— А варш — это кто? — не поняла я.
Мирлин еще больше съежилась, но поняв, что я от нее все равно не отстану, тихонько свистнула. Через пару секунда в комнату скользнул зверь, и я тут же оказалась с ногами на печке.
— Не бойтесь. Он сказал, что не тронет вас.
Ага, не тронет… так я и поверила этой голодной хищной морде. И почему меня никто не предупредил, что здесь саблезубые тигры водятся? И потом… что значит «он сказал»?! Похоже, последний вопрос я задала вслух, поскольку Мирлин мне тут же все объяснила. Оказывается, она нашла эту зверюгу еще котенком, выкормила, а поскольку была девицей, понимала его мысли. Пфе! Я, вроде, тоже не парень, однако почему-то никаких тигриных мыслей не слышу. Мирлин покраснела и объяснила, что она — девица в самом прямом физиологическом смысле. Честно говоря, меня это убедило слабо, но я все-таки решила с печки слезть.
— Если ты можешь контролировать этого хищника, почему на тебя напали солдаты? Или они не поверили в разумность твоего варша? — поинтересовалась я.
— Они хотели, чтобы я заставила его служить королю, — объяснила Мирлин. — А кто не знает, что Яргел считает варшей врагами и украшает их головами свой тронный зал?
— Король считает хищника своим врагом? — окончательно запуталась я. Нет, я понимаю еще, если бы он назвал варша опасностью. Я бы первая с королем согласилась. На домашнее животное саблезубый тигр никак не тянул. Но назвать его врагом?
— Медведь и варш действительно враги. Они никогда не уживаются в одном лесу, — «объяснила» Мирлин. Вы что-нибудь поняли? Я — нет.
— А причем тут медведи?
— Яргел — король оборотней с ипостасью медведя. Откуда же вы прибыли, если не знаете этого? — изумилась Мирлин.
— Я же сказала тебе — издалека, — вяло огрызнулась я. — А кто еще, кроме оборотней, у вас водится?
Лучше бы я попридержала свое любопытство. Потому что в том измерении, куда я угодила, обитали гномы, тролли, эльфы, водянки и прочие достопримечательности. Впрочем, что здесь удивительного, если учесть, что вчера я собственными глазами видела демона? Нет. Не так. Норлока. Кстати, не мешало бы выяснить, кто они такие.
— Неужели вам повезло настолько, что вы не слышали о норлоках? — удивилась Мирлин.
— Даже в сказках и легендах никогда упоминания о них не встречала, — честно ответила я.
Мирлин вздохнула и рассказала мне о норлоках все, что знала. Мда. Честно говоря, информация меня не порадовала. Более того, если бы я знала раньше, кто такие эти норлоки, появление Шермана вызвало бы у меня еще больший страх. Судя по рассказу Мирлин, даже в данном мире, заполненном под завязку всякой нелюдью, норлоки считались одной из самых кошмарных рас. Они были настолько ни на кого не похожи, что даже селиться всегда предпочитали в отдалении, и королевство свое основали высоко в горах. Однако жить отдельно от мира норлоки не смогли в силу своего сволочного характера и большой любви к войне. Они расширяли свои земли, постоянно воюя с соседями и просто нарывались на всяческого рода конфликты. Противостоять норлокам было весьма проблематично. Они топили окружающий мир в крови, а к возможности собственной смерти относились с презрительным безразличием. Стоит ли удивляться, что однажды соседям надоели подобные агрессивные выходки, и они объединились? Первый раз в мировой истории эльфы, гномы, тролли, оборотни и люди стали единой армией. Как и стоило ожидать, подобную силу норлоки победить не смогли. Впрочем, им удалось сдержать наступление. И выторговать себе мир, расставшись с частью земель. Легендарная жестокость норлоков, которой все опасались, сыграла в этом не последнюю роль. Кстати, единственными, кто смог проникнуть в горы, в сердце королевства норлоков, были оборотни. Они даже умудрились ворваться в столицу и захватить высокопоставленных заложников из королевской семьи. И королю норлоков пришлось выкупать их жизни жизнью собственного сына.
— Незаконного сына, если я правильно слышала, — уточнила я. Мирлин кивнула.
Ну надо же! Я все-таки оказалась права. Шерман притащил меня в свой мир. Как хорошо, что я за ужином раскрутила норлока на историю его жизни! По крайней мере, я хоть немного владела ситуацией. И теперь знала, где мне этого треклятого Шермана надо искать. Конечно же, во дворце Яргела, которому он столь упорно (хотя и не по своей воле) служит. А что? Раз норлок не хочет предстать перед моими грозными очами по собственной воле (забыл или издевается так?), я должна найти его сама! И заставить вернуть себя домой! Вопрос был только один — каким способом я собираюсь добраться до королевского дворца и уж тем более проникнуть в него? Я помотала головой. Все! Хватит! Как говаривала незабвенная Скарлетт О,Хара, я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра. В конце концов, на мою бедную голову и так слишком много всего свалилось. И сейчас я здраво мыслить просто не в состоянии. Вон, Мирлин, свернулась клубочком под боком у своего хищника и сопит уже. Мне тоже не мешало бы последовать ее примеру и лечь спать. Я тяжко вздохнула, смерив недовольным взглядом жесткую лавку, подложила под голову сумку в качестве подушки и… благополучно уснула.
Единственное хорошее, что случилось со мной за все утро — так это то, что я выспалась. Однако наступивший день встретил меня такими неприятностями, что лучше уж я бы и не просыпалась, честное слово. Началось все с того, что варш слопал остатки моей пиццы, оставив меня и Мирлин без завтрака. Девочка, правда, попыталась пристыдить голодное чудовище и даже поделиться со мной всем, что у нее было. Скажу честно, когда она начала обследовать карманы, я даже оживилась. Однако то, что было вытащено из этих карманов… ну… не знаю… по-моему, это больше было похоже на издевательство. Правда, Мирлин утверждала, что предлагает мне кусок сала, но, судя по своим размерам и затрапезному внешнему виду, кусок этот явно был украден из мышеловки. Причем только потому, что ни одна уважающая себя мышь на него так и не польстилась. Я фыркнула, распрощавшись с мыслью о завтраке, и стянула с себя футболку, собираясь ее простирнуть в ближайшем ручье (не могу же я ее носить после того, как спала в ней). И тут произошла вторая гадость. Мирлин вскрикнула и снова пала мне в ноги, обнимая колени и обзывая меня госпожой.
— Ну, что еще? — разозлилась я. — Что опять случилось? Я же объяснила тебе, что никакая я не госпожа. И прекрати ты, наконец, на полу валяться!
На сей раз объяснения Мирлин были длинными, путанными и вообще не понятными. Единственная внятная мысль, которую я выудила из ее бормотания, была о каком-то знаке. Насколько я поняла, к обладателю сего знака полагалось относиться с глубочайшим почтением. Я, поднатужившись, подняла Мирлин с колен и поинтересовалась, где именно она узрела на мне вышеозначенный знак. Девочка с благоговением ткнула. Я выгнула шею и попыталась увидеть, что же у меня такого интересного расположено сзади на лопатке. Увидела. Мамочка моя дорогая, что это?! Я кинулась к сумке, вытряхнула косметичку, достала зеркальце и поднесла к своей спине. Мрак! На моем плече сзади появилась разноцветная татуировка в виде бабочки.
— И что это значит? — пытаясь сдержать дрожь в голосе спросила я у Мирлин. — Откуда это взялось?
Мирлин попыталась объяснить, и я поняла, что мои вчерашние неприятности были еще цветочками. Оказывается, мало того, что я попала в совершенно постороннее измерение, я еще и очутилась здесь в абсолютно неподходящий момент. Впрочем, все по порядку. С самого начала, которое произошло аж сто с лишним лет тому назад. Почему Мирлин решила поведать мне историю моей татуировки конкретно с этого момента? Да потому что именно тогда состоялась небольшая войнушка между оборотнями и водянками. Причиной, кажется, были торговые пошлины на морские перевозки и еще какая-то муть. Дело закончилось тем, что водянки разбили оборотней в пух и прах. Земли, правда, им были не нужны (они все равно только в воде жить могут), а потому ежегодную дань водянки решили брать женщинами. Как объяснила Мирлин, русалок у них, почему-то, рождается катастрофически мало, и половина тритонов остаются без спутниц жизни. Раньше девиц просто похищали, а после войны оформили это дело как дань. И вот уже более ста лет королевство оборотней расстается с частью своих девушек.
— А ко мне-то это какое отношение имеет? — удивилась я. — Я ведь не подданная вашего королевства.
Однако, как оказалось, чтобы стать данью, совсем не обязательно быть подданной. Нужно было а) быть в возрасте от 16 до 22 лет, б) быть красивой, в) быть не замужем, г) оказаться на территории королевства оборотней в момент, когда будет проводиться отбор. Причем отбор производился всего одну ночь в год и всегда в разное время (чаще всего ранней весной). Надо сказать, такое положение дел королевских подданных отнюдь не радовало. Те, кто победнее, отдавали дочерей с охотой (одним ртом меньше, да и на приданое тратиться не надо), а вот кто побогаче отдавать любимых детей совершенно не хотел. Однако выходов из данного положения было всего два — либо сплавить дочь за границу, пока ей 22 не исполнится, либо выдать замуж, пока она еще не стала совершеннолетней.
Надо отметить, что водянки особо не наглели, предпочитая выбирать дочерей из многодетных семей. Исключениями становились только очень красивые девицы, которые, зазевавшись, не успели уехать из королевства. И я попала в их число. Вот ведь непруха! Правда, по договору водянки имели право всего на 5 девушек в год, а потому пользовались правом отбора только знатные особи их расы, но меня это мало утешало. Понятно, девка деревенская из нищей крестьянской семьи, которая белый хлеб только по праздникам видела, такому повороту дел могла только обрадоваться. А я-то чего у водянок делать буду? Даже в знатной семье? Кстати… а нельзя ли выяснить заранее, в какую именно семью я попаду? Оказалось, можно. За те сто с лишним лет, пока оборотни платили своеобразную дань, народ успел выучить уже все благородные роды водянок и их знаки. Мирлин была не исключением. Потому и пала мне в ноги, едва завидев татуировку в виде бабочки. Оказалось, на меня польстилась аж королевская семья. И Мирлин пыталась сообразить, которому из их четырех принцев я приглянулась. Ну? И как вам нравится этот расклад? Что касается меня, так я просто в осадок выпала. Особенно когда выяснила, что после свадьбы я стану русалкой, и жить смогу только под водой. А если и буду выныривать на поверхность, то ненадолго.
— А если я откажусь выходить замуж?! — возмутилась я.
— Водянки приплывают за своими невестами в Артлет, во второй день второго месяца осени. Если госпожа не явится, чтобы выйти замуж, она умрет.
— Приехали, — застонала я от безысходности. — Ну неужели ничего нельзя сделать, чтобы не становиться русалкой?
— Госпожа не хочет войти в королевскую семью водянок? — искренне удивилась Мирлин.
— Не хочу! — отрезала я. — И сколько тебе раз говорить, чтобы ты не называла меня госпожой?
— Но вам же…
— И на «вы» меня прекращай звать! — разозлилась я.
— Хорошо… — вздохнув, согласилась Мирлин. — Чтобы отказаться от брака с тритоном, тебе нужно выйти замуж.
— Одно другого не лучше! — убилась я. — За кого?!
— Все равно. Но твой мужчина должен быть готов доказать свое право на тебя.
— В сражении что ли? — попыталась прояснить ситуацию я.
— В том числе.
— Судя по выражению твоего лица, я понимаю, ты сомневаешься в том, что я найду желающего, — нахмурилась я. — Почему?
— Потому что вряд ли кто-нибудь захочет связываться с королевским домом водянок, — объяснила Мирлин. — Как и с любым другим королевским домом.
— Это мы еще посмотрим! — вдохновилась я. Чтобы я, с моей-то внешностью, и мужика себе не нашла? Ха! Да я, сколько себя помню, только и делала, что отпинывалась от желающих. — Сколько времени у меня есть на то, чтобы найти себе мужа?
— Почти полгода. Но это действительно будет непросто.
— Еще как непросто-то! — хмыкнула я. — Будущий муж должен мне, как минимум, понравится. Очень.
Сумасшедший мир! Ненормальные законы! И если кто-нибудь думает, что я позволю вести себя, как овцу, на заклание, то вы очень сильно ошибаетесь. Если мне удастся найти Шермана и заставить его вернуть меня в мой мир, выходить замуж за тритона (или кого бы то ни было еще) мне точно не понадобится. Ну и потом. У меня, вообще-то, уже есть кандидат в мужья. И пусть я не строила матримониальных планов на ближайшие пару лет, менять своего Диму (умного, интересного и обеспеченного мужчину) на какого-то первого встречного типа, я совершенно не собиралась. Однако следовало подумать и о неблагоприятном стечении обстоятельств. Вдруг полгода окажется недостаточным сроком для того, чтобы найти Шермана? (Может, его опять в отправили в командировку в посторонний мир, причем надолго?) И что тогда? Отправляться к водянкам? Вот еще! В виде русалки домой вернуться я точно не смогу. А это значит, что прямо с сегодняшнего дня следовало озаботиться поисками подходящего супруга. По крайней мере, хоть человеком останусь. И смогу слинять обратно в свой собственный мир при первой же возможности. А муж… ну, подумаешь… побесится пару недель, напьется, придет к выводу, что все бабы стервы и успокоится. Главная проблема была как раз в другом — где мне этого самого мужа найти и как не подохнуть с голода во время поиска.
— Послушай, Мирлин, если я являюсь невестой принца, я могу с него денег стребовать? Скажем, в качестве аванса? — пришла мне в голову алчная мысль. — А то неудобно как-то, у меня даже ни одного приличного платья нет. И кстати, может, принц мне какие-нибудь сопроводительные документы выдаст, чтоб меня никто в рабство не продал нечаянно?
К моему глубочайшему сожалению, все мои сладостные надежды Мирлин безжалостно разрушила. Никакой финансовой помощи принц мне оказывать не станет. Да и увидеть его я смогу не раньше, чем через пару недель, когда состоится официальная встреча на высшем уровне оборотней и водянок. Мирлин даже сказала, что у меня есть шанс с этим принцем лично познакомится, если я сумею ему подать знак о своем присутствии. Но даже тогда денег я из него вряд ли вытрясу. Поскольку королевский дом водянок просто славится своей скупостью. Ну? И как вам это нравится? Порадовало меня только одно. Оказалось, что после того, как я была избрана в невесты принцу, меня стало запрещено продавать, ибо я уже стала собственностью королевского дома водянок. Хм… ну, хоть какая-то польза от этой татуировки. Я теперь даже имела право слуг себе нанять. И Мирлин, жалобно заглядывая мне в глаза, готова была стать одной из них.
— С ума сошла? — фыркнула я. — Я не то, что зарплату тебе платить не смогу, мне даже кормить тебя нечем! И себя тоже, кстати. И потом… а что скажут твои родители?
Мирлин тут же сообщила мне, что родители не скажут ничего, по причине полного их отсутствия, что вообще она никому не нужна, сиротинушка несчастная, и так далее, и тому подобное. Страдала Мирлин качественно, с душой. Мне даже любопытно стало, насколько у девчонки энергии хватит об пол лбом биться. Однако выяснить это мне не удалось, поскольку сцену прервал вернувшийся варш. Видимо, гневная речь Мирлин по поводу съеденной пиццы возымела-таки на него свое действие, поскольку во искупление своих грехов он притащил нам тушку кролика. Обрадованная Мирлин тут же кинулась готовить (правда, перед этим я битых полчаса уговаривала ее умыться и руки вымыть), а я насела на нее с расспросами. Ибо очень уж мне было интересно, до какой степени слушается ее варш и нельзя ли этим воспользоваться. Скажем, представления по поселкам устраивать. Глядишь, и с голода не помрем. Моя идея заставила Мирлин глубоко задуматься.
— Нет, не выйдет у нас ничего, — решила наконец она.
— Почему? — удивилась я, не желая расставаться со столь привлекательной идеей.
— В городе варш не сможет охотиться. А его надо кормить три раза в день. И нам что-то есть надо, да за ночлег платить. Хоть и редкость прирученные разумные варши, а все равно столько денег мы не соберем. Вот если бы еще кто с нами ходил. Фокусник там, или жонглер, или акробат какой…
— Хорошо бы… — вздохнула я. — Да где их взять?
— Однако ж, их проще найти, чем менестреля, — возразила Мирлин.
— А что, с менестрелями в стране напряженка? — поинтересовалась я из чистого любопытства.
— Неужто в вашей стране их много? — удивилась, в свою очередь, Мирлин.
— Сколько раз тебе говорить, чтоб ты мне не «вы»-кала! — рассердилась я. — А что касается наших менестрелей… половину из них давно уже хворостиной разогнать надо. Хочешь сказать, что у вас по-другому?
Оказалось — по-другому. Причем настолько, что я и представить себе не могла. В данном мире существовало всего-навсего… десять менестрелей. Десять! Как будто, это такая уж тяжкая работа — песни под гитару орать. Мирлин даже возмущенно засопела на мое замечание и язвительно поинтересовалась, что такое гитара и сумею ли я сыграть на лютне. Пфе! После музыкальной школы-то?
— И чьи же песни ты собираешься исполнять? — язвительно поинтересовалась Мирлин, впечатлившись, однако, моими талантами.
Что значит «чьи»? Да чьи под руку подвернутся. Все равно творчество музыкантов моего мира здесь еще неизвестно. Пока. Но если уж здесь так туго с менестрелями, грех не воспользоваться ситуацией. Кстати, раз уж на то дело пошло, а они чьи песни исполняют? Ответ на данный вопрос вогнал меня в полный ступор. Выяснилось, что в данном мире существует энное (весьма ограниченное) количество песен и повествований, которые давно распределены между десятью менестрелями.
— А что, нельзя еще что-нибудь сочинить? — не поняла я.
— Сочинять может только Властитель, — объяснила Мирлин. — Когда-то он подарил людям существующие песни и повествования. Теперь они передаются из поколения в поколение.
— Надо же… с ума сойти. Нашему миру в этом плане повезло куда больше, — заметила я. — Я знаю довольно много и песен, и повествований. Но одного только знания наверняка мало. Что нужно сделать, чтобы стать менестрелем?
— Купить лютню, — вздохнула Мирлин. — Но это слишком дорого. Целая четверть золотой монеты. Может быть, пока мы будем просто ходить по деревням? Я стану показывать дрессированного варша, а ты рассказывать истории. На лютню вряд ли, а на прокорм себе мы точно заработаем.
— Четверть золотой монеты, говоришь? — пробормотала я, лихорадочно доставая косметичку и вытряхивая из нее подарок норлока. — Такой?
Мирлин взглянула на монету и потеряла дар речи. Правда, ненадолго. Буквально через несколько секунд она начала скакать по комнате радостным стрекозлом, прикидывая, сколько всего полезного можно приобрести на такую сумму и убеждая меня, что мы богаты. Она даже вызвалась разменять четвертинку монеты, чтобы купить все самое необходимое, но я ее тормознула. Это дело следовало обдумать основательнее. И лучше всего на сытый желудок. Мирлин со мной согласилась, и мы сели за стол, благо кролик как раз сварился. Бе-е-е… такое только с голодухи сожрать можно. Мясо недосоленное, только приправленное какой-то травкой и жесткое, как подошва моих кроссовок. Толи кролик нам неудачный попался, толи готовить Мирлин не умеет… словом, никакого удовольствия от еды я не получила. И даже не наелась как следует. Нет, надо срочно выбираться из этой дыры! А это значит, возвращаемся к мысли о деньгах. Я тяжко вздохнула и оглядела Мирлин с ног до головы. И вот этому маленькому оборвышу доверить золото разменивать? Да ее ж сразу заберут по подозрению в ограблении.
— Ты платье стащить… на время… можешь? — задала я, наконец, мучавший меня вопрос. Мирлин улыбнулась и активно закивала головой. — Вот и хорошо.
Свой план я Мирлин объяснять не стала. Попросила только, чтоб платье она стащила поприличнее и на свой размер. А когда, наконец, малолетняя похитительница одежды вернулась с уловом, я потащила ее мыться. Бог ты мой, какие вопли оглашали мелкую лесную речушку! Можно было подумать, что я поймала с десяток лесных духов и мучаю их с особой жестокостью. Но результат получился выше всяких похвал. Отмытая Мирлин оказалась довольно хорошенькой. А уж когда я расчесала ее воронье гнездо на голове и сделала ей прическу а-ля Юля Тимошенко, от нее стало вообще глаз не отвести. Ну, вот. Теперь она похожа на приличную прислугу из богатого дома. И четвертинка золотой монеты в ее руках вряд ли покажется уж очень подозрительной.
— Сначала нам нужно купить крытую повозку, в которой мы будем путешествовать, и лошадей, — решила я. — Это довольно крупная покупка, и четверть золотой монеты в качестве оплаты не вызовет подозрений. Не мелочи же тебе целый мешок тащить! Проблема только в том, что ни в лошадях, ни в повозках я не разбираюсь. А потому велика вероятность, что нам с тобой всучат какой-нибудь хлам.
— У меня ни одна крупица золота зря не уйдет, — обиделась Мирлин. — Я все-таки в деревне всю жизнь росла, и уж негодящую клячу от работящей лошадки сумею отличить. И к повозке пригляжусь, небось не обманут. А на оставшиеся деньги еды нам куплю в дорогу.
— Нет. Лучше сделаем так. Ты пойдешь покупать лошадей и повозку. Выберешь самую большую, вдруг мы по дороге кого-нибудь еще подберем, чтобы выступал с нами за компанию. Да и варшу лучше не ночевать посреди улицы. Потом ты пойдешь и купишь себе одежду в дорогу. Плащ, теплую куртку, штаны…
— Девицы штанов не носят! — покраснела Мирлин, отводя взгляд от моих джинсов.
— Значит, платье и обувь хорошую, — внесла я поправку в свои инструкции. — Мне купишь платье, в котором я могла бы дойти до города и встретиться там с тобой. Потом ты пойдешь припасы нам в дорогу покупать, а я приобрету себе одежду. Запомни, мы должны выглядеть хорошо, очень хорошо, чтобы нас не зазорно было пригласить выступать в приличный трактир, а то и замок.
Мирлин согласно покивала головой и, зажав в руке четвертинку монеты, отправилась за покупками.
— Эй, погоди! — вспомнила я. — Если ты мне служишь, у тебя должен быть какой-то знак? Ну, что б к тебе не приставал никто, не хватал и не продавал в рабство.
— Ой! — опомнилась Мирлин.
— А на что этот знак похож-то должен быть? — вздохнула я. — На татуировку, как у меня?
— Нет, обычно на одежду нашивается герб хозяина.
— Герб, говоришь…
Я оглядела все свои вещи, не нашла ничего нужного и, вздохнув, стянула джинсы. Помнится, у меня на кармане сзади цветочек вышит. Как раз подойдет. Правда, карман придется отпороть, а цветочек вырезать и пришить на платье Мирлин, но это уже были мелочи жизни. При нынешней моде джинсы без одного кармана странными никому не покажутся, да и носить я их, как мне кажется, еще не скоро смогу.
Получившая себе на грудь мой фирменный знак, Мирлин улетела, сияя, как начищенный пятак, а я принялась думать над сложившейся ситуацией. Идея с бродячим цирком, пришедшая мне в голову, была воистину гениальной. В качестве менестреля я, со своими скудными знаниями местных обычаев и истории, подозрений точно не вызову. Кто не знает, что творческие личности — народ странный, не от мира сего? К тому же, для меня это был единственный способ заработать себе на жизнь. Потому как ничего полезного (для средневековой действительности) делать я не умела. Ни вести домашнее хозяйство без привычной бытовой техники, ни лечить людей, ни махать мечом, ни вышивать крестиком. Я даже сильно сомневалась, что мне пригодятся полученные за два года в финансово-экономическом университете знания. Так что пока должность менестреля для меня была самой подходящей. Да и для поиска женихов цирковая повозка была вполне приемлемым вариантом. Пошатаюсь по странам, присмотрюсь, глядишь, и выберу кого-нибудь. Главное, нос не вешать.
Если кто-нибудь думает, что я хоть на минуту усомнилась в способностях Мирлин выполнить все мои поручения, это вы зря. Малолетний чертенок, росший как трава под забором, был намного умнее своего возраста. Да и взрослели дети в средние века намного раньше. В 11–13 лет девиц замуж уже выдавали. Так что несмотря на юный возраст, лично я воспринимала Мирлин как вполне состоявшуюся личность. И не ошиблась в ней. Девчонка прекрасно справилась с заданием. Не знаю уж, какие высшие силы направили ее в мою избушку, но они явно ко мне благоволили. Потому что без Мирлин в этом мире я вряд ли смогла бы так удобно устроиться. Она помогла мне и купить одежду, и даже выбрать лютню. Выбор, правда, был не велик. Собственно, в лавке и продавались-то не лютни, а жалкое их подобие. Так, стену замка украсить. Да гостям дать поразвлечься, струны подергать (настоящая, дескать). Нет, я, конечно, не могу назваться великим специалистом по лютням (в конце концов, до сих пор я только на гитаре играла). Но для того, чтобы определить, что предлагаемые мне инструменты отвратительного качества и расстроены до зубной боли, семи пядей во лбу иметь не надо.
В конце концов, доведенный моими придирками до синего цвета, продавец чуть было не выставил меня вон из лавки. Да еще и посоветовал ехидно — дескать, через пару недель, в честь встречи королевских домов водянок и оборотней, королева Эльтель будет проводить конкурс менестрелей, так может мне там поучаствовать? Раз уж я такая разборчивая. Кстати, в качестве приза победителю данного конкурса (помимо денег, конечно), будет вручена лютня знаменитого мастера Страдамара. Хм… а неплохая идея! А я-то все думала — как мне во дворец проникнуть? А тут и делать ничего не надо. Подумаешь, конкурс. Помнится, когда я была ровесницей Мирлин, я на общероссийском музыкальном конкурсе второе место заняла. А если б и дальше музыкой продолжала заниматься, может и выше поднялась бы. А тут… при местном-то дефиците менестрелей и неизбитых сюжетов… раз плюнуть! Но лютню все-таки покупать придется. Иначе с чем же я во дворец явлюсь? А во дворец мне обязательно нужно было попасть. От идеи найти Шермана я еще не отказалась. Да и на неожиданно объявившегося жениха посмотреть не мешало бы. Что там за принц такой выискался? Так что выбрала я все-таки более менее подходящий товар, и двинулись мы с Мирлин на постоялый двор. Перед завтрашним первым выступлением неплохо было бы подкрепиться, выспаться и… порепетировать.
Глава 3
Она так хочет, чтобы все, как у всех,
Но чтоб при этом не так, как они.
Разумеется, Эльтель знала, что пользоваться магическими предметами расы оборотней для нее небезопасно. Но она была настолько разъярена выходкой своих родственничков, что просто не могла здраво мыслить. Ей нужен был совет, и она его получит! И не важно, чьей магией придется для этого воспользоваться! В конце концов, она теперь тоже принадлежит к расе оборотней. Наверное. Эльтель невольно улыбнулась. Интересно, может ли королева считаться оборотнем, если она эльф? Ответа на этот вопрос не знал никто. По одной простой причине. До сих пор подобных прецедентов еще не было. И не могло быть. Возможность подобного брака не рассматривалась даже гипотетически. Эльтель вздохнула. Ее похитили из родного дома еще три года назад. Официально — чтобы остановить войну с эльфами. (Кто, как не чистокровная принцесса будет идеальной заложницей?) А неофициально… Эльтель до сих пор благодарила Властителей, которые позволили ей в числе других венценосных родственников присутствовать на заключении мирного договора между эльфами и оборотнями, и которые обратили на нее внимание Яргела. На договоре о перемирии еще не успели высохнуть чернила, когда эльфы вновь начали свои нападения на приграничные с оборотнями районы. И тогда, чтобы прекратить затянувшиеся военные действия, Яргел велел ее похитить.
Кто бы мог подумать, что не пройдет и года после этого события, как она согласится выйти замуж за Яргела? Ее родственнички, узнав об этом, жужжали, как разворошенный улей, но напасть на оборотней не решились. В конце концов, она все-таки принадлежала к королевскому дому, а статус жены не спасал ее от статуса заложницы. В тот момент эльфы были не готовы рисковать одной из своих принцесс. Единственное, что они смогли сделать, так это прислать ей письмо за подписью ее отца с гневной проповедью по поводу того, как она их всех опозорила своим браком. Опозорила! Ха! Можно подумать, у нее был выход! Нет, разумеется, силком бы ее Яргел под венец вряд ли поволок, но что ждало Эльтель, если бы она отказалась? Положение пленницы в сыром подвале? И сколько времени родственнички вызволяли бы ее из этой ситуации? Ну и потом… если быть откровенной… кем она была у себя дома? Всего-навсего одной из принцесс, которой (в лучшем случае) светил брак с каким-нибудь верным короне герцогом. А выйдя замуж за короля оборотней, Эльтель сама стала королевой. Разумеется, этот медведь Яргел совершенно не походил на эльфов. Он был слишком грубым, ограниченным и не внушал эльфийке никаких чувств, кроме глухого раздражения. Однако ради короны Эльтель готова была терпеть многое. Ради короны и ради возможности передать ее своему будущему сыну. До сих пор считалось, что ее ребенок может унаследовать признаки только одной расы. Или он родится эльфом (и тогда не видать ему короны, как своих ушей) или оборотнем, который будет продолжать отстаивать интересы своей расы. Эльтель долго думала над решением этой проблемы. Она платила магам, платила ученым и следила за ходом исследований. И вот, когда для нее, наконец, общими усилиями было создано заклятье, которое позволит ей презреть законы рас и родить эльфа с ипостасью оборотня, ее родственнички решили наплевать и на прошлые соглашения, и на нее, и снова развязать войну с оборотнями. Властители! Что же ей теперь делать?
На связь со своей семьей Эльтель выходила периодически. Таковы были требования эльфов, желавших убедиться, что высокопоставленная заложница жива, здорова и ни в чем не нуждается. Со временем этот телепатический контакт стал для нее просто неприятной необходимостью. Ее родственники, всегда рассматривавшие принцессу как фишку в своих политических играх, и раньше-то не внушали ей особой любви, а уж теперь, после того, как они заявили, что им ничто не помешает развязать новую войну, Эльтель их просто ненавидела. Высокомерное презрение, манерная речь, высокопарные фразы… все, чтобы заставить ее пожалеть о совершенном проступке.
— Сволочи! А где вы были, когда вашу принцессу похищали? Почему вы даже не попытались ее выкупить? Как вы смеете говорить, что я должна была умереть за интересы расы, но не соглашаться на позорный брак?! Позорный! Да вы все обзавидовались тому, что я стала королевой! И мои сестрички в первую очередь. Носы они воротят… да дай им только возможность, они бы передрались за мою корону! — шипела эльфийка, разъяренная разговором с родственниками.
Нет, Эльтель не сожалела о своем поступке. Она слишком уж упивалась своей ролью королевы, чтобы вообще о чем-то сожалеть. И уж разумеется, она была готова на все, чтобы сохранить свою корону. Даже выступить против своей собственной расы. Тем более, что Эльтель прекрасно знала, как именно это следует сделать. Эльфийка сняла с шеи медальон и сжала его в ладонях, почувствовав привычное покалывание. Созданный неизвестным эльфийским магом более тысячи лет назад, в разгар очередной войны, этот магический предмет мог выполнить всего одно желание члена королевской эльфийской семьи. Однако воспользоваться им так и не успели. Норлоки, одна из самых страшных рас, существующих в этом мире, убили ученого и захватили медальон. Столетиями этот магический предмет хранился в их королевской сокровищнице. До тех пор, пока оборотни не проникли во дворец норлоков. Медальон, как и множество других вещей, взятых по праву добычи, перекочевал в королевскую сокровищницу Роберта и достался по наследству Яргелу. А тот, в день свадьбы, подарил медальон своей молодой жене.
Эльтель сомневалась, что Яргел знал истинную ценность этого предмета. Сильно сомневалась. Медальон реагировал только на эльфов, и наверняка казался оборотню просто красивой безделушкой. Иначе он никогда не отдал бы его Эльтель. Даже по великой любви. Это было слишком опасным. Ведь первая мысль, пришедшая эльфийке в голову, была как раз о том, чтобы избавиться от Яргела и стать единоличной королевой. Если бы эльфийка не получила воспитания при королевском дворе, может быть, она и загадала бы это смертельно опасное желание. Но ее не зря учили просчитывать ситуацию и предсказывать результаты. Корону легко получить, но очень трудно удержать. Тогда-то у Эльтель и начал складываться план действий. Ей нужен ребенок, которого Яргел официально признает своим наследником и возле которого, (в случае неожиданной смерти короля), она могла бы стать регентшей. Именно в тот момент ей и пришла в голову идея об эльфе с ипостасью оборотня. Эльтель даже достала медальон, но… вовремя остановилась. Тратить единственное желание было жаль. В конце концов, маги и ученые и без медальона смогут исполнить ее желание о необычном ребенке. А уж для того, чтобы организовать чистое и красивое покушение на короля, тем более найдутся подходящие особи. Желание следовало беречь до тех пор, пока не возникнет ситуация, с которой она не сможет справиться самостоятельно. И вот, кажется, подходящий случай наконец-то наступил. Эльфы решили развязать войну.
Эльтель снова надела медальон на шею. Загадать желание, чтобы эльфы не развязывали войну, было просто. Но вот вопрос — каким образом оно исполнится? Королева была достаточно образована, чтобы знать, какие последствия могут быть от неправильно сформулированного желания. Ну и потом. Эльфы знают о том, что медальон находится у оборотней. Они охотятся за ним уже много столетий. Однако все попытки эльфов выкрасть медальон сначала из сокровищницы норлоков, а теперь и у оборотней, заканчивались провалом. Эльтель понимала, что если она сейчас загадает желание, эта охота только активизируется. Более того. В какой-то мере королева упростит эльфам их задачу. Ведь если сейчас перед ними стоит цель не только выкрасть медальон, но и доставить его на земли эльфов, то после того, как желание загадает Эльтель, все изменится. Королева не сомневалась, что как только эльфы почувствуют магическое принуждение, они обо всем догадаются. И удвоят свои старания достать медальон. Для чего? Да для того, чтобы его уничтожить. Тогда магическая сила исполнения желания тоже исчезнет.
Эльтель вздохнула. Тратить свое желание на то, чтобы обезопасить земли оборотней от войны, она не хотела. Но вся проблема была в том, что это теперь были и ее земли. И в том, что справится с данной ситуацией самостоятельно у нее точно не выйдет. Эльфы всегда будут воевать. В чем, в чем, а в этом они даже норлокам не уступят. И пусть все это будет прикрыто красивыми словами и вычурными девизами, суть дела не меняется. Эльфы продолжат нападать. И впрямую, и руками своих соседей. И если Эльтель хочет удержать корону в своих руках, она должна им помешать. И другого выхода, кроме как воспользоваться магической силой талисмана, эльфийка не видела. Причем, осознавая, что эльфы предпримут все попытки, чтобы медальон уничтожить, Эльтель понимала, что мало правильно загадать желание. Нужно еще спрятать медальон так, чтобы эльфы его не нашли. Эльтель мстительно улыбнулась. В этом мире есть единственное место, куда эльфы не сунутся даже под угрозой смертной казни. Озеро Фей. Эльфы поклоняются ему и не смеют не то что прикасаться к воде — даже подходить близко. На дне этого озера медальон будет в абсолютной безопасности. Так что оставалось решить основную проблему — правильно сформулировать желание и придумать, как пронести медальон на эльфийскую территорию.
Собственно, именно поэтому Эльтель и решилась на явную авантюру — обратиться к магии оборотней. Ей срочно нужен был совет, и она надеялась его получить с помощью королевского зеркала. В конце концов, она же действовала в интересах расы оборотней! Эльтель стремительно вошла в тронный зал, встала перед зеркалом и произнесла заклятье. К счастью, магическое зеркало не стало сопротивляться и довольно охотно дало совет. И какой совет! Эльтель даже невольно фыркнула, не понимая, почему столь элементарная идея не пришла в голову ей самой. Бродячая труппа! Уж где-где, а у них медальон точно искать не станут. Тем более, если повозку будет сопровождать менестрель. Однако тут возникал другой вопрос — каким образом повозку с бродячими актерами направить к эльфам? Может, заключить с ними контракт? Эльтель задумалась. Почему бы и нет? Помнится, покойный король Роберт частенько так поступал. Так что если она решит нанять бродячих актеров, никто не удивится. Надо только предлог поубедительнее придумать. Скажем, доставка письма к ее эльфийской родне. Причем с такими важными сведениями, которые телепатической связи лучше не доверять. А что? Вполне может прокатить. Кто ж из менестрелей откажется блеснуть при эльфийском дворе? Неплохая идея. Теперь еще одна проблема — куда бы спрятать бесценный медальон, чтобы его не нашли ни случайно, ни намеренно? Может… Эльфийка открыла потайную дверцу в стене и достала лютню. Вот! Великолепное творение гениального мастера Страдамара. Его печать на основании инструмента достаточно массивна, чтобы спрятать внутри медальон. Так что эту проблему решить легче легкого. Если королева хоть что-то понимала в менестрелях, (а она знала их как облупленных), ни один из них со столь ценным инструментом не расстанется даже на миг. И за сохранность медальона можно быть абсолютно спокойной. Остается решить самый главный вопрос — кому она может доверить свою тайну. Эльтель скривила красивые губы. Ответ на этот вопрос был только один — никому. Но этот ответ, к сожалению, был неправильным. Кто-то должен был охранять лютню в пути от всяческих случайностей. Кто-то, кому можно доверять, должен был достать медальон из лютни и забросить его в озеро. Только вот кто?
Эльтель тяжко вздохнула, но делать было нечего. Приходилось признать, что единственное существо, которому можно было доверить такое задание без боязни, что он предаст, был Шерман. Эльтель не сомневалась, что он сможет и проникнуть на эльфийские земли, и доставить медальон по месту назначения. Она вообще не сомневалась в его способностях с тех самых пор, как он умудрился похитить ее прямо из дворца. Но просить его о помощи было выше ее сил. Эльтель до хруста сжала руки. Властители, как же она его ненавидела! В любой ипостаси! И норлок отвечал ей взаимностью. Наглый, бесстрашный воин, которому в бою не было равных, не поддавался эльфийской магии. И эльфийским хитростям. Норлок, в котором текла королевская кровь, был выше условностей. Фактически, он являлся рабом Яргела, но меньше всего походил на раба. Слишком много в нем было свободы и гордости. Нет, даже не гордости. Гордыни. Шерман настолько презрительно отвергал все домогательства Эльтель, что ей просто пришлось его возненавидеть. Хотя бы ради того, чтобы сохранить собственное достоинство. Она отступилась и попыталась воздействовать на норлока по-другому, буквально подкладывая ему в постель своих фрейлин.
Фрейлин норлок трахал через одну, но Эльтель это ничего не давало. Ни одной из девиц не удалось зацепить норлока. Шерман относился к ним с презрением и чувством собственного превосходства. Казалось, он просто считал их недостойными себя, любимого. А ведь многие из этих фрейлин были дочерьми знатных родов! Эльтель ни за что не призналась бы самой себе, но ее просто бесило, что часть придворных дам бегает за норлоком по своей собственной инициативе, без всяких подталкиваний со стороны королевы. Разумеется, это была та часть, которая не видела Шермана в его истинной ипостаси. Эльтель ядовито усмехнулась. Сразу же после свадьбы она запретила и Шерману, и Яргелу шляться по дворцу в своих истинных ипостасях. Ее раздражали и медвежья шерсть короля, и чешуйчатая кожа его подчиненного. Когда они находились в человеческих ипостасях, Эльтель хотя бы могла на них смотреть без содрогания. Яргел, который был в нее безумно влюблен, сразу же согласился. А норлок… ну… ему пришлось подчиниться. И после этого он возненавидел Эльтель еще больше. Ну откуда, скажите на милость, эльфийка могла знать, что у норлока в принципе одна ипостась? И что обретение другой будет для него болезненным и унизительным процессом? И что каждая трансформация будет даваться ему ценой немыслимой боли? Однако Шерман, похоже, решил, что Эльтель сделала это в отместку. И где-то в глубине души эльфийка понимала, что норлок абсолютно прав.
Эльтель постаралась успокоиться и взять себя в руки. Что бестолку жалеть о собственных глупых поступках? Прошлого не вернешь. И не изменишь. И даже если бы вдруг Эльтель сумела через себя переступить и попросить у Шермана помощи в задуманной ей авантюре, из этого ничего не выйдет. Норлок не захочет ей помочь. И не сможет. Просто потому, что подчиняется он только Яргелу. А это значило, что короля следует тоже ввести в курс дела. Последнее не нравилось эльфийке совершенно. Потому что реакцию своего благоверного на факт существования магической вещи с неограниченными возможностями она предсказать не могла.
Шерман одернул куртку, вогнал меч в ножны и с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Собственная человеческая ипостась вызывала в нем чувство глухого раздражения. Чудовищная боль после трансформации почти прошла, и реакцию организма выдавала только испарина на лбу и дрожащие пальцы. Истинным оборотням, вроде Яргела, трансформация давалась легко, а вот для норлока была сущим наказанием. И Шерман прекрасно знал, кому он этим наказанием обязан. Знал, и ненавидел Эльтель еще больше. Если это вообще было возможно. Властители, и почему Яргела угораздило влюбиться именно в эту стерву? Впрочем, вряд ли любая другая эльфийская принцесса оказалась бы лучше. Им же с детства внушают, что эльфы — древнейшая и мудрейшая раса, что равных им просто нет, что прочие смертные просто не достойны даже их внимания. Это ведь только в народе могла прижиться история о романтической любви эльфийки и оборотня, закончившаяся свадьбой. А реальность была куда прозаичнее. И жестче. Яргел, может, и влюбился в Эльтель, не устояв перед эльфийской красотой и магией, а вот королева отнюдь не испытывала к своему благоверному теплых чувств. Уж кому, как не Шерману это знать. Эльтель вешалась на него просто без всякого стеснения, а когда норлок ее отверг, возненавидела его. И не смогла простить ему этого пренебрежения. Отчаявшись соблазнить Шермана сама, Эльтель начала подкладывать ему своих фрейлин. Эльфийка даже обещала дать ему свободу (разумеется, на определенных условиях), но норлок ей не верил. И не доверял.
Шерман перевел дух, стараясь справиться со своей реакцией на трансформацию и, несколько успокоившись, открыл дверь. Его величество Яргел требовал Шермана для конфиденциального разговора. А это значило, что норлока снова ждало смертельно опасное поручение. Не сказать, что норлок этого боялся — за свою богатую приключениями жизнь страх он растерял напрочь, но отдохнуть хотелось. Путешествие сквозь миры изрядно его утомило.
— Садись, — приказал Яргел, меряя шагами комнату. Похоже, его величество было в премерзком настроении.