Но английская пустыня по сравнению с нашей - цветущий сад!

Дискуссия о левых идеях еще недавно была абсолютным табу для «серьезной» прессы. Газеты и телевидение действовали по привычному советскому принципу «торговли с нагрузкой»: если вы хотите политическую свободу, извольте получить в комплекте с ней и «свободный капитализм», иначе не будет ни того, ни другого. Но и это меняется. Показателями могут быть острый интерес и симпатия, который вызвали в России протесты против «корпоративной глобализации» на Западе.

Когда «Общая газета» опубликовала довольно путаную и враждебную статью о росте левых настроений среди молодежи, это вызвало целую бурю откликов - писем и телефонных звонков в редакцию, выступлений в интернете. Похоже, героем нового поколения становится не преуспевающий менеджер с Уолл-стрит, не бессмысленно прилизанные молодые люди с рекламы растворимого кофе, у которых вот уже десять лет «все только начинается», а радикал, сражающийся с полицией на улицах Сиэтла или Праги.

Кто-то из тележурналистов возмущенно передавал из Лондона, что тамошние российские студенты дружно вышли на улицу вместе со своими однокурсниками. И в самом деле: не отменили бы советских порядков - не учиться бы им в Англии. Правда, учиться за границей начали еще при Горбачеве, когда имен Чубайса и других великих приватизаторов еще никто не слышал. Но главное не это. Против капитализма сегодняшние радикалы протестуют по той же причине, что десять лет назад заставила людей выходить на улицы против «коммунизма». Такова естественная реакция.

ПРОФСОЮЗЫ СКОРЕЕ ЗА НЕДВИЖИМОСТЬ, ЧЕМ ЗА ДВИЖЕНИЕ МАСС

«Последовательная борьба трудящихся и их профсоюзов за свои права необходима, во-первых, потому, что каждый шаг по углублению экономической демократии будет неизбежно встречать сопротивление наиболее реакционных слоев буржуазии и бюрократии, не желающих расставаться со своими привилегиями. А во-вторых, работники всегда должны быть готовыми к защите уже завоеванных прав и социальных гарантий. В этом случае по отношению к своим партнерам профсоюзы будут вынуждены действовать по формуле: принуждение к миру»

Нет, это не из Ленина или Плеханова. Это Андрей Исаев, второй номер в Федерации независимых профсоюзов России, депутат от «Отечества». Прочитаешь, и становится ясно: человек принципиальный, но не экстремист. Бороться готов, но вообще стоит за мир, только социальные партнеры иногда подводят.

Голосом Исаева говорит официальная профсоюзная бюрократия, а следовательно, мы можем спать спокойно: права наемных работников надежно защищены. Жаль только, что рабочие об этом пока не догадываются: ни условия труда, ни заработная плата лучше не становятся, а там, где какие-то улучшения случаются, профсоюзных руководителей ФНПР, как правило, даже близко не видно. Непримиримая борьба происходит на страницах профсоюзных изданий, да и там заканчивается, как только президент Путин изволит явиться на встречу с руководителями ФНПР. Сразу же после этого становится ясно: социальный партнер у нас хоть куда. Просто идиллия!

Уже больше года правительство России пытается провести через Думу свой проект КЗОТа, который и впрямь достоин войти в историю. Мы уже писали на страницах «Новой газеты» про этот удивительный документ. Правительственный проект не только урезает права профсоюзов, не только официально разрешает работодателям шпионить за своими работниками, собирая сведения об их политических взглядах и личной жизни, но еще и открывает возможность для распространения детского труда и постепенного перехода от восьмичасового к двенадцатичасовому рабочему дню. Понятное дело: наше правительство вовсе не настаивает на том, чтобы подобные нормы вводились повсеместно, оно лишь милостиво разрешает компаниям в порядке установления «гибких» трудовых отношений вводить - по соглашению с сотрудниками - двенадцатичасовой рабочий день или нанимать на работу несовершеннолетних. Все в лучших советских традициях - по пожеланиям трудящихся.

В Думу приходят очень симпатичные чиновники, которые в кулуарах объясняют, что тоже болеют за народ и у них просто сердце разрывается при мысли об ужасном положении трудящихся масс. Но что делать, все равно права рабочих нарушаются повсеместно, изменить ничего нельзя, а потому необходимо подобную практику легализовать. Представьте себе правоведа, который с такими же охами и вздохами предложил бы нам легализовать воровство и убийство в связи со слабостью правоохранительных органов.

Мы не единственное место на планете, где с людьми плохо обращаются. Во многих странах работают неограниченное время, без отпусков, а порой и без права отойти в туалет на протяжении трудового дня. По-английски это называется «потовыжималками» - sweatshops. Братский коммунистический Вьетнам предоставил фирме Nike возможность эксплуатировать в своих мастерских двенадцатилетних подростков - все радуются: страна развивается, экономика растет! Но мы, похоже, станем первой страной мира, которая пытается законодательно защитить и обосновать sweatshops, причем делает это путем отмены современных трудовых норм. И еще сделаем это совершенно демократически - через парламентское голосование!

А что профсоюзы? ФНПР объявила правительственный проект «рабовладельческим», «законодательством позапрошлого века», «примером дикого капитализма» и так далее. В противовес правительственному ФНПР через близких ей депутатов в Думе внесла собственный «проект восьми», который призван был стать приемлемым компромиссом для всех. Исаев и Шмаков произносили речи, рассылали по предприятиям инструктивные материалы с призывами дружно встать на защиту «проекта восьми». И вдруг, совершенно неожиданно, руководство ФНПР совершает поворот на 180 градусов, отказывается от «проекта восьми» и создает согласительную комиссию, которая должна будет исправить правительственный вариант. Учитывая все то, что сами профсоюзы говорили об этом варианте на протяжении года, становится очевидно, что исправить его невозможно в принципе. Возникает вопрос: когда лидеры ФНПР обманывали своих сторонников - тогда или теперь? И почему столь неожиданная смена курса?

Ответ достаточно прост. Являясь наследником советских профсоюзов, ФНПР получила огромную собственность, которая постепенно приватизируется в интересах руководства, но одновременно продолжает кормить огромный бюрократический аппарат. Санатории, профилактории, туристические фирмы и еще много всего другого. Один лишь московский Дворец труда (Кривой дом, как прозвали его сами сотрудники) обеспечивает немалые доходы от сдачи помещений и различных базирующихся там бизнес-партнерств. Именно таким образом федерация получает большую часть дохода, а членские взносы кажутся на этом фоне весьма скромными. Помню, как еще в 1994 году Михаил Шмаков, нынешний лидер ФНПР, говорил на заседании Генерального совета федерации, что надо выбирать что-то одно: если собираемся бороться, надо отказываться от собственности. Выбор руководства ясен. Спекуляция недвижимостью выгоднее, чем классовая борьба.

Пока шло предварительное обсуждение КЗОТа, можно было проявлять принципиальность. Но в ближайшие несколько месяцев правительство начинает новую волну либеральных реформ, «вторую шоковую терапию». Дело пошло всерьез, а это резко меняет правила игры. Предшественник Шмакова на посту лидера ФНПР Игорь Клочков поплатился своей должностью за попытку противостоять Кремлю. Нынешние руководители учли этот печальный опыт.

Судя по всему, первоначально руководство ФНПР хотело обменять отказ от борьбы с правительственным проектом на выигрыш времени. Пока согласительная комиссия возилась бы с документом, настала бы осень и прошел съезд ФНПР, на котором нынешнее руководство сохранило бы свои посты. Но Кремль настоял на том, что кодекс будет приниматься в июне. Путин очень попросил, и Шмаков неожиданно быстро согласился. Интересно, какова оказалась цена вопроса? По Государственной Думе упорно ходят слухи, что Шмаков станет следующим министром труда. Починок на этом месте смотрится как-то странно и, надо думать, давно уже подыскал что-то поближе к своей любимой теме - деньгам. Что же до Шмакова, то он играет беспроигрышно. Если все обойдется, он сохранит за собой профсоюзный пост, если же в рядах родной организации возникнет бунт, лидер пойдет на повышение.

Возможно, впрочем, Шмаков по старой привычке хочет заручиться гарантиями кремлевского руководства. Если с помощью Кремля профлидеров назначали, то без санкции главного начальника снимать их тоже не позволят. Хотя, здесь, конечно, могут быть и осечки. Гарантии-то дают, а вот выполнять их…

Все это очень в советской традиции - и наказание невиновных, и награждение виноватых. Вообще советские профсоюзы называли «кладбищем кадров». Похоже, с тех пор многое изменилась и с этого кладбища вполне можно выбраться - даже на теплые места.

Другое дело, как отнесутся к этому профсоюзные активисты. Показательно, что некоторые организации ФНПР уже заявили о своей готовности участвовать в съезде свободных профсоюзов, намеченном на 6 июня в Москве. В связи с этим организаторы съезда даже не знают, как его окрестить. Говорят, что будет съезд реально работающих профсоюзных организаций. То есть тех, кому в отличие от лидеров ФНПР новое законодательство грозит серьезными проблемами.

О БУРЯХ В ТАРЕЛКАХ И СТАКАНАХ

Билл вытащил из холодильника целлофановый пакет, высыпал из него на сковородку фарш, вызвавший у меня не аппетит, а тайное воспоминание о советском общепите. Затем с помощью электрического устройства вскрыл консервную банку, из которой вылил на сковородку какую-то красную жижу. Все это зашипело, забулькало и превратилось в красноватую кашицу, которую Билл тут же слил в пластмассовый таз и прикрыл крышкой. «Кошачья еда», - подумал я и стал оглядываться в поисках кошки.

- Это для моего сына, - объяснил Билл. - Он ничего другого не ест.

Американский средний класс делится на тех, кто ест суши, и тех, кто жрет гамбургеры. Китайские, тайские или японские рестораны, конечно, подороже, чем «Макдоналдсы», но не настолько, чтобы обед в них был недоступной роскошью для человека, имеющего нормальную работу. Однако обыватель предпочитает бигмаки или сандвичи, представляющие собой килограммовые белые булки, разрезанные вдоль и набитые всем вперемешку. Все это запивается какими-то подозрительными химическими напитками, из которых кока-кола, видимо, самый безопасный. Наевшись таким образом, средний американец начинает чувствовать, что что-то не так, и идет в гимнастический зал, бегает, прыгает и плавает, чтобы сбросить лишний вес. После чего очень хочется поесть, и он опять привычно сворачивает в сторону «Макдоналдса».

Отношение к гамбургерам делит Америку на два лагеря. Истинные патриоты считают, что нет ничего лучше булки с котлетами. Космополиты, гуманисты и левые радикалы ведут с гамбургерами непримиримую войну, а потому обедают главным образом в китайских закусочных. Здесь дело не только в симпатии к угнетенному «третьему миру», но и в доступности цен - французская пища многим не по карману, да и приготовить хороший французский обед не так просто. Такого количества французов здесь просто нет. Зато китайцев сколько угодно.

С распадом Советского Союза появились и новые рестораны. Вообще, чем больше в мире всяких бедствий, тем больше новых этнических ресторанов появляется в Нью-Йорке и Сан-Франциско. После вьетнамской войны в Америке познакомились с вьетнамской кухней, потом - кампучийской. Чем больше нелегалов, рискуя жизнью, пробирается сюда из Мексики, тем больше распространяется мексиканская кухня. После страшного голода в Эфиопии по всей Америке появились эфиопские рестораны. Зная недавнюю историю этой страны, можно было подозревать, что подавали там протухшую гуманитарную помощь и грязную некипяченую воду. Но оказалось, что эфиопы очень здорово готовят. Когда есть из чего.

Сейчас в Нью-Йорке уже можно кое-где заказать хороший плов. Если в Средней Азии дела пойдут совсем плохо, то количество таджикских и узбекских ресторанов, несомненно, удвоится. Но пока узбекская кухня остается для американцев экзотической. Иное дело - китайская, японская или эфиопская.

Левые ненавидят «Макдоналдс» не только за гамбургеры. Эта транснациональная компания стала чем-то вроде символа нового империализма, единой стандартной культуры, которая в готовом виде распространяется по всему миру и убивает все индивидуальное. К тому же «Макдоналдс» мало платит рабочим и запрещает организацию профсоюзов. Попробуйте записаться в профсоюз - и на следующий день вы уволены. Замену найти несложно, резать булки может каждый.

Французские фермеры под предводительством Жозе Бове начали в Европе настоящую войну против гамбургеров - во имя спасения французской кухни от американского нашествия. Нападение на «Макдоналдс» закончилось для Бове арестом, но в глазах значительной части общества он стал героем и первым политическим заключенным демократической Франции, принесшим себя в жертву ради спасения национальной идеи, воплощенной в камамбере и антрекоте. И в сущности, он прав. Ибо французская культурная традиция воплощена в пище ничуть не меньше, чем в Эйфелевой башне или Лувре.

По мнению левых, гамбургерные рестораны и fast food напоминают кормушки для скота, где все индустриализовано, стандартизовано, чтобы как можно скорее осчастливить и отправить назад на работу огромное поголовье таких же обезличенных обывателей. Пища здесь неотделима от пропаганды. Реклама важнее качества.

Короче, гамбургеры тоталитарны.

Совсем недавно в интернете появилось сообщение о десятилетней канадской девочке, обнаружившей в бигмаке отрубленную крысиную голову. Голова была совершенно настоящая, с глазами, носом и усами. Теперь родители девочки судятся с «Макдоналдсом», требуя 11 миллионов долларов компенсации за моральный ущерб. Скорее всего, получат. Суды у «Макдоналдса» почти всегда выигрывают.

Признаюсь, с тех пор, как я прочитал это сообщение, при виде гамбургера мне сразу же мерещатся крысиные головы.

Билл немедленно рассказал эту историю своему сыну.

- Что та девочка заказала? - уточнил сын. - Бигмак? Я всегда именно его заказываю.

ОСТАНОВИТЬ ВОЙНУ МОЖНО ЛИШЬ НЕ ПРОДОЛЖАЯ ЕЕ

Война в Чечне сделала Путина президентом. Эта же война в конечном счете может привести путинский режим к краху.

Российская власть не знает, как выбраться из чеченского тупика. Как заметил один из западных журналистов, Чечня для России стала тем же, чем был Алжир для Франции в 50-е годы. С одной стороны, официальные круги демонстрируют твердую решимость удержать территорию, а с другой - сами уже не знают, зачем эта территория им нужна и что они с ней будут делать в случае победы. Главный аргумент в пользу продолжения войны - с уходом российских войск в Чечне образуется вакуум власти и реальный контроль над положением дел в республике окажется в руках полевых командиров, бандитов.

Эти рассуждения выглядели бы достаточно убедительно, если бы не одно обстоятельство: Россия в любом случае выиграть войну уже не сможет. Для этого нет ни сил, ни ресурсов, ни психологической возможности. Если кто-то не желает видеть очевидного, ему придется столкнуться с неприятной реальностью, которая с каждым днем все более заявляет о себе. И дело не в том, что Россия как таковая слаба, а в том, что нынешнее коррумпированное государство и нынешняя разложившаяся армия - с их структурами, кадрами и идеологией - победить не в состоянии.

Осознание этого факта в общественном мнении уже происходит. К данным российской социологии нужно относиться с большой осторожностью, но показательно, что те же службы опросов, которые полтора года назад заявляли о почти всенародной поддержке войны, сегодня, применяя те же методики, опираясь на те же выборки, вынуждены констатировать: сторонников прекращения войны с каждым днем становится больше, а те, кто призывает к «войне до победного конца», уже стали относительным меньшинством. Что гораздо важнее, те же настроения начинают распространяться в армии. У военных просто нет рецептов решения для Чечни. Они могут лишь оставаться на блокпостах в качестве живых мишеней, большего требовать от них невозможно. А это не самая увлекательная роль.

В такой ситуации вывод войск является только вопросом времени. И чем дольше российские власти пытаются оттянуть неизбежное, чем меньше они готовы признать реальное положение дел и начать переговоры, тем хуже для России, тем больше риск, что мы получим в итоге именно то, чем пугаем друг друга: вакуум власти, беспредел полевых командиров в Чечне и дестабилизацию положения в самой России.

В принципе вполне возможно и иное решение «чеченского вопроса». Мировая практика показывает, что эффективное прекращение подобного конфликта возможно лишь на основе переговоров. На первом этапе - соглашение о прекращении огня, затем свободные (под международным контролем) выборы и, наконец, окончательное соглашение о статусе республики с той властью, которая будет сформирована на основе свободных выборов. Такое решение приемлемо и для официального руководства сепаратистов. Президентский срок Масхадова истекает, формирование новой администрации соответствует законам независимой Ичкерии точно так же, как законам России и нормам международного права. Есть только одно обстоятельство: по законам Чечни полномочия Масхадова продлеваются автоматически до тех пор, пока продолжается война. Если кто-то хочет создания в Чечне новой легитимной администрации, надо в первую очередь прекратить стрельбу.

Кстати, совершенно неочевидно, что новая администрация окажется радикально националистической. В условиях войны население зажато между армией и боевиками. Учитывая то, что творит армия в Чечне, неудивительно, что в конечном счете люди предпочитают боевиков. Эти, по крайней мере, свои. Но отсюда отнюдь не следует, что боевики сами по себе вызывают большую симпатию. К тому же те, кто воюет против федеральных сил, далеко не едины в своих представлениях о будущем республики. Пока Российская армия ведет войну, они будут действовать совместно. И любые попытки Кремля расколоть их неизменно провалятся. Но в мирной ситуации политические расклады будут другими. Люди станут объединяться не против «общего врага», а на основе собственных взглядов и интересов.

В последние месяцы в Чечне и среди чеченской диаспоры все больше заявляет о себе течение, получившее название «третья сила». К нему близко и «Движение за гражданские права выходцев с Северного Кавказа». Для его представителей очевидно, что, как бы ни сложилась судьба Чечни, огромное множество чеченцев будет жить на территории России, а потому независимость сама по себе чеченский вопрос не решит (так же, как не решит она курдский вопрос в Турции). В конечном счете все зависит от демократизации и утверждения гражданского равенства в самой России. Но ясно и то, что без прекращения войны невозможно демократическое решение национального вопроса, а шансы на укрепление демократии в воюющей стране мизерны.

Прекращение войны требует переговоров с теми, кто реально держит в руках оружие. Без участия боевиков в мирном процессе не будет мирного процесса - банальность, с которой в Кремле все еще не хотят смириться.

Впрочем, рациональные аргументы вряд ли могут убедить расистов и фашистов, являющихся, по существу, единственно последовательными и принципиальными сторонниками политики, проводимой в Чечне российскими властями. Что бы вы ни сказали о «гражданских правах» или «мирном урегулировании», они в лучшем случае ответят вам, что не помнят ни одного чеченца, получившего Нобелевскую премию по математике.

Что-то я не могу вспомнить ни одного нобелевского лауреата, родившегося в Люксембурге. Значит ли это, что жителей Люксембурга следует лишить права на независимость и приступить к их планомерному истреблению?

МАГНАТНЫХ БУРЬ НЕ ПРЕДВИДИТСЯ

В школе олигархов введена военная дисциплина

Встречи президента с олигархами стали доброй «новорусской» традицией. Надо сказать, что во время этих встреч президент непременно раздает своим гостям подарки или, во всяком случае, обещания. Причем обещания, данные при подобных обстоятельствах, в отличие от всех прочих Кремль исполняет.

Например, обещали, что не будет ни национализаций, ни пересмотра итогов приватизации, и их не было. При этом в паузах между встречами у отдельно взятых олигархов, как мы знаем, отняли очень многое. Но это совсем другое - закрывать уголовные дела Путин не обещал, а всевозможные слияния и поглощения проходили строго по законам рыночной экономики и формально без участия власти. Сами же идеологи олигархического либерализма объяснили нам, что рынок все расставит по своим местам и кто бы как бы ни захватил собственность в первый момент, на его место рано или поздно придет эффективный собственник.

Вот и приходит.

И все же год с лишним прошел со времени прихода Путина к власти, а его отношения с олигархами остаются темой для многочисленных догадок и споров. Подарки подарками, а пострадавших много. Олигархи, ставшие магнатами, чувствуют себя не очень уютно. Сначала Борис Березовский и Владимир Гусинский за границей скрываются, прямо как Герцен с Плехановым, - жаль только в колокол не бьют, философских книг не пишут и социалистической пропагандой не занимаются. Теперь еще и Рем Вяхирев вынужден был оставить руководство «Газпромом». Добросовестно обанкротил Гусинского, самолично поглотил НТВ, но тоже теперь оказался не у дел, хотя и при деньгах (фирму «Итера» ему вроде оставили). К тому же получить вместо срока на прощание орден даже по русским понятиям для отставника совсем недурно.

Теперь даже вполне лояльный Роман Абрамович, которому удалось поменять место доверенного банкира Кремля на коммерчески еще более выигрышный пост «начальника Чукотки», неожиданно вызван на допрос в прокуратуру. Правда, пока обвинение против него не выдвинуто, да и дело старое, однажды уже замятое. Вполне возможно, что и на сей раз обойдется. Но, надо полагать, некоторый дискомфорт губернатор Чукотки должен испытывать.

Но, с другой стороны, олигархи - это не просто ряд личностей, вызывающих раздражение в обществе. Это представители определенной экономической системы, люди, выдвинувшиеся благодаря сложившимся общественным отношениям. Так вот, система как раз находится в полном порядке.

На протяжении первого путинского года олигархия, «опущенная» политически, получила сразу несколько ценных подарков в плане экономическом.

Сначала был отменен прогрессивный налог. Дыры, образовавшиеся в бюджете, правительство попытается заткнуть с помощью жилищно-коммунальной реформы, заставив население платить полную цену за содержание своих квартир и реконструкцию коммунального хозяйства, а по сути - субсидировать олигархов. Сумма, которую правительство рассчитывает сэкономить, отменив жилищные субсидии, составляет порядка 3-4 миллиардов долларов ежегодно. Это примерно столько же, сколько было подарено верхам общества в ходе налоговой реформы.

Официальное объяснение состоит в том, что олигархи все равно налогов по полной программе не платили, а потому проще было просто их простить. Власть наша, страшно суровая в некоторых случаях, проявляет удивительную склонность прощать всевозможные нарушения крупным собственникам. А «диктатура закона» проявляется в том, что прощение принимает не форму телефонного звонка, как во времена первого российского президента, а форму официального постановления. Но странным образом: правительство не готово проявить такое же понимание в отношении рядовых граждан, которые все равно не готовы платить за коммунальные услуги. Вместо того чтобы списать соответствующие платежи, власти думают о том, как отменить советские законы, затрудняющие выселение из своих квартир «злостных неплательщиков». В очередной раз российские власти жалуются, что «тоталитарные» советские порядки оказались «чересчур» гуманными: так уже было с трудовым и административным кодексами.

А на прошлой неделе олигархи получили новый, еще более ценный подарок - либерализацию валютного регулирования. Опять правительство радостно ссылается на собственную беспомощность: мол, капитал все равно вывозят незаконно, так уж лучше это дело легализовать. Побочно гражданам объясняют, что теперь, когда капитал будет бежать из страны на совершенно законных основаниях, его легче будет вернуть. Как будто на долларе написано: «Эта купюра была украдена и незаконно вывезена из России господином N».

Подобные истории могут вызвать доверие лишь у людей, совершенно незнакомых с тем, как работают международные финансовые рынки. Попадая на биржи в Нью-Йорке и Лондоне, деньги становятся анонимными. При необходимости они могут вернуться в Россию или отправиться в любую иную страну через инвестиционные фонды. Те же офшорные компании, куда выводились средства из России, прекрасным образом скупали в нашей стране промышленные объекты и недвижимость. Капитал приходит в том момент, когда находит это для себя выгодным. И если в России не хватает инвестиций, то вовсе не потому, что «сбежавшие» деньги боятся вернуться, а потому, что наша экономика, несмотря на все ультралиберальные меры правительства, оказывается менее привлекательна для капитала, чем финская, китайская, а иногда даже кубинская.

В Финляндии ни высокие налоги, ни большой государственный сектор, ни правительственное регулирование почему-то притоку капитала не мешают, а производство при дорогой и социально защищенной рабочей силе как-то растет вдвое быстрее, чем у нас. То, что экономика России, несмотря на три довольно благоприятных года, остается инвестиционно малопривлекательной, - общая вина государства и олигархов. Это как раз и есть неизбежное следствие той отсталой социальной и хозяйственной структуры, которая у нас сложилась, результат щедрых подарков олигархии, сделанных властью.

И все же валютная либерализация - огромный подарок для олигархов. Ибо теперь у них будет меньше головной боли. Все будут жить по-старому, но без проблем. К тому же это гарантия на будущее. Ибо никого задним числом нельзя будет обвинить в незаконном бизнесе.

Противоречия между политическими и экономическими решениями правительства кажутся куда менее странными, если мы осознаем стоящую за ними общую системную логику. Путин пришел к власти для того, чтобы охранять именно нынешнюю систему. И именно систему, а не отдельных людей. В этом единственная принципиальная разница между ельцинской «семьей» и путинской «диктатурой закона». Более того, чтобы система работала, в ней нужно поддерживать дисциплину. А при Ельцине олигархи распустились.

Можно сказать, что у Путина двойная задача. С одной стороны, он должен поддерживать, укреплять и защищать систему, созданную в интересах олигархов. А с другой - он должен дисциплинировать самих олигархов, которые своими интригами, безответственным поведением и склоками дестабилизировали эту самую систему. Он действует, как учитель в школе, который наказывает детей в их собственных интересах.

Березовский и Гусинский не слушали урок, хулиганили. Их выгнали из школы. С Абрамовичем сложнее. Он вроде бы паинька, но под партой что-то крутит. Пришлось вызвать к директору. А господин Вяхирев много списывает и вообще стар для ученика. Он честно отработал свои годы завхозом в школе новой экономики. Без него все давно бы закрылось. Разве не его средствами оплачивали всевозможные реконструкции здания? И разве не к его помощи пришлось прибегнуть, разбираясь с непослушными учениками? Но у кремлевского педагога на примете свои люди. У каждого начальника есть своя кадровая политика, тут ничего не поделаешь. Вяхирев ушел с почетом.

Окажутся ли ученики в школе Путина достаточно понятливыми? Скорее всего - да. Потанин, например, ужасно старается. Но в любом случае у кремлевской власти уже подготовлен следующий призыв. Все-таки ученики ельцинской школы были слишком избалованны, распущенны. С ними трудно справиться, они раздражают учителя. А потому в школу нужно будет набрать новых учеников, уже прошедших подготовишку в Ленинграде. Запомните эти имена - Миллер, Коган, Клебанов. Их будет еще больше, набор только начинается.

Путинский призыв уже строится в правильные колонны, как пионеры на школьном дворе. От имени старого призыва их встретит Анатолий Чубайс и пожелает им продолжать богатые традиции отечественной школы бизнеса. Это тихие и дисциплинированные олигархи-петербуржцы, поработавшие с нынешним президентом в карательных или хозяйственных органах северной столицы. Они прекрасно понимают новые правила игры, а главное - хорошо знают, что такое дисциплина.

Отзвенел последний звонок для выпускников ельцинской школы. Они пошли в большой мир отнюдь не с пустыми руками, но многие все же со слезами на глазах. В сентябре приступит к занятиям новый класс. Это будет не просто буржуазный класс. Но и класс добросовестных учеников.

РОДИНА ТАМ, ГДЕ НЕДВИЖИМОСТЬ

Новые песни о Главном

Казалось бы, все просто и ясно. Политика команды Путина не определилась, она всегда была вполне определенной.

Верхам - продолжение приватизации, отмена прогрессивного налога, либерализация валютного регулирования.

Низам - антирабочее трудовое законодательство, вето, наложенное на закон о полной выплате пенсии работающим старикам, теперь еще и проекты жилищно-коммунальной реформы.

Это бескомпромиссная политика неолиберализма, куда более последовательная, жесткая и лишенная сантиментов, нежели в последние годы Ельцина. Если что-то еще и сдерживает власть, так это смутный страх - а вдруг общество все-таки очнется, вдруг возмутится? Между тем «коммунисты» из партии Зюганова заученно повторяют, что не все окончательно определилось.

Главное оправдание этой политики - «патриотизм». Путин говорит о «сильном государстве», значит, он наш. И в самом деле, патриотическая риторика оппозиции востребована начальством. Правда, сами политики от КПРФ по-прежнему остаются в парламентской ссылке. Ибо в современной России Дума - это такое же кладбище кадров, как профсоюзы - в советские времена.

Лет десять назад лозунг «сильного государства» звучал как призыв сохранить хоть что-то от Советского Союза. Это не помогло. Советское государство было разрушено, точнее, разобрано самой же советской номенклатурой. Именно поэтому спасти или реконструировать его не было никакой возможности. Те, кому по должности положено было его охранять, сами же растащили, распродали, разворовали и распределили охраняемое между своими. Что, в общем, закономерно.

Но, так или иначе, советского государства больше нет. А есть «новая Россия», построенная на его руинах. Есть новый социальный порядок. Его нужно охранять и оправдывать. Лозунг «сильного государства» сегодня однозначен. Он предполагает поддержку социальной несправедливости, бюрократического произвола и олигархических корпораций. Ибо это как раз есть три кита, на которых держится новая российская государственность. Либеральная экономика, как и в других странах капиталистической периферии, освобождается от «излишеств» либеральной политики. Егор Гайдар сформулировал это лучше, чем кто-либо: мы должны защищать не столько свободу, сколько частную собственность. Лучше не скажешь! Идеолог и творец российских реформ выразил их суть и итог. Во имя частной собственности надо пожертвовать свободой.

Увы, в одном Гайдар заблуждается. Классический либерализм уже становится непригоден для такого государства в качестве официальной идеи. Ибо либерализм все-таки обещает свободу. Если не сейчас, то когда-нибудь, в светлом будущем. В этом смысле либерализм как идеология при капитализме сталкивается с теми же проблемами, что и «коммунизм» в советские времена: те, кто его лозунги принимает слишком серьезно, начинают требовать обещанного, предъявлять претензии власти, создавать проблемы.

От «коммунизма» требовали справедливости, причем не на словах, а всерьез.

От либерализма требуют свободы. Для всех. И хуже того - равенства прав.

Русское государство бедное. Оно в отличие от Европы не может позволить себе политического либерализма и корпоративного капитализма одновременно.

Государство и корпорации нуждаются в новой руководящей идее. Ею становится державный патриотизм. Преимущество державного патриотизма в том, что мы должны любить свое государство не за что-то, а просто так. Не требовать перемен, а восхищаться тем, что есть. И очень важно не перепутать. Любить надо не родину, а исключительно государство. Любить их одновременно невозможно никак, поскольку именно государство является главным мучителем родины. Но это противоречие как раз и должно быть устранено, точнее, запрещено идеологией. Державный патриот - это тот, кто готов втоптать собственный народ в лагерную пыль во имя и по приказу государственного начальства. Хотя само это начальство движимо отнюдь не абстрактными идеями, а вполне конкретными интересами. Оно прекрасно умеет считать деньги, а главное - заботиться о прибылях корпораций.

В хорошо устроенном государстве все должно быть на месте. Положено иметь правящую партию, молодежные организации, парламент, суды - короче, весь демократический антураж.

Если «Единство» претендует на роль партии власти, то «Идущие вместе» заявляют о себе как о молодежном резерве власти, о своего рода новом комсомоле, только без коммунистической идеологии.

После нескольких публичных акций «Идущих вместе» либеральная пресса обрушила на них шквал критики. Действительно, организация, главная деятельность которой в том, чтобы маршировать по центральным площадям с портретами президента на груди и бессмысленными лозунгами типа «Все путем!», буквально напрашивается на критику.

Одни газеты прозвали «Идущих вместе» Putin Jugend и старательно искали параллели между новым молодежным движением и аналогичными фашистскими организациями. Другие, напротив, подчеркивали полную аполитичность марширующих активистов, их безразличие к реальным общественным проблемам и тотальную коммерциализацию движения. Последнее, пожалуй, ближе к истине.

Мероприятия «Идущих вместе» не только очень хорошо организованы, но и стоят крайне дорого. Тысячам людей выдают майки с портретами президента, участников маршей свозят в столицу автобусами и поездами, а записывающимся в движение молодым людям предоставляют различные льготы - в прессе сообщалось, что вступление в организацию компенсируется бесплатными (точнее, оплаченными за чей-то счет) курсами английского языка, абонементами в бассейны или спортивные клубы. Все это скорее напоминало советский комсомол времен Брежнева, нежели Hitler Jugend. С той лишь разницей, что политические технологии по сравнению с советским временем сильно американизировались. Брежневский комсомол требовал от своих членов участия в идеологических ритуалах, в то время как «Идущие вместе» не особенно политизированы. Брожение в майке с портретом Путина на самом деле не предполагает каких-либо знаний о политике президента или общественных дискуссиях современной России.

И все же показательно, что почти никто из журналистов не заглянул в документы «Идущих вместе». А это было бы довольно поучительно. Не потому, что позволило бы нам лучше понять данную организацию (с ней и так все более или менее ясно), а потому, что это помогло бы лучше разобраться во вкусах и пристрастиях заказчиков массовых акций. А это уже гораздо интереснее, ибо заказчики выражают настроения власти или, по крайней мере, одной из ее фракций.

После общих призывов к членам движения соблюдать библейские заповеди, избегать пьянства и не колоться наркотиками следуют общие идеологические декларации, заслуживающие внимания. «Идущие вместе» осуждают коммунизм и фашизм, зато провозглашают своим идеалом патриотизм.

Упоминания о фашизме здесь носят формальный характер. Про фашизм здесь написано главным образом с единственной целью приравнять к нему коммунизм и тем самым заведомо осудить весь советский опыт как тоталитарный, античеловеческий и так далее. Что, в общем, довольно забавно слышать из уст людей, которые в своей повседневной работе тщательно копируют советские организационные методы. Дело, однако, не в том, что все предыдущие поколения фактически рассматриваются «Идущими вместе» как своего рода «недочеловеки», однозначно изувеченные тоталитарным прошлым, - это фактически общее место либеральной публицистики начала 90-х годов, механически воспроизведенное анонимными авторами декларации (видимо, за неимением лучшего). «Идущие вместе» явно предлагают нам собственный политико-идеологический проект. Суть его предельно проста.

В начале 90-х годов реформаторы-западники рассматривали себя как противников традиции и врагов патриотизма. Им нужно было ломать, перестраивать привычные структуры. Соответственно, патриотическая риторика прочно вошла в арсенал коммунистической оппозиции. Теперь ситуация должна измениться. Новая система существует достаточно долго, чтобы сложились новые структуры и возникла потребность в собственной традиции, охранительной идеологии. Власть нуждается в национал-консервативной идее, которая освящала бы сложившийся порядок вещей, объявляла его естественным и нерушимым. Здесь, однако, возникает проблема, поскольку традиционалистские и патриотические лозунги уже присвоены коммунистами. Отсюда и главный мотив «Идущих вместе» - необходимо разделить патриотизм и коммунизм, противопоставить их друг другу.

Короче, на смену патриотизму советскому должен прийти патриотизм новорусский. С опорой на частную собственность, свободный рынок и либеральную экономическую философию. Патриотическая традиция всегда предполагает обращение к героям. Для «Идущих вместе», видимо, еще неясно, кто из героев прошлого в полной мере может отвечать новым требованиям, ибо за последние сто лет слишком много известных людей в России скомпрометировали себя тем, что имели неосторожность родиться или жить при коммунистической власти, а то и того хуже - поддерживать революцию. Потому единственной надежной фигурой является президент Путин. Дело тут не в культе личности. Просто с ним не ошибешься.