Легион против Империи

Алексея разбудил шум. Вернее, гул. Ровный и недобрый гул тысячной толпы.

Грозный шум снаружи очень не понравился Коршунову. Настолько не понравился, что невероятным усилием воли он подавил желание снова уткнуть физиономию в подушку и ударил в гонг.

Тотчас появился раб. Подал «ночную вазу», а затем – чашу для омовения.

– Что там творится? – спросил Коршунов.

– Люди пришли, мой господин. Требуют что-то.

Вид у раба был обеспокоенный, но не слишком.

– Поски мне принеси, – распорядился Алексей. – А потом бегом за моими людьми.

Поска – порядочная дрянь. Но взбадривает неплохо. А что-то подсказывало Алексею, что завтрак придется отложить.

Не дожидаясь возвращения раба, Алексей нацепил пояс с оружием, пригладил пятерней всклокоченную гриву и покинул спальню. Через просторную галерею он добрался до балкона. Там уже стоял тоже не выспавшийся Генка. И мрачно глядел вниз. Поздоровался. Тоже мрачно.

Вид с балкона открывался неплохой. В смысле видимости. А по сути – очень нехороший.

У ступеней «губернаторского» дворца собралась толпа тысячи в полторы. И толпа эта росла – с прилегающих улочек текли в нее ручейки антиохийцев.

Враждебных действий горожане пока не предпринимали. От шеренги из двух десятков стражников из городской когорты держались на почтительном расстоянии. Но насчет этих самых стражников Коршунов не заблуждался. Городская когорта – это не легион. По сути просто ополченцы, умеющие кое-как тыкать копьем и держать щит, не роняя его себе на ноги. На трех таких и одного легионера много. Впрочем, среди этой цепочки был и легионер. Бывший опцион. Он этими чучелами и командовал. Линейка стражи – трех десятков легионеров – сдерживала самых ретивых.

Пришел раб. С чашей. Коршунов выпил. Передернулся. Отдал чашу рабу. Прислушался к ощущениям… Вроде полегчало.

– Генка, – спросил Алексей. – А где твои головорезы?

– Праздник чертов, – буркнул Черепанов. – Отпустил я их. До прандиума.

То есть – до второго завтрака. Неудачно получилось.

Ага, а вот и молодежь! Агимар с приятелем. Заспанные, но в рабочем состоянии. Здоровые молодые организмы легко справлялись с похмельем, а побитости на морде – это вообще несерьезно.

Коршунов вышел в галерею.

– Сигисбарн, останешься со мной. А ты, Агимар, ноги в руки – и в конюшню. Скачи к Агилмунду и скажи, что я велел взять когорту и галопом – к дворцу наместника. Что стоишь? Бегом!

Герул умчался.

– Ну что, родич, – по-готски проворчал Коршунов. – Пойдем выясним, что за проблемы у нашего светлейшего наместника.

Причина народного волеизъявления оказалась проста: Геннадий ввел новый налог. На укрепление легионов. Причина этого эдикта Коршунову тоже была известна. Война с персами – на носу. Война же – это, в первую очередь, расходы. А возможная добыча и трофеи – только во вторую. Причем в случае с персами – с очень малой долей вероятности. Воевать с Ардаширом одними сирийскими легионами – это как верблюду на слона нападать. Оплевать и даже удивить можно, а вот победить – никогда.

Событиями на площади Генка был реально встревожен. То есть на его квадратном лице волнение никак не отражалось, но Алексей достаточно хорошо знал Черепанова, чтобы понять: обеспокоен светлейший наместник Сирии не на шутку.

– Может, вигилов подтянуть? Как думаешь?

– Я бы не стал, – ответил Коршунов, который лучше друга разбирался в социальных взаимоотношениях внутри сирийской столицы. – Вигилы ведь тоже в основном местные. И дисциплина у них… Сам знаешь, восток. Да ты не парься, я уже за своими пацана отправил. Думаю, часика через полтора подтянутся. Ты бы вышел, потолковал с ними…

– Я, Леха, и собирался. Но сейчас думаю: надо время потянуть. Сам знаешь: я долго говорить не мастер.

– Ладно тебе прибедняться, – улыбнулся Коршунов. – А вот женщин я бы из дворца убрал. На всякий случай.

– Уже, – ответил Черепанов. – Вот только твоей Насти не нашли.

– И не найдут. Она со своими… единоверцами. – Алексей криво усмехнулся. Никак не мог простить «христианам», как в Томах «братья во Христе» вместо помощи его за ворота выставили. И информацией поделились только, когда Генка с легионерами приехал и за глотку их взял. Пусть в Антиохии совсем другие люди, но – из того же садка. Медузы. Рабская кровь. Это, блин, навсегда[47].

– Тогда я сейчас пойду, – решил Черепанов. – Ты со мной?

– А сам как думаешь?

Вышли они, однако, не вдвоем, а вчетвером. Сам господин наместник, господин легат Алексий Виктор, его верный родич Сигисбарн Фретилович и один из эдилов[48], выбранный на эту должность с личной подачи наместника и поспешивший поддержать своего патрона. Не испугался эдил. Впрочем, такому пугаться – грех. Мужик, насколько было известно Коршунову, из первой Генкиной центурии. Ветеран.

Вышли и остановились на ступенях дворца – вроде как на трибуне.

Толпа, к этому времени достигшая уже пары тысяч, взволнованно загудела.

Черепанов поднял руку. Гул не то, чтобы стих, но заметно понизился.

– Люди Антиохии! – зычно крикнул Черепанов. – Я готов выслушать вас!

Толпа снова взревела с недетской силой. Понять что-либо было невозможно. Но Черепанов не спешил утихомиривать народ. Пусть поорут. Авось подостынут немного. Да и время…

За спиной Коршунова нарисовался Фульминат. Коршунов сразу взбодрился. Необученный сброд против Фульмината – как трава против газонокосилки.

Интересно, где шляется Красный?

Наконец до пестрого антиохийского сброда дошло, что если они хотят изложить свои требования, то надо, чтобы это сделал кто-то один.

Рев понемногу стих, и вперед вытолкнули прилично одетого господина со значком местной юридической школы. Отличной, кстати, школы, насколько было известно Коршунову. Такие крючкотворы из нее вылуплялись… Мама не горюй.

Хотя и судьи получались неплохие. И управленцы. Например, нынешний императорский корректор[49], присланный еще Пупиеном с Бальбином, тоже был ее выпускником. Но кушал из рук Черепанова. Вернее, его старого соратника Мания Митрила Скорпиона. Однако в данный момент это не имело значения.

Короче, патентованный юрист встал в позу и произнес речь. Довольно длинную, минут на пятнадцать, ссылаясь на разные законы, прецеденты и поправки. Но суть речи была проста. Народ не желал платить новую подать.

Антиохийская чернь восторженно внимала заковыристым юридическим терминам. Понимала наверняка еще меньше Коршунова. Слушали, как актера в цирке. Тем более, что многие понимали латынь с пятого на десятое.

Черепанов, впрочем, понимал всё. Законы местные он изучил очень тщательно, Законами Двенадцати Таблиц[50] не ограничиваясь. Но не настолько хорошо, чтобы играть в юридические игры с настоящим стряпчим. Геннадий и сам знал, что, как наместник, он не имел права вводить новый налог. Но практически все наместники плевать хотели на законодательные ограничения. Они считали провинции своими вотчинами и поступали соответственно.

– Этот налог – вынужденная необходимость! – заявил Черепанов. – Многие из вас знают, что персидский царь Ардашир уже собрал армию у наших границ. Мы должны дать ему отпор. То, что мне нужно от вас – это всего лишь деньги. Деньги на содержание тех, кто будет платить за вашу безопасность своей кровью.

Черепанов говорил на безукоризненной латыни. Но чернь, как сказано выше, латынь понимала не очень. Так что до большинства дошел только общий смысл. Отменять налог наместник не собирается.

Толпа недовольно загудела и придвинулась ближе. Стража подняла оружие, но всем было понятно, что долго они толпу не удержат. Сомнут. Пока дистанция сохранялась исключительно потому, что первые ряды не очень-то рвались на копья. Но эти копья – в таких хлипких руках… Даже отсюда видно, что ополченцы вот-вот наложат в штаны. Их удерживало одно: своего командира-легионера они пока что боялись больше, чем народного гнева.

– Можно, я скажу? – попросил Алексей.

– Попробуй, – неохотно согласился Черепанов. Он чувствовал: не срастается. Толпа – она и есть толпа. Чтобы ею управлять – нужен контакт. И еще: в любой толпе есть зачинщики. И у них-то контакт точно есть. Кто они? Каковы их цели? Это могут быть агенты того же Ардашира, которым выгодны беспорядки в столице провинции. Или обычные ворюги, которых в Антиохии – пруд пруди. Когда еще удастся сорвать такой куш – разграбить дворец «губернатора»? И пусть потом местная полиция ищет… Хренушки найдет! Три тысячи человек. Всех казнить?

Коршунов сделал шаг вперед. Вдохнул разок-другой, чтобы успокоиться. Жизням их вряд ли что-то угрожает. Луков у народа не видно. Камнями – не докинуть. Они – на самом верху лестницы. Даже такая чахлая стража удержит толпу на полминуты. А в дверях нападавших притормозит Фульминат. За это время они с Генкой успеют сбежать. Лошадок полна конюшня. Жизнь – она дороже всего. Но и добра, нажитого непосильным трудом, не по-детски жалко…

Алексей вскинул вверх руку.

– Вы меня знаете! – громко и уверенно произнес он. Вряд ли его услышали, но заинтересовались. Толпа – тварь любопытная. Ор начал стихать. И дистанция между цепью охраны и народом осталась.

– Я – легат Алексий Виктор Мильв, – объявил Алексей по латыни. А потом повторили по-гречески. Громко, но не слишком громко. Интуитивно чувствовал, что орать не надо. – Кое-кто из вас меня знает.

– Знаем, знаем! – заорал кто-то из толпы. – По делу говори!

– Наместник сказал вам, что сюда идет (иногда полезно малость сгустить краски) царь Артаксеркс (он произнес имя Ардашира на греческий лад). Вижу, многие не поняли, что сказал наместник Геннадий. Так что повторю еще раз, по буквам: «А-р-т-а-к-с-е-р-к-с»! Между ним и вами – только храбрые римские легионы! Если у них не будет стрел, чтобы поражать врага, они не остановят врага. Если у них не будет щитов, чтобы отбивать вражеские стрелы, они не остановят врага! Если…

– А что нам персы! – опять заорал из толпы уже знакомый голос по-арамейски. – Пускай приходят! Может они будут нас меньше грабить, чем твои соплеменники, римлянин!

– Это кто такой смелый? – поинтересовался тоже по-арамейски Коршунов. Но поскольку по-гречески он говорил намного лучше, то сразу перешел на язык эллинов, который в Антиохии понимали все. – Выйди сюда – и поговорим. Клянусь мечом, – Коршунов коснулся рукояти. – Я не буду тебя убивать!

– Только руки-ноги переломаю, – пробормотал он по-русски.

– А мне и здесь хорошо! – выкрикнул его оппонент.

– Трусишь? – Алексей усмехнулся. – Тогда заткни рот. Или, может, ты – человек Артаксеркса? Может, ты поэтому не боишься персов, а?

Оппонент что-то завопил, но Коршунов не стал его слушать. Включил «командирский голос» и заревел на всю площадь:

– Точно! Ты – шпион! Эй, кто там поблизости? Хватайте его! Тащите сюда!

В толпе возникло небольшое бурление… Никого не схватили и не потащили. Но сам обвиняемый счел за лучшее сделать ноги.

– Я вам скажу! – уже спокойнее произнес Коршунов. – Может, Ардашир и будет брать с вас меньшие налоги, но перед этим в город войдут его солдаты. И возьмут все! Они будут драть ваших жен и дочерей! Они будут жечь вас огнем, чтобы вы сказали, где спрятано золото! И если у вас нет золота, то вас запытают до смерти! А если есть и вы скажете, где оно, то вас всё равно запытают – вдруг вы отдали не все!

Алексей говорил с большой уверенностью. Он очень хорошо знал тему. Как-никак он когда-то был варварским риксом.

– А разве мы не платим на содержание армии! – раздался из толпы другой голос. Мы много платим. Все эти годы из нас выжимают сок! Срезают у нас с костей жир! А теперь вы хотите срезать не только жир, но и мясо?

– Выжимают сок, говоришь? Тяжело?

– Тяжело, тяжело! – охотно подтвердили из толпы.

– Выходит, новый налог вы не потянете?

– Нет! Нет! Не потянем! – не менее охотно поддержало общество.

Черепанов ткнул Алексея кулаком в спину: что ты такое говоришь? Но тот отмахнулся: не мешай.

– Так уж и не потянете? А мне помнится, вы платили и больше! Намного больше! При прежнем наместнике Гельмии Гульбе? Забыли, верно? Напомнить вам, кто выпустил ему кишки? Вот он стоит, этот человек! – Коршунов шагнул в сторону и картинным жестом указал на Черепанова. – Этот человек избавил вас от Гульбы! Он, напомню, втрое снизил налоги. Втрое! А теперь, когда он хочет получить от вас немного серебра, чтобы вас же защитить, вы приходите к его дому! Вы угрожаете ему! Да вас всех надо казнить! – Голос Коршунова обрел новую силу. Теперь в нем звучала ничем не прикрытая угроза. – Вы – подлые преступники! Вы – шелудивые псы, норовящие укусить руку, которая вас кормит! Скажите хоть что-то в свое оправдание! Почему ваш господин должен вас пощадить?

О, да! Алексей уже мог себе такое позволить – угрожать толпе. Потому в проемах улиц появились его варвары. Быстро, однако! Невероятно быстро. Он ждал их не раньше, чем через сорок-пятьдесят минут. Умницы! Не зря он готовил когорту «быстрого реагирования». Сейчас его молодцы спешивались – германцам привычнее воевать на своих-двоих, выстраивались в линию. Около сотни прорвались вперед, довольно грубо (но пока без крови), распихивая горожан, и выстроились внизу лестницы – к немалому облегчению стражи.

– Вы вовремя! – по-готски крикнул Коршунов.

Одно его слово – и начнется резня.

Черни это тоже было понятно. Ох, как они заволновались! Как сбились в кучу. Те, кто оказался снаружи, лезли внутрь… Точь-в-точь овечья отара, которая сбивается вместе холодной ночью. В воздухе отчетливо повеяло страхом.

И этот страх почуяли воины Коршунова. А они – как волки… Еще чуть-чуть – и начнут резать без всякой команды. Просто потому что варварам нравится убивать.

– Нет! – поспешно закричал Алексей. – Не трогать чернь, герои! Это же овцы! Овцы! Если их убить, то где мы возьмем шерсть для ваших плащей?

Кричал он по-готски, так что свои его поняли. И остались на месте… Перекрывая, впрочем, все выходы с площади. Толпа оказалась в западне.

– А вот теперь, – сказал Алексей, – зови, Генка, своих вигилов. Пусть просеют эту человеческую массу, отфильтруют подозрительных. А уж с теми я сам потолкую.

– А я к тебе присоединюсь, – Черепанов усмехнулся. – Черт! Давно у меня не было такого адреналинчику!

– Вот она, мирная жизнь, – философски произнес Коршунов. – Пора тебе, Генка, на поле боя. Иначе форму потеряешь.

– Чует мое сердце, боев у нас скоро будет – выше крыши, – проворчал Черепанов. – Ардашир, чертова заноза! А знаешь, Леха, нам ведь повезло! Затей они бучу дней через пять, когда нас здесь уже не было бы…

– Ограбили бы наш особнячок подчистую! – закончил Коршунов. – Слушай, а не упрятать ли нам движимую часть имущества куда-нибудь в укромное местечко. Ограбят, так хоть заначка будет!

– Извини, дружище, но я уже поработал в этом направлении, – сказал Черепанов. – Обратил примерно половину наших средств в надежные векселя. Такие, что любой солидный банкир обналичит. Уж прости, что тебя не проинформировал!

– Ерунда. Я всё равно в этом не разбираюсь. Ты лучше скажи: много ли получилось?

– Порядочно, – усмехнулся Черепанов. – Тысяч по двести денариев на брата. И это – наши личные деньги. Из казны провинции я ни асса не взял!

– Сенаторам это скажи. И госчиновникам, которым ты налоги не платишь. Они тебе за это пирожок дадут. Со стрихнином.

– С цикутой, – поправил Черепанов. – Стрихнин еще не изобрели. Всё. Пойду делами заниматься. Через три дня мы стартуем. Тебе, кстати, не надо своих к походу готовить?

– Без меня обойдутся. Там такие «готовщики»: Агилмунд, Трогус… Я им в подметки не гожусь. Хотя ты прав, есть у меня одно дельце…

Тут наконец появился Красный. От него густо воняло потом. Собственным и лошадиным.

– Сердце мое, ты где гулял? – поинтересовался Коршунов.

– Я не гулял! – ответил гепид. – Я к нашим сбегал. Как увидел, что творится, сразу взял лошадку – и к Агилмунду. С нашими же и приехал.

Ага. Теперь понятно, почему братва подоспела так быстро. Красный опередил Агимара как раз на эти сорок минут.

– Молодец! – одобрил Коршунов. – Сегодня нас ждут великие дела. А сейчас пойдемте-ка позавтракаем.

Глава девятая

Лучшая легкая конница империи. Продуманная смена руководства

Префект нумидийцев был африканцем. Но – латино-африканцем. То есть белым его назвать Коршунов бы не рискнул, а от негроидной расы он унаследовал только исключительно густые и курчавые волосы. На груди. Их было так много, что на макушку уже не осталось. В Риме щеголи выщипывают волосы на теле. Военным это не обязательно. Повезло префекту.

– Он спит, – сказал официальный командир нумидийцев. – И будить его я бы не советовал.

Надо отметить, что боевого командира префект походил еще меньше, чем на негра. Лет сорока, довольно хлипкий… Зато в одежке с красной полосой. Из сословия всадников…