Помоги проекту - поделись книгой:
- Ну а чего еще от него ждать? - пожал плечами Ларри. - Лично я с самого начала был уверен, что мы пойдем куда угодно, только не к оврагу.
В небе тем временем происходили поразительные вещи. Жалкая бледная звездочка стремительно разрасталась в огромную огненную спираль; вскоре она погасла, уступив место ультрамариновому дракону, а тот, в свою очередь, превратился в сияющее ярко-алое сердце, которое, миг спустя, разлетелось на несметное число кровавых брызг. Лисички Ливингстон онемели от восторга, чего с ними никогда прежде не случалось.
- Какое сердце! Это, наверное, и был тот самый специальный фейерверк для тебя, Клара, - Джонатан улыбался до ушей.
Клара пожала плечами. Сердце в небе - что за немыслимая пошлятина. Даже для Джи Кея чересчур. А братец - сентиментальный болван, каких еще поискать.
- А дядя Джи Кей сейчас в Волшебной Стране, - шепотом сообщила матери старшая из лисичек. Остальные девочки улыбались до ушей. Перспектива долгой разлуки с любимым дядюшкой их явно не огорчала.
- Почему вы так думаете? - спросила Майра.
- А он говорил, что, когда уйдет в Волшебную Страну, мы увидим в небе синего дракона. Это значит, что у него все получилось, - объяснила дочь. Сестры подкрепили ее слова дружными кивками.
- Очень хорошо, - сказала Майра. - Но сперва надо проверить, может быть, он все-таки дома? Некоторые люди проводят в Волшебной Стране один час, а возвращаются через сто лет. А некоторые - наоборот. И никогда заранее не знаешь...
"Господи, - подумала она, - вот смеху будет, если Джи Кей действительно исчез!" Однако смешно ей вовсе не было. Скорее жутковато, как в самом начале страшного сна, когда еще ничего особенного не происходит, но уже ясно, что дело плохо и лучше бы проснуться прямо сейчас.
- Я все-таки схожу за Джи Кеем. - Джонатан не мог слышать, о чем шептались его девочки, но тревога Майры передалась ему, так с ними часто случалось.
- Я с тобой, - сказал Ларри. "Мало ли что", - хотел добавить он, но благоразумно прикусил язык. Чего зря пугать Клару.
- И я, - встрепенулся Артур.
Честно говоря, он просто решил воспользоваться предлогом и добраться наконец до своей комнаты, где лежали вожделенные цветные карандаши. Не видать ему покоя, пока он не нарисует эти чертовы маки, зато потом сразу отпустит и можно будет заняться другими делами, например, зайти в интернет и еще пару часов побродить по сайтам интересующих его учебных заведений, понять, что требуется для поступления и сколько у него осталось времени на подготовку. По идее, только об этом и надо сейчас думать, а не о дурацком эскизе, который вряд ли когда-нибудь пригодится, но тут уж ничего не поделаешь, сперва эскиз, потом все остальное. Артур хорошо знал это свое дурацкое свойство и в глубине души ужасно им гордился, полагая такую одержимость отличительным свойством всякого настоящего художника.
* * *
- И эти пропали, - раздраженно заметила Клара несколько минут спустя. - Что они там делают? Пьянствуют, запершись в кладовой, пока мы тут мерзнем?
- Пошли в дом, - предложила Майра. - Фейерверк вроде закончился.
И в этот момент небо словно бы раскололось пополам - такой оглушительный грохот сопровождал появление в небе гигантской бабочки, составленной из множества разноцветных огней. Какое-то время она трепыхалась, изменяя цвет и форму крыльев, но постепенно побледнела и с обреченным шипением рассыпалась, запорошив пурпурным пеплом далекий горизонт.
- Я не знаю и знать не хочу, для кого было то дурацкое сердце, - сухо сказала Клара. - Потому что для меня была вот эта бабочка. Теперь все более-менее понятно.
- Бабочка - для меня! - вмешалась одна из лисичек. - Потому что у меня есть карнавальный костюм бабочки, красные крылышки и шапочка с усиками. Для меня!
- Как скажешь, дорогая, - равнодушно согласилась Клара. - Пусть будет для тебя.
- Ты сердишься? - мягко спросила Майра. - И что тебе понятно? Бабочка - это плохо? Почему?
- У меня, видишь ли, фобия, - Клара перешла на шепот. - Ненавижу этих крылатых тварей, даже на картинке видеть не могу. И Бринкин прекрасно это знает.
Майра открыла было рот, чтобы сказать: "Наверное, он просто хотел показать тебе, что все наши страхи столь же недолговечны, как эта бабочка - сверкнула, громыхнула и погасла, нет ее, и больше не будет", - но решила, что лучше промолчать. И пошла в дом.
Как и предполагала Клара, мужчины - Ларри и Джонатан - действительно были в кладовой. Но вместо того чтобы пьянствовать, внимательно разглядывали дверь черного хода, ведущую в сад.
- Что-то случилось? - с порога спросила Майра.
- Мы не можем найти Джи Кея, - Джонатан развел руками. - Очень уж хорошо он спрятался.
- Или просто вышел из дома, - пожала плечами Клара. - Например, через эту дверь. Или из гостиной на веранду, а оттуда - в сад. Или из любого окна, он же лазает как обезьяна, вы не знали? Вариантов много.
- Конечно, ты права, - как-то чересчур поспешно согласился Ларри.
- Только одна проблема, - почти виновато вставил Джонатан. - Все окна заперты изнутри, мы уже смотрели. И дверь на веранду - тоже, на задвижку. И даже эта - на крючок. Не очень понятно, как он мог выйти.
- Ну хоть какая-то интрига, - вздохнула Клара. - Пойду, пожалуй, сварю кофе на всех. А девочкам - какао... Не нужно мне помогать, Майра. Прости, дорогая, я просто хочу собраться с мыслями, а для этого лучше побыть одной.
По гостиной с воплями носились маленькие лисички. Посреди этого хаоса восседал Артур с ноутбуком на коленях и такой довольной физиономией, что Майра на него почти рассердилась.
- Ты вообще в курсе, что твой отец пропал? - спросила она.
Артур улыбнулся еще шире.
- Пропал? Кто угодно, только не отец. Не такой он человек. Это все равно что сказать, будто луна пропала, заметив, что ее нет на небе. А она никуда не пропала, просто нам ее не видно, потому что новолуние, или затмение, или еще что-нибудь. Но луна-то при этом по-прежнему где-то есть и чувствует себя превосходно. А нам следует брать с нее пример. И не дергаться по пустякам.
- Так ты знаешь, где Джи Кей? - Майра перешла на заговорщический шепот.
- Понятия не имею. Но в чем я совершено уверен, так это в том, что он в полном порядке.
- Пожалуй, ты прав, - подумав, согласилась Майра. - Я тоже не могу представить Джи Кея в беде. Кстати, девочки совершенно уверены, что он в Волшебной Стране, представляешь? Он им, оказывается, заливал, что туда собирается. И обещал послать весточку в виде синего дракона. И ведь прислал. Ты же видел тот фейерверк?
- А, ну так это, наверное, специально для них спектакль, - почти беззвучно сказал Артур. - Тогда он не объявится, пока вы не уедете домой. А завтра зайдет к вам в гости с подарками, расскажет девчонкам, как гостил у фей, так и будет, попомни мои слова. - И он снова уткнулся в компьютер.
* * *
Он, конечно же, все продумал заранее. Просторная куртка и спортивные штаны, грязные, как помыслы одинокого педофила, давным-давно лежали в кладовой, среди промасленной ветоши и прочего хлама, натащенного сюда несколькими поколениями садовников и шоферов. Все это мистер Бринкин быстро надел прямо поверх брюк и рубашки - лохмотья они и есть лохмотья, никто не ждет, что тряпье будет элегантно облегать фигуру. Не разуваясь, сунул ноги в огромные тряпичные бахилы на резиновой подошве, которые еще в прошлом году выменял на полбутылки виски у какого-то бродяги в придорожной закусочной, за пять, что ли, сотен миль от дома. Там же, в груде тряпья, отыскал дурацкую шапку с козырьком, способную изменить до неузнаваемости даже самое примечательное лицо. Критически оглядел свое отражение в дверном стекле, остался доволен и дружески ему подмигнул.
- Привет, Джингл-Ко, - сказал мистер Бринкин своему зазеркальному двойнику. - Как же я по тебе скучал!
- Хорош копаться, - ответил он себе высоким, ломким, почти мальчишеским голосом. - Пошли уже отсюда, пока не застукали.
Джингл-Ко открыл дверь черного хода, установил крючок в вертикальной позиции, вышел в сад и коротким, резким, многократно отрепетированным движением захлопнул дверь, одновременно с силой ударив ладонью по косяку. Стук слился с грохотом фейерверка. Крючок послушно упал в петлю. Джингл-Ко удовлетворенно кивнул и неторопливо направился к задней калитке. Дождя давно не было, так что наследить он не боялся, а в возможность появления полицейских с собаками не слишком верил. "Во всяком случае, не сегодня, - думал он. - И не завтра. С моей репутацией можно хоть на год исчезнуть, все будут думать, что это в порядке вещей. И к тому же такое облегчение!"
Когда он вышел за ограду, в небе над его головой как раз полыхал синим пламенем дракон, специально, за двойную плату, заказанный у пиротехников, на радость лисичкам Ливингстон.
Теперь бывший мистер Джи Кей Бринкин выглядел как безобидный бродяга, слишком грязный, чтобы пробуждать милосердие, слишком жалкий, чтобы вызывать агрессию. И все же был предельно осторожен, выбирался из пригорода тщательно продуманным маршрутом, по самым темным закоулкам и чужим задворкам, прятался от немногочисленных прохожих за мусорными мешками и братски обнимался с огородными пугалами. При первой же возможности свернул с дороги в лес и уже под утро добрался до сгоревшего чуть ли не полвека назад охотничьего домика, в уцелевшем погребе которого заблаговременно припрятал рюкзак с одеждой, спальный мешок, небольшой запас продовольствия и двести долларов мелкими купюрами. На дорогу этого должно было хватить с лихвой, а больше ничего и не требовалось. Даже черные английские сигареты с золотым ободком были теперь без надобности: в отличие от мистера Бринкина, Джингл-Ко не курил.
* * *
Полтора часа спустя Майра, Джонатан и девочки все-таки поехали домой, Артур взял под мышку ноутбук и отправился в свою комнату, а Клара и Ларри остались в гостиной.
- Ты, пожалуйста, не расстраивайся, - осторожно сказал Ларри. - Уверен, с ним все в полном порядке. Не понимаю, как он вышел из дома, но ты же знаешь Джи Кея.
- Я не расстраиваюсь, я сержусь. Все это выглядит как совершенно ослепительное свинство. Как-то слишком, даже для Бринкина. Перебор. Еще эта гнусная бабочка...
- Какая бабочка?
- Последний фейерверк. А, ты не видел. Неважно.
- Послушай меня внимательно, Клара, - после некоторых колебаний произнес адвокат. - Джи Кей, конечно, меня придушит, если выяснит, что я тебе все разболтал, но мне кажется, ты должна знать.
- Какую еще пакость он затеял? Подготовил бумаги для развода? Придумал, как оставить меня без гроша?
- Вовсе нет. Скорее наоборот. В течение последних месяцев Джи Кей проделал ряд довольно странных, на мой взгляд, операций. Не буду углубляться в подробности, суть в том, что он аккуратно, не привлекая к себе внимания, избавлялся от своего бизнеса. Большую часть освободившихся средств он перевел на твои счета. Кое-что досталось Артуру, сегодня перед обедом я как раз вводил мальчика в курс дела. Кое-что он отложил для племянниц, в подарок к совершеннолетию. Но все это незначительные пустяки по сравнению с твоим нынешним состоянием. Ты удивлена? Я, честно говоря, тоже. Не знаю что и думать.
- Зато я прекрасно знаю что думать, - внезапно осипшим голосом сказала Клара. - Понятия не имею, как он выбрался из дома и куда потом делся, но мы его больше не увидим, Ларри, помяни мое слово. Никогда.
- Уверен, ты ошибаешься, - возразил адвокат. Однако особой уверенности в его тоне не было.
- Давай-ка лучше выпьем, - вздохнула Клара. - За Джи Кея, чтобы ему пусто было. Очень благородно с его стороны: сперва осточертеть мне как следует и только потом исчезнуть. Настоящий рыцарь. Я его недооценивала.
- В любом случае, если завтра он не объявится, придется сообщить в полицию, - сказал Ларри, принимая из ее рук бокал. - А то хороши мы будем, человек пропал, а мы не чешемся...
- Да уж, придется, пожалуй. Хотя Джи Кей этого бы не одобрил.
* * *
Вмешательство полиции, как и следовало ожидать, не принесло ничего, кроме дополнительных волнений. Следователь с первого взгляда невзлюбил откровенно равнодушную к судьбе мужа Клару, ее малахольного братца, смазливую ирландскую невестку, долговязого сына в недопустимо розовых джинсах и, в особенности, "мутную рыбу" адвоката. Он был совершенно уверен, что эта подозрительная компания, сговорившись, прикончила беднягу Бринкина, но не мог предъявить начальству ни мертвого тела, ни даже мало-мальски внятных мотивов предполагаемого преступления. Ситуацию спасла открытка с видом ночного Парижа, отправленная, впрочем, судя по штемпелю, из Рио-де-Жанейро, примерно через сутки после исчезновения мистера Бринкина. Надпись на открытке гласила: "Мне хорошо, чего и вам желаю". Экспертиза подтвердила, что почерк принадлежит пропавшему, после чего сконфуженный следователь с нескрываемым облегчением отправил дело на полку - до выяснения новых обстоятельств.
Вообще-то Ларри Кроу прекрасно знал, что именно в Рио у Бринкина полно деловых партнеров и просто приятелей; любой из них мог бы отправить заранее подписанную открытку в указанный день, но адвокат благоразумно оставил эту информацию при себе. Ситуация, когда человека, который хочет скрыться, ищут люди, отнюдь не жаждущие его отыскать, представлялась Ларри совершенно абсурдной. Он не желал в этом участвовать.
* * *
Питейные заведения, известные как немаловажная часть современной городской культуры под обобщающим названием "бар на окраине", делятся на несколько категорий. Есть бары, в которые просто заходят, полагая их чем-то вроде продолжения собственной гостиной. Бывают бары, куда заглядывают специально за новыми впечатлениями и знакомствами. Некоторые бары посещают, чтобы почувствовать себя героями; их не следует путать с заведениями, куда отправляются нерешительные самоубийцы, в тайной надежде на быструю, легкую смерть. А есть бары, куда начинают ходить только окончательно махнув на себя рукой. Атмосфера там, как нетрудно догадаться, самая умиротворяющая.
Бар "Дом койота", расположенный на окраине городка Нью-Хуанито, в семи милях от мексиканской границы, по всем признакам, принадлежал к последней категории. Столы и стулья были уже недостаточно хороши, чтобы их можно было предложить в качестве временной обстановки каким-нибудь несчастным погорельцам, но еще не настолько стары, чтобы заинтересовать археологов. Оконные стекла были выбиты так давно, что даже старожилы не могли припомнить, что послужило причиной катастрофы: смерч, перестрелка или просто пылкая ссора влюбленных. Одноразовые картонные тарелки мыть, конечно, никто не порывался, с них просто стряхивали крошки и снова пускали в дело. Единственный целый, без единой трещины стакан был личной собственностью владельца заведения и хранился под замком на тот случай, если Жирному Джеку придет охота посетить самое безнадежное из своих предприятий. Последний раз это случилось лет пять назад; все остальное время в "Доме койота" безраздельно хозяйничал Белый Хакон. Мать его была шведкой, отец - не то вождем шошонов, не то прямым потомком последнего ацтекского жреца, не то просто бездомным мексиканским бродягой. Хакону нравились все версии, и он с удовольствием их чередовал, а иногда сообщал интересующимся одновременно. Интересующихся, впрочем, находилось немного - гораздо меньше, чем постоянных клиентов, для подсчета поголовья которых вполне можно было обойтись пальцами на руках.
От своих шведских предков Хакон унаследовал бледно-голубые глаза и когда-то рыжие, а теперь соломенно-желтые волосы; индейский вождь, мексиканский бродяга и ацтекский жрец наделили его темно-красной кожей и надменным профилем, уродливым, как иллюстрации к майанским кодексам. Возраст его был одной из немногих неразрешимых загадок, возбуждавших любопытство жителей Нью-Хуанито. Городские патриархи утверждали, будто его мать-шведка умерла от старости еще в ту пору, когда их бабки готовились к свадьбам, остальные делали вид, будто не верят в эту чушь, но про себя думали: всякое бывает, кто его разберет, этого белоглазого, пришел невесть откуда, поселился в хижине давным-давно умершей сумасшедшей старухи, такой же белоглазой, как он сам, и вот, с тех пор прошло уже тридцать с лишним лет, а Хакон все тот же, стоит за стойкой в "Доме койота", улыбается, вроде, приветливо, а все-таки лучше с ним не связываться, все это знают.
В тот день Белый Хакон, как всегда, нес вахту в "Доме койота". Дело шло к полудню, и посетителей в баре не было. В этом время суток их и быть не могло. Поэтому за прилавком Хакон стоял на голове и развлекался созерцанием изумрудных, алых и черных языков пламени, плясавших под его опущенными веками. Это зрелище никогда ему не надоедало.
Услышав скрип расшатанной половицы у входа, бармен неторопливо изменил положение в пространстве, с достоинством выпрямился, положил кулаки на стойку, подбородок - на кулаки и адресовал посетителю самую приветливую из своих фирменных улыбок - ту, от которой шарахались не только пьяные подростки, но и видавшие виды пожилые водители грузовиков.
Но посетитель только широко улыбнулся в ответ.
Человек, переступивший порог "Дома Койота", был, можно сказать, негативной копией мистера Бринкина. Солнце до черноты опалило его бледную кожу и выбелило каштановые волосы. Еще светлее была многодневная щетина, без пяти минут борода, которая, удивительным образом, делала своего владельца не старше, как это обычно случается с бородачами, а гораздо моложе.
- А, - сказал Белый Хакон. - Да это же Джингл-Ко. Где тебя носило?
- Я выполнил твое задание, Хакон, - объявил гость. - Все сделал и, как видишь, вернулся.
- Задание? - флегматично спросил бармен. - Какое задание? Я посылал тебя за консервированной фасолью? Или просил увести корову у Люси Лей? Или отправил сторожить камни в Долине Смерти, чтобы не расползались куда попало? Что-то я запамятовал. Давно дело было. Лет двадцать назад.
- Двадцать два года, - уточнил Джингл-Ко. - Ровно двадцать два, день в день. Помнишь, я сказал, что хочу у тебя учиться, а ты сказал, что это не такое простое решение, как может показаться, потому что тогда придется все бросить и идти до конца, а я сказал, не вопрос, было бы что бросать, а ты сказал, вот именно, для того чтобы все бросить, надо хоть что-то иметь, а пока несерьезный разговор, а я сказал - ну и ладно, подумаешь, вот увидишь, заработаю кучу денег, построю дом, заведу семью, а потом все брошу и приду к тебе, а ты сказал, вот тогда и поговорим, а я...
- Все, хватит. Остановись. Ну и зануда ты, Джингл-Ко, - ухмыльнулся бармен, доставая из-под стойки грязный картонный стакан. - Хочешь колы?
ОДНА И ТА ЖЕ КНИГА
- Я хочу воооон тот кусок пирога, - сказал Мэтью.
- Это мой кусок! - насупилась Джина.
- С какой стати твой?
- Потому что он как раз напротив меня.
- Логично, - согласился Мэтью, ухмыльнулся и молниеносным движением развернул блюдо. - А теперь напротив меня! - торжествующе объявил он, перекладывая спорный кусок на свою тарелку.
Джина побледнела от злости, но ничего не сказала, только пожала плечами и демонстративно отвернулась. Зная дочку, Тимоти не сомневался, что месть вскорости воспоследует и будет воистину ужасна. Неделю назад Джина закончила читать "Графа Монтекристо" и на вопрос, понравилась ли ей книга, печально покачала головой: "Какой-то он слишком уж добрый". Поэтому задиристое поведение сына вызывало у Тимоти невольное уважение. "Будь у меня такая злющая сестра, я бы, пожалуй, не стал ее дразнить, - думал он. - Во всяком случае, не так часто".
- Вы бы все-таки придумали что-нибудь новенькое, - флегматично сказала близнецам Нора. - Как-то скучно вы в последнее время ссоритесь. И поводы для ругани у вас дурацкие - с утра из-за зубной пасты подрались, теперь вот пирог. Хуже взрослых, честное слово. Включите воображение!
Нора зарабатывала на жизнь, сочиняя увлекательные детские книжки, герои которых то и дело попадали в невероятные истории, так что угодить ей было непросто. По сравнению с придуманными персонажами собственные дети казались Норе исключительными занудами, а их постоянные ссоры и драки - чем-то вроде тягомотных заседаний суда по гражданским делам. Книга про Джину и Мэтью вряд ли стала бы бестселлером, и это всерьез тревожило их мать. "Когда вам было четыре года, Джина побила Мэтью подушкой за то, что он смотрел ее сны вместо своих, - то и дело вспоминала она. - Вот это, я понимаю, повод для драки! Такие были хорошие дети... И что с вами стало?!"
Дети, впрочем, относились к материнским причудам с несвойственной их возрасту и темпераменту снисходительностью: убийственное обаяние Норы, которое делало ее пребывание в человеческом космосе необычайно легким и приятным занятием, действовало и на членов ее семьи. На них, собственно, в первую очередь.
- Если они включат свое воображение, от нашего дома камня на камне не останется, - мягко сказал Тимоти. - Поэтому предлагаю всем быстренько доесть пирог и переместиться в какое-нибудь место, которое не жалко. Например, в кинотеатр. Сей удручающий образец современной архитектуры не заслуживает бережного отношения.
На этом месте его речь была прервана дружным "ура!". Еще утром совместный поход в кино был под вопросом. У Тимоти на работе полетела сеть, он с утра успел дать несколько консультаций по телефону, но опасался, что после обеда ему все-таки придется туда поехать, потому что без него, как обычно, все пропадут. Однако обошлось. Конечно, Нора с детьми могли бы пойти в кино и без него, но вместе гораздо интереснее, особенно обсуждать фильм после сеанса, по дороге домой, размахивая руками и перебивая друг друга, - ясно же, что четыре человека могут произвести гораздо больше шума, чем три, и это имело решающее значение.
Они уже стояли на крыльце, и Нора, как всегда, остервенело рылась в сумке, пытаясь нашарить там связку ключей, когда в доме зазвонил телефон.
- Это твой, - вздохнула Нора. - Ты его нарочно дома оставил? Чтобы тебя не дергали?
- Нет, просто забыл. Пойду возьму, заодно узнаю, что там еще стряслось, - сказал Тимоти. Взглянул на три вытянувшиеся физиономии, скомандовал: - Отставить панику! Марвин клялся, что они там уже все починили, а если соврал, сам виноват. К тому же если они до сих пор ничего не сделали, два часа уже ничего не изменят... Ладно, я сейчас. Заодно возьму свои ключи, можешь не мучиться, - он подмигнул жене и вошел в дом.
Через несколько минут Норе стало казаться, что пауза слишком затянулась. О чем можно так долго говорить? Или это он ключи ищет?
- Ключи можешь не искать, я уже свои достала, - сказала она, заглянув в приоткрытую дверь. - Эй, где ты там?
Тимоти не ответил. И вообще в доме было как-то подозрительно тихо. Ни шагов, ни шорохов, ни скрипов, ни дыхания.
- О господи, - сказала Нора и вошла в дом.
Близнецы переглянулись и взялись за руки. Они пока не понимали, что происходит, но чувствовали, что им это не нравится.
- О господи, - снова сказала Нора; голос ее был едва слышен, значит, она говорила не в гостиной, а где-нибудь на кухне.
Близнецы снова переглянулись и вошли в дом.
В холле и в гостиной было пусто. Нора стояла посреди кухни и растерянно оглядывалась по сторонам.
- Папы нигде нет, - сказала она детям. - Спрятался он, что ли? Нашел время! Мы же в кино опоздаем... Как вы думаете, где у нас дома можно спрятаться?
- У нас дома особо не спрячешься, - пожал плечами Мэтью. - На чердаке некуда, в подвале тоже все на виду. Ну, в шкафу, может быть. Или под кроватью.
- Под кроватью, кстати, можно, - согласилась Джина. - Туда даже папа поместится. И не разглядишь сразу, если, конечно, без фонарика...
- Ладно. Значит надо взять фонарик. Пошли его поищем, - сказала Нора. - А потом поищем папу. А потом вы на минуточку отвернетесь, а я его придушу. Потому что нельзя так пугать людей.
- Ну, наверное, он просто включил свое воображение, - предположила Джина. - Чтобы тебе не было с ним скучно, как с нами.
Нора изумленно посмотрела на дочь, но спорить не стала. Сначала надо было найти Тимоти. А когда он найдется, все будет забыто и прощено, даже его идиотская выходка. Есть такое слово "амнистия". Ее-то мы и объявим, думала Нора. Слова плохого не скажу, никому, никогда, не рассержусь, не буду обижаться, только ты давай найдись, пожалуйста, Тим, не нравится мне твоя шутка, совсем не нравится, и как же мне холодно стало, Тим, и почему-то кажется, что ты теперь не найдешься никогда, но это потому что я дура, только поэтому, а ты, конечно же, скоро найдешься, я не сомневаюсь... стараюсь не сомневаться.
Надежда ее была столь живуча, что даже после трех часов бессмысленных и безуспешных поисков Нора продолжала говорить вслух преувеличенно бодрым тоном: "Тим, ну хватит, вылезай, мы уже испугались, мы очень испугались, Тим, покажись, пожалуйста", - и, вполне возможно, твердила бы это до утра, и даже дольше, если бы не свалилась, потеряв сознание на пороге холла, где стояла вешалка с пальто, которую Нора сперва приняла за мужа, но тут же поняла свою ошибку, и это оказалось последней каплей. Близнецы очень хотели заплакать, а еще лучше - закричать, но только еще крепче вцепились друг в дружку и пошли в гостиную, где стоял телефонный аппарат. Мэтью держал трубку, а Джина набирала цифры: девять, один, один - и вежливо, как взрослая, говорила: "Будьте любезны, извините за беспокойство, у нас тут неприятности, отец исчез, мама упала в обморок, а мы стараемся сохранять спокойствие, но все же было бы неплохо, если бы кто-нибудь нам помог". Мэтью все это так восхитило, что он решил никогда больше не дразнить сестру, потому что она у него молодец.
Поделиться книгой: