СТРАТЕГИЯ: Спасатель

Денисов Вадим

СТРАТЕГИЯ: Спасатель

   Потапов Фёдор Дмитриевич,

   Русский, родился в Москве, 29 лет, холост,

   Образование высшее, инженер-строитель,

   Последнее место работы: повар геопартии, оз.Таймыр,

   Философ-романтик, практик экстремальных загородных нагрузок.

   Сейчас: лежит, отдыхает.

Глава 1

Пробуждение.

Особо интересна "попаданцам в перспективе".

   Лежу себе, отдыхаю. В небо смотрю. Думаю.

   Я по знаку зодиака — Близнец. Продвинутый. Поясню.

   В мистику знаков Зодиака я не верю, я верю в штамп Зодиака. Поставили на тебя с раннего детства печать — будешь ей следовать, куда ты денешься. Если годами дуть в уши, что ты... такой... и вот такой... Что тебе, согласно знаку, свойственно вот это... Как тут устоять, постепенно таковым и становишься. Это не мистика, это NLP, в чистом виде. Так вот. Моя "продвинутость", в данном случае, означает умение не сомневаться лишний раз в мелочах, предаваясь этим мукам лишь в критических ситуациях. Последнее я считаю полезным делом, немало людей свернули себе голову, пытаясь тупо таранить стену непреодолимых, во всяком случае, с первого взгляда, обстоятельств. Человеку нормальному вообще свойственно сомневаться, некоторые прислушиваются к этой норме, а об упрямых мы сейчас говорить не будем — за их недолгоживучестью.

   Сейчас мне очень нужно время для раздумий.

   Поэтому через полчаса не встал, а устроился поудобней, да так, чтобы не видеть лишнего, и уже увиденного вполне достаточно. Лёжа на спине, я поёрзал по земле в поисках совмещения природных земных выпуклостей и собственных анатомических ямок, нашёл, как мне показалось, оптимум, — так пойдёт, теперь можно ещё полежать.

   Взвесим всё ещё раз, а там уже видно будет.

   Встанем, отряхнёмся, тогда и осмотримся цепко, и в проблему вглядимся пристальнее. Тут такой нюанс. Если ты вынужденно оказался на краю пропасти, суетиться не стоит, за тебя уже подсуетились. Замри, подумай, сделай осторожно.

   И ещё. Мне страшно. Очень.

   Никогда не верьте описаниям первых минут жизни "попаданцев" в новый мир, если в тексте на заднем фоне нет ясно обозначенной подложки из липкого въедливого страха, а то и ужаса. Я не очень вас удивлю, если сообщу: оказывается, первый, самый гадкий страх вызван не предстоящими открытиями, а резкой, обвальной потерей всего привычного, старого-доброго?

   "Это что же выходит? Это значит, если именно так вышло, что я ничего из своей прошлой жизни никогда больше не увижу? Согласен, жизнь моя не была образцовой, да и итоги не столь радужные, как хотелось родителям, но это моя жизнь! Это мои итоги! Были..."

   И вот это самое страшное слово "были" моментально сжимает твоё сердце тисками, сосуды сжимаются — руки немеют от плеч до запястий, потом пульс подскакивает, дыхание учащается — так, что всё тело дёргается. Хорошо бы крикнуть, думается тебе, но, если ты не полный дебил, то орать не будешь, потому что понимаешь — кричать нельзя: не буди лихо, не зови новые напасти. Ты ещё ничего про них не знаешь. Затаись, замри!

   Однако, осознавая воспалёнными мозгами ещё и эту проблему — неизбежность узнавания Новой Среды, — ты вновь подставляешь трясущееся тело под липкий холодный душ.

   Потом приходит понимание, что, вполне вероятно, тебе придётся кардинально изменить способ жизни. Кто знает, как этот мир относится к убийству ближнего? Что в норме у местных? Кем ты должен быть или стать, чтобы выжить? Это в тексте легко — десять слов набил, и герой уже с мечом в руках, ничё, машет. Двадцать набил — вот он и с луком, готов всадить стрелу в человека. И чего он у себя во дворе в последний весёлый раз не махал и не всаживал, когда его гопа прессовала, не понятно. Алло, попаданец! Тебе придётся стать Другим! Или сдохнешь.

   И вот тогда накатывает снова.

   Страх слабеет этапами, снижая интенсивность, но, всё едино, прессуя по-полной. Вот представьте себе, что вы — всего-то! — прилетели из Москвы в деревню к родственникам, ну, например, под Омск. Одна страна, одни люди. Ан нет. И страна, как быстро выясняется, не совсем одна, и люди — не совсем одинаковы... А уж образ жизни, динамика, житейские нормы и правила...

   А тут — радикальный "пендель". Как оно покажется?

   Я всё это уже испытал.

   Сейчас лежу вот, отдыхаю. В себя прихожу, точнее, почти пришёл.

   Ну, что же, давай ещё раз проверимся.

   Итак, это не Таймыр. Конечно, может это и конец июля, но, точно, не на северном Таймыре, авторитетно заявляю. Нет там деревьев. Кустики, и те в огромную редкость. Даже ягеля почти нет, поэтому местные нганасане никогда сюда, в район озера Таймыр, не заходят, оленю на перегонах кормиться нечем. Дикий, правда, заходит вдоль рек... Промысловики называют его кратко, без всякой романтики: ДСО, дикий северный олень.

   Вот лишайников там много.

   А здесь деревья, эге-гей, какие! Мало того, я их узнал.

   Два больших ближних — это чинары. Платаны, если по-сочински. Все, кто был хоть раз в жизни в Сочи, на "Платанке", эти "лысые" деревья запомнили на всю жизнь. Но мне чинара запомнилась, прежде всего, во время полной яркими впечатлениями поездки в Туркмению, когда я работал у газовиков. В Туркмении видел рекордный платан, местные говорят, что ему тысяча лет, называется "Семь братьев". Где-то на высоте два человеческих роста основной пятидесятиметровый ствол, в окружности метров под тридцать, распадается на семь стволов. Как тут не запомнить.

   Хорошо, а если это всё-таки Земля? Злая шутка коллег.

   Могу ли я допустить, что Караганов меня споил, потом прыгнул с бездыханным телом в вездеход, довёз до площадки подскока, вызвал или перехватил пролетающую над нами вертушку, которой и переправил меня в Хатангу? Предварительно напихав в мой карман большую кучу денег; невменяемому Феде хватило финресурса, чтобы беспрерывно зависать до самого прилёта в Адлер, а там — до последующей "белочки со стажем" и потери пульса в заповедном лесу с платанами? Или это слишком... хм... смелое суждение? Нет, не смелое — идиотическое.

   Тогда что же случилось? Почему я здесь кулём валяюсь? В незнакомой южной местности и шибко не в своём часовом поясе? Ну, не инопланетяне же меня похитили?

   Конечно, можно самому себе заявить, что всего этого просто не может быть. Типа: "В моей жизни, и в текущий момент, окружающее меня пространство просто не может существовать!" Да... Не оригинально. У властей Римской Империи в отношении христиан была умилительная, по своей незатейливости и честности формула: "Вас не должно существовать!", так что ничего нового тобой в мировую историю не привнесено. Так и топчешься на уровне развития общественной мысли образца второго века от Рождества Христова.

   Может быть, я сплю? Убейтесь об стены, предполагающие такое. Если вы так и не научились осознавать и различать сон и явь, то вы давно мертвы. У любого человека сны бывают — провальные и чуткие, ясные и мутные — разные. Такие бывают? Не бывает таких.

   Тогда допустим, что это и есть настоящее Чудо? Ну, как в библии. Может, это Библейское Чудо? Туда в текст ничего нельзя добавить, а? Про меня? Обидно просто так в Чуде участвовать, без документальной фиксации. А что? Библия является сборником легенд, притч и сказок, соединённых одной темой — и с вполне благородной, в принципе, целью: научить общество жить правильно. Правильно, как минимум, с точки зрения создателей, "продолжателей" и хранителей писания. Подумал. Нет, не влезть мне в канонические книги. Туда вообще что-либо за последнюю тысячу лет добавили? Чудес за тысячу лет не случилось? Не влезу.

   А если порассуждать о галлюциногенных экспериментах или криминальном воздействии на себя, любимого? Хм... Какой может быть в арктических тундрах и пустынях криминал, кроме пьяной драки на зимовье? Не абсента же, излишне забористого, я набулькался, нет в тундре абсента. Есть мухоморы, но от них эффект слабый, на такие перелёты не хватит. Мало того, мечтать о столь ярких и реалистичных картинках, в сочетании с полным моделированием всех ощущений, может только книжник. Или человек, ни разу не пыхнувший, не вдувший и не прибитый колесом.

   Ну, не фантастика же приключилась с Федей!

   Как-то не кошерно. Не очень люблю я современных фантастов, в большинстве — детское. Мне не нравятся книжки, повествующие о ни разу не нужных и на родной-то нашей Земле "переносцах" в прошлое или попаданцах в мир эльфов. Редко цепляет.

   Выводы?

   Первый делом сразу бритву в руки и... — просто отсеки лишнее, так говорят фантасты, потрёпанного Вильгельма Оккамушку привлекают. Конечно, просто. И у Шерлока Холмса всё очень просто, вот только повторить никто не может. А "оккамовский" этот штамп мне со времён "Лезвия бритвы" надоел. Тогда бери, Федя, любой другой ножик. Вон, на поясе висит, родненький. Отсекай сам, без Вильгельма. Я вытянул руку вдоль левой ноги.

   Точно, ножны на месте.

   Всё, Потапов, аллес, перелёт Хатанга-Адлер на "арбузе" или "боинге" окончательно отменяется, САБ не пропустит.

   Приподнял голову и посмотрел на ноги. Да, ножик на своём месте. Кованый, массивный, из углеродки, я купил его на прошлогоднем московском "Клинке", у одного не очень известного мастера, пока вполне себя оправдывает.

   Штаны тоже на месте.

   Штаны у меня уникальные. Есть такая американская фирма "5.11". Модная. Всяк, относящий себя к любителям "короткоствола", просто обязан их иметь, это любимая одежда российских "практических стрелков". Вообще-то, фирма производит снаряжение для охранных компаний и спецслужб, специфика покроя и деталировки соответствующая. Но у нас в стране это некий маркер "практиков". Сразу скажу, я таковым не числюсь, просто друзья есть прибитые. В общем, пользовал я одно время такие штанишки, брал в общем заказе, когда братва оптом приобретала, так дешевле. И простые юзал, и полусинтетические Taclite Pro Pants. Особо хороши у фирмы сами выкройки, штаны просто удобно сидят, карманы эргономичные. Однако, скоро при повседневной полевой работе недостатки выявились, и теперь на мне клон. "Пиратка". Пошили их в Хатанге, главной транзитной точке арктических экспедиций. Есть там такая Зинаида, всю жизнь исправляет ошибки производителей. Распустила старые на выкройки и сшила новые, оставив практически всё, в том числе, и дополнительный "щелевой" карман на правой штанине, да добавила на задние карманы клапана. Главное, что я поменял — сам материал. Всем хороши фирменные, но продуваются они на раз и промокают, как джинсы. Клон пошит из материала экспериментального варианта палатки КАПШ, пострадавшей от пожара. Теперь им сносу нет, правда, внешний вид не такой нарядный.

   Понятно, что в городах я в такой одежде не хожу. А вот в тундру хожу. Вот и пошёл я с ружьём ранним утречком, чтобы пару куличков быстренько взять, для бульончика.

   У всякой дичи есть свой привкус дичины, особый. Олений привкус мне не очень нравится, поэтому стараюсь мясо вымачивать, мариновать — для кулинарии крепкие привкусы вообще нежелательны, мы их и сами горазды создавать. Поэтому бросить в олений бульон для аромата пару куличков — интересный путь, благородная добавка. И лучка жареного до слабого "золота".

   В этот день я планировал запечь в большой "чудо-сковородке" порцию тефтелей из оленины с рисом, а на первое сделать почти бешбармак, такой, пожиже. Естественно, тоже из оленины. Оленина у нас — по всему меню... Я храню её прямо на воздухе. Если с самого начала большие куски мяса правильно обработать и вывесить в тени и на слабом ветерке, то мясо быстро покрывается чёрной корочкой, под которой хранится очень долго, не портится. Однако, чтобы разнообразить вкусовую гамму мясного меню из одной лишь оленины — надоела она всем, что тут скрывать, — экспедиционному повару приходится постоянно идти на хитрость, проявлять изобретательность.

   Вот в штанах и лежу под платанами. Значит, действительно перенос?

   Небо чистое. Ни облачка, ни самолёта.

   Никто не пролетел над одиноким Федей. Ночи нужно дождаться, посмотрим, как тут со спутниками... Ладно, в передней полусфере я уже всё изучил, будем потихоньку осматриваться дальше, ведь самое интересное — у меня за спиной. Там изба.

   Ноги вроде держат, а что чуть потрясывает, так это от страха, это нормально. Держись, Федя, ещё не факт, что лучшее впереди.

   Поясная сумка, куда я планировал складывать добытое — "куликовка" — на месте, висит на поясе, сбоку-слева. Встал я, выпрямился, куртку отряхнул от хвои и листьев, обыкновенная у меня куртка, без легенд, зелёная "колумбийская" двуслойка. Карманов на ней много, ценный фактор.

   Ладонь зацепила твёрдое. Ага! Складной бинокль "Никон", — лежит в нагрудном кармане, за то их и люблю, малышей, звезд с неба не... различают, но зато всегда при тебе. В другом кармане — мини-радиоприёмник "сонька", с хорошими батарейками и куском проволоки она ловит китайцев, ночью особенно хорошо. Почему именно китайцев, я до сих пор понять не могу. Батарейки новые, проволочка смотана, лежит вместе с гаджетом. Включил, проверил все доступные диапазоны, ни хрена не нашёл. Ну, другого и не ожидалось. Я выключил приёмник и сунул его в суму, пусть лежит до лучших времён... или навсегда. Как срастётся.

   Кепка с ушами куда-то делась, вот это плохо, я к ней привык. На часы посмотрел — семь утра. Здесь же не семь утра, здесь день. Я посмотрел на небо, солнце почти в зените. Нужно будет точный полдень определить и примерное время выставить, прикинем, где находимся, если планета — земной аналог. Если не так, то часы смело можно выкидывать или оставлять как цацку для подарков агрессивным аборигенам с кукри у руках.

   Жаль, фонарика нет, но зачем он нужен в тундре полярным летом? Красная газовая зажигалка. Барган, он же варган. Это такой маленький музыкальный инструмент из металла, его в зубах зажимают, все слышали столь примечательный звенящий звук. Огниво старинное в мешочке с трутом и кремнем из куска пирита, в Новорыбном выменял, для коллекции. Маленький бутылёк с репудином, знающие люди ещё из старых запасов пользуют, экономно. В сумке — тканевый мешок, в нём хранится моя курительная трубка и воровской такой кисет с "табаком", дикая смесь молдавского самосада и австрийского ароматического, очень забористая и насыщающая. Более трёх раз в день я не курю, но при выходе в тундру, по долгим и не очень делам, всегда беру с собой, иначе потери неизбежны, мужики могут и отсыпать, у них сигареты на исходе. Из трёх наших активных куряк двое бросают, сами просили, мол, не буди, Федя, лихо, не вводи людей в блуд.

   Патронташ на месте, восемь патронов 12-го калибра в одном магазине, дробь-"тройка". А вот "Сайга" исчезла в неизвестном направлении. Для начала я ружьё и поискал, как же без ружья. Стараясь не отвлекаться на преждевременное разглядывание избы, я тщательно обыскал всё в радиусе десяти метров перед собой, не больше. Без всякого напряжения представил себе, как некий писатель-фантаст, — чисто живорез по виду — гипертрофированно огромный, со свирепым, небритым и усталым от недосыпу лицом, держит меня, маленького, за шкирку, над тёмным и страшным лесом. Ещё и рукой покачивает, автор, мать его... — вверх-вниз, вверх-вниз, отчего я, как на резинке, прыгаю в воздухе детской игрушкой. Так вот от чего у меня голова кружится!

   Потом бездушно отпускает, я — шмяк, на землю, прямо на поляну возле избы в центре.

   Не-а, дальше десяти метров при таких способах заброса "сайга" никак не отлетит. О том, что вследствие такого обращения садиста-писателя со своим перспективным главным героем должна отлететь и моя незаменимая голова, я как-то не подумал, не захотелось мне такого представлять.

   Нет нигде моей "саёжки", крякнула и улетела. А точнее, и не прилетала. Если это перенос, то я в этот момент в руках её не держал — могу я такое предположить? И зачем мне теперь те барнаульские патроны? Припрячем их до поры, хоть подорваться можно будет, если что.

   Лады, этот пункт выполнен с отрицательным результатом, оружие не нашлось.

   Теперь местность.

   После безуспешных поисков утраченного "в полёте" ствола, я терпеливо обошёл всю поляну по кругу. Результат примечательный, к таинственной бревенчатой избе не ведёт ни одна тропка, тем более — проезжая дорога. Вкруг стоит стеной смешанный лес, девственный подлесок под кронами. Выходит, Писатель меня скинул не на верную погибель, а на заботливо, как ему, идиоту, подумалось, подготовленное место, поначалу запулив сюда избёнку, к которой невозможно ни пройти, ни проехать.

   Живи, Федя, радуйся! Птички поют, птичек много. Чирикают они мирно, ничем не встревожены. Где-то стучит дятел, приятно сознавать, что ты не один такой. По краю зелёной поляны течёт ручеёк, небольшой, возле дома тихий. Скинув куртку, я вдоволь напился, вода чистая холодная. Посидел немного, вслушиваясь в организм, ничего, вроде. В кармане куртки есть несколько конфеток, однако энтузиазма это воспоминание не вызвало, нет аппетита, не отошёл ещё.

   Я немного углубился вслед за игривым потоком в непролазные заросли акации, и вскоре обнаружил, что ручей уже метрах в двадцати от поляны начинает скакать ступенчатыми водопадиками, постепенно сваливаясь куда-то вниз. Значит, я нахожусь на возвышенности. Или же на краю огромного лесного ущелья. Акация, ёлки-палки! И ёлки есть, но, по виду, ну, никак не таёжные. Это какая-то очень и очень южная "тайга". Нет, это точно не карагановские штучки и не проявления боковых воздействий гипотетического коктейля "киргизские шишки под абсент".

   Всё гораздо хуже...

   В избе никого нет, я в этом более, чем уверен. Недаром же битых двадцать минут лежал и слушал. А вы думали, я только мысленно болтал сам с собой, ничем другим не занимался? Нет, и разглядывал, и прислушивался. Ждал. Там тихо, и я притих. Там звякнет, и мы забегаем. Полезно послушать неизвестное.

   Пустой дом.

   Изба рублена в лапу. Сложная и аккуратная работа. "В лапу" углы получаются немного холоднее, чем при рубке "в чашку", но зато их легче обшивать с наружной стороны, а ещё менее критична "сбежесть" — диаметральное расхождение бревна между комлем и вершиной. Редкий способ при строительстве лесных изб, чаще всего бревна соединяют с остатком — "в обло", или "в чашку", реже — без остатка, "в лапу". Именно так, "в лапу" рубили свои дома первые русские промысловики Таймыра, почему — исследователи до сих пор спорят. Позже они перешли на "остатний" способ, при угловой рубке "чашкой" вверх бревенчатые дома служат не меньше века, а то и больше. Особенно если сделаны из долговечного дерева, например из лиственницы. Здесь использована не лиственница, не вижу я в округе лиственниц, — ёлка. Ели на "писательском полигоне" растут солидные, но непривычные. Тоже ничего.

   По длинным стенам хижины — по небольшому окошку, в одно бревно высотой, вытянутых. Окна закрыты мутными стеклами. На чердаке видны ещё более мелкие слуховые оконца. Труба... Труба высокая, каменная, не наша. Дверь открывается наружу, значит, прочная, медведь не сломит, росомаха не сгрызёт. В тайге и тундре сплошь и рядом ставят двери "для свободного доступа", там, где сделать действительно прочную конструкцию не позволяют возможности и обстоятельства. Пусть уж Хозяин зайдёт, спокойно проверит, убедится, что ни хрена съедобного тут нет, и спокойно же уйдёт, навалив кучу в центре комнаты, но ничего не сломав от нетерпения и злости. Здесь дверь — крепостная, её и танком не свернёшь, металла висит, как на главных воротах цитадели. Что тут... Внешний засов, с вынимающейся пластиной, зверь не вытащит, внутрь никак не проникнет, а человеку открыть — раз плюнуть. Засов закрыт.

   Я вытащил тяжёлую пластину, возьму её с собой.

   Закрыл рукой глаза, с минуту постоял так, на слухе, потом решительно зашёл внутрь. Так и есть, пластину можно вставить в аналогичный засов, с внутренней стороны.

   Запахов нет. Вообще никаких не чувствую, лишь лёгкая затхлость. Помещение до моего визита определённо не обживалось человеком, я у избы первый мужчина.

   Комната, как и ожидалось, всего одна. В центре — каменный камин с толстой дубовой полкой. Возле камина красуются вполне цивильные каминные причиндалы, более присущие какому-либо австрийскому или швейцарскому шале, нежели одинокой избе, дьявол знает, в какой дыре расположенной. Потолок поддерживают почерневшие от копоти толстые опорные балки. Над столом на длинной цепи, прикреплённой к одной из балок, висит небольшой светильник, старый, похоже, масляный.

   Круглое зеркальце со старой амальгамой висит сбоку от двери. Посмотрел на себя. Бледно-голубые глаза, отчего мой взгляд, как считают некоторые, порой безжизнен, с чем я в корне не согласен. По-моему, очень приветливый взгляд. Сейчас слегка растерянный. Длинные светлые волосы, уже спутанные, нужно применять расчёску, она лежит в кармане, алюминиевая. Все окружающие меня мужики — частью лысые, частью бритые, остальные коротко стрижены. И поэтому я хожу по миру конкретно волосатый, стадность во мне совершенно не развита. Хотя, если честно, постоянно хочется постричься накоротко, так удобней и проще. Кепки вот нет... Нужна либо повязка, либо бандана, а где взять — пока не придумал.

   По другую сторону двери в стену вбиты пять больших кованых гранёных гвоздей. Годится. Я повесил на один из них куртку, надолго. Даже если отстегнуть и надеть лишь внутреннюю, лёгкую, всё едино будет жарко — на улице стоит полдень южного лета. Остался в лёгкой темно-серой хлопчатой рубашке. Закатал рукава, так вполне комфортно.

   Возле одного оконца стоит стол-козёл, рядом лавка, широкая, длинная. Я присел на секундочку, устойчивая. Ещё одна, точно такая же, у противоположного окна. Возле дальней от двери боковой стены — большой комод с дверцами, выдвижных ящиков нет. На нём ещё один светильник, настольный.

   Под потолком по всему периметру избы прибиты широкие деревянные полки, что там есть ценного и есть ли вообще пригодное, мне пока не видно, темно. Разглядел в углу какие-то банки или коробки. Уже обнадёживает. Там будем смотреть в последнюю очередь, обожаю сюрпризы. На каминной полке нашёлся небольшой чайник, медный, старинный, рядом с ним медные же кружки, две штуки. На столе — две миски, ручной работы, со следами чекана и выколотки, раритет, сейчас такие разве что на Ближнем Востоке делают, и нормальная стальная ложка-"столовка". Ложка всего одна, из чего можно предположить, что напарника мне Писатель-фантаст скидывать пока не собирается, разве что сам найду такового на свою волосатую голову. Прямо скажу, пока в соседях мне никто не нужен, ни хороший, ни плохой. Самому бы с траблами разобраться. Хотя, прекрасная незнакомка никогда не помешает, а сейчас даже и помогла бы, — расслабиться.

   Сбоку от камина на стене висит средней величины сковорода с длинной ручкой и небольшой котелок, рядом маленькая поварёшка на деревянной ручке. Всё из меди.

   На дощатом полу — пустое чистое ведро и большущая корзина из тонкой проволоки, надо полагать, для складирования и хранения дров. Дорогая вещь, штучная, и, главное, непонятно, зачем она, в данной ситуации, нужна? И чего это вы тут цивильные такие? Вязанками нельзя, что ли, неприлично будет — на чистенькие половицы дрова скинуть? Не положено нормами "красивого попаданства"? Внутри камина установлена кованая жаровня на четырёх ножках. Вытащил я её и поставил на пол рядом.

   Сколько же во мне терпения, аж гордиться и хвастаться хочется!

   Всё в комнате осматриваю, старательно делая вид, что не замечаю самого главного — одинокого листа бумаги на тёмной столешнице... Но делать нечего, невозможно с таким сильным магнитом вдумчиво исследовать помещение. Осматривать, конечно, можно, вот вдумчиво — никак.

   А вот сейчас вы меня оцените по достоинству!

   Поймёте, что такое есть "обстоятельность" и представите, насколько сложно человеку, сугубо урбанизированному, родившемуся на Овчинниковской набережной, в двух шагах от станции метро Новокузнецкая, обрести сугубо таёжное свойство. Это школа. Тут недостаточно одних лишь поучений старожильцев. А вот поживёте, пару раз, как я, битый месяц, ожидая никак не прилетающего "вертолёта с оказией" примерно в такой же избе, но без шикарного антуража, оно само и проявится. Постепенно. Всю жизнь борюсь с "близнецом", стараясь всадить в себя часть "тельцовости".

   Я встал, взял пустое ведро и вышел на двор.

   Уже спокойно набрал чистой родниковой воды, занёс ведро в дом, потом прямо на границе леса набрал сухих веток потолще. Коры древесной взял, притащил два небольших пенька, старые комли, из земли вышли ещё при падении деревьев, один приподнял, по другому треснул от души, вот вам и обломки, вполне приемлемой для топки толщины. Правда, всё равно сгорят, как порох, трухи много. И ничего, дрова более для дыма, для уюта. И для маркера — "тут я живу", "место занято". Любой хищный зверь, даже самый суровый, на дым не сунется без особой нужды и причины. Набрал молодых плодов шиповника, кое-как выбрал чагу, попробуем, цвета липового, побегов берёзовых, полевых цветочков.

   Вернулся в дом, развёл огонь в камине, после чего вышел на улицу, посмотрел, как начинает подниматься дым над трубой. Поставил чайник на жаровню. Запер дверь.

   Всё, хорош тянуть кота.

   Взял в руки лист бумаги, примерно с А4, перевернул его.

   И повис.

   В лист бумаги когда-то заворачивали бомбу и забыли её вытащить.

   Текст в столбик, жирными русскими буквами. Стиль написания — словно пациент дурдома дорвался до пишущих принадлежностей, выплеснул на бумагу свои представления о мире. Все слова знакомые, но смысл уловить непросто, авторы документа постарались на славу, чтобы усложнить мне жизнь.

   Платформа: 5