Ахтимаг

— Сыскарь, понятно… — скучным голосом сказал регент, неохотно вставая с диванчика: ростом он оказался гораздо выше, чем предполагал Ройд, но в остальном полностью соответствовал своим портретам — широкоплечий блондин с квадратным подбородком и наглыми голубыми глазами, типичный герой-любовник, мечта одиноких женщин. «Вот кому надо было бы заниматься спасением принца, а не ждать подмоги со стороны», — с неприязнью подумал Ройд: ему сразу не понравился этот красавчик со взглядом профессионального мерзавца. — А вы немногословны, господин детектив! Работа обязывает? Ну-ну… — Регент Лион подошел к Ройду поближе, внимательно осмотрел сыщика с ног до головы, словно купить его собирался, и заметил пренебрежительно:

— Вы, милейший, будто в лес по грибы собрались, а не принца спасать! Без оружия, да еще в какой-то неподобающей, несообразной спасению великосветской персоны одежонке… и одеколон у вас дешевый, фе. В моем королевстве… э-э, в нашем королевстве, — запнувшись, уточнил Лион, — даже нищие и то лучше выглядят! — Сказал и, надменно выпятив подбородок, удалился к ближайшим тумбам, где принялся демонстративно разглядывать что-то сквозь прозрачную крышку: по всей видимости, эстетически продвинутый регент ушел страдать и кручиниться, расстроенный несообразностью Ройдовой экипировки.

Ройд с удивлением подумал, что этот холеный, породистый жеребец непроходимо глуп! Или же, скорее всего, старательно изображает из себя тупицу. Так или иначе, но с регентом надо было держать ухо востро…

— Давайте приступим к делу, — поднявшись с дивана, нетерпеливо сказала вдовствующая королева. — Вон там лежит эта гадость, за диванами, возле стены… — Арнелия Первая, шурша платьем по серебряному полу, направилась к дальним тумбам. Регент, глянув в ее сторону, по-кошачьи бесшумно метнулся к Ройду, пригнулся и зло прошептал ему на ухо:

— Если ты, сволочь, и впрямь притащишь назад этого ублюдка, то тебе не жить, учти. — Криво усмехнувшись, Лион резко повернулся и широким шагом направился к королеве.

Ройд тихо выругался: чего-то в этом роде он и ожидал, вряд ли парень исчез самостоятельно — ему несомненно помогли. И помог конечно же славный дядя Лион, великой души человек… однозначно он, больше некому и незачем.

— Сыщик, идите сюда! — сердито повысила голос Арнелия Первая. — Мне что же, всю ночь вас ждать? — Ройд, опомнившись, трусцой подбежал к королеве. — Вот она, дрянь такая! — Арнелия Первая гневно ткнула рукой в пол. — Валяется там же, где и была!

Между диванами и тумбами на серебряных плитках лежало нечто напоминавшее стальной кастет: овальная, тщательно отполированная пластина с четырьмя отверстиями для пальцев и большой серой кнопкой сбоку. Ройд присел, осторожно дотронулся до странного предмета мизинцем — ничего не произошло, железка как лежала, так и продолжала лежать.

— Кнопку нажмите, — брюзгливо сказал регент, — тут вся магия именно в кнопке! А саму штуковину на руку не надевайте, мало ли что…

— Нет, пусть наденет! — вдруг заупрямилась королева. — Так оно вернее! Я хочу, чтобы надел, да.

— А если артефакт пропадет вместе с ним? — неподдельно испугался регент Лион. — Он же бесценен! На аукционе за него пятьдесят тысяч золотом предлагали… нет, шестьдесят!

— Если пропадет, — холодно ответила Арнелия Первая, — получишь из казны свои шестьдесят тысяч, не переживай.

— А страховка? — возмутился Лион. — А моральные издержки? Сто тысяч, не менее.

— Шестьдесят пять, — заводясь, сказала королева, — и еще скажи спасибо…

— Девяносто пять! — пошел на уступку регент.

— Семьдесят, — топнула ногой королева.

— Пфе! Девяносто, и ни золотым меньше, — уперся Лион. — Я что, похож на дурака?..

Ройд надел тяжелый кастет-артефакт на руку, поднялся, взглянул на вдовствующую королеву и ее дружка — про исчезнувшего принца Кларентия и сыщика они уже напрочь забыли, сцепившись в торге, — и, с чувством плюнув на серебряный пол, нажал серую кнопку.

В «обезьяннике» было на редкость шумно и весело, словно доставляли сюда задержанных вовсе не насильно — в полицейской карете, с обязательным заламыванием рук и тычками под ребра, — а они сами с дурна ума за решетку попросились, догулять праздник в теплой компании. Впрочем, могли быть здесь и такие, чего только спьяну народ не вытворяет…

— Я требую адвоката! — возмущенно проорал Ройд, цепляясь руками за железный дверной косяк. — В конце концов, я примерный гражданин! Я налоги плачу!

— Все налоги платят, — дыхнув водкой, равнодушно сообщил здоровенный сержант-гоблин и, легко оторвав Ройда от косяка, пинком втолкнул его в камеру-пещеру. Решетчатая дверь за спиной Ройда лязгнула засовом, сержант, на ходу прикладываясь к фляге, неспешно ушел по грязному коридору назад в дежурку — праздник праздником, но и службу никто не отменял.

— Вот же дыра, — буркнул Ройд, поправил шляпу и, лениво потирая ушибленный зад, с любопытством осмотрелся по сторонам. — Каких только кутузок я не видывал, но такой… — Нынешняя кутузка действительно выглядела примечательно: местное отделение полиции, наверняка в целях экономии, располагалось внутри каменистого холма, высившегося при въезде в небольшой городок. Что это был за городок и как он назывался, Ройд не знал. Не успел узнать.

Перенос неведомо куда произошел мгновенно, Ройд и испугаться толком не успел: только что сыщик был в серебряном зале с яростно торгующимися королевой и ее любовником, как нате вам — он уже стоит посреди шумной улицы, освещенной газосветными фонарями, а вокруг пестрые одежды и маски на лицах, крики, барабанный бой, истошный визг дудок, взрывы петард и фейерверк в вечернем, быстро темнеющем небе… Ройд, ошалев от грохота, с громадным трудом, бочком-бочком протиснулся сквозь разряженную толпу к ближайшему дому, продрался сквозь декоративные кусты и остановился под чьим-то окном — тяжело дыша, прижавшись спиной к кирпичной стене. Переведя дух, Ройд наконец-то смог хоть немного оглядеться и попробовать разобраться в происходящем.

Во-первых, здесь явно было лето. Кусты и деревья росшие по-над стенами домов, покрывала густая листва, из распахнутых настежь окон пятиэтажек, что высились над развеселой толпой, доносились то нестройное хоровое пение, то невнятные, но радостные вопли. Во-вторых, небо — Ройд, придерживая шляпу, задрал голову — оказалось усыпано непривычно большим количеством звезд, крупных и малых… А те немногие созвездия, которые сыщик запомнил еще из школьного курса астрологии, были странно искажены, словно звезды самовольно покинули свои извечные места. Хотя Ройд, как всякий городской человек, никогда особо не обращал внимания на небо и созвездия, но разница была очевидна даже для него, из-за дальних крыш выглядывала половинка рожка убывающего месяца, вроде бы обычного, но какого-то чересчур яркого.

— Да где же я оказался-то?! — в изумлении воскликнул Ройд, но ответа, разумеется, не получил. Спрятав волшебный кастет в пояс-кошелек, он решил выбираться из своего укрытия, — стоя на одном месте, вряд ли узнаешь что-нибудь новое… еще и помоями из окна плеснут, с них, пьяных, станется! Словно подслушав его мысли, из окна, под которым притаился сыщик, внезапно раздался женский крик: «Да сколько ж ты можешь пить, скотина! Вот тебе!» — и на голову Ройда хлынул короткий ливень, знакомо пахнущий крепким вином, вслед за тем неподалеку рухнул, брызнув осколками, пустой трехлитровый баллон. Ройд метнулся в сторону, выругался, отряхнул шляпу и, любопытства ради лизнув мокрый палец, со знанием дела произнес: — Херес, причем неплохой! Эх, такой продукт перевели.

Владелец квартиры, похоже, был с ним полностью согласен: из окна послышался негодующий рев, звук упавшей табуретки и удаляющиеся разноголосые крики.

— Потому и не женюсь, — благоухая вином, назидательно сказал Ройд невесть кому, нахлобучил на голову мокрую шляпу и, вновь продравшись через кусты, вышел к маскарадному народу.

К сожалению, расспросить кого-либо о том, где он находится и что за праздник здесь случился, сыщику не удалось, — выйдя из зарослей, он наткнулся на полицейский патруль, который его немедленно взял за «оскорбление нравственности непотребно пьянственным видом». Хотя как и кого можно было нравственно оскорбить в этом праздничном, поголовно нетрезвом бедламе, Ройд не знал. Полицейские тоже не знали, но у них заканчивалось дежурство, очень хотелось выпить, а денег на гулянку не было. Ройду предложили тихо-мирно заплатить штраф на месте и чесать на все четыре стороны, на что он не согласился и стал возражать… В общем, обозлившиеся полицейские приволокли Ройда в участок, по пути все одно почистив ему карманы и малость намяв бока. Обозвав напоследок Ройда идиотом, полицейские, гогоча, ушли развлекаться. А поступившим в отделение нарушителем порядка занялся старший наряда, сержант-гоблин, крайне огорченный тем, что патрульные не поделились с ним отобранным. От того большого огорчения утомленный водкой сержант позабыл обыскать задержанного и, даже не потребовав у Ройда какого-либо удостоверения личности, немедля потащил безденежного нарушителя в «обезьянник». Это было удачно, это Ройда порадовало: нательный пояс-кошелек с паспортом, золотыми монетами и волшебным артефактом остался в целости-сохранности. А что до серебряной мелочи, исчезнувшей из карманов, так на то наплевать и забыть.

Объяснять сержанту, что он, Ройд Барди, по профессии частный детектив, Ройд не стал, ни к чему! Частных детективов полицейские не жаловали, справедливо видя в них конкурентов: отпустить все равно не отпустили бы, а вот по морде и почкам надавали б однозначно… Потому Ройд, повозмущавшись и посопротивлявшись для приличия, без всякой опаски вошел… нет, влетел в «обезьянник»: здесь было безопаснее, чем в участке, честно предупредил он. Оборотень встал с лавки и подошел к Ройду.

— Я пару возьму. — Оборотень заглянул в пачку. — Кол серебряный, тут их всего две, остальные в крошку… Ну одну и крошки можно? Самокрутки делать будем. Или жевать.

— Бери. — Ройд вытащил сигарету для себя, сунул ее за жесткую от просохшего вина ленточку шляпы и отдал пачку оборотню. — А здесь люди-то хоть есть? Или я один?

— Лежит там, — оборотень махнул рукой в сторону, — возле ручья. Недавно привезли. Старый, доходит. Сумасшедший. — И, потеряв интерес к Ройду, он потопал к ближайшему факелу прикуривать, второй оборотень, облизываясь, последовал за ним.

— Сумасшедший? Хм… — Ройд, заломив шляпу на затылок, постоял немного, в раздумье почесывая лоб. — Но ведь старый и доходит… Надо все ж глянуть. — Он нехотя отправился в полумрак.

Всю необходимую сантехнику в камере-пещере заменял быстрый ручей, текущий по специально сделанному каналу из дыры в гранитной стене, куда он утекал, тот ручей, видно не было, но куда-то ж девался! Иначе уже давным-давно затопил бы всю камеру… Возле ручья, закрыв глаза и сложив руки на животе, чинно лежал старец с длинной седой бородой, в грязной дорожной одежде, со сбитыми ботинками на ногах — лежал и вроде бы не дышал.

— Доходит, однозначно, — пробормотал Ройд, присаживаясь возле старца на корточки. — Дед, ты как? — спросил он погромче. — Живой еще?

— Помираю я, — едва шевеля губами, с трудом ответил дед. — Знать, срок мой вышел… Не думал не гадал, что придется мне, великому чародею Ириону, закончить свою жизнь в какой-то паршивой кутузке как последнему бродяге… — Старик расстроено закряхтел.

— Ты что, действительно старец Ирион? — опешил Ройд, от неожиданности едва не упав на пятую точку. — Известный столичный маг?

— Ну, — буркнул дед, приоткрыв глаза и с трудом отыскав Ройда плавающим взглядом. — А ты, человече, откуда меня знаешь?

— Я сюда часа три тому назад прибыл, по приказу королевы Арнелии Первой, — торопливо сообщил Ройд. — В смысле не в кутузку, а в этот сумасшедший город прибыл. Давай я тебя… давайте я вас на лавку перенесу, зачем на сыром-то полу!..

— Не суетись, — строго остановил его старец Ирион, — мне уже все равно где лежать… Долго королева о нас не вспоминала, ох долго! Целый год решала, помочь или нет.

— Какой год? — изумился Ройд. — Всего лишь сутки прошли, с тех пор как исчез принц! И вы следом за ним.

— Надо же, — помолчав, грустно сказал маг Ирион, — там всего сутки, а здесь — год… Впрочем, было у меня на этот счет неприятное подозрение, было… вот оно и подтвердилось. К сожалению.

— Где мы? Что с принцем? — Ноги у Ройда начали затекать, и он попросту сел на холодный бетон: так, конечно, можно было себе чирей на мягком месте заработать, да хрен с ним, с чирьем, — разговор стал неожиданно любопытным. Многообещающим.

— Прыткий какой, — уставясь в потолочную темноту, недовольно прошептал старик и надолго умолк, Ройд терпеливо ждал, что будет дальше. Ждал, ждал и дождался. — Мы, человече, не «где», а «когда», в далеком прошлом нашего мира! Судя по нынешнему расположению звезд, лет эдак за две тысячи до времен правления Арнелии Первой, а то и поболее… Самое поганое, что известная мне волшба в этом окаянном прошлом отчего-то действует совсем не так, — внезапно окрепшим голосом сказал Ирион. — У теперешней магии совсем другие колдовские векторы и координаты, уж не знаю какие, но другие… Оттого-то мои заклинания действуют здесь с крайне непредсказуемым результатом! И потому я, квалифицированный чародей, враз стал никем. Одинокий, никому не нужный старик без профессии… Когда я оказался тут, то первым делом нашел в городе принца Кларентия — он к тому времени работал охранником при банке, — и мы стали ждать помощи от королевы. Шло время, но помощь все не приходила… я устроился швейцаром в тот же банк, не сидеть же у парня на шее! В конце концов мы решили, что про нас забыли, и решили обустраиваться в этом мире всерьез и надолго…

— То есть? — не понял Ройд.

— Я разработал великолепный план ограбления банка, — с нескрываемой гордостью заявил старец Ирион. — Который сегодня, ближе к вечеру, мы и осуществили — я и принц… Под праздничный шумок, так сказать: день рождения у здешнего мэра, весь город споил, благодетель! — Маг захихикал, потом закашлялся, Ройд терпеливо ждал продолжения исповеди. — Взяли полковую кассу местной полевой жандармерии, — с усмешкой пояснил Ирион, откашлявшись. — Двести тысяч… или более, не пересчитывали — некогда было.

— Груз немалый, — потирая подбородок, задумчиво сказал Ройд. — А как же вы мешки с золотом вывезли-то, у всех на виду?

— Какое золото? — удивился старец. — Ах да… ты же не в курсе: нынче в ходу бумажные деньги, что, конечно, странно, но практично — нести их куда как легче! Вскрыли мы сейф, сложили пачки в сумку и ушли, вот и весь сказ… Знаешь, человече, похоже, что, кроме магии и денег, во всем остальном эта эпоха удивительно схожа с нашей! Как будто ничего не изменилось за множество веков… Но почему оно так, я разобраться, увы, не смог. Тут бы историку толковому поработать, а не…

— Где сейчас принц Кларентий? — оборвал старца Ройд: исторический прогресс, а тем более деньги из бумаги его совершенно не интересовали — какой с них прок, когда он и принц вернутся в свое время? В музей разве что отдать, в отдел «Курьезы истории», ежели таковой существует. На потеху экскурсантам.

— В бегах принц, само собой, — усмехнулся маг. — Где ж ему еще быть… Деньги у него, я — то не могу эдакие тяжести носить, все ж девяносто восемь — не юноша, поди! Мы разделились, и принц сразу же вылетел на рейсовом драконе в Зумадор… крупный город, часа три лета отсюда… А я на дилижансе собирался, совсем не переношу эти полеты, возраст не тот… — Чародей с усилием вздохнул и продолжил, понижая голос: — Клар будет ждать меня в течение недели на постоялом дворе «Колдун и трилистник», что за городом… только я, сдается мне, туда не доберусь. — Старец Ирион с трудом переместил левую руку на грудь, сказал едва слышно: — Сердце на улице прихватило… дураки полицейские меня как пьяного в кутузку… Прошу тебя, найди мальчика и помоги ему! Он славный. — Чародей медленно закрыл глаза и умолк. А чуть погодя и вовсе дышать перестал.

Оглядевшись по сторонам, Ройд встал и неспешно с равнодушным видом направился к лавкам. Будто и не случилось ничего: ну помер какой-то бродяга, подумаешь! И кому какое дело до того мертвого бродяги? Лично ему, Ройду, никакого.

Последние лавки были сплошь заняты спящим народом, ни прилечь, ни присесть, на других пили-веселились гномы и присоседиваться к ним Ройд категорически не собирался, вот еще! Пьяный гном непредсказуем как нанюхавшийся ведьминского клея школяр-недоумок, от него любую дурость можно ожидать… Идти к гоблинам тоже резона не было, не жаловал Ройд гоблинов: гнусный народец! Безобидные лешаки тоже отпадали, очень уж вонючи были по своей природе — сидеть поблизости и то не каждый отважится, разве что с насморком и ватными затычками в носу, для надежности. Оставались только оборотни, что тоже не радовало…

— А ну их всех к черту, — в сердцах сказал Ройд и, пройдя мимо лавок, уселся у входа, прислонившись спиной к решетке, надвинул шляпу на глаза и сделал вид, что дремлет. Хотя какой уж тут сон, после таких событий!

Позади Ройда, в отдаленной коридором дежурке, вдруг стало чересчур шумно: кто-то орал там командным голосом, Ройд невольно прислушался.

— … Где, пля, задержанный вашими недоумками дед с бородой, а? Откуда про старика знаем и кто мы? Ты на бляху мою посмотри, сволочь пьяная… и стой во фрунт, падаль, когда разговариваешь с офицером полевой жандармерии!.. Ах так, значит… А по морде? Ну-ка… — В дежурке, похоже, затеяли передвигать мебель, с грохотом и матюгами.

— Эге. — Ройд встал, отряхнул брюки, поправил шляпу и сказал раздраженно: — Кажется, у меня появилась новая проблема. Сейчас мертвого деда найдут, потом узнают, кто был с ним в его последние минуты… Ох, не люблю я военных жандармов! — Ленивой походкой Ройд направился к оборотням, вновь пригорюнившимся на лавке. — Табачку хотите? — Ройд со вздохом достал из-за ленточки шляпы закаченную сигарету. — Берите, угощаю.

— Ты чего такой добрый, а? — с подозрением спросил оборотень, тот, что стрельнул пачку. — Нам лишнего не надо!

— Мне теперь не до курева, — печально сказал Ройд. — Бери, чего уж! Слышите, что в дежурке творится? Ночные людоеды нагрянули, голодные… Знаете о таких?

— Ну, — ничуть не удивился оборотень, охотно беря протянутую сигарету: во времена Ройда в страшные байки о ночных людоедах верили многие, тем более оборотни, которые, как поговаривали, тоже порой человечиной не брезговали… Похоже, байки оказались гораздо древнее, чем предполагал сыщик.

— А сержант-гоблин вместе с нарядом их турнуть попытался. И вон чего там сейчас делается.

Оборотни насторожили треугольные уши, прислушались: грохотало в дежурке убедительно, основательно грохотало!

— Значит, заберут меня нынче отсюда навсегда, — убито продолжал Ройд, смахивая несуществующую слезу, — а сержанта наверняка тут запрут, чтоб подмогу не вызвал. — Оборотни разом коснулись фингалов под глазами, хищно оскалились. — Вы уж извините, ребятки, если что не так.

Оборотни, позабыв о Ройде, уставились на дверь, нетерпеливо ерзая на месте. Ройд повернулся и побрел к дальним лавкам, миновав развеселых гномов, он внезапно присел и резво пробрался между лавок вглубь, оказавшись прямиком за спинами выпивох, — пьяные гномы человека не заметили, бегает что-то позади — и пусть себе бегает. Может, собака какая приблудилась.

Лязгнула дверь, и в камеру-пещеру, бренча связкой ключей в лапе, ввалился окровавленный сержант-гоблин — заметно кренясь на один бок, прихрамывая и в ужасе вращая единственным видящим глазом, потому как второй заплыл и не открывался, за спиной сержанта маячили высокие смутные тени.

— А мы тебя давно ждали! — в один голос прорычали оборотни, мигом срываясь с лавки. — Привет, гоблинская рожа! — С этими словами оборотни, плюясь от ярости, накинулись на бедолагу сержанта, у двери камеры завязалась нешуточная драка. Тени замерли на входе, оценивая ситуацию, но Ройд не стал ждать, когда те разберутся, что к чему, — вскочив на ноги, он вырвал увесистую флягу с вином у ближайшего гнома, метнул ее в гоблинов и упал, закатившись под лавку, на которой сидел ограбленный им выпивоха. С полминуты ошалевший от такого безобразия гном бессмысленно смотрел то на свои руки, то на далекий потолок, то по сторонам — смотрел до тех пор, пока не заметил оживленную возню среди гоблинов. Те времени даром не теряли, задранная донышком вверх фляга то и дело поднималась над их головами победным штандартом — гоблины торопились допить нежданное дармовое вино, пока не началось…

— Они наше вино украли! — вне себя заорал гном, вскакивая на лавку и обвинительно тыча рукой в сторону гоблинов. — Бей их, ребята!

Разгоряченные гномы с отчаянным ревом немедленно кинулись в бой, размахивая над головами брызжущими вином флягами. Гоблины не сробели — чего тут робеть, все одно драки не миновать, — и по всей пещере началась крутая, глобальная потасовка, крики, стоны, гулкие удары флягами по головам эхом отдавались от стен пещеры, в воздухе запахло пролитым вином и свежей кровью. Тени у входа не раздумывая ворвались в пещеру, став на свету рослыми ребятами в черной форме, черных же касках и с резиновыми дубинками в руках — грамотные специалисты непростого жандармского труда.

«Вот теперь пора сваливать», — решил Ройд и быстро пополз под лавками к выходу. Пару раз ему основательно съездили по ребрам ногой, не специально, а ненароком споткнувшись, но это была мелочь, ерунда. Вот она, передняя лавка, — драка и усмирительные ребята из полевой жандармерии остались позади. Ройд вскочил и, придерживая рукой шляпу, пригибаясь на ходу, помчался к двери. Обогнув сцепившихся оборотней и сержанта, он вылетел в коридор. На секунду притормозив, оглянулся: драка вольготно гуляла по пещере, разбудив и заодно втянув в себя всех спавших, однако старательно обходила стороной пахучих лешаков — те продолжали играть в кости, все так же не обращая ни на кого внимания.

— Люблю я, знаете ли, наш простой, но отзывчивый народ, — широко ухмыльнулся Ройд, закрыл дверь на засов и помчался дальше по коридору.

В дежурке было тихо, мирно: весь полицейский наряд в составе четырех волосатых орков и зубастого вурдалака-писарчука, обильно залитого фиолетовыми чернилами, лежал среди обломков разбитой мебели и на судьбу свою ничуть не жаловался. Пока не жаловался. В углу, прикрыв башку крыльями, испуганно скулила прикованная цепью к стене поисково-розыскная мантикора. Через распахнутую настежь дверь в успокоенную дежурку залетал порывистый ночной ветерок, шевеля разбросанные по полу листки со всякими казенными «пойман-допрошен-посажен». Хрустя осколками битых чернильниц, Ройд выбежал из дежурки на волю.

На воле было славно: предутреннее, пока еще темное небо сияло звездным крошевом, яркий месяц, задрав нижний рожок, висел над светлеющим горизонтом и обещал хорошую погоду, по небу, снижаясь, летел и помаргивал сигнальными огоньками пассажирский дракон — далекий его рык напоминал грозовые раскаты. Теплый ветер, дувший со стороны городка, ощутимо пах цивилизацией.

— Общественный туалет у них, что ли, прорвало? — удивился Ройд, высморкался и припустил к городку во все лопатки, благо до него было недалеко: пока военные ребята из жандармерии утихомирят народ, пока разберутся, кто был рядом со швейцаром-грабителем перед его кончиной, да пока узнают приметы сбежавшего, Ройд найдет драконодром и будет уже далеко… Вспомнив потасовку в «обезьяннике», Ройд на бегу расхохотался, тут же закашлялся и, в очередной раз решив бросить курить, продолжил свой кросс. Кросс, призом в котором была свобода.

Глава 4

Второе правило сыщика: проверяй деньги, не отходя от кассы!

Искать долго местный драконодром Ройду не пришлось — тот находился как раз на окраине городка, неподалеку от полицейского холма, и был виден издалека: высокое здание вокзала с ярко освещенными окнами, а перёд ним — подсвеченная прожектором вышка с колышущимся на ветру полосатым колпаком-ветроуказателем и, разумеется, рейсовый дракон, только что севший на огороженную железной решеткой посадочную площадку.

Дракон тоже был виден издалека: громадный, сплошь увешанный разноцветными сигнальными лампочками, он недовольно топтался на месте, рычал и плевался огнем, требуя свое законное вознаграждение. Не заметить драконодром было невозможно — Ройд его и заметил.

Свернув с асфальтированной дороги, ведущей к городку, на бетонную полосу подъезда к драконодрому, Ройд перешел на шаг, по пути старательно приводя в порядок костюм и подпорченную вином шляпу: негоже являться в общественное место запыхавшимся и грязным! Хотя бы для того, чтобы не вызвать ненужных подозрений… Впрочем, черт с ними, с подозрениями, лишь бы билет до Зумадора продали, да и пошли они все к лешему — другое сейчас беспокоило Ройда! А именно то, что его могли запомнить в «обезьяннике», оборотни например. Или патрульные. Или сержант-гоблин — если, конечно, ему жандармские служаки память напрочь не отшибли… Тогда, разумеется, полевая жандармерия очень скоро получит верное описание приметной внешности некоего типа в шляпе, куртке, брюках-галифе и сапогах. После чего, само собой, займется поисками беглого задержанного. Или не займется — ну сбежал под шумок какой-то пьяница, да мало ли их в «обезьяннике» сидело-то! Но Ройд предпочитал не рисковать: деньги, судя по всему, были украдены немалые, жандармы землю носом изроют в поисках любой зацепки — конечно же и драконодромную обслугу опросят, и кассиршу… Надо было замаскироваться.

Возле здания вокзала, напротив его центрального входа, у пропускных ворот посадочной площадки, кучковался народ: то ли прибывшие с драконом пассажиры, то ли, наоборот, улетающие с ним. Последнее было скорее всего, потому что никто из них от ворот не уходил, да и вообще на здание вокзала не оглядывался — все с вялым интересом наблюдали, как «заправляется» дракон, ожидая начала посадки.

За воротами, где-то неподалеку, дурным голосом взмемекнула коза — Ройд невольно посмотрел в ту сторону, поморщился и отвернулся — тотчас же из толпы раздался чей-то уверенный голос:

— Вишь ты, вторую повели! Значит, скоро полетим, им больше трех на перегоне не дают… во жрет-то как, зараза! — Со стороны площадки донесся утробный рык и явственный хруст разгрызаемых костей. Надо поторапливаться, забеспокоился Ройд, иначе он рискует остаться здесь до следующего рейса, а когда он еще будет, тот рейс? В маленькие городки драконы залетают нечасто-невыгодно оно коммерчески… Ройд торопливо прошел вдоль длинных чугунных скамей, установленных около здания вокзала, то и дело заглядывая под них: не может такого быть, чтоб после столь бурного городского празднества не нашлось на вокзале хотя бы одного упившегося в хлам гражданина! Жизненный опыт Ройда не допускал подобного.

Упившийся в хлам гражданин обнаружился на дальней, стоявшей на отшибе скамье. Видимо, его сюда специально отволокли: все карманы у безмятежно спящего пьяницы были старательно вывернуты, обувь на ногах отсутствовала, зато имелся дешевенький карнавальный плащ, скомканный и подсунутый под голову вместо подушки, а под скамьей валялась островерхая, основательно измятая шляпа.

— Извини, приятель, но мне край как нужно твое барахло, — сказал Ройд, осторожно вынув плащ из-под головы спящего и подняв с земли шляпу. — Обещаю, что верну… как-нибудь при случае. — Ройд, отойдя в сторонку, выправил и отряхнул найденную шляпу, развернул плащ, осмотрел его в сомнении — тот оказался густо оклеен серебряными звездами из фольги, — но решил, что сойдет. Все одно ничего другого нет и не предвидится.

Выбрасывать свою подпорченную вином шляпу Ройд не собирался: мало того что он привык к ней за долгие годы и считал ее личным талисманом удачи, так еще шляпа была некогда зачарована — причем за немалые деньги! — опытным магом и оставалась новехонькой, в целости и сохранности, в любую погоду. Это тут, где привычная магия не действовала, шляпа стала обыкновенной… наверное, обыкновенной — откуда знать, как здесь работают те шляпные чары?.. — а вот когда Ройд и принц вернутся в свое время, шляпа вновь восстановится, и будут ей нипочем ни дождь с неба, ни снег с крыши, ни вино из окна.

Первым делом Ройд достал из нательного кошелька пару золотых монет и паспорт — мало ли что, вдруг в кассе билеты только по предъявлении документов продают? Потом засунул свой удачливый шляпный талисман под куртку на спину, облачился в долгополый плащ и, с силой нахлобучив на голову чужую шляпу, натянул ее чуть ли не до ушей. Крепко сутулясь, Ройд вышел на свет — ни дать ни взять горбун-чародей, безвкусно одетый колдун из глухой провинции — и вошел в здание вокзала.

Кассовый зал, он же зал ожидания, был пуст: прибывшие нынешним рейсом пассажиры уже ушли-разъехались, а те, кто собирался улететь, толпились на улице, наблюдая за кормежкой дракона.

Вдоль противоположной от входа стены тянулся ряд железных шкафов с ячейками механических камер хранения, облезлые, грязные скамьи для ожидающих отлета были щедро застланы газетами — Ройду нестерпимо захотелось тут же собрать все газеты до единой и прочитать, узнать поскорее, что творится в нынешнем мире, но делать это было нельзя… да и вообще, не за газетами же он сюда пришел!.

У дальнего шкафа-хранилища маялся от безделья дюжий охранник в черном. Покуривая сигаретку, он со скуки крутил ручки набора шифра на запертой дверце — сухие щелчки неприятно резали слух. Мельком глянув на Ройда, охранник насмешливо гыгыкнул и, потеряв интерес к горбуну-недомерку, вернулся к своему увлекательному, занятию.

Стеклянная будка кассы походила на солидных размеров киоск, где торгуют всякой всячиной, там, похоже, имелось все, что только может понадобиться в пути: за стенами-витринами были разложены на полочках разнообразные сигареты-зажигалки, глянцевые журналы, бутылки с минеральной водой и пивом, хлеб в целлофановой обертке, консервы… У Ройда разбежались глаза: ему вдруг страшно захотелось пить, есть и курить одновременно… нет, курить все же хотелось гораздо больше.

Прежде чем подойти к кассе, Ройд остановился у висевшего на стене небольшого плаката с расписанием полетов и должным образом изучил его. Рейсовые драконы прилетали в город Нуфрямск («Экое название для упоительного — в буквальном смысле упоительного! — городишки. Соответствует. М-дат а…» — покачал головой Ройд) два раза в сутки, под утро и ближе к вечеру. В расписании на полном серьезе так и говорилось: «….транспортное средство подается где-то под утро и ближе к вечеру, ежели не случится забастовки, войны или конца света, за что администрация драконодрома ответственности не несет», а более ничего — ни тебе конкретного времени прибытия, ни точного времени убытия, очень информативное расписание! Ройд едва не расхохотался, читая его.

Всего рейсов было два, и оба кольцевые: транзитные драконы летали по здоровенному кругу навстречу друг дружке, полет до Зумадора вечерним рейсом занимал около трех часов, утренним же — чуть более семи. Это Ройда вполне устраивало: ему надо было выспаться, хотя бы и в кабине на спине у дракона, пусть и в неудобном пассажирском кресле.

Если лететь утренним маршрутом, то после Зумадора дракон останавливался еще в пяти городах, прежде чем возвращался к месту своего старта, на драконодром города со звучным названием Вольхо-Лёнск. Ройд колебался недолго, и решил взять билет до конечного пункта: вовсе незачем знать кассирше, где он выйдет на самом деле.

Поглядывая на консервы и глотая слюну, Ройд подошел к торговой будке, через силу улыбнулся сидевшей в ней кассовой фее — одетой в легкий форменный хитон с погончиками на плечах, немолодой и строгого вида, но с кокетливо присыпанными жемчужной пудрой крылышками — и вежливо поинтересовался в окошко:

— Уважаемая! Подскажите, будьте любезны, когда ожидается ближайший дракон до Вольхо-Лёнска?

— Скоро, — равнодушно ответила фея. — Транзитный дракон на восточное направление как раз сейчас кормится и отдыхает, вылет примерно через полчаса. Вам один билет?

— Один. — Ройд положил в кассовое блюдце золотую монету.

— Вы зачем, а? — нахмурилась фея. — В смысле золото зачем? Платите сорок пять обычных танов плюс два тана страхового взноса… Мы золотые деньги не принимаем, незаконные валютные операции запрещены повсеместно. — Она выжидательно уставилась на Ройда.

— Милая фея, — печально вздохнул Ройд, — я, видите ли, проездом в вашем городе… Вот попал вчера случайно на местный народный праздник, а меня там побили и все… э-э… все таны отобрали. Осталось только то, что я в башмаках запрятал. — Ройд украдкой показал еще одну монету. — Мне, поверьте, очень-очень надо в Вольхо-Лёнск!

— Бедненький, — без особого сочувствия произнесла кассирша, оценивающе разглядывая горбуна. — Убогого, конечно, всякий обидеть норовит… — Она махнула рукой Ройду: мол, посторонись, отойди от витрины. — Эй, Дипси, хватит камеру хранения ломать! — подавшись вперед, крикнула в окошко фея. — Сходи на улицу, проверь, все ли в порядке! А то, кажись, там драка затеялась.

Охранник, недовольно хмыкая и пиная по пути ни в чем не повинные скамьи, отправился на улицу.

— Давай вторую монету, — торопливо приказала фея, с опаской поглядывая на входную дверь, — пока охранник не вернулся! Мне свидетели не нужны. — Ройд охотно сунул золотой кругляш в окошко кассы. Фея, для проверки попробовав каждую монету на зуб, ссыпала их в бархатный кошелечек, который немедленно исчез в складках ее хитона. — В общем, так, — деловито сообщила кассовая фея, протягивая Ройду стеклянный жетончик малинового цвета. — Вот тебе, болезный, билет до Вольхо-Лёнска… а сдачу не жди, я тебе не обменный пункт! Скажи спасибо, что вообще билет дала.