Последний воин

— голос эльфа прервался стоном, и Гарав схватил его за руку, за запястье:

— Тебе плохо?!

— Мне? — казалось, эльф очнулся. — Что тебе до моего «плохо» с твоей бедой, человек? Моей тяжести тебе не понять и не поднять. Она очень далеко. Её скрыла даже не прошлая эпоха… И во всём мире она — лишь моя. Так зачем тебе знать о ней? Поделись лучше своей. Не пришло желание?

— Я испугался пытки и боли, — сказал Гарав тихо, отпустив руку эльфа. — Я нарушил клятву верности и пошёл служить Чёрному Королю… — он искоса посмотрел на эльфа, но лицо того было спокойным… и Гарав вдруг понял: а ведь его странный спутник, пожалуй, настолько же сильнее Ангмара, насколько тот сильнее самого Гарава. И от этой мысли почему — то стало спокойней. — Я жалкий трус и ничтожный предатель, таких казнят мечом, но это слишком почётно для меня.

— Твои друзья погибли из — за тебя? — спросил эльф. Гарав вскинулся:

— Что?! Нет! Я… я смог их выручить… но… мне больно…

— Посмотри, — сказал эльф и, подняв с рукояти меча левую руку, правой снял с неё высокую крагу. Гарав невольно ахнул.

Рука эльфа была сожжена до кости. Собственно, это и была чёрная кость — свирепое пламя съело всю внутреннюю сторону ладони.

— Ожог болит почти пять тысяч человеческих лет, — сказал эльф.

— Ты… — Гарав чуть отстранился. — Ты не… ты живой?! — ему вдруг помнилось, что рядом с ним — дух.

— К сожалению — да, — кивнул эльф, натягивая перчатку. — Хотя временами мне кажется, что я — призрак. Призрак прошлого и призрак самого себя. Я — нарушивший все мыслимые и немыслимые клятвы, которые только может дать разумное существо — чтобы исполнить одну — единственную клятву — клятву ненависти. Смешно и дико.

Эльф и правда рассмеялся. Но горький это был смех — горький, как запах полыни…

— Кто ты? — спросил Гарав робко. И добавил: — Лорд.

— Мэглор Нъйэлло, — сказал эльф. Он явно ждал какой — то реакции, но Гарав только представился в ответ:

— Я Гарав, оруж… Гарав я.

Эльф снова засмеялся — на этот раз почти весело. Гарав насупился:

— Тебя так насмешило моё имя, лорд?!

— Нет, — здоровая рука эльфа легла на плечо мальчишки, успокаивая. — Но я вижу, что это не имя, а прозвище. И я не спрашиваю, почему. Смеялся же я… по другой причине. Спеть тебе ещё? Путь через лес покажется короче, а ты хорошо слушаешь… Вот. Это песня человеческого народа… который когда — то, на заре времён, Финрод Фелагунд встретил на берегах Талоса… Говорит ли тебе что — нибудь имя Финрода, оруженосец?

— Это был король эльфов там, — Гарав вспомнил песни и рассказы Эйнора и показал рукой на запад. — Великий король.

— Великий, — кивнул Мэглор. И снова в его голосе прозвучало что — то странное. — Так слушай.

И он запел, и это была иная песня. В ней не было горечи и грусти и она сильно отличалась от эльфийских баллад — какой — то молодой бесшабашностью… Гарав заслушался с первых строк.

_ — _В_темноте_мерцают_звёзды_ _И_цветы._ _У_костра_ночного_вместе_ _Я_и_ты._ _Этой_встречи,_если_честно,_ _Я_искал_ — _ _Эй,_волчьей_песней_мир_будил_и_ _Звал,_ _звал,_ _звал…_ _Затихает_за_оврагом_ _Волчий_плач…_ _Мне_в_ночи_всего — то_нужно_ — _ _Ты_и_плащ!_ _Подарю_тебе_луну_я_ — _ _На,_бери!_ _А_потом_создам_другую_ — _ _Изнутри…_

Гарав невольно рассмеялся. Он почти представил себе того, кто пел эту песню раньше — молодой мужчина, парень или даже мальчишка… крепкие кулаки, широкие плечи, тяжёлый нож на поясе… вот он стоит, подпирает забор любимой, жуёт травинку и в желтоватых глазах — уверенность, что всё будет по его… и любовь.

_ — _На_траве_росою_сбитой_ — _ _Волчий_след._ _Намокает_плащ_забытый_ — _ _Нас_тут_нет…_ _Поутру_тебе_в_селенье_ — _ _Мне_же_в_лес…_ _Эх,_видно_я_не_в_свои_сани_ _Снова_влез!_ _А_тебя_закружат_ночи_ — _ _Словно_дни!_ _Для_тебя_горят_у_леса_ _Глаз_огни!_ _Для_тебя_звучит_над_миром_ _Волчий_плач…_ _Я_забыл_в_твоей_прихожей_ _Волчий_плащ…_ _Для_тебя_звучит_над_миром_ _Волчий_плач…_ _Я_забыл…_нарочно,_понимаешь…_ _Волчий_плащ… [4]

— Теперь спой ты мне, — неожиданно предложил эльф.

— Я? — Гарав от неожиданности опешил. — Я… не умею.

— Не умеешь петь? — эльф покачал головой. — Что ж… значит, не было в твоей жизни настоящего горя. И не любил ты, и не ненавидел. Выходит, ты солгал мне, Гарав — волчонок…

— Я не лгал! — ощетинился Гарав и вправду как волчонок, разгневанный тем, что кто — то осмеливается подвергать сомнению его страдания. Это до смешного оскорбило мальчишку.

Эльф чуть поднял одну бровь:

— Тогда спой мне. Хотя бы в благодарность — я знаю, что люди не обделены ею.

— Ну не у… — начал снова Гарав и вдруг ощутил себя какой — то ломающейся девчонкой. — Что спеть? — суховато спросил он.

— Что хочешь, — странно, эльф как будто сам же и потерял интерес к своей просьбе.

— Хорошо, — согласился мальчишка. Он знал много стихов, а в таких случаях, как правило, трудно выбрать… вот только выбирать не пришлось — первые строчки сами прыгнули на язык, а уж дальше оставалось просто идти следом, тут же перекладывая русский на адунайк и не особо беспокоясь о складе — тут это не было главным…

_ — _Понимаешь,_это_больно,_очень_больно,_ _Когда_горят_на_берегу_костры,_ _Когда_уходим_снова_добровольно,_ _Когда_сжигаем_наши_корабли…_

Если бы Гарав внимательно смотрел на эльфа — он бы увидел, как тот дёрнулся — словно в него попала стрела. И даже сделал жест, какой делает смертельно раненый.

Но Гарав не смотрел. Он знал, что не умеет петь — и всё — таки пел…

_ — _В_руке_зажат_обрывок_гика — шкота,_ _Прищурен_взгляд_и_холод_по_спине…_ _Сегодня_ты_взрослее_стал,_чем_кто — то — _ _Так_почему_же_слёзы_на_лице?_ _Не_знали_мы,_что_яхтой_станет_меньше,_ _Что_мы_её_сожжём_своей_рукой,_ _А_после_будем_петь_про_это_песни_ _И_улыбаться_раненой_душой…_ _Года_прошли,_и_многое_забылось,_ _Не_помним_запах_утра_над_рекой…_ _Но_мне_сегодня_почему — то_вдруг_приснилось,_ _Что_ветер_стих_и_будто_стал_чужой._ _Выходит,_все_же_что — то_здесь_нечестно,_ _Но_кто_подскажет_ — _где_мы_не_правы?_ _Ведь_старой_яхте_ — _на_море_не_место,_ _К_тому_же_ — _с_почестями_мы_её_сожгли…_ _Стояли_в_ряд_мальчишки,_солнце_плыло — _ _И_даже_ветер_потихоньку_стих…_ _Ах,_вспомнил…_ — _ведь_у_яхты_ИМЯ_было,_ _А_мы_забыли_вслух_его_произнести…_ _Понимаешь,_это_больно,_очень_больно — _ _Когда_горят_на_берегу_костры,_ _Когда_уходим_снова_добровольно,_ _Когда_сжигаем_наши_корабли…[5]

Гарав закончил петь — и поразился тому, как окаменело лицо эльфа. Стало чем — то похоже на маску — не страшную, не отчаянную — нет. Просто никакую. Мёртвую.

Что видел Мэглор, когда пел Гарав

— Почему ты выбрал эту песню? — спросил Мэглор спокойно и негромко. Гарав пожал плечами. Поспешил добавить:

— Не знаю, лорд.

— Было время, когда я убил бы тебя на месте за намёк… — эльф вдруг мягко улыбнулся — как будто зажёгся в ночи фонарик. — Но ты даже не знаешь, что это намёк, ведь так, Гарав? Спасибо. Хорошая песня — и зря ты хулишь свой голос. Ведь важно, о чём петь, а не как петь.

— Так что, голос совсем не важен? — улыбнулся Гарав в ответ.

И тогда эльф взял его одной рукой за затылок — здоровой. И сжал — сильно, больно даже.

Странно — Гарав понимал, что эльф может свернуть ему шею, как цыплёнку. Более того — мальчишка видел, что эльф убил в своей жизни столько людей, что потерял им счёт, если и вёл когда. Но почему — то не боялся. Может быть, потому что глаза эльфа были спокойными и притягивающими, как…

…Гарав не успел придумать сравнения.

Сознание оставило мальчишку мягко и безболезненно — как приходит хороший сон. А с ним милосердно ушли все душевные муки и живая память о страхе и тоске…

…Эльф поднял человека на руки — вместе со всем доспехом и оружием — как добрый хозяин поднимает усталого щенка. И твёрдым ровным шагом пошёл по тропинке, напевая тихо:

_ — _Белая_лань_безрогая,_слышишь_ли_ты_мой_зов?_ _Я_превратился_в_гончую_с_рваной_шерстью_на_тощих_боках;_ _Я_был_на_Тропе_Камней_и_в_Чаще_Длинных_Шипов,_ _Потому_что_кто — то_вложил_боль_и_ярость,_желанье_и_страх_ _В_ноги_мои,_чтоб_я_гнал_тебя_ночью_и_днём._ _Странник_с_ореховым_посохом_взглянул_мне_в_глаза,_ _Взмахнул_рукой_ — _и_скрылся_за_тёмным_стволом;_ _И_стал_мой_голос_ — _хриплым_лаем_гончего_пса._ _И_время_исчезло,_как_прежний_мой_образ_исчез;_ _Пускай_Кабан_Без_Щетины_с_Заката_придёт_скорей,_ _И_выкорчует_солнце_и_месяц_и_звёзды_с_небес,_ _И_уляжется_спать,_ворча,_во_мгле_без_теней. [6] _Ire_queluva_Anarinya_ _Quelienen_u — navan_minya._ _Imbe_menque_yeni,_enyare,_ _Carinava_noire_vinya,_ _мre_queluva_Anarinya._ _мre_tuluvan_Mandos_minna,_ _Nava_lomea_lume_sina_ _E_ta_lumba_farnesse,_yallo,_ _Ente_fairi_meruvar_linna_ _мre_tuluvan_Mandos_minna_ _Ire_Namo_faukava_'n_anto_ _Yasse_vanuvan,_vinyacanta,_ _Nu_talunya_caitavar_ — _nande,_ _Linyar_vanime,_tauri_lande,_ _Helma_vayuva_lauca_vilya…_ _Tare_enkenuvanyel,_milya._ _Tare_nanuvan_Valinore,_ _Ar_enkapuvan_minna_more;_ _Omentava_ni_nwalca_hwinya — _ _Ar_enqueluva_Anarinya,_ _мre_queluva_Anarinya…[7]

Шаг его был лёгок и твёрд. И далеко по лесу разносилась уже новая песня…

_ — _В_неоглядную_даль_гонит_яростный_ветер_бессчётные_серые_волны…_ _Боль,_отчаянье,_смерти_ — _безбрежное_море_навеки_в_себе_погребло…_ _И_лежат_под_водой_белокрылые_птицы_из_гавани_Альквалонде!_ _И_седая_волна,_уходя_в_глубину,_над_обугленным_плачет_крылом…_ _И_лежат_под_водой_белокрылые_птицы_из_гавани_Альквалонде…_ _И_седая_волна,_уходя_в_глубину,_над_обугленным_плачет_крылом!_ _Корабли!_Парусов_ваших_гордый_размах_до_сих_пор_вас_не_видевшим_снится…_ _Стая_огненных_птиц_ — _неотмщённым_деянием_Зла_вы_летите_во_мгле…_ _И_во_мраке,_окутавшем_мир,_есть_и_вашего_пепла_частица_ — _ _Ибо_равно_бессмертны,_к_несчастью,_и_Зло_и_Добро_на_земле!_ _И_во_мраке,_окутавшем_мир,_есть_и_вашего_пепла_частица_ — _ _Ибо_равно_бессмертны,_к_несчастью,_и_Зло_и_Добро_на_земле…_ _В_день_конца_своего_всё_прощу_и_забуду_пустеющим_сердцем_холодным…_ _Только_гибели_вашей_ — _ни_забыть,_ни_простить_не_дано…_ _Как_я_плачу_о_вас,_белокрылые_лебеди_гавани_Альквалонде,_ _Горький_пепел_смешав_с_погребальным_мучительно — терпким_вином…_ _Как_я_плачу_о_вас,_белокрылые_лебеди_гавани_Альквалонде,_ _Горький_пепел_смешав_с_погребальным_мучительно — терпким_вином! [8]

* * *

Солнце било в глаза.

Прищурившись, Гарав потянулся и улыбнулся солнцу. Звякнула кольчуга — он удобно сидел на плавно изогнутом корне дерева, как на диване с хорошей спинкой — на самой опушке леса. Рядом лежали щит, шлем и арбалет.

А в сотне шагов по траве луга вели коней Эйнор и Фередир.

Глава 2,

в которой никто никого не прощает, потому что это не нужно

Гарав встал и смотрел, как они подходят. Эйнор поотстал, а Фередир почти бежал, ведя в поводу и своего Азара, и Хсана Гарава.

— Ты где был? — заорал Фередир, швыряя конский повод Гараву. — Ты как сюда — то попал?! Мы весь день и полночи через лес скакали, а он сидит и спит, как будто так надо!!!