Вопрос очень уместный, значительный, важный: «Что я могу поделать с нищим?» Нищий — это не вопрос. Вопрос — это вы и ваше сердце. Делайте что-нибудь, все равно что, и не пытайтесь возложить ответственность на богатого. Не пытайтесь возложить ответственность на историю. Не пытайтесь возложить ответственность на экономический порядок. Потому что это второстепенно: если человечество остается хитрым и расчетливым, это будет повторяться снова, снова и снова.
Что вы можете сделать для этого? Вы — малая часть целого. Что бы вы ни делали, это не изменит ситуацию, но это изменит вас. Вы можете не изменить нищего, если дадите ему что-то, но сам жест, то, что вы поделились чем бы то ни было, изменит вас. И это важно. И если она продолжится, революция сердца, люди, которые чувствуют, люди, которые смотрят на другое человеческое существо как на результат сам по себе, — если она будет все время нарастать, то однажды бедняки исчезнут, бедность исчезнет, и это не будет заменено новым классом эксплуатации.
Вплоть до настоящего момента все революции проваливались, поскольку революционеры были не способны увидеть основную причину, по которой существует бедность. Они смотрят лишь на поверхностные причины. Они тут же говорят: «Кто-то эксплуатировал его, вот откуда это возможно. Это и есть причина; вот почему существует бедность».
Но почему кое-кто имел возможность эксплуатировать? Почему они не могли понять? Почему они не могли понять, что ничего не выигрывают, а этот человек теряет все? Они способны сколотить состояния, но убивают повсюду жизнь. Их богатство — не более чем кровь. Почему они не могут понять это? Хитрый разум и здесь создал объяснения.
Хитрый разум говорит: «Люди бедны из-за своей кармы. В прошлых жизнях они совершили что-то дурное, вот почему они страдают. Я богат, потому что совершил хорошие поступки, вот я и наслаждаюсь плодами». И это тоже разум. И Маркс, сидящий в Британском музее — тоже разум; думая над основной причиной бедности, начинаешь чувствовать, что есть люди, которые эксплуатируют. Но эти люди будут всегда. Покуда хитрость не исчезнет совершенно, не будет стоять вопрос об изменении общественного строя. Вопрос в изменении всего строя человеческой личности.
Что вы можете сделать? Вы можете изменить, можете выбросить богатых — они вернутся через заднюю дверь. Они были хитрыми. На самом деле, те, кто выбрасывают, тоже очень хитрые: иначе они не смогли бы выбрасывать. У богатых, может быть, и не получится войти через заднюю дверь, но люди, называющие себя революционерами, коммунистами, социалистами, усядутся на трон, а потом начнут эксплуатировать. И они будут эксплуатировать более нещадно, поскольку доказали, что они хитрее богатых. Выбросив богатых, они, без сомнения, доказали одно: они хитрее богатых. Общество будет в руках более хитрых людей.
И помните, если однажды родятся еще революционеры — а они обязательно будут, потому что люди снова почувствуют, что появилась эксплуатация, пусть она приняла новую форму, — и снова будет революция. Но кто сбросит прежних революционеров? Теперь станут нужными более хитрые люди.
Когда бы вы ни собрались разрушить определенную систему, используя при этом те же средства, что использовала сама система, изменятся лишь имена, поменяются флаги, общество же останется прежним.
Довольно этого обмана. Вопрос не в нищих, вопрос в вас. Не будьте хитрыми, не будьте умными. Не пытайтесь сказать, что это его карма — вы ничего не знаете про карму. Это всего лишь гипотеза, чтобы объяснить определенные веши, которые не объяснены, чтобы объяснить определенные вещи, которые вызывают боль в сердце. Стоит вам принять гипотезу, и с вас сваливается тяжесть. Тогда вы можете оставаться богатыми, а бедные могут оставаться бедными, и проблемы как не бывало. Гипотеза действует как амортизатор.
Вот почему в Индии так укоренилась бедность, а люди стали такими бесчувственными к ней. У них есть определенная теория, которая помогает им. Также как, когда вы едете в машине и у машины есть амортизаторы, не чувствуется неровность дороги, амортизаторы все время смягчают: это гипотеза кармы, великого амортизатора. Вы постоянно натыкаетесь на бедность, но есть амортизатор: теория кармы. Что можете вы сделать? С вами это никак не связано. Вы наслаждаетесь вашими богатствами из-за ваших добродетелей — хорошие поступки совершены в прошлом. А этот человек страдает из-за своих дурных поступков.
В Индии существует определенная секта джайнизма, Тера-Пант. Сектанты истово верят в эту теорию. Они говорят: «Не вмешивайтесь, потому что он страдает от своей прошлой кармы. Не вмешивайтесь. Не давайте ему ничего, поскольку это будет означать вмешательство, а он мог бы пострадать непродолжительное время — вы будете затягивать процесс. Ему придется страдать».
Возьмем бедняка: вы можете ему дать столько, чтобы он жил припеваючи несколько лет, но страдание начнется снова. Вы можете дать ему достаточно, чтобы он жил в довольстве в эту жизнь, но в следующей жизни страдание возобновится. Где вы остановили его, на том же самом месте оно возобновится. Таким образом, те, кто верят в Тера-Панту, продолжают призывать, не вмешиваться. Даже если кто-то умирает у дороги, вы просто равнодушно идете, куда вам нужно. Они говорят, что это сострадание; вмешиваясь, вы затягиваете процесс.
Какой великий амортизатор.
В Индии люди стали совершенно бесчувственными. Их защищает хитрая теория.
На Западе нашли новую гипотезу: что это оттого, что богатые эксплуатируют, поэтому, - уничтожьте богатых. Просто посмотрите на это. При виде бедняка в вашем сердце возникает любовь. Вы тут же говорите, что бедняк беден из-за богатого. Вы обратили любовь в ненависть: теперь ненависть возникает по отношению к богатому. В какую игру вы играете? Вот вы говорите: «Уничтожьте богатых! Заберите у них все обратно. Они — преступники». Теперь нищий забыт: сердце больше не полно любви. Напротив, оно полно ненависти... а ненависть создала общество, в котором существуют нищие. И вот уже снова в вас действует ненависть. Вы создадите общество, в котором могут смениться классы, могут поменяться имена, но пребудут управляемые и правители, эксплуатируемые и эксплуататоры, угнетатели и угнетенные. Различие не будет большим, общество останется тем же. Будут господа, и будут рабы.
Единственная возможная революция — это революция сердца. Когда вы видите нищего, оставайтесь чувствительными. Не позволяйте никакому амортизатору встать между вами и нищим. Оставайтесь чувствительными. Это трудно, потому что вы начнете плакать. Это трудно, поскольку будет очень, очень некомфортно. Поделитесь тем, чем можете поделиться. И не беспокойтесь о том, останется он нищим или нет — вы делали, что могли. И это изменит вас. Это даст вам новое существование, более близкое к сердцу и более далекое от разума. Это ваше внутреннее перевоплощение; и это — единственный способ.
Если одиночки будут постоянно меняться таким образом, то может возникнуть общество, где люди станут настолько чувствительными, что не смогут притеснять, где люди станут такими бдительными и осведомленными, что не смогут угнетать, где люди станут настолько любящими, что невозможно станет даже подумать о бедности, о рабстве.
Делайте что-нибудь от сердца и не падайте жертвами теорий.
Вопрос следующий:
Да, я говорил и говорю, что нужно принимать противоположности. Но медитация — это не полюс. Медитация — это принятие противоположностей, и через это принятие человек переступает противоположности. Поэтому для медитации нет противоположного. Постарайтесь понять.
Вы сидите в своей комнате в темноте. Тьма — противоположность свету или же просто отсутствие света? Если это противоположность свету, то у тьмы есть собственное существование. Есть ли у тьмы собственное существование? Настоящая ли она в действительности или же это просто отсутствие света? Если она реальна сама по себе, то если вы зажжете свечу, тьма будет сопротивляться. Она постарается столкнуть свечу. Она будет бороться за собственное существование; она будет сопротивляться. Но она не сопротивляется. Она никогда не борется, немыслимо для нее столкнуть свечу... Безбрежная тьма и маленькая свеча, но свечу не победит безбрежная тьма. Тьма, быть может, царила столетьями в этом доме, но вы приносите маленькую свечу: тьма не может сказать: «Я многовековая и буду сражаться до последнего». Она просто исчезает.
У тьмы нет позитивной реальности, она — просто отсутствие света, поэтому, когда вы вносите свет, она исчезает. Когда вы убираете свет, она появляется. На самом деле, она никогда не выходит и никогда не входит, потому что она не может выйти и не может войти. Тьма — это не более чем отсутствие света. Свет здесь, - тьмы нет; света нет, - тьма здесь. Она — отсутствие.
Медитация — это внутренний свет. У нее нет противоположности, только присутсутствие.
Вся ваша жизнь, как вы ее проживаете, есть отсутствие медитации; земная жизнь — жизнь власти, престижа, эго, честолюбия, жадности. Совокупность того, что называется политикой.
Политика — это очень большой мир. Она включает в себя не только так называемых политиков, она включает в себя всех земных людей, потому что кто честолюбив, тот и политик, и тот, кто борется, чтобы пролезть куда-то, — тоже политик. Где соревнование, там и политика. Тридцать студентов, учащиеся в одном классе и называющие себя приятелями по институту — враги по институту, поскольку они соревнуются, они — не приятели. Все они стараются догнать того, кто рядом. Все они стараются получить золотую медаль, прийти первыми. Честолюбие налицо: они — уже политики.
Где соревнование и борьба, там и политика. Таким образом, вся обычная жизнь ориентирована на политику.
Медитация подобна свету: когда приходит медитация, политика исчезает. Поэтому вы не можете быть медитативным и политичным. Это невозможно: вы просите невозможного. Медитация — это не один полюс; это отсутствие всего конфликта, всего честолюбия, всех ложных шагов эго.
Позвольте мне рассказать вам широко известную историю суфиев. Было так:
Суфий сказал:
— Никто не может понять человека, пока не постигнет связь между жадностью, долгом и невозможностью.
— Это загадка, — сказал ученик, — которую я не могу разгадать.
Суфий произнес:
— Никогда не ищи понимания через загадки, если ты можешь достичь его непосредственно через опыт.
Он повел ученика на ближайший рынок в магазин, где продавались халаты.
— Покажите мне ваш самый лучший халат, — попросил суфий владельца магазина, — ибо я настроен, щедро заплатить.
Ему показали самый замечательный товар, за который потребовали чрезвычайно высокую цену.
— Это как раз то, что мне нужно, — отметил суфий, — но мне бы хотелось, чтобы вокруг воротника были блестки и кое-где — отделка мехом.
— Нет ничего проще, — откликнулся торговец халатами, — ибо у меня в мастерской при магазине есть как раз такой товар.
На несколько минут он исчез, потом вернулся с тем же самым халатом, к которому были добавлены мех и блестки.
— И сколько же он стоит? — поинтересовался суфий.
— В двадцать раз дороже прежнего, — ответил владелец магазина.
— Прекрасно, — заключил суфий, — я возьму оба.
Теперь о невозможности, потому что она — та же самая вещь. Суфий показал, что жадность заключает в себе определенную невозможность: невозможность свойственна жадности.
Так не будьте слишком жадными, поскольку величайшая жадность — хотеть быть одновременно и политиком и медитатором. Это величайшая жадность из возможных. Вы хотите быть честолюбивыми и ненапряженными. Вы желаете воевать, быть жестокими, быть жадными и, вместе с тем, мирными и тихими. Если бы это было возможно, не было бы нужды в санньясе, не было бы нужды в медитации.
У вас не может быть сразу две вещи. Стоит вам начать медитировать, и политика начнет исчезать. В свете политики все результаты медитации также исчезают. Состояние напряженности, волнение, тревога, страдание, насилие, жадность, — все это исчезает. Они — совокупные продукты политического ума.
Вам придется решить: либо вы будете политиком, либо медитирующим. Обоими вы не можете быть, потому что когда приходит медитация, тьма исчезает. Этот мир, ваш мир — есть отсутствие медитации. А когда приходит медитация, этот мир просто исчезает подобно темноте.
Вот почему Патанджали, Шанкара и другие известные люди неустанно повторяют, что этот мир иллюзорен, не настоящий. Иллюзорность похожа на темноту: она реальна, пока она там, но стоит вам внести свет, как вдруг вам становится понятно, что она не была реальной, она была нереальной. Просто всмотритесь в темноту. Насколько она настоящая. Насколько реально она выглядит. Она всюду окружает вас. И это еще не все — вы чувствуете страх. Нереальное вызывает страх. Она способна убить вас, а ведь ее нет!
Внесите свет. Поставьте кого-нибудь у двери, пусть он смотрит, неважно, пришел ли он затем, чтобы смотреть, как будет вливаться темнота, или нет. Никто не в силах увидеть выливающуюся темноту; никто не в силах увидеть вливающуюся темноту. Кажется, что она есть, а ее нет.
Так называемый мир желания и честолюбия — политика, лишь кажется, что он есть, но его нет. Если вы медитируете, так вы начинаете смеяться над всей этой ерундой, над кошмаром, который только что исчез.
Но прошу вас, не пытайтесь совершить этот невозможный поступок. Если вы попытаетесь, вы окажетесь в противоречивом состоянии: вы станете расколотой личностью. «Могу ли я выбрать и политику и медитацию? Могу ли я выбрать две вещи: изменение мира и изменение себя?» Это невозможно.
На самом деле, вы — мир. Когда вы изменяете себя, вы уже начали изменять мир — иначе не бывает, если вы начинаете изменять других, у вас не получится изменить себя, а тот, кто не способен изменить себя, не может изменить кого-либо. Он может лишь бесконечно верить, что совершает великое дело, это ваши политики все время и делают.
Ваши так называемые революционеры — сплошь все больные люди, напряженные люди, чокнутые, безумцы, но их безумие таково, что если их предоставить самим себе, они окончательно сойдут с ума, поэтому они направляют свою душевную болезнь в какую-нибудь деятельность. Либо они начинают изменять общество, реформировать общество, делают то да се... весь мир меняют. И их сумасшествие таково, что они не видят тупость своих действий: вы не изменили себя, как можете вы изменить кого-либо еще?
Начинайте ближе к сути. Сначала измените себя, сначала привнесите в себя свет, потом вы будете способны... На самом деле, сказать, что затем наступит какая-то способность изменить других, значит сказать неправильно. Фактически, изменяя себя, вы становитесь источником бесконечной энергии, и эта энергия сама по себе изменяет других. Не так чтобы вы только и знали, что работали, не покладая рук, и вот вы стали мучеником, изменяя людей, нет, совсем не так. Вы просто остаетесь в себе, а сама энергия, ее чистота, ее невинность, ее благоухание, все время расходится кругами. Она достигает всех берегов мира. Без всяких усилий с вашей стороны начинается революция без борьбы. Революция прекрасна, когда она проходит без борьбы. Когда присутствует борьба, революция насильственна, тогда вы силой навязываете свои идеи кому-то еще.
Сталин убил миллионы людей, потому что он был революционером. Он хотел изменить общество, и всякого, кто как-то препятствовал, нужно было убить и убрать о дороги. Иногда так случается, что те, кто пытаются помочь вам, начинают оказывать помощь против вашего желания. Их не волнует, хотите вы, чтобы вас изменили, или нет; у них есть идея о вашем изменении. Они изменят вас, несмотря на вас. Они не станут вас слушать. Этот тип революции непременно будет насильственным, кровавым.
А революция не может быть насильственной, не может быть кровавой, потому что революция должна быть революцией любви и сердца. Настоящий революционер никуда и никогда не ходит изменять, кого бы то ни было, он стоит твердо на месте: а люди, которые хотят быть измененными, приходят к нему. Они пускаются в путь из далеких земель. Они приходят к нему. Аромат достиг их. Неведомыми дорогами, незнакомыми дорогами каждый, кто хочет изменить себя, ищет революционера. Настоящий революционер остается в себе, доступный, подобный бассейну с прохладной водой. Тот, кто хочет пить, будет искать. Бассейн не собирается разыскивать вас; бассейн не собирается бегать за вами. И бассейн не собирается топить вас, оттого, что вы испытываете жажду — вот если вы не станете слушать, тогда бассейн утопит вас.
Сталин убил великое множество людей. Революционеры — такие же насильники, как и реакционеры, а иногда даже более жестокие.
Прошу вас, не пытайтесь делать невозможное. Просто измените себя. Действительно, также неосуществимо то, что, изменив себя в этой жизни, вы почувствуете себя благодарными. Вы можете сказать: «Довольно, случилось больше чем достаточно».
Не беспокойтесь о других. Они — тоже люди, у них есть сознание, у них есть души. Если они хотят измениться, никто им путь не закрывает. Оставайтесь бассейном с прохладной водой. Если они захотят пить, они придут. Приглашением будет уже одна ваша прохлада: привлечением послужит чистота вашей воды.
«Могу ли я быть одновременно революционером и санньясином?» Нет. Если вы - санньясин, вы — революция, а не революционер. Вам не надо быть революционером: если вы — санньясин, вы — революция. Попытайтесь понять то, что я говорю. Тогда у вас нет позыва, изменять людей, нет желания сотворить революцию, где бы то ни было. Вы не планируете ее, вы живете ее. Сам ваш стиль жизни — это революция. Куда бы вы ни посмотрели, чего бы вы ни коснулись, там возникнет революция. Революция станет очень похожей на дыхание — таким же спонтанным.
Я хочу рассказать вам еще одну суфийскую историю:
Одного известного суфия спросили:
— Что такое невидимость? А он ответил:
— Я отвечу, когда представится возможность продемонстрировать.
Суфии не много разговаривают. Они создают ситуации. Они не много говорят: они показывают при помощи ситуаций. Поэтому суфий ответил: «Когда представится возможность, я вам продемонстрирую».
Прошло какое-то время, этого человека и того, что задал ему вопрос, остановила банда солдат, и эти солдаты сказали:
— У нас есть приказ арестовывать всех дервишей, ибо правитель нашей страны говорит, что они ни за что не хотят выполнять его приказания и их рассуждения смущают спокойствие простолюдинов. Поэтому мы бросим в темницу всех суфиев.
Когда появляется по-настоящему религиозный человек, революция, политики начинают испытывать сильный страх, поскольку уже одно его присутствие сводит их с ума. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать хаос. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать беспорядок, принести смерть старому обществу. Уже одного его присутствия достаточно, чтобы создать новый мир. Он становится двигателем. Отсутствуя, совершенно отсутствуя, насколько ему позволяет его эго, он становится двигателем божественного. Правители, хитрецы, всегда боялись религиозных людей, потому что нет большей опасности, нежели религиозный человек. Они не боятся революционеров, поскольку у тех те же стратегии. Они не боятся революционеров, потому что у них тот же язык, та же терминология. Они — такие же люди; они — не другие.
Просто поезжайте в Дели и посмотрите на политиков. Все политики, облеченные властью, и все политики, властью не обладающие, они все - одни и те же люди. Те, у кого власть, кажутся реакционерами, потому что получили власть: теперь они хотят защитить ее. Теперь они хотят сохранить ее в своих руках, поэтому они кажутся господствующей верхушкой. Те, у кого власти нет, говорят о революции, потому что хотят сбросить тех, кто обличен властью. Раз они обладают властью, они станут реакционерами, а люди, обладавшие властью, которых выбросили из власти, станут революционерами.
Удачливый революционер — это мертвый революционер, и правитель, лишенный своей власти, становится революционером. И они продолжают обманывать народ. Неважно, выбираете вы людей с властью или без власти — вы не выбираете различных людей. Вы выбираете тех же самых. У них разные ярлыки, но в них нет ни капли различия.
Религиозный человек представляет реальную опасность. Уже одно его существование опасно, потому что он приносит через себя новые миры.
Солдаты окружили суфия и его ученика, они сказали, что ищут всех суфиев, которые должны отправиться в тюрьму, потому что так приказал правитель, заявивший, что те говорят непозволительное и рождают в головах простолюдинов мысли, вредные для их спокойствия.
И суфий сказал:
— И поэтому вам следует...
И суфий сказал солдатам: «И поэтому вам следует...» —
— ...ибо вы должны исполнить свой долг.
— Но вы-то не суфий? — спросили солдаты.
— Испытайте нас, — предложил суфий. Офицер вынул суфийскую книгу.
— Что это? — сказал он.
Суфий посмотрел на обложку и произнес:
— Нечто, что я сожгу у вас на глазах, так как сами вы еще не сделали этого.
Он поджег книгу, и удовлетворенные солдаты поскакали прочь.
Спутник суфия спросил:
— Какова была цель этого поступка?
Сделать нас невидимыми, — ответил суфий, — ибо для земного человека видимость значит то, что вы выглядите как что-то, либо кого-то ему напоминаете. Если вы выглядите иначе, ваша настоящая суть станет для него невидимой.
Религиозный человек живет жизнью революции, но невидимою жизнью, потому что стать видимым, значит стать плотным, стать видимым, значит встать на самую нижнюю ступень лестницы. Религиозный человек, санньясин, создает революцию в себе и остается невидимым. И этот невидимый источник энергии и сейчас творит чудеса.
Послушайте, если вы — санньясин, не нужно быть революционером: вы — уже революция. Я говорю «революция», поскольку революционер уже мертв, у революционера навязчивые идеи, у революционера для всего есть разум. Я говорю «революция» - это процесс. У санньясина нет навязчивых идей: он живет от мгновения к мгновению. Он отзывается на реальность мгновения, не опираясь на навязчивые идеи.
Просто понаблюдайте. Поговорите с коммунистом, вы увидите, что он не слушает. Он может согласно кивать головой, но он не слушает. Поговорите с католиком, он не слушает. Поговорите с индуистом, он не слушает. В то время как вы говорите, он готовит ответ, опираясь на ветхие, устарелые, навязчивые идеи. Уже на его лице вы прочтете, что вам не узнать ответа, там лишь тупость и однообразие. Поговорите с ребенком: он слушает, он внимательно слушает. Вообще, если он слушает, то слушает внимательно. Если он не слушает, то абсолютно отсутствует, но он целиком поглощен вами. Поговорите с ребенком, и вы узнаете ответ, чистый и свежий.
Санньясин своей невинностью подобен ребенку. Он живет не идеями; он — не раб какой-нибудь идеологии. Он живет своим сознанием; он живет своей осознанностью. Он действует здесь и сейчас! У него нет вчера и нет завтра, только сегодня.
Когда распяли Христа, вор, висевший рядом с ним, сказал ему:
— Мы — преступники. Нас распяли, это правильно, мы понимаем. Ты выглядишь невиновным. Но я счастлив, быть распятым вместе с тобой. Я безумно счастлив. Я никогда не совершал хорошие поступки.
Он напрочь забыл одну вещь. Когда родился Иисус, родители Иисуса бежали из страны, потому что правитель приказал убить всех младенцев, родившихся в определенное время. Правитель узнал от своих мудрецов, что произойдет революция, представляющая для него опасность. Ее лучше предотвратить заранее, принять меры предосторожности. Поэтому он приказал совершить массовое убийство. Родители Иисуса бежали.
Поделиться книгой: