Враг и союзник

Наталья Щерба

Враг и союзник

В бойцовском зале возбуждённо шумели зрители, резко выкрикивал рефери: гул людских голосов врывался в раздевалку и вихрем кружился под потолком, между белыми электрическими лампами.

Борька медленно зашнуровывал любимые ярко-синие кеды, раздумывая над предстоящим поединком. Страха он не испытывал, хотя противник казался намного сильнее.

Во все года Аудакс предоставлял на Цифровые Игры крепкую, тренированную команду – сам вид сильных и уверенных спортсменов, за плечами которых немало выигранных боёв, внушал особое уважение. Так что и на этих галактических соревнованиях рассчитывать на победу землянам не приходилось, не говоря уже о командах с других миров.

Более сорока с лишним лет земляне мечтали о Межпланетном Кубке по цифровой борьбе, но игровое золото всегда доставалось Аудаксу – маленькой земной колонии на самом краю Галактики. Борька слышал, что почти вся планета утопала в зелени виноградников, недаром Аудакс прозывали «винным» миром: жители занимались виноградарством и виноделием, производя самые редкие вина по старинным земным рецептам. Правда, за всё время игровых сборов землян так и не вывезли на экскурсию – тренировки прежде всего; Романович бороду от счастья съест, если хотя бы один из его подопечных выиграет у Аудакса.

Борька вздохнул, резко встал, потянулся всеми суставами и замер в панике – почувствовал знакомое головокружение: хоровод синих огней перед глазами, лёгкую тошноту и слабость в коленях, учащённое сердцебиение, привычный быстрый прыжок! – и опять, в темноту.

…Она вновь шла за ним, огромная серая тень. Толстые уродливые лапы, вислые бока, грязный, в колючках хвост. И взгляд – жуткий, осмысленный, с красноватыми бликами от уличных фонарей в больших чёрных зрачках.

Каждый вечер проклятая собака провожала Борьку от здания школы до самого подъезда. Позади неизменно шуршали лапы, соприкасаясь с асфальтом улицы, и слышалось негромкое поскуливание непрошенного провожатого.

И Борька не выдерживал.

– Что тебе надо? – выкрикивал он, резко оборачиваясь. – Чего ты вечно тащишься за мной?!

Собака, присев на задние лапы, рычала и скалила жёлтые зубы в чёрных дёснах. Прохожие опасливо обходили здоровую псину, с сомнением косясь и на мальчишку.

– Отстань, – вновь жёстко произносил Борька.

Но собака ещё более скалилась, и он с ужасом думал, что ведёт себя не совсем адекватно: разговаривает с собакой, кричит на неё… Стыдно.

Стыдно и страшно.

Собака не уходила и представлялось невозможным показать ей спину. Тогда Борька пытался улыбнуться, но псина ещё больше оскаливалась, не переставая глухо и злобно рычать.

И тогда собака прыгала на него – серым лохматым кулем, и валила на землю – Борька кричал, чувствуя, как его грудь будто раздирают грязные когти…

И снова приходил в себя.

– Борька, – над ним зависло встревоженное лицо друга – Лёша казался удивлённым и в то же время нахмуренным, – ты упал в обморок… и опять перед боем, как на тренировке.

Борька с трудом поднялся, сделал несколько глубоких вдохов – как будто стало лучше. К счастью, в раздевалке никого больше не было.

– Мне кажется, здешний воздух для меня вреден, – попытался он оправдаться. – Только никому не говори, а то снимут с соревнований. Врачи потом замучают, сам знаешь.

– Может, Романовичу хоть сказать? – осторожно предложил друг. – Он же тренер, должен быть в курсе.

– Нет! – Борька повернулся к нему всем телом, умоляюще заглянул в глаза. – Нет, – тихо повторил он, – ни в коем случае.

Романович и так относился к нему с прохладцей: выпустил из запасных нехотя, но сразу на игровой Круг, и какой же Борька дал результат? Всего лишь две победы, и обе – на Луне, где, как известно, команда самая слабая. Вряд ли Борька будет участвовать на следующих Цифровых Играх.

– Со мной такое от волнения происходит, – как можно увереннее произнёс он. – Тем более, на Аудаксе. Перемена климата, скорее всего.

– Понятно, – с облегчением кивнул Лёшка. – Из наших многие жалуются, что неуютно себя здесь чувствуют. Может, тут хмель какой-то особый витает в воздухе? Сами вон, алкоголь почти не употребляют, слышал? Только травят приезжих. Жаль, что ты совсем не пьёшь, вино у них вкусное. Я ещё херес пробовал – хорош, почти наш, испанский… Только Романовичу ни слова, убьёт.

Борька кивнул, хотя думал уже о другом.

О собаке с грязной шерстью и оскаленной мордой. Когда-то в детстве похожая псина, такая же страшная, как в этих видениях, сильно искусала его – он даже в больницу попал и получил серию болезненных уколов в живот. Почему же память так настойчиво показывает ему этот кусок прошлого?

Внезапно гулко прозвенел гонг.

– Сейчас Ванька-поганка на круге, – заволновался Лёшка. – Ты следующий.

– А Олег? – встрепенулся Борька.

– Проиграл, как и все, чистая победа Аудакса… – Лёшка пожал плечами. – Ребята в унынии, Романович нервничает, за бороду себя дёргает. И так все знают, что никаких шансов: получим заслуженное серебро – и домой. Так что не переживай – как проведёшь бой, так и проведёшь.

Борька с готовностью кивнул, поднялся. Сделал шаг, другой, третий, – будто медленно продирался сквозь слой ваты, и вдруг слабость исчезла – его захватило нормальное волнение перед боем: радостно забурлила кровь, мысли улеглись, а кулаки непроизвольно сжались, наливаясь привычной силой.

Чёткий синий кружок ковра с золотым ободом. Знакомые римские цифры по кругу – счёт до XXV, с тех пор, как открыли, что в земных сутках полных двадцать пять часов. Пока конферансье представлял их прославленные команды, бойцы проходили привычный ритуал: погружали руки почти по локоть в специальный смягчающий порошок, служивший кулакам защитой вместо перчаток. После, под специальными лампами, противники «обволакивались» тонкими нитями света – против особо рьяных зрителей: когда-то чемпион Галактики по цифровой борьбе был убит фанатом своего противника – близким электровыстрелом в голову, с тех пор решили применять метод световой защиты во всех видах спорта. На межпланетных шоу-стадионах давно вместо прожекторов были установлены специальные лампы, и даже поп-звёзды галактической величины не гнушались выступать на сцене, залитой призрачным голубоватым светом, потому как безопасность превыше всего.

Борька окинул взглядом поле: сам он стоял возле «I», а его противник – возле «XIII». Хорошее положение – если уложить противника на «тринадцатку» – бой заканчивается чистой победой. Несмотря на такое преимущество, Борька знал, что шансов у него почти никаких. Ну что ж, придётся другими цифрами набирать очки.

Противник проследил за его взглядом и чуть улыбнулся самым краешком рта – вышла зловещая кривая ухмылка. Борька заметил это и проникся к врагу ещё большей ненавистью.

Боковым зрением он видел, что земная команда собралась в кучу, возле Романовича, который и вправду скрутил свою длинную бороду в кулак. Тренер, худой и высокий в своём неизменном чёрном костюме, хмуро глядел на него. Эх, даже не подошёл к Борьке перед боем…

Ребята что-то кричали, но возникший изоляционный купол не пропускал ни звука. Раздался привычный свисток, противники остались одни – друг напротив друга.

Аудаксянин первый пошёл по кругу, Борька рысью двинулся в противоположную сторону, с тоской понимая, что сам приближается к заветной «тринадцатке».

В полном молчании прошли два круга. У Борьки мелькнула мысль, что даже если он сейчас проиграет, будет ещё второй бой – более решающий. Но толку, если заранее нет надежды? Стоп! – не слишком ли он подавлен, ведь ещё ничего не известно…

И тогда Борька увидел невероятное. Возле аудоксянина, будто бы отделившись от него, зависла яркая зелёная тень с чёрным светящимся ореолом. Борька пригляделся и различил очертания крупной дикой кошки – багиры или леопарда, в точности не разберёшь. Раскрыв рот, землянин вытаращился на это чудо, не замечая, что противник, осторожно сужая круги, приближается к нему со своей зелёной тварью, хищно двигавшейся точь-в-точь за ним.

Миг – и аудаксянин бросился на него – Борька машинально увернулся от захвата, провёл подножку, но противник будто знал – подпрыгнул и нанёс мощный удар ногой сверху, попав ему на предплечье. Борька лишь по короткому свистку рефери сообразил, что лежит на «двенадцатке» – совсем рядом со своим поражением. Аудаксянин молча ждал, пока он поднимется, – спокойный и уверенный, а вот зелёная кошка с чёрным свечением бесновалась и прыгала возле него, будто ей под хвост колючек накидали.

Свисток! Опять закружились по ковру, не сводя пристальных взглядов друг с друга, но Борьке очень мешала зелёная кошка, очень. В этот раз он первый бросился на аудаксянина, но тот, словно заранее просчитал: уклонился от обманного манёвра, сам провёл блестящую серию, и вот – здравствуй, «семёрка»…

Пока рефери готовился к третьему свистку, Борька мельком взглянул на зрителей и обмер: почти все люди в зале сияли зелёно-чёрным ореолом. У кого-то сияние было слабенькое, нежно-зелёное, цвета молодой весенней травы, у других, и таких было больше – ядовито жгучее, буйно-изумрудное неприродное свечение с жуткой чёрной каймой, в точности повторяющей контуры тела.

«Тринадцатка».

Пока он рассматривал зрителей, противник, как стрела, бросился к нему наперерез и простым приёмом уложил ровно на золотой кружок с цифрой, – будто знал, что землянин даже не подумает выставить хотя бы блок. Не успел Борька этому ужаснуться, как изоляционный купол исчез: вбежал рефери, поднял правую руку аудаксянина, оглашая победу.

Как в тумане, прошёл мимо что-то говорящих ему ребят, прямо в раздевалку. Все они светились зелёным и сам он тоже был ярко-зелёным, словно только что вылез из химического реактора.

И только потом Борька потерял сознание.

Видение вновь повторилось, но на этот раз преследовавшая его собака была ярко-зелёного окраса, особенно жуткая в подступающей вечерней темноте. Но не накинулась на него – стояла и лаяла, лаяла, лаяла…

Так, под её оглушительный лай, он и очнулся.

Знакомые белые стены лазарета: здесь проводился осмотр перед соревнованиями. Белый стол врача, стулья для посетителей, весы, стеклянный шкафчик, голубые шторки на окнах. Сам Борька лежал на кушетке, заботливо прикрытый белоснежной, немного мятой простынёй.

– Пришёл в себя?

Рядом оказался хмурый врач, аудаксянин. Мазнул наспиртованной ваткой, привычным быстрым движением ввёл Борьке тонкую иглу шприца в правое плечо, зачем-то кивнул и тут же удалился.

К счастью, его сменил Лёшка: быстро вошёл, всё такой же нахмуренный, пододвинул табурет, сел у изголовья.

Помолчали. Сознание Борьки после укола начало проясняться. Чувствовал он себя прекрасно, но разговор не начинал – ощущал какое-то напряжение со стороны друга.

– Как состояние? – наконец, спросил Лёшка.

– Порядок.

– Видел бы ты себя на площадке, – тут же перешёл к делу Лёшка, и было видно, что он давно хотел поделиться этим переживанием с Борькой. – Руки расставил в стороны, будто хотел обнять своего соперника, глаза из орбит вылезли, рот широко открыт, чуть слюна не капает… На аудаксянина вообще не смотришь, дико озираешься по сторонам, словно тебя стадо бешеных зверей окружило… Что с тобой произошло, а?

– Ты не поверишь, – Борька мрачно взглянул на друга, – все люди в зале неожиданно стали зелёными. А ещё эта кошка, такая жуткая тварь. Она отделилась от моего врага и начала шипеть, прыгать…

– Мне надо было сразу сообщить Романовичу, – тут же заволновался Лёшка и вдруг, виновато заглянув другу в глаза, продолжил:

– В общем, знаешь, я ему доложил о твоих обмороках.

– Зачем?! – тут же взвыл Борька. Хотел вскочить, но лёгкая слабость откинула его назад, и он задержался, опершись всего на один локоть. – Зачем? – с тоской повторил он, понимая, что всё для него закончилось.

– Потому что переживаю за тебя! – рассердился вдруг Лёшка, – и кажется, намного больше, чем ты сам, дубина!

– Второй бой отменён?

– Наверное, да.

Лёшка ещё что-то хотел сказать, но, махнув рукой, быстро вышел.

Борька сел на кушетку, спустив ноги на пол. Физически он чувствовал себя отлично – последствия обморока или видения, как всегда, бесследно исчезли. Но вот в душе… будто кошки нагадили. Проклятые кошки…

В дверь осторожно постучали. На пороге неслышной тенью возник аудаксянин, его бывший противник.

– Можно? – поинтересовался он.

Онемев от изумления, Борька лишь кивнул. Честно попытался вспомнить имя недавнего соперника, но тщетно.

Однако тот сам представился:

– Я Скорп… Как здоровье, Борис?

Борька неопределённо махнул головой:

– В норме.

– Это визит вежливости, – сказал аудаксянин, присаживаясь на табуретку, где недавно сидел Лёшка. – Понимаешь, у нас считают, что я тебя вырубил… Но это же не так, верно?

– Не знаю, – честно сказал Борька. И вдруг решился:

– Я видел, как из тебя выскочила кошка. Зелёная, с чёрной каймой.

Казалось, если аудаксянин удивился, то виду не подал.

– То есть?

– Ну, – Борька почувствовал растерянность, – я видел, будто от тебя отделилась зелёная кошка и бегала за тобой по кругу…

– Бегала за мной? – казалось, Скорп заинтересовался, но в его взгляде царило неприкрытое сочувствие.

– Так ты её не видел? – тоскливо уточнил Борька. Кровь ударила ему в голову: кто его за язык тянул?!

– Не видел, – подтвердил аудаксянин, уголки его губ дрогнули. – Я бы точно заметил, если бы за мной по кругу лазила кошка, да ещё зелёная.

– Забудь, – махнул рукой Борька, – это была шутка.

– Ты не умеешь шутить, – сказал аудаксянин и улыбнулся.

Улыбка вышла дружеская, сочувствующая. Хотя Борьке было стыдно, он почувствовал к Скорпу симпатию.

– Ладно, – произнес тот, поднимаясь, – я слышал, тебя только утром выпустят, держись.

– Спасибо, что зашёл.

– Ты знаешь, – уже возле дверей обернулся Скорп. – Я ненавижу кошек… Когда-то в детстве я видел одну, чёрную… Завезли в зоопарк с вашей планеты. Жуткая такая, забыл, как называется…

– Пантера?

– Во, точно! – обрадовался аудаксянин. – До сих пор её красная шипящая пасть перед глазами. Ну и твари у вас на Земле, честное слово.

Борька неопределённо пожал плечами. Тоже мне, свою бы зелёную «кошечку» видел…

– Вставай осторожнее, поберегись, – вдруг сказал аудаксянин и вышел.

Лишь только за ним закрылась дверь, Борька вскочил на ноги, но подвернул левую и вмиг распластался на полу.

– Чёрт, действительно надо было осторожнее, – расстроился он, ощупывая ногу. Фу, кажется, не вывихнул.