Ричард Длинные Руки — лорд-протектор

Я удивился:

— Какой?

— Которую отняли у сэра Арлинга. Или Кристофера, не помню.

Я отмахнулся.

— Я уже и забыл о ней. У меня более грандиозные планы. Теперь моя женщина — Армландия! Прекрасная и гордая, самолюбивая и неблагодарная, но я хочу заботиться только о ней.

Он вздохнул с облегчением.

— Я рад, что ошибся. А то уж подумал…

Я сказал усталым, разочарованным голосом мудрого человека:

— Сэр Будакер, вы же прекрасно знаете, что все женщины одинаковы…

Он серьезно посмотрел на меня с таким видом, словно всерьез ожидает услышать что-то умное.

— Все ли?

— Все, — ответил я решительно.

Он проговорил осторожно, явно колеблясь:

— Ах, сэр Ричард… если бы я не боялся разбередить вашу рану, я бы напомнил…

— Что? — спросил я настороженно.

Он посмотрел с вопросом в глазах, насколько я крепко стою на задних конечностях, сказал мягко:

— Напомнил бы о леди Беатрисе. Вы страдали, сэр Ричард, не отпирайтесь!

Я оцепенел на мгновение, по телу прошла волна, сладкая и болезненная одновременно. Перевел дыхание и ответил уже медленно:

— Там иначе…

Он покачал головой.

— Насколько? Если все женщины одинаковы?

— Леди Беатриса не женщина, — выговорил я наконец. — Я увидел в ней личность. А женщины в самом деле одинаковы все. И потому нам проще пойти воспользоваться служанкой, чем сперва исполнить хоть какой-то сложный и ненужный, если честно, но почему-то обязательный ритуал с ее госпожой. Я был в непуганом краю дураков, которым ничего другого в жизни не осталось, как заниматься этим самым делом. Так вот они, чтобы как-то заполнить пустоту… ибо человек нуждается в чем-то выше, чем простое совокупление!.. придумали сложнейшие ритуалы по обольщению, соблазнению… потому что в конце всех этих ухищрений всех нас ждет простой и незатейливый коитус, как у собак. Так вот, чтобы не как у собак, долго и очень изощренно сперва играют, приближаясь к этому простенькому коитусу мелкими шажками, распаляя себя ожиданием!

Он пробормотал:

— Непуганом краю дураков… Хорошо звучит! Но не поверю, сэр Ричард…

— Во что?

— Что вы их не попугали.

Я отмахнулся.

— Попугал, как без этого? И не хотел пугать, но так получилось. Из меня пугатель куда лучше получается, чем государственный деятель с мудрым взором и отеческой улыбкой. Так вот женщины ниже пояса все одинаковы. Как и мы, кстати. Различия начинаются выше.

Он изрек глубокомысленно:

— Да, сиськи у всех разные…

— Я не о сиськах, — сказал я сердито. — Хотя, конечно, сиськи — это важно. Сиськи — лицо женщины. Но если она личность, то даже размер сисек как-то уходит на другой план. Женщину начинаем ценить за то, что у нее выше женщины! Как и нас ценят не за то, какой размер у нас в штанах… Господи, мы даже жеребцов ценим за их силу, выносливость, скорость, а уж людей? В леди Беатрисе меня поразила сила духа… в такой маленькой и хрупкой женщине дух, как у исполина! У меня душа рвалась… и до сих пор капает кровью, когда это хрупкое существо сталкивается с трудностями и преодолевает их сама, не желая быть в роли всего лишь женщины, игрушки в руках сильных мужчин! Только такие достойны любви и восхищения. А те, которые просто женщины… Ну, не знаю, для гаремов разве что?

Он улыбнулся, отступил с поклоном.

— Отбываю в спокойствии. Как только понадоблюсь, шлите самого быстрого гонца!

— Спасибо, сэр Будакер. Я в вас уверен. И вы в свою очередь можете на меня полагаться.

Глава 3

В типографии сильно пахнет смолой, красками, вареной бумагой, ее готовят из тряпок, мощно и безостановочно потрескивает пресс. Несколько могучих мужчин, обнаженных до пояса, ходят по кругу, как волы на мельнице, поворачивая гигантское колесо с выступающими рукоятями.

Я сделал знак, чтобы работу не останавливали, мне кланялись, не отрывая рук от колеса, навстречу заспешил Миртус, тоже кланяясь часто и пугливо моргая.

— Натворил что? — спросил я негромко.

Он помотал головой.

— Нет-нет, ваша светлость! Все хорошо, даже опережаем график!

— Так чего ты какой-то?..

Он спросил жалко:

— Какой?

— Не такой, — ответил я. — Нет в тебе фильдеперсовости!

— А что это?

— Не знаю, — признался я. — Слышал как-то… Слово больно красивое. И таинственное, как марципан или еще что-то волшебное.

Он понурился.

— Какой из меня фильдеперсовый?

Я сказал с неудовольствием:

— Миртус, все хочу спросить, что ты какой-то тихий и пришибленный? Никогда от тебя не услышишь ни возражений, ни даже подсказки.

Он ответил с поклоном:

— В старых книгах сказано: если ты мудр, не противоречь богачу, правителю, ребенку, старику, аскету, мудрецу, женщине, дураку и учителю.

Я добавил нравоучительно:

— И гроссграфу. Но обсуждать с ним и спорить можешь и должен! Даже обязан, это твое гражданское право… Надо будет как-нить на досуге составить свой кодекс Юстиниана. Не перечить, а спорить! Спорить можно, понял?..

Он переспросил несколько растерянно:

— А как это: спорить, но не перечить?

Я подумал, отмахнулся.

— И я пока не вижу разницы, но она ж есть? Есть. Должна быть. Так что право спора за тобой. В споре ты можешь мягко поправить меня… но только мягко, морда!.. деликатно указать на более короткий и менее ухабистый путь.

Он кивал, лицо становилось все несчастнее.

— Да-да, ваша светлость…

— Ты же теперь не просто забитый маг, — напомнил я строго, — от которого требуют побыстрее переплавлять свинец в золото. Ты уже руководитель!

Он улыбнулся искательно, на меня посматривал снизу вверх вовсе не из-за нашей разницы в росте: будь он на коне и тогда бы ухитрялся смотреть снизу.

— Ваша светлость, — произнес он умоляюще, — не мое это… Вы пригласили инквизиторов, а меня от одного их вида трясет сам не знаю как. Так и кажется, что присматриваются… вот бы пригласили еще и своих магов!

— Так ты ж сам пригласил, — напомнил я. — Куча при-ехала.

Он сказал умоляюще:

— Они тоже не хотят командовать.

— Почему?

— Каждый чего-то стремится добиться в своем тайном… или не тайном деле!

— Ну-ну, — ответил я сварливо, — все дерутся за власть, только вы, чертовы маги, от нее отбрыкиваетесь? Ладно, че-нить придумаю… Но пока давай руководи. Понимаешь, из тех, кто рвется руководить, не всегда получаются эти… руководители.

Он вздохнул.

— Понимаю.

— Вот я, к примеру, — сказал я, — красавец, умница, весь из себя, а руководить не люблю! Как и ты. Но — приходится. И уже наруководил лучше, чем любители… Надо, Миртус, надо! Будь проще с людьми, и тролли к тебе потянутся.

* * *

Теперь я то и дело выезжаю на Зайчике, держа амулет-копалку в опущенной руке, проношусь по обочинам дорог, возле приметных утесов и одиноко стоящих древних деревьев. Люди везде одинаковы: домохозяйки прячут деньги в бельевом шкафу между третьей и четвертой стопкой белья, семьдесят процентов юзеров Инета ставят пароль «123456…», а клады закапывают возле приметных утесов недалеко от проезжей дороги.

Сэр Растер охнул, когда вечером я вывалил на середину стола кучу сокровищ, где одних золотых монет на два кувшина, а еще множество драгоценнейших женских украшений.

— Где вы отыскали?

— По дороге к тоннелю, — объяснил я. — Валяется по дороге, коню пройти мешает! Думаю, надо собрать, а то копыта надколет. Хоть, правда, бабки и высокие.

Он посмотрел вытаращенными глазами.

— Что, прямо на дороге золото?

— Я езжу только прямыми дорогами, — ответил я уклончиво. — Как ворона летит! Бог меня любит, как видите. Как Верховный Паладин ме-е-е-лкого такого паладина. И помогает. Если бы я просил на пропой, думаете, послал бы такое богатство? Самого бы послал, еще бы и наподдал в шею.

Он посмотрел опасливо наверх, словно ожидал увидеть во всем грозном блеске Небесного Паладина, но взгляд уперся в неотделанный свод, крепкий, как Хребет.

— Вы завтра собирались осматривать место…

— Не стесняйтесь, — сказал я благожелательно, — да, осмотрю место, откуда начну рыть. Тоннель. Даже — Великий Тоннель. Или Туннель. Кому как нравится, я демократ. Клич я уже бросил…

— Думаете, много народу откликнется?

— Я обещал платить хорошо.

Он подумал, согласился:

— А-а-а. Если еще и платить будете, тогда откликнется много. Прокачусь-ка я с вами!

Я удивился:

— Сэр Растер! А как же насчет попировать?

Он сказал значительно:

— Пир — святое дело! И самое главное. После походов и битв, конечно. А мы с вами сделаем вид, что в походе. Не зря же вы решили копать этот чертов тоннель?

— Не зря, — согласился я.

— Хитрый вы, сэр Ричард! Настоящий правитель.

— Спасибо на добром слове. Хорошо, только я встаю рано.

Он хохотнул.

— Не раньше меня.

Утром я вскочил пораньше, в окна вливается тугими волнами очень уж бодрящая свежесть, просто чересчур, пупырышки по всему телу. Ступни промахнулись мимо шкуры на полу, кожу ожег холодный, как лед, камень. Оделся торопливо, в окно видно, как двое вытаскивают бадью из колодца, проползла подвода, полная желтых голов сыра…

Я высунул голову из окна как раз в момент, когда из конюшни неторопливо вышел сэр Растер. На пороге вспыхнул, словно направил десятки зайчиков мне в глаза, доспехи всегда держит начищенными. За ним топает оседланный брабант, спокойный и невозмутимый, как плато, на котором стоит крепость.

Я не успел отскочить от окна, Растер заулыбался и помахал рукой.

— А вы в самом деле ранняя пташка, — крикнул он жизнерадостно. — Я тут заодно покормил и вашего Зайчика.