Помоги проекту - поделись книгой:
— В чём дело, Гиви?
— Да, товарищ майор, танкисты прут. Как на параде, по центру дороги. Чуть не врезались.
— Ладно, не злись. Ты думаешь, им из своих гробов что-то видно? Радуйся, что не наехали…
Навстречу вездеходу медленно шла колонна громадных английских «Черчиллей», следующая на фронт. Владимир не знал, что головной машиной командовал его родной брат, Александр… Лётчик проводил танки взглядом, затем закурил, прикрывая огонёк сигареты рукой. Водитель молчал, мотор негромко выл, на заднем сиденье лежал два мешка — один с вещами лётчика, а из второго высовывалась взъерошенная кошачья голова. Кот по кличке Гитлер следовал со своим хозяином к новому месту службы…
Глава 3
— Батальон! Стройся!
Прозвучала громкая команда. Возле боевых машин в чётком строю застыли экипажи. Майор взглянул на часы, затем заговорил:
— Бойцы! Товарищи мои! Наступил наш час. Сегодня мы, наконец, покажем фашистской сволочи, как русские умеют воевать. Слушай боевую задачу: батальон после артиллерийской подготовки выступает в атаку на Вертячий. Нас поддерживают пехота и танковый полк. Идём, как всегда — первыми. Вопросы?
Строй молчал, озарённый тусклым зимним солнцем. Александр махнул рукой.
— Отлично. По машинам!..
Колонна из пятнадцати «Черчиллей» рассредоточилась в боевую линию. Позади них застыли в напряжении пехотинцы, выдвинулись поближе к тяжёлым машинам лёгкие «Т-70» и средние «Т-34». Все напряжённо ждали. Столяров взглянул на часы. Время! Едва минутная стрелка коснулась отметки «12», как небо озарилось огнём. Это сорвались с направляющих ракеты гвардейских миномётов. Пылающие полосы с диким воем неслись по небу, чертили низкие тучи трассеры снарядов всех калибров. Позиции окружённых заволокло сплошной стеной разрывов. Вздыбилась полоса дыма, подсвечиваемая разрывами, земля задрожала. Александр невольно поёжился — такого он ещё не видел за всю свою военную жизнь. Настоящее море огня. В бинокль можно было рассмотреть, как взлетают в небо обломки дотов и оружия, парят сорванные листы железа. Вспыхивают оставшиеся без топлива, а потому закопанные в землю в качестве неподвижных огневых точек немецкие танки… Немудрено. На один километр фронта приходилось почти 167 орудий и миномётов всех калибров… Адская сила тротила и аммонала рвала в клочья промёрзшую на метры землю. Летели в разные стороны брёвна и камни. С танков срывало башни и отшвыривало на десятки метров в сторону. Бронетранспортёры просто разрывало на мелкие куски… И всё это продолжалось, продолжалось, продолжалось… Вряд ли что живое могло уцелеть в этом хаосе разрушения, но, всё же, как оказалось, можно. Едва взлетела ввысь зелёная ракета, обозначающая начало атаки, как по выползшим из оврага боевым советским машинам ударили вражеские орудия. Изрытое воронками поле полыхнуло разрывами мин… Александр схватился за голову. Удар немецкой болванки в башню был так силён, что зазвенело в ушах. По щеке хлестнуло броневой крошкой.
— Все живы?!
Танк шёл. Медленно, но уверенно разгребая перед собой дорогу по чёрному от копоти снегу. Неуклюже переваливаясь на множестве воронок. Выругался Иван, которому заволокло дымом прицел, что-то пыталась сказать Татьяна, но её губы просто беззвучно шевелились. Столяров ничего не слышал в грохоте боя. Вдруг рука Дмитрия протянулась через казенник пушки и ухватив свободно свисающий шнур шлемофона воткнула его в разъём. Майор понял, что подпиленная фишка разъёма от сотрясения выпала из гнезда.
— …арищ майор! Товарищ майор! Командир пехоты просит ударить левее, там дот уцелел! Не даёт головы поднять!
— Олег! Левее! Первая рота — уступом влево! Все, вдруг! Давай!
Ползущие чуть позади танки батальона изменили направление атаки, забирая в сторону…
— Вот он, гад! Видишь, Ваня? Правее той кучи мусора. 75 мм.
— Сейчас, товарищ командир…
Ствол пушки чуть шевельнулся, лязгнул затвор.
— Короткая!
Донёсся крик механика-водителя. И в тот же миг пушка выстрелила. Донный трассер, прочертив алую полосу по воздуху, вошёл точнёхонько в амбразуру, темнеющую в ледяной стене вражеской позиции. Через мгновение грянул взрыв. Стены устояли, но вырвавшиеся из многочисленных щелей струи чёрно-жёлтого дыма показали, что попадание было успешным… Загрохотал «BESA» Татьяны. Она открыла огонь по выбирающимся из остатков траншей чудом уцелевших после артподготовки немцам. Через мгновение к ней присоединился и сам Александр. Пули взрывали снег фонтанчиками, прошивали тела насквозь. Иногда рикошетили, попав в куски металла, в изобилии валяющиеся повсюду. Но немцы гибнуть так просто не хотели. И с их стороны вёлся ответный огонь. Хлестали по броне снаряды 37-мм «колотушек», пусть и бессильные против толстенной брони английских машин. Зато они могли подбить лёгкие танки, или порвать гусеницу. Выбить несущую тележку или каток ходовой… Столяров крутанул перископ назад — точно. Позади атакующих виднелось два чёрных столба. Кому-то не повезло… В тот же миг его словно обожгло:
— Стой! Стой!!!
«Черчилль», качнувшись застыл на месте, и тут же перед ним вырос огромный столб разрыва. Прозвенел ливень осколков, машину тряхнуло с такой силой, что заглох двигатель. Во внезапно наступившей тишине прозвучала короткая ругань Олега, затем свистнул стартёр и вот танк вновь пополз вперёд.
— Герой, мать твою!
Александр выглянул на мгновение из верхнего люка — сбоку, возле края огромной воронки валялись останки немца. Две оборванные по коленным суставам ноги в потрёпанных ботинках… С натугой, чуть качнувшись, «Черчилль» преодолел траншею и пополз дальше. Щёлкнули наушники шлемофона.
— Командир! Нам приказывают продвинуться на пару километров и подождать пехоту. Они сейчас окопы чистят.
— Понял. Потери?
— Все целы. Подожгли шесть «семидесяток» и одну «три-четыре».
— Ясно. Вперёд!..
…Вечером все набились в чудом уцелевший подвал одного из зданий. Как ни странно, старшина доставил пищу, и теперь танкисты грелись возле буржуйки, с аппетитом уминая пшёнку. Булькали котелки с крепчайшим чаем.
— Столяров! Майор Столяров!
На пороге появился капитан в новеньком белом полушубке. Александр с неохотой оторвался от еды и поднялся.
— Я майор Столяров. Вы кто?
— Капитан Белобородов. Связной из штаба армии. Вам пакет. Распишитесь.
Он протянул карандаш и квитанцию. Подложив под бумагу планшет, майор расписался, затем вскрыл пакет и пробежал глазами приказ. Потом покрутил головой.
— Передайте в штаб — нам нужны боеприпасы и топливо. Тылы приотстали. И хотелось бы пораньше, чтобы люди могли чуть-чуть отдохнуть.
Капитан кивнул.
— Колонна обеспечения на подходе. Будут минут через десять — пятнадцать.
— Тогда — добро. Всё выполним.
Посыльный исчез в дверях подвала, а через пятнадцать минут, как он и обещал, подошла колонна материального обеспечения…
Бензин на морозе, попадая на одежду, мгновенно испарялся. Пальцы костенели, не гнулись. Работа по заправке танков была адова. Потом экипажи принялись за догрузку боезапаса. Если с патронами к пулемётам дело ещё туда-сюда, то оттирать от потёков пушечного сала снаряды на ветру и крепнущем от часа к часу ночном морозе с пронзительным ветром было намного лучше. Смазка загустела до каменной твёрдости, и каждый боеприпас приходилось затаскивать в подвал, ближе к раскалённой до белого цвета буржуйке, и, когда оно становилось немного мягче — сначала соскабливать щепками толстый слой, и, лишь потом, протирать ветошью… Когда всё было готово к утреннему бою, Столяров, весь продрогший, ввалился обратно в подвал и чуть ли не обнял печку.
— Замёрзли, товарищ майор?
Обратилась к нему Татьяна.
— Есть немного…
Непослушными губами ответил тот.
— Вы чайку горяченького испейте, сразу теплее станет…
Девушка протянула ему пышущую паром жестяную кружку.
— Спасибо, солнышко. Это — кстати!
… Сразу внутри отступил сосущий тело ледяной комок. Кипяток проскальзывал по горлу, отдавая тепло измученному холодом телу.
— Ещё кружку, товарищ майор?
— Угу. Если есть.
— Конечно, найдём! Вы пейте, пейте.
Александр погрузился в наслаждение, не сразу заметив вопрошающий взгляд девушки. Наконец, она решилась спросить напрямую:
— Завтра опять бой?
— Да. С утра — в атаку. После артподготовки.
— Этот генерал снарядов не жалеет…
— И хорошо. Больше наших уцелеет… Ладно, надо поспать хоть немного. Осталось всего два часа…
Последняя папироса перед сном. Едва потушив окурок, Столяров провалился в глубокий сон… Подъём. Кажется, что только прилёг. Но уже пора. Быстро на улицу, протереть лицо снегом. Это бодрит лучше всего. Остатки сна проваливаются куда-то далеко-далеко. Ладно, будем в тылу — отоспимся… Завтрак на ходу. Олег уже греет мотор. Через несколько минут начинают рокотать и другие танки. Неплохо вчера вмазали фрицам! Выбили из деревни, отогнали километров на десять. И соседи не подкачали, тоже постарались. Так что — котёл уменьшился. «…И в бой идут Советские танкисты…» мурлыкая про себя «Марш Танкистов» майор взобрался по приваренным рембатовцами к бортам скобам и с высоты окинул взглядом колонну батальона. Все танки были готовы к выступлению. Отлично. Он влез в башенный люк, сменил шапку-ушанку на шлемофон, и воткнув колодку в разъём скомандовал:
— Батальон! За мной — марш!
Перекинул тумблер:
— Олег, поехали…
…«Черчилли» неспешно плыли по бескрайней снежной целине. Вдоль дороги лежали ещё неубранные трупы, валялись по кюветам сброшенные разбитые автомобили всех европейских марок, орудия, изувеченные, а иногда и совсем целые германские и итальянские танки, брошенные за отсутствием горючего. Чего не было — так это убитых лошадей. Их туши разделывали мгновенно, каким бы паническим не было отступление. Осаждённые войска испытывали острую нехватку продовольствия… Навстречу пробрела небольшая колонна пленных итальянцев в своих несуразных шинелях, конвоируемая нашими легкоранеными солдатами. При виде макаронников Столяров не удержался и фыркнул, вспомнив рассказ девочки из освобождённого города о гастрономических пристрастиях сынов Аппенинского полуострова…[1] Взгляд на часы. Вроде успеваем… А вот здесь сцепились всерьёз: поле было заставлено сгоревшей техникой, и среди них немало характерных силуэтов «Т-34»… Александр дёрнул глазом. Всё понятно. Вперёд, под стволы «ахт-ахт» [2] и «штурмгешютцов» [3] нового поколения. Кто-то из высокого начальства захотел получить очередной орден и похвалу… Когда же это кончится?! Или, чем больше звёзды на погонах, тем больше звёздочек на могилах бойцов?! Кулак бессильно стиснулся — когда же станут командовать те, кто будет беречь людей, больше использовать ум, технику, разведку, в конце концов. Когда же? Весь сорок второй отступали. Приказ? 227 понадобился, прежде чем поняли, что всё, дальше — смерть! Да и потом, только солдаты и воевали, чем больше командир — тем меньше он думает. Столяров вспомнил капитана Жукова, соседа по Сталинграду. Уж он то больше немцам потери нанёс, чем его однофамилец. А людей сберёг — генералу и не снилось!..
Глава 4
— Майор Столяров прибыл по вашему приказанию, товарищ генерал!
Владимир чётко отдал честь застыл по стойке «смирно» перед сидящим за столом средних лет мужчиной с авиационными знаками различия. Тот посмотрел на лётчика, затем задумчиво произнёс:
— А плечи, майор, вам в самолёте не мешают?
Лётчик на мгновение опешил — он ожидал чего угодно, но только не такого вопроса.
— Вообще-то, иногда…
— Ладно. Это лирика. На вас пришёл запрос из Особого Отдела Фронта. Сами понимаете, что учреждение это серьёзное, и попусту они языком молоть не будут. Так что, собирайтесь. Машина за вами уже прибыла.
— Есть, товарищ генерал! А разрешите одну просьбу?
— Разрешаю.
— Сообщите, пожалуйста, в часть, чтобы не волновались. Мол, у меня всё нормально.
— Обещаю. Идите спокойно, майор…
…Юркий «виллис» с трудом пробирался по пробитой в бескрайних Сталинградских степях дороге. За тонкими брезентовыми стенками выл ветер, иногда перекрывая даже звук мотора. Водитель, молчаливый сержант с нашивками артиллериста, крутил баранку словно какой-то бездушный механизм, и с разговорами, как большинство шоферов, к пассажиру не приставал, что, впрочем, легко объяснялось местом его службы. Гитлер долго ворочался в своём мешке, затем затих, видно тоже устал. Владимир устало прикрыл глаза, поскольку после дежурства ему удалось поспать всего два часа и незаметно для себя задремал…
Он шёл по родному берегу, по его песку, было время отлива, и Ура почти пересохла. Выступили большие песчаные отмели, камни, облепленные зелёно-жёлтыми шишками водорослей, казались совсем живыми… Высокие, в два человеческих роста берёзы ласково кивали Владимиру своими ветками. Жарко. Он остановился возле родничка и зачерпнул ладонью удивительно вкусную северную воду, какой нигде больше не пробовал кроме родных мест… Вот и деревня! Он легко поднялся на горку, перебросил на другое плечо увесистый вещмешок и решительно зашагал к небольшому, наполовину врытому в землю длинному домику с двускатной, крытой дёрном крышей. Из трубы вился дым. Скрипнула калитка ограды, по обложенной камнями дорожке Владимир спешил к крашеной зелёной краской двери… Вошёл без стука. Пахнуло до боли знакомыми запахами… Матушка пироги печёт. Я кстати… Оказался в комнате. Маленькая фигурка мамы у печи, отец в своём любимом кресле-качалке, с газетой в руках и дымящейся трубкой… Он бросил мешок на пол и шагнул вперёд, желая обнять родных, но мать вдруг повернулась, и произнесла незнакомым басом:
— Товарищ майор, просыпайтесь. Прибыли…
— Товарищ майор, просыпайтесь. Прибыли!
Владимир открыл глаза — водитель тряс его за плечо.
— Прибыли, товарищ майор. Вас — ждут.
— Эх, сержант… Какой мне сон снился…
— Дом, наверное?
— Откуда знаешь?
— Да лицо у вас во сне другое стало. Доброе, что ли…
Столяров решительно поднялся по ступенькам на крыльцо дома и толкнул дверь. Внутри было тепло, даже жарко. Из-за стола поднялся лейтенант НКВД и молча протянул руку. Владимир вытащил из-за обшлага полушубка пакет с предписанием и сунул его в ожидающую ладонь. Тот вскрыл, пробежал глазами, затем спросил:
— А как звали супругу Оттара?
— Марта.
— Проходите, товарищ майор…
И распахнул дверь у себя за спиной. Владимир оставил вещи в приёмной и шагнул внутрь…
— Ты, Володя, пойми. Дела сейчас завариваются серьёзные, и это — одно из них. У нас тут кое-какие послабления вышли, так что, думаю, вскоре мы тебя окончательно к себе заберём…
Они сидели друг против друга и пили чай. Настоящий краснодарский чай, а не морковный. Незнакомый поднялся и подошёл к большой карте, висевшей на стене, затем ткнул пальцем в одну точку.
— Вот здесь союзники просят предоставить им базу для своих самолётов. Будут бомбить Берлин, затем через Европу сюда. Заправка, отдых. Бомбы по новой подвесят, и назад, в Британию.
— Здесь же ещё немцы!
— Понимаешь правильно. Вопрос в том, что господа заокеанские буржуи уже не сомневаются, что Красная Армия может разгромить врага. И даже — без их помощи. Но дело в том, что они прекрасно знают и то, что война закончится в Берлине. А значит — под влияние СССР попадёт большая, а возможно и вся, Европа. Тогда империалисты лишатся плацдарма на материке, а Советский Союз усилится до такой степени, что победа социализма во всём мире станет только вопросом времени. И что господа капиталисты будут делать в таком случае?
— Организуют новую войну.
— Правильно! Но! Её же надо подготовить? А победив Гитлера, освободив завоёванные им страны, у нас будет потенциал, несравнимый ни с кем. Значит, уничтожать СССР будут, как обычно, изнутри. Пятой колонной…
— Простите, товарищ подполковник, как обычно?
— Ты дело «Промпартии» помнишь? А заговор Тухачевского, Якира, Путны и прочих?
— Так разное говорят… Кто — перегибы ежовщины. Кто — что наш Вождь товарищ Сталин конкурентов устранял…
— Пусть пока говорят так. Тут дело в том, что очень много пострадало невинных людей. А знаешь почему? Потому что давали ложные доносы те, кого взяли по делу. До последнего старались навредить Советской власти, выбирали, чтобы оклеветать самых умных, самых честных! А ситуация тогда уже была критической… Времени практически не оставалось. Вот и мели всех подряд… Сейчас то разбираемся, но скольких мы потеряли! Эх, скольких…
Они помолчали.
Поделиться книгой: