Эта война еще не кончилась

– Нет, – всхлипнула мать.

– Перестань, – обняв ее за подрагивающие плечи, попросил он. – Все будет хорошо. Я обязательно верну Юрку.

– Зачем ты отпустил его в армию?! – услышали они отчаянный крик Татьяны. – Это ты виноват!

– Танюша! – Всплеснув руками, свекровь вошла в комнату. – Да разве так можно? Ведь Витя души в Юрке не чает. Он же ради него…

– Зачем он его в армию отдал?!

Сжав кулаки, Виктор вышел.

– Привет, Иров, – поздоровался с ним пожилой мужчина в строгом костюме.

– Здравствуйте, Валентин Семенович.

– Я слышал, – сочувственно начал пожилой, – что…

– Да! – резко прервал его Иров. – Только не надо избитых фраз: «Как же так…», «Не волнуйся…» и тому подобного. Не надо! – Мотнув головой, он быстро пошел вниз по лестнице.

– Витя, – выглянув из квартиры, окликнула его мать, – ты куда?

– В военкомат, – не останавливаясь, ответил он.

– Да черт бы вас всех побрал! – Грохнув кулаком по двери, Михаил выскочил из кабинета. – Мне на хрен вы не упали! Гниды!.. Мой сын там! Ясно?! – Он ударил кулаком пытавшегося удержать его молодого мужчину в джинсах. Тот упал. Михаил, услышав сзади топот ног, развернулся и увидел двоих в камуфляже. – Вы бы в Чечню ехали! – бросаясь вперед, заорал Михаил.

– Мы только оттуда, – буркнул первый.

Увернувшись от удара Михаила, он легко завел его руку за спину и коротко подсек ноги сзади. Второй ткнул его носком в подколенную связку. Михаил опустился на колени и вскрикнул от боли в плече.

– Твое счастье, – услышал он тихий голос, – что сын в Чечне. Иначе бы… – Не договорив, державший его за руку поднял Михаила и подтолкнул к выходу.

В открытую рослым блондином дверь вошел Виктор. Выматерившись, Михаил, чтобы удержаться на ногах, сделал вперед несколько быстрых шагов. Обернувшись, хотел что-то сказать, но, снова выматерившись, махнул рукой и выскочил на улицу.

– Пацан его пропал, – отвечая на вопросительный взгляд Виктора, сказала молодая женщина. – Он уже несколько раз приезжал. Моему племяннику тоже в армию идти. Сестра с мужем испереживались оба.

– Раньше, если кто в армии не служил, – ворчливо проговорил сидевший на лавке пожилой мужчина в темно-синем пиджаке с орденскими колодками, – тот мужиком не считался. Армия раньше гордостью была. А теперь тамочки такое творится!.. Хотя сейчас на Кавказе молодцы солдатики и генералы – бьют супостатов.

– Я ничего не думала, – опустив голову, тихо проговорила стоявшая у входа в отделение Антонина. – Просто обрадовалась, когда тебя увидела. И знаешь, – вскинув голову, обожгла стоявшего перед ней Бабича взглядом наполненных болью и отчаянием глаз, – не знаю почему, но иногда думала, что ты…

– Тонь, – поморщился Борис, – с Сашкой все будет нормально. Это я тебе точно говорю. – Сунув ей в руку пакет, не прощаясь, быстро пошел по лестнице вниз.

– Я верю тебе! – услышал он.

– Пижон, – прошептал Борис, – на кой хрен пошел? Хотел прояснить! Дубоголовый фраеришка из пивной.

Выйдя из здания больницы, он остановился, прикурил и пошел к воротам больничного комплекса. На улице стоял темно-красный «Москвич». За рулем сидел Алексей и читал газету. Борис открыл дверцу и сел. Аккуратно сложив газету, Алексей посмотрел на него.

– Зря ходил, – понял он. – Не надо было.

– Поехали ко мне, – буркнул Борис, – надо младшему игру «Футбол» купить. У него есть, но сломал. Может, еще что-нибудь. Так что сначала в Липецк, в магазин пофартовей. Давненько я пацанов не баловал.

– Твой старший, – заводя машину, сказал Алексей, – говорят, в вытрезвителе был. Рановато он…

– Разберусь! – недовольно бросил Бабич. – Он и домой уже пару раз навеселе приходил. Тут еще с армией этой… Верка хлопочет – вроде как хочет отмазать. По-моему, лучше бы шел. А то… – Не договорив, махнул рукой. – У тебя телефон Колькин есть, – вздохнул он, – ты позвони, пусть встретят. Я сегодня вечером в Москву поеду.

– Ладно, – кивнул Алексей. – Билет возьмешь, зайдешь, скажешь. Я вечером и позвоню.

– Эй! – Отверстие люка загородил плечами и лысой головой смуглый бородатый мужчина. – Гяуры, жрите! – Он с коротким смешком бросил вниз завязанный холщовый мешок и задвинул крышку люка.

Локтев подполз по накрытым выцветшим ковром полатям, взял мешок, развязал тесемки и достал две лепешки и обмотанный старой телогрейкой помятый солдатский термос с чаем.

– Давай поедим, – угрюмо проговорил он, – иначе ноги протянем. Нас все-таки хоть пару раз в день, но кормят. Я раньше у одного из этих гребаных полевых командиров был. Думал, кранты. Пару недель меня держали. Все трясли, может ли кто за меня заплатить. Когда поняли, что хрен чего с меня поймают, чуть не пришибли. Хорошо еще Ахмет, – он кивнул вверх, – хозяин, купил. А так бы…

– Жжет, – потирая руками шею, буркнул Николай.

– Первые дни и мне казалось, что ошейник все еще на шее, – согласился Сергей. – Потом вроде как ничего. Ты молодец, зубы сжимаешь, а молчишь. Я думал, сорвешься. Но молодец, держишься. Здесь у нас задача одна – выжить. Знаешь, если освободят меня, то как только чуть оклемаюсь, в самую «горячую точку» пойду. И бить буду гадов!.. – Он скрипнул зубами.

– Ты же сам недавно говорил, – перебил Николай, – что хрен нас…

– Говорить – одно. Если так думать, то ради чего все это терпеть? Все-таки где-то там, – Локтев стукнул себя по груди, – надежда есть на то, что освободят нас. Тогда с ними и посчитаюсь.

* * *

Вскрикнув, черноволосая девушка упала.

– Соглашайся, – усмехнулся в густую длинную бороду смуглолицый рослый мужчина в камуфляже, – а то разрешу своим джигитам с тобой поиграть. Думаешь, мы забыли, как твой братец с Гантамировым за русских собак воевал? Помним. Так что…

– Лучше убей! – Она с ненавистью посмотрела на него.

Он, гортанно рассмеявшись, поправил ремень короткого автомата.

– Даю три дня, потом плохо будет. – Он быстро пошел к стоявшей рядом с колодцем белой «Ниве». Девушка плюнула ему вслед.

– Малика, – плача, проговорила пожилая чеченка, – ведь убьют нас! Почему, за что?…

– Лучше смерть, – поднимаясь, ответила Малика, – чем быть рабой у него. Им сейчас по шариату многоженство разрешено.

– Тебе бежать надо. Я старая. Ты себя спасай. Беги, Малика! Я останусь, годы свое берут. Смерть на родной земле встретить хочу. А ты беги, – повторила она.

– Я не оставлю тебя, – подойдя, обняла ее Малика.

– Запомни, – жестко проговорил стоявший у двери Денис, – больше никогда ко мне не обращайся. Понял? – И, не дожидаясь ответа, громыхнул дверью.

– С ним нужно кончать! – красноречиво чиркнул себя по горлу вскочивший Александр.

– Нет, – возразил Иван Викторович. – Если думаешь, что он где-то вякнет, то зря. Калмык не дурак и в суках не хаживал. Это я точно говорю. Тем более что у него рыльце, как говорится, в пушку. Да он и так бы об этом нигде не заикнулся. Ну а если вдруг, – он с шумом глотнул чай, – то это бездоказательно. Менты и так знают, что мы торгуем наркотой. Это в столице они берут тех, кто им не отстегивает. А здесь так, иногда для отчета возьмут пару-другую торгашей, вот и вся борьба с наркоторговлей. А Калмык молчать будет.

– Привет, Калмык, – услышал шагавший по тротуару Денис. Обернувшись, увидел подходивших к нему троих крепких молодых мужчин.

– Здорово, – кивнул он. Поочередно пожал всем руки. – Что за дела? – увидев смурное лицо рыжего верзилы, спросил он.

– У Бордового племяша хлопнули, – буркнул черноволосый амбал. – Похоронка пришла. Сеструха его в панике, сердце схватило. Вот мы и топаем в военкомат. Пусть нас туда отправят. На кой хрен пацанов в Дагестан слать? Да еще того и гляди наши в Чечню войдут. Ведь не будут же на берегу Терека стоять. Сто процентов – в Чечню эту гребаную пойдут. Пусть и нас шлют. Нам много не надо, – он оскалился в усмешке, – автоматы и патроны. Остальное сами себе найдем. И воевать умеем, Афган прошли. Вон Толя и в Грозном был, – мотнул он головой на крепко сбитого мужчину со шрамом на лбу. – Отметину ему духи оставили. Нет желания? – спросил амбал. – Ты же все-таки в разведвзводе ВДВ служил, старлей. Так что, может…

– Читал я, – не дал договорить ему Денис, – предлагают службу в «горячих точках» по контракту. Но особо подчеркивают, чтобы несудимы были.

– Нам на кой хрен какие-то контракты нужны? – усмехнулся Бордовый. – Мы по своей инициативе. Вроде как вольнонаемные. Опыт у всех имеется. Кроме войны, мы еще и с ментами бодались. А ОМОН покруче басаевских боевиков будет. И то сколько раз пальцы обсасывали. Это в кино они раз – и в кутузку. Так что воевать мы умеем. Я бы на месте Путина набрал бригаду в лагерях. И эту Ичкерию гребаную месяца за три на уши поставили бы. Ведь сколько нашего брата за колючкой парится! Я про «афганцев» базарю. Да и еще парней полно. Ведь после Чечни в лагеря многие и угодили. Наверняка есть указ такой: кто умеет воевать, автомат в лапы – и вперед, за родину.

– А что, – пожал плечами Денис, – пошли. Лично я «за» обеими руками. Но только навряд ли нам что выгорит.

– Ты чего, тетя Люся? – хмуро поинтересовался лежавший на полу и поднимавший штангу Илья.

Всхлипнув, тетка промокнула глаза передником. Илья встал.

– Что случилось-то?

– Да вон, – она мотнула головой в окно, – сосед… Пашка. Собака у него. Опять уток подавила. Я ему уж говаривала: если ты…

– А он чего?

– Так обматерил с ног до головы, – всхлипнула тетка. – И такая я, и сякая.

Илья натянул олимпийку, сунул ноги в кроссовки и шагнул к выходу.

– Илья, – опомнилась тетя Люся, – постой! Не надо с ним связываться. У него друзей в милиции полно. – Догнав, она схватила племянника за руку.

– Все будет нормально, – улыбнулся Илья. – Мы с Пашкой старые друзья-приятели. Все будет хорошо. – Он осторожно освободил руку.

– Илюша, – недоверчиво воскликнула тетя Люся, – не ходи! Слышишь? – Она бросилась следом.

– Все будет нормально, – повторил племянник и вышел.

– Илюша! – Догнав, женщина загородила ему дорогу. – На кой тебе этот супостат нужен? Ну их, этих уток! – Она замахала руками.

– Хорошо, – легко согласился Илья, – только…

– Пойдем в дом, – взяв его за руку, умоляюще проговорила тетка, – чайку попьем. У меня же там чайник включен.

У калитки остановился «уазик». В открытую дверцу вылез рослый горбоносый смуглолицый мужчина.

– Хозяйка, – попросил он, – не дадите воды?

– Иса! – гаркнул Илья. Кавказец, вглядевшись, с улыбкой кивнул. Илья быстро подошел к нему. Они обнялись.

– Гниды поганые! – зло процедил, покосившись в сторону двух остановившихся джипов, Николай.

– Тсс, – предостерег ковырявшийся в двигателе «ауди» Локтев. – У них и так настроение подавленное. Если что услышат – забьют.

Вышедшие из машин шестеро молодых, увешанных оружием бородачей, громко переговариваясь, направились к дому, откуда вышел хозяин. Увидев у машины двух русских, один, остановившись, что-то крикнул, неуловимо быстрым движением сорвал с плеча автомат и направил на них ствол. Локтев, в прыжке сбив на землю Николая, прикрыл его собой.

– Козлы русские! – насмешливо проорал автоматчик. – Скоро мы вас и всех ваших родственников обратим в настоящую веру. Козлы!

– Дух! – неожиданно вывернувшись из-под Локтева, крикнул Николай и рванулся к остановившимся бородачам.

– Стой! – завопил Локтев.

Сержант, остановленный прикрепленной к ошейнику цепью, захрипел. Вцепившись руками в широкий, сдавливающий шею железный обруч, заорал:

– Иди сюда, дух! Иди, сука! Ну!

Бородачи, расхохотавшись, неторопливо пошли к рвущемуся в их сторону парню. Локтев бросился вперед.

– Хватит! – обхватив плечи парня, прошипел он. – Убьют. Хватит. Слышишь? Убьют…

– Не трожьте его, – бросил стоявший у ворот дома Ахмет. – Они машину братьев Дакаевых делают.

Этих слов хватило, чтобы бородачи остановились. Перестав усмехаться, угрожающе уставились на Локтева, тащившего назад упиравшегося парня. Хозяин что-то гортанно и коротко крикнул. К русским бросились четверо крепких молодых мужчин. Сбив прапорщика и сержанта на землю, начали избивать обоих ногами.

– Не сопротивляйся, – успел сказать Николаю Сергей, – иначе убьют.

Хозяин снова дал команду. Чеченцы отошли. Бородачи, окружив старика, начали возбужденно говорить. Тот, махнув рукой, вновь что-то крикнул. Четверо чеченцев быстро пошли во двор. Открыв одну из пяти ям, вытащили изможденного человека в лохмотьях. Быстро и умело растянули на земле. Ноги и руки прикрепили сыромятными ремешками к вбитым в землю колышкам. Двое, посмеиваясь, взяли кнуты и начали методично хлестать по обнаженной спине извивающегося человека. Очень скоро его спина была иссечена кровавыми рубцами. Он затих и уже не вздрагивал при ударах и не издавал ни звука. Хозяин и бородачи вошли в дом.

– Видишь, – прошептал Локтев, – это с тобой должны были сделать. Но машины какие-то братья пригнали. Они, видать, в верхах. Я же говорил, не вякай! – Сергей, сплюнув, отошел.

Николай не отрываясь смотрел на засеченного кнутами мужчину.

– Нет, – прошептал он, – нет! – Попятился назад и, споткнувшись, упал на спину. Перевернулся на живот, закрыл лицо руками, навзрыд заплакал.

– Перестань! – Локтев дотронулся до подрагивающей спины парня. – Пойдем работать. А то сейчас и нам достанется. Пошли. – Прапорщик силой попытался поднять Николая.

– Не хочу! – вырываясь, закричал тот. – Не буду! Пусть убивают!

– Хорош! Не будь бабой! Выжить надо! Слышишь, ты, сопляк! Школьник, твою мать! Пошли работать. Я жить хочу, и ты жить должен. Хотя бы для того, чтобы рассказать об этом, – гораздо тише сказал Локтев. – Дай Бог, доведется с них шкуру спустить! Долг, он платежом красен.