, а потому всегда безошибочно мог найти в любом лесу направление, куда нужно идти, чтобы прийти куда надо. Вот и теперь, я легко двигался по заросшему лесом склону вниз, туда, где по моим представлениям, должна течь маленькая речушка — перплюевка. Вот и она показалась, через кусты видны заросли камыша, растущего на берегу. Да, теперь я абсолютно уверился в том, что это место именно то, где я обустроился, только за много лет до этого. То есть я в прошлом, как это странно не звучит.

Вот так, не зная, не гадая, испытывая непонятные устройства, изобретают машину времени. Хотя я раньше был всегда твёрдо уверен, что никакого прошлого не существует. Впрочем, может это и не прошлое, а параллельный мир, не относящийся к нашему миру и лишь похожий на него? Вариантов может быть масса, и я как учёный не вправе гадать, я должен всё проверить опытным путём. Ну, или хотя бы попытаться это сделать.

Тем временем я шел вверх по берегу речушки, вспоминая, что тут где-то должен быть каменный перекат. Где я в детстве любил с отцом строить плотину из больших валунов и маленьких камней, запружая речушку так, чтобы можно было плавать, не цепляя коленками и локтями дно и наплевав на то, что вода в речке всегда была холодная. Я вышел на знакомое с детства место. Сняв промокшие кроссовки и закатав брюки, я перешел на другую сторону речки. Холодная вода пыталась сводить мне ноги, но вспоминая далёкое детство, я даже радовался этому. На другой стороне была большая пойменная поляна, свободная от леса и кустов. В детстве мы ходили с отцом сюда загорать, и я помнил эту поляну очень хорошо. Вот с краю поляны над рекой раскинулась старая большая ива. Если поставить эксперимент, положив камушки в известное мне дупло, то потом можно вернуться и посмотреть, там ли они лежат. Я не помню, что бы в детстве в дупле лежали камни, там всегда жили злые осы, и я старался не лезть в него со своим детским любопытством. Набрав у берега пару горстей камней разного цвета, я полез на иву. Но известного мне с детства осиного дупла ещё не было, вместо него на дереве был как бы такой большой нарост-узел, который ещё только начинал загнивать, но ещё был вполне целым. Да, думал я, можно отметить, что от нашего времени до этого не меньше сорока лет, но всё же не более ста. Бросив свою идею с дуплом, я решил поступить по-другому. Пройдя ниже по течению, я выворотил из берега средних размеров валун, примерно пудового веса. И не придумав ничего более оригинального, решил перетащить его на другую сторону речушки. Я не помнил с детства про это валун ничего, просто не обращая на него внимания, так что на мою память повлиять такая перестановка явно не могла. По возвращению посмотрю, где и как этот валун будет находиться, это мне и скажет, куда же я попал, в прошлое или в альтернативную реальность. Не придумав, что бы сделать ещё, я отправился в обратный путь к поляне, снова погрузившись в осенний лес. Пока солнце ещё высоко, я могу прогуляться до известного мне населённого пункта, той самой умирающей деревне и посмотреть издалека, что там происходит. А может быть узнать и местное время, если хорошо повезёт. Дороги к сторожке, ясное дело, ещё не было в помине, но общее направление я легко угадывал по некоторым ориентирам, этот лес мне был знаком с детства и сейчас как раз больше напоминал те детские впечатления. Пока я шел до поляны, меня гложила мысль о том, на месте ли портал, не рассосался ли он за время моего отсутствия. Но портал был на месте в том самом виде, как и на первый взгляд. Если он не исчез до сих пор, то, скорее всего, он будет тут долго, уверил себя я, пересекая поляну и направляясь к едва заметной тропке, ведущей в нужном мне направлении к человеческому жилью. Всё же зверьё или местные охотники иногда заходили сюда. Потом тропинка исчезла, потерявшись в осенних листьях, и я просто шел по лесу в нужном мне направлении. Как бы я не хвалился я своими навыками ориентирования ранее, но таки немного заплутал, а потому вышел к деревне только когда солнце уже клонилось к горизонту, причём изрядно умаявшись. О приближении человеческого жилья я узнал по звукам собачьего лая, который напомнил мне об осторожности и скрытности. Мне только не хватало попасться на глаза кому-либо из местных. Кто знает, как это отразится на истории, да и как отнесутся ко мне, достаточно странно одетому для этого времени и этих времён местные жители. Всё же в былые годы народ был более бдителен, а может быть сейчас вообще военное время. Зря рисковать не стоит, решил я, распрощавшись с лезущей мне в голову мыслью напроситься к кому из местных переночевать.

Я обошел деревню лесом по большой дуге так, чтобы меня не заметил кто-то из местных и не учуяли собаки, в сторону дороги, ведущей из деревни через поля к трассе на Москву. Там я знал несколько удобных мест, где можно спрятаться и откуда хорошо видна сама деревня. Думая о кустах, которые будут скрывать меня от любопытных глаз, я нашел подходящий стог сена, в который вполне можно было забраться, это было лучше, чем просидеть всю осеннюю ночь в кустах, тем более одет-то я был по-летнему. Вечерело и тянуло прохладой, в поле уже белели робкие клочки тумана. Потом он затянет всю округу до следующего утра, если его ночью не разгонит порывистый ветер. Хотя стог — это не дом с крышей, но какая-никакая защита от холода и от сырости. Сено, а вернее — солома, уже слежалась и частично перепрела, но ещё держала влагу. Сделав себе гнездо, я устроился поудобнее, вглядываясь в околицу деревни, расположенную метрах в трёхстах от меня. Через полчаса мимо меня, вернее мимо стога, проехала телега с понурой, еле переставляющей ноги кобылой, на телеге сидели четыре бабы. Вернее одна такая большая баба лет так сорока и три молодых девки, примерно двадцати лет. Очень, симпатичные девки, кстати, кровь с молоком, и фигурки, знаете ли…, эх, люблю я деревенских девок. Одна из них спрыгнула с телеги и, забежав за стог, прямо в метре от меня села и задрала юбку. Послышалось журчание, а с телеги подала голос та самая большая баба: '- Нюра, давай быстрее, до дома дотерпеть не можешь, а тебе ещё корову доить'. Сделав своё дело, Нюра быстро вскочила и бегом догнала телегу, ловко запрыгнув на неё. Я заметил, что запрыгивая, она уронила с телеги какой-то белый свёрток, упавший в торчащий с краю поля язык высокой и ещё не пожухлой травы. Потерю так никто не заметил, и вскоре телега скрылась из виду за околицей деревни. Я выбрался из своего гнезда и осторожно пошел искать оброненный свёрток вернее не пошел, а прокрался. Вот он, белеет на фоне тёмной травы, я протягиваю руку и вытаскиваю свёрнутую новенькую газету 'Правда' от 8 октября 1953 года. Спрятав газету за пазуху, я снова залез в стог, было слишком темно чтобы пытаться её читать. В деревне во многих домах зажигался свет в окошках, здесь ещё не было той разрухи и запустения, которую я видел в своём времени. Вскоре наступила совсем тёмная ночь, и я не представляя, что ещё делать, завалился спать, всё равно ничего дельного не разгляжу в этой темени и сгустившимся тумане.

Проснулся я от того, что чудовищно продрог. У меня стучали зубы, всё тело мелко дрожало. Наступало утро и на поверхности выступал иней, стог, хотя и держит тепло но не настолько хорошо, как бы мне того хотелось. Чтобы согреться, я стал делать мускульную и дыхательную зарядку, как учил меня отец. Я, то со всей силы в одну секунду напрягал мышцы, то полностью расслаблял их, выдерживая по полминуты без дрожи, сначала дышал быстро-быстро, а потом задерживал дыхание на полторы минуты, до тех пор, пока хватало сил. Через некоторое время я согрелся, и если бы кто посмотрел на стог с близкого расстояния, то он наверняка бы заметил поднимающийся из-под соломы пар. Небо резко светлело, ещё через некоторое время появились робкие лучи солнца. Деревня уже проснулась, оттуда в рассветной тишине доносилось активное кукареканье петухов и мычание коров, у которых пришло время утренней дойки. Где-то через полтора часа, из деревни выдвинулось стадо, которое вели по дороге в сторону дальнего перелеска две совсем молодых девочки. Да, совсем плохо дело, про себя думал я, в деревне остались практически одни бабы, даже мелких пацанов не видно. Было такое дело после войны, сколько сёл вымерло, куда не вернулось ни одного полноценного мужчины. А сколько сёл выжило, где вернулся хотя бы один. Этой деревне, похоже, не повезло. Если и есть тут мужики, то в таком возрасте, что двадцатилетнюю девку только внучкой называть могут. Вот потому-то и вымерла эта деревня к моему времени. Кто-то в город уедет, благо паспорта вскоре им тут выдадут, кто-то так незамужней девкой в деревне и останется. Будь они ближе к Москве, то сюда к ним на уборку урожая приезжали бы студенты и научные сотрудники, вот и возродилась бы деревня, а тут-то никого. Впрочем, мне сейчас не до спасения деревни, всё, что мне нужно я уже выяснил, пора пробовать вернуться обратно.

По дороге к лесной поляне я не заплутал, как это было вчера. Через привычные три часа я уже смотрел на воздушный пузырь, не решаясь ринуться в него. Хотя и понимал, что мне надо туда, но памятуя о том, что мне предстоит пережить, я всё медлил в принятии решения. Решение за меня приняло окружающее пространство. Из кустов бодро выскочила семейка кабанов, свинья с поросятами, а за ними здоровенный секач, который сначала внимательно посмотрев в мою сторону, очень не хорошо стал ко мне приближаться. Делать мне было нечего, не с кабаном же голыми руками бороться, я в пять шагов разбежался и прыгнул рыбкой в мерцающий воздух. Снова вспышка, снова боль, правда, в этот раз я так сознание и не потерял, а зря. Я видел, что лежу под крышей сарая, рядом с установкой, значит я действительно дома, и мне всё это совсем не приснилось. Отходняк был ещё хуже, чем в первый раз. Ко всему прочему, добавилось сильное жжение на груди. Когда я смог шевелиться и посмотреть, что же там так жжется, я обнаружил остатки газеты, а вернее остатки чёрного праха, почти пыли, это всё что от неё осталось. Потом и прах истаял прямо на моих глазах. Видимо из того мира в этот так просто ничего не пронесёшь, портал работает с непонятными ограничениями, впрочем, теперь со всем этим можно будет разобраться обстоятельно и без всякой спешки.

22 июня 1996 года Москва

Через неделю после 'прорыва' у меня собрался 'совет в Филях'. Я пригласил к себе домой всех своих коллег и некоторых сотрудников, кому мог доверять на сто процентов. А таких, на моё счастье, было совсем не мало. Впрочем, если мы и доверяем друг другу, но единства мнений у нас почти никогда не бывает. Вот и в этот раз после моего рассказа о том, что со мной произошло неделю назад, разгорелся большой спор, градус которого плавно приближался к точке лёгкого мордобоя.

– Сергееич, ну нельзя же так народ разыгрывать, мы же тебе привыкли верить, — возмущается Антон Палыч, большой широкоплечий мужчина, наверное, лучший физик-теоретик, бывшего Союза. Правда это он только в физике теоретизирует, а так может и физической практикой рукоприкладства заняться, когда в споре его мнение никто не хочет признавать как истинное.

– Антон, — уже не говорю, а рычу я, — если ты мне не хочешь верить, так как обнаруженное явление не вписывается ни в одну твою дурную теорию, это ещё не значит, что его нет, могу тебя с ним лично познакомить, выписав 'волшебный пендель' на ту сторону, чтобы его на собственной шкуре прочувствовать. Теоретизировать же мы все мастаки будем.

– Нет, ты серьёзно, что ли, — не унимается он, — ведь сам же не поверил бы, если тебе кто рассказал такое.

– А я и сам до сих пор не верю, но на своей шкуре уже прочувствовал в полную катушку, рекомендую и тебе проверить. Как ты думаешь, зачем я вас всех пригласил?

– Ладно, — отмахивается Антон, — допустим, что ты прав, что мы делать будем?

– Не допустим, Антон Палыч, а я прав. Стописят процентов гарантии даю, вскоре сам убедишься.

Тут в нашу перепалку влезает закипевший чайник, громким свистом оповестив нас о том, что он всё же горячее, чем наши головы. Пока мы завариваем чай, а я достаю из холодильника специально приготовленный для этой беседы тортик, эмоции спорщиков постепенно угасают. Даже красная от напряженного негодования морда Толика, вернее — Анатолия Михайловича, профессора-математика в прошлом, а ныне главного инженера моей фирмы, приобретает нормальный цвет.

– Так и знал, Сергеич, — говорит он, — что коньячка ты не предложишь, трезвенник фигов, и как, по-твоему, на трезвую голову воспринимать научные открытия масштаба нобелевской премии?

– Ладно, ладно, будет тебе коньячок, — говорю я, роясь в буфете, — вот специально для тебя и для Димки держу заначку.

Хотя меня и считает народ трезвенником-язвенником, а алкоголь я и вправду недолюбливаю, у меня дома хранится настоящая коллекция дорогих коньяков, бренди, виски, джина. Водка тоже имеется. В наше время без этих средств эффективного уничтожения собственных мозгов очень сложно договариваться о серьёзных вещах с серьёзными людьми. Да и с несерьёзными людьми тоже не просто, если вообще возможно. Иногда, после бани и с хорошей закуской я люблю принять стопку-другую 'белой', практически как лекарство, но бывает это весьма редко. А пить просто для поддержания рюмочной культуры общения — только здоровье портить, так я всегда считал. Вот и на этот раз приходится жертвовать здоровьем ради дела. Итак, рюмочки расставлены, лимон нарезан, коньяк разлит, можно продолжать разговоры.

– Сергеич, а почему ты так уверен, что это не наше прошлое, а какая-то другая реальность, — возникает обычно молчаливый Димка, вернее — Дмитрий Алексеевич, наш главбух, тоже физик в прошлом, как и я сам. Вечно он ходит потасканном свитере, даже на деловые встречи, где от цены надетого на тебя костюма часто зависит сама возможность договориться. Но он всегда клал с прибором на деловой этикет, и как-то умудрялся заключать очень выгодные для нашей компании сделки. Вот и сейчас, сидит нога на ногу, явно высчитывает, почём нам обойдётся это, явно идиотское, по его мнению, открытие.

– Ну, смотри, Димыч, — развожу я в стороны руки, — камень, который я перетащил с одного берега на другой в нашем мире так и остался лежать на том берегу. Ветка дерева, которую я сломал там во второй раз, до сих пор зеленеет листиками тут. Короче, никакие изменения того мира в нашем не отражаются.

– Может пока не отражаются, — вклинивается в диалог Толик, возможно для возникновения изменений должно пройти какое-то время. Есть такая теория хрональных волн изменений…

– Не исключено, — замечаю я, — однако пока этих изменений я не заметил, можно наблюдать дальше. Но ждать их до второго пришествия и ничего не делать с изучением того мира я не собираюсь. Вы или поможете мне с этим или я всё сделаю сам.

– Вот всегда ты такой, Сергеич, — Антон снова смотрит на меня исподлобья, хочешь втравить старых друзей в очередную авантюру с непредсказуемым финалом, а потом скажешь 'это не я', как ёжик из того старого анекдота.

– Да ладно Тоша, когда мои авантюры плохо кончались? Или ты про тот пожар вспомнил?

– Пожар — это цветочки, ты помнишь, что случилось с лабораторией Фёдорова?

– Антон, ну это совсем несерьёзно, — снова возмущаюсь я, — им не следовало тырить без спроса мой рабочий журнал, откуда они знали, что я туда специально пишу заведомо ложные значения, которые понятны только мне самому?

– А вот ты сейчас какие значения нам на мозги пишешь? — снова закипает Антон, но уже с явной улыбкой, вернее с плохо сдерживаемым смехом, так как именно он меня в своё время надоумил шифровать журнал таким способом.

– Вам — самые верные, я их и сам ещё не уточнял, — давясь смехом, выдаю я.

Народ, вспомнив старую, всем известную историю, начинает дружно ржать. Да, весело тогда получилось, хотя дело едва не кончилось большой трагедией. Ну да наша наука тоже требует принесения жертв, особенно тех нерадивых учёных, которые пытаются присваивать себе чужие заслуги.

Когда мы отсмеялись, вытерли пролитый на пол чай и раскупорили вторую бутылку коньяка, разговор сразу посерьёзнел.

– Так, ты говоришь, что там настоящий 1953 год? — это вступил в диалог Иван, Иван Михайлович, бывший лётчик-испытатель, а ныне гениальный механик и большой любитель рассказывать исторические байки из области авиации.

Я знаю, что он у себя на даче строит очередной самолёт, а два предыдущих он умудрился не просто поднять в воздух, но и выгодно загнать кому-то из 'новых русских', выручив денег на дальнейшие эксперименты. В этот раз он строит что-то совсем новое и необычное, да ещё с какими-то своими друзьями, которые занимаются тем же в Белоруссии. Может это и не самолёт будет, а какая 'летающая тарелка', впрочем, пока в небо сей 'пепелац' не поднимется, выудить подробности из него не получится.

– Именно так, — откликаюсь я, — газету, к сожалению, мне пронести оттуда так и не удалось, от неё даже прах потом развеялся без остатка, но я точно помню и год и число. Да и наблюдения совпадают с историей прошлого нашего мира. Так что я не сомневаюсь в том, что говорю.

– И что ты предлагаешь нам там сделать?

Вот, наконец, тот самый вопрос, на который я сам ещё не знаю ответа, и который гложет меня уже целую неделю.

– Вань, а что бы ты сделал, а?

– Сергеич, ты даже не представляешь, что это реальный шанс изменить к лучшему если не историю нашего мира, то хотя бы историю мира параллельного. Неужели тебе не было горько и обидно, когда рухнула наша страна, и ты не видишь, куда катится мир. Ты был за границей много раз и знаешь, что там не сильно лучше. Может быть, мы сможем донести информацию до Хрущёва и его окружения, и они повернут в другую сторону. Можно сделать так, что в 'Холодной войне' там победит СССР. Я готов брать на себя авиацию и космическую отрасль, сам знаешь — это мой конёк.

– Знаешь, я сам уже долго думал на эту тему примерно в том же направлении, — поддержал его порыв я, — вот только вопрос, как мы донесём информацию до первых лиц Союза, а главное как мы докажем её истинность?

– А что, ничего туда нельзя принести и показать из наших технических достижений, чтобы сразу отпали все вопросы?

– Чего-то, конечно, можно. Вот только переход через портал почти всё портит. Даже механические часы его не смогли пережить. Ты прикинь, внутри шестерёнки приварились друг к другу. А электроника вообще выгорает нафиг как от воздействия мощного ЭМИ, ну разве что радиолампы смогут выжить, да и то под вопросом. И что, ты думаешь, ты убедишь Хрущёва голой радиолампой типа 6Ж5П, 1985 года выпуска?

– Зачем же радиолампой, к примеру, есть же специальные сплавы, химические соединения, полимеры, появившиеся только в последние десять лет, можно попробовать пронести туда и показать, пусть попробуют воспроизвести в своих условиях, это и будет доказательством.

– Всё равно неубедительно будет, нас, скорее за американских шпионов примут…, — тихо почти себе под нос заметил Димыч, — а потом будешь там остаток жизни сажать кукурузу на Чукотке.

– О! Вот, это хорошая идея, оживился Иван, — а, может быть, мы там как раз шпионами заделаемся, как тебе такая идея?

– Знаешь, вот кем я только ещё не был, так это шпионом. Хотя всю жизнь мечтал быть чем-то похожим на Джеймса Бонда.

– Да ты, Сергеич и так на него похож, особенно когда дело касается баб, — ухохатывался Иван, — как только твоя Светка тебя, бабника, терпит. Агент 000, нашелся, пАнимаешь, — сказал он, копируя голос нашего президента страны.

– Не терпит она меня, а любит! — присоединяюсь я к его смеху, — любит она меня, чтобы я не делал, ей это даже нравится. Да и к девочкам она сама неравнодушна, завидуй, паря, мне всегда есть с кем о них поговорить.

– Всегда считал вас извращенцами, — встревает Димыч, — но что бы так…

– Отстань, — отрезаю я, тут уж мы как-то и без тебя разберёмся.

– Вы разберётесь, разберётесь, вам дай волю, вы тут целый гарем устроите. Совместный. На пару.

– Иди ты в задницу, опять серьёзную тему на баб свели, засранцы великовозрастные.

Потом мы ещё полчаса обсуждали мою личную жизнь, но в конце всё же вернулись к основной теме. Когда на полу оказалась уже четвёртая пустая бутылка, мы кое-как договорились поставить дополнительные эксперименты с возникшим порталом и хотя бы окончательно убедиться, с чем же мы имеем дело. Так как это теперь откладывалось ещё на неделю, я решил узнать некоторые подробности. Не просто так же мне слили информацию эфэсбэшники, не исключено, что они знают куда больше. Впрочем, тут нужно действовать аккуратно, кто их знает, что у них на уме.

25 июня, Москва, центр города

Вас когда-либо пыталась завербовать разведка, если нет, то могу вам рассказать, что это весьма увлекательное приключение. И ведь всё понимал изначально, но, тем не менее, профессионалы из 'конторы' своё дело знают. Впрочем, похоже, в этот раз мышь съела кошку, то есть завербовали не меня, а, похоже, наоборот.

С представителями 'конторы', которые подкинули мне идею магнитного генератора, я встретился через три дня после разговора со своими людьми. Я постарался тщательно подготовиться, чтобы, с одной стороны, узнать что-то важное, а с другой — не сболтнуть лишнего прежде времени. Впрочем, как говорится — 'болтун — находка для шпиона, а хороший болтун приведёт шпиона к провалу', а потому болтать мне пришлось много. Сидели мы в одном московском кафе, и пили, как это ни странно, именно кофе. Ну, вы знаете, что алкоголь я не люблю, разве что после бани и на природе, и за что уважаю 'конторских', что они со мной тут более чем солидарны, это не мои коллеги, с которыми без коньяка ни о чём серьёзном не поговорить.

– Ребята, вот я всё понимаю, книжки про шпионов читал, знаю, что вы лишнего слова зря не скажете, и всё же вопрос есть, зачем вы мне про генератор атмосферный рассказали? Только не говорите, что случайно, не поверю!

– Алексей Сергеевич, — несколько официальным тоном, начал Сергей, — для вас ведь не будет секретом, что мы про вас постарались узнать всё что можно…, и что нельзя тоже.

– Да, я примерно так и предполагал изначально, вы ведь всех кого попало не 'крышуете', а отбираете по каким-то мне непонятным критериям.

– Несомненно. Хотя мы и занимаемся, по-вашему, не своим делом, в бизнес лезем и всё такое, но и вы нас попробуйте понять.

– А что вас понимать, всё просто. Теперь у нас прав тот, у кого больше денег и больше власти или наоборот, так что вы вполне идёте в ногу со временем. Ну не будете же вы жить на одну зарплату, знаю, у вас она не такая большая.

– Нет, Александр Сергеевич, не понимаете вы нас. Вы даже не представляете, что нас всех предали, предали на самом верху и ещё связали по рукам и ногам. Да, среди нашего руководства тоже перевёртышей немало оказалось, но некоторых, кто не захотел перекрашиваться, и брать 'серебро' уговаривали 'свинцом'.

– А в газетах писали, что это типа криминальные разборки были, да?

– В газетах сейчас пишут только то, что нужно их владельцам, а не то, что реально было. А владельцы почти всех газет сейчас люди не наши. Про телевидение и говорить нечего, итак всё очевидно. Мы проиграли войну, и теперь находимся в состоянии оккупации.

– Это заметно. И как же это связано с вашим 'бизнесом'?

– Напрямую. Нас, как и вас, кстати, заставили заниматься не своим делом. Вернее почти своим, но с другими целями. Нас приравняли к бандитам и заставили бороться с ними за раздел сфер влияния. Так мы, типа, быстрее разрушим нашу страну, СССР распался, теперь очередь разрушать Россию, она ещё слишком сильна и опасна для наших врагов. Съесть её они сразу не могут, слишком велик кусок оказался, надо её раздробить на более мелкие кусочки.

– Каких таких врагов, теперь же Штаты и Европа, вроде бы нам чуть ли не друзья, вот кредиты нам дают, помощь гуманитарную шлют…

– А тем временем вывозят из страны всё наше бывшее национальное достояние, ресурсы, людей, технологии. На доллар гуманитарной помощи миллион добром вывозят, да ещё на десять просто портят. Представь, пришли к тебе домой грабители, всё ценное выносят, мебель и сантехнику ломают, чтобы тебе не осталась, а тебе лично заплесневевший 'бигмак' и бутылку 'кока-колы' предлагают, типа кушай и ни в чём себе не отказывай.

– Да, тут я согласен, сам такое вижу. И что же вы делаете, ваша же задача не допускать всё это?