Помоги проекту - поделись книгой:
– Терпение, все объясню на месте. Блэз, Керидуэн – нужно очистить берег от рыбаков. Чтоб через два дня тут лишнего человека не оставалось. Мы с Ивин берем север, вы – юг. До Гавра. Пусть пересидят несколько дней у родичей в лесных селениях, потом могут возвращаться. Придумайте сами чего-нибудь, мол, сюда придет громадное злобное чудовище, а мы не хотим рисковать чужими жизнями…
Еще несколько коротких вопросов – и план перестал быть простым планом, став наброском предстоящей операции. Набросок этот великий герой предусмотрительно держал в голове: она хоть и дырявая, зато своя, и кто попало туда влезть не сможет.
За четыре дня Ниалу начало казаться, что покончить с полудюжиной морских чудовищ будет много проще, чем заставить лохланнских рыболовов на неделю убраться с побережья миль за десять-двадцать, чтобы им не было видно моря. Тем не менее, великий герой не напрасно звался великим героем и записал на свой счет еще один эпический подвиг.
Видерикс тем временем, при помощи Бреса и доставленного из Руана обоза «добровольных помощников», соорудил на прибрежном холме большой камнемет, какие не раз видел в Империи и даже помогал обращаться с ними. Трудно сказать, мог ли «онагр» Легионера поражать цель с той же точностью, что боевые машины Тита Веспасиана, но из Девяти только Видерикс и разбирался в имперской махинерии. Гэлы не то чтобы считали подобный вид военного искусства колдовством (как уверяли хронисты Pax Romana, описывая «северных варваров»), но сами никогда не использовали. Лишь те, кто служил в армии Средиземноморской Империи, понимали, зачем нужны метательные машины, однако и среди них не многие точно представляли, как эти машины работают. Видерикс утверждал, будто знает. Не верить ему было опасно: Легионер подковырок на собственный счет упорно не понимал, мог и мечом пырнуть, с него станется…
– Готово, начальник, – повернулся Видерикс к подходящему Ниалу, шутливо отдавая салют. – Куда нацеливать?
– Далеко бьет? Ты как-то говорил, на милю…
– Ну, этот навряд ли, но полмили будет.
– Тогда… – великий герой еще раз окинул взглядом берег, изображая опытного полководца, – во-он к той бухточке, слева. Локтей на двадцать от берега. Сделаешь?
– Ага. Камень будет фунтов на сорок примерно. И «онагр» пристрелять надо бы.
– Времени у тебя до вечера, Легионер. Брес!
– Что, уже купаться?
– Да. Ныряй.
Рыжеусый великан сбросил плащ, рубаху и башмаки, покрепче затянул пояс, прихватил любимое короткое копье и пошел, как выразился, «купаться».
– Куда это он? – спросил подобравшийся сзади Блэз.
– На рыбалку.
– С копьем?
– Ты никогда рыбу без удочки не ловил?
– Ловил. Руками.
Ниал с уважением кивнул.
– Эта рыба великовата будет. Даже для рук твоего братца.
– Понятно… – мудрый Филид не стал вдаваться в подробности. – Ладно, что дальше делаем?
– Пока отдыхаем, разве что Легионеру помощь понадобится. Кстати, чего пожевать ни у кого нет?
…Когда огненная колесница Луга прочертила по Узкому морю дрожащую дорогу цвета угасающего костра, из воды почти без всплеска появился Брес. По коже Волнореза в четырех местах словно теркой прошлись, из левой руки выдрали полуфунтовый кусок мяса, от любимого копья оставили только иззубренный наконечник, и даже усы напоминали скорее ржавую тряпку, которой разве что щели в доме конопатить. Однако упрямые искры по-прежнему плясали в синих глазах великана, и он был готов, слегка передохнув, снова ринуться в бой с целой армией подводных чудовищ.
Впрочем, скоро примерно это ему и предстояло – потому что армия подводных чудовищ следовала за Бресом, не очень-то и отставая. И камень из «онагра», расколовший исполинского краба на четыре части, эту армию даже на миг не задержал.
Великий герой с запозданием понял, что, мягко говоря, недооценил то внимание, которое готова уделить его скромной персоне госпожа Моргьен. Но отступать было некуда.
«Говорил же тебе, подальше держись от большой воды, – внезапно раздался в его голове голос Кречета. – Теперь я не сумею помочь. Чересчур много. На сушу выманивайте и молите небо, чтобы они оказались достаточно глупы…»
В эту ночь Ниал вспомнил все баллады о древних временах, о том, как «из пучины морской на решающий бой выходили армады фоморов». И то ли память выбирала самые неприятные моменты, то ли менестрели слегка преувеличили мощь побежденных, дабы еще более возвысить доблесть и силу победителей, – только утро наступило, а великий герой, хоть и чувствовал себя измочаленным веником, был еще жив. Не всем так повезло: от резерва стрелков Динаса Лохланнского уцелели только трое, Бреса все-таки достало одно из чудищ, возможно, то же, что отчекрыжило руку его брату, Керидуэн лежала с пробитым легким, а Ивин вообще не нашли.
Едва осознав ЭТО, великий герой испепелил взглядом приблизившегося Кречета, мгновенно прочел по лицу друида все, что и опасался прочесть, скрипнул зубами и вытер окровавленный клинок о полу широкого одеяния старика.
– Ты отправишь меня туда.
– Куда – туда?
– Куда нужно. Я ее из Аннона верну, если придется.
– Не придется, к счастью для Аннона, – молвил Кречет. – Фоморы ее взяли. Заложницей. Ивин жива и останется живой, пока ты будешь делать то, что тебе приказано.
Ниал бросил меч в ножны, сел на песок и обхватил руками колени. Он боялся. Боялся, что сейчас окончательно выйдет из себя и разорвет кого-нибудь на части. Живьем.
– Каков первый приказ? – процедил он.
– Пожертвовать морю котел Дагды.
…Великий герой стал убийцей, вором и клятвопреступником, но исполнил порученное. Святыня Ллогрис и доброй трети Галлии, дарующий жизнь и бессмертие хрустальный котел упокоился в волнах Западного океана. За голову Ниала жрецы Дагды-Киана пообещали заплатить столько серебра, сколько она весит, но за наградой ни один охотник за наживой так и не пришел.
А великому герою было позволено увидеть Ивин в колдовском зеркале, убедиться, что с ней все в порядке, и получить второй приказ. Принести в дар морю священный дубовый лист из самого сердца рощи грозного Кернанна.
Он исполнил и это, и Рогатый присоединился к охоте на святотатца Ниала вместе со своими Дикими Охотниками. Но охота и теперь не была успешной, а великий герой увидел Ивин еще раз, теперь – без всяких зеркал, лицом к лицу. Они даже успели обменяться несколькими словами, прежде чем слуги госпожи Моргьен уволокли девушку в подводное царство, оставив Ниалу третий и последний приказ.
И приказ этот великий герой исполнил охотно и даже с наслаждением, потому что владычица фоморов потребовала у него голову друида по прозванию Кречет. Означенную голову Ниал притащил на берег Западного океана спустя несколько дней и швырнул ее в удовлетворенно рокочущий прибой, который тут же раздался в обе стороны, открывая коралловую лестницу в морские глубины.
Великий герой шагнул вперед, и воды сомкнулись над его головой.
ВЗГЛЯД СНАРУЖИ
«Мы всегда платим за свои ошибки, Кречет, но иногда нам помогают заплатить. Немножко.»
Веки оставались сомкнутыми, словно друид не слышал слов, полных иронии и почти явного издевательства.
«Так трудно поверить, что кто-то соглашается помочь добровольно, без каких-либо угроз и принуждений. Что не надо обещать наград и власти, задумывая при этом, как бы половчее от этого обещания отвертеться, не нарушая своих слов. Что дело решается тихо и мирно, к обоюдному удовлетворению…»
Веки не поднялись и теперь, губы оставались плотно сжатыми. Не было Кречету дел до обоюдных удовлетворений.
«В конце концов, ты получил великого героя, я – подвиги великого героя, сам великий герой стал героем истинным и имеет спокойную семейную жизнь в стороне от приключений, а если ему вдруг станет скучно, жена быстро даст понять, что с нею и детьми гораздо интереснее, чем с дюжиной чудовищ…»
Плотно сжатые губы по-прежнему кривила легчайшая усмешка.
«Великий герой Ниал Длиннорукий, – иронически добавила госпожа Моргьен, которую Кречет звал Моррой. – Спаситель всей Галлии от нашествия завоевателей-фоморов, не говоря уж о двух дюжинах иных мелких заслуг перед человечеством.»
«Видали мы таких спасителей…» – заметил друид.
Мысленно.
Трудновато говорить вслух, когда голова отделена от тела искусным ударом меча, сработанного сгинувшим племенем Dwaergar.
«Видали, во всех видах видали, – согласилась Моргьен. – Впрочем, это обоюдно. Они нас во всех обличьях тоже встречали.»
«И провожали.»
«Да, уж мне-то грех возражать…» – Королеве Моря также теперь непросто было шевелить языком: тонкий, остро заточенный кол как раз пронзил диафрагму и подбирался к легким.
«И кто выиграл на сей раз?» – с некоторым запозданием поинтересовался друид.
«Давай объявим техническую ничью, – ответила Моргьен после недолгих размышлений. – Запутаемся в момент, если начнем каждый ход подсчитывать, а результат все равно не устраивает обоих. Пророчество-то сбылось, но нужно ли тебе такое его осуществление?»
«Ладно. По рукам.»
«Ну и где теперь те руки?»
«Там же, где все остальное…»
ЗАВЕРШЕНИЕ
Слова сии не были пророчеством, а если даже и были, Ниалу никто об этом не удосужился сообщить. Некому стало сообщать. И до чего ж бывшему великому герою это нравилось!
Нет, иногда он вспоминал, как самозабвенно рыскал по пещерам и лесным лабиринтам в поисках сокровищ, на какие ни один нищий не позарился бы, как совершал подвиги, достойные шестилетнего потомка болезненного рода Парлана, что много столетий назад прибыл из иного мира в железной лодке с огненными парусами… Он вспоминал – и улыбался этим воспоминаниям, улыбался свысока и с легкой грустью, без желания оскорбить. Теперь он мог себе это позволить.
Теперь Ниал мог позволить себе многое. Мог бродить где угодно и как угодно, мог жить в домике, который возвел для Ивин, или снова пуститься в странствия, – на нем-то геасов-запретов не было. На нем была только сама Ивин, которая решила, что приключений ей на ближайшие полвека хватит, а потому всерьез намеревалась создать настоящую, крепкую семью. Желательно, как выразилась девушка, с участием бывшего великого героя, однако ежели вдруг оному великому герою былое важнее грядущего, силком его тут никто не держит. Ниал не слишком задумывался о грядущем, но до минувших дней ему дел точно не было. Ну разве что вспомнить их порой – как вспоминают вчерашний сон, забавно-бредовый, но красочный.
Однажды довелось ему услышать популярную балладу о доблестном и славном герое, Длинноруком Ниале из Ланд, который во главе отряда добрых демонов-дверлингов одолел восьмерых драконов в Лионесс, который обернулся рыбой и открыл врата в подземный мир на Каэр Банноге… в балладе поминался еще с десяток всяких разных подвигов, кои неустанно свершала длинная рука великого героя. Отсмеявшись, Ниал вознаградил странствующего барда Талиесина последним золотым, который завалялся в кошеле с прежних времен, расспросил о последних новостях в Галлии и окрестных землях, накормил добрым обедом и наутро проводил со всем почетом.
Через несколько лет он и вовсе забыл о прошлом, поглощенный заботами о хозяйстве и подрастающих детях… А прошлое – прошлое не помнило и не знало людей, ему были интересны лишь герои, предпочтительно великие. О том, что истинный герой – это герой, который выжил, герой, который свершил последний подвиг и перестал быть героем, – об этом прошлое не слышало и слышать не желало. Настоящее, вообще говоря, этот однобокий взгляд на вещи вполне разделяло.
…Так и завершилась странная история, в которую даже ее герои не верят, в чем лично я, Талиесин, с ними вполне солидарен.
Истинному герою не нужно верить.
Ему достаточно – быть.
Быть вне странной смеси игры в камни, спектакля и поединка на самом что ни на есть боевом оружии, быть вне карусели бессвязных событий, которую ученые и мудрецы зовут жизнью. Хотя следовало бы именовать сей не очень трезвый бред так, как делаем это мы. Наполовину издеваясь, но только наполовину.
«Борьба бобра с ослом» – почетный титул, негласно данный сообществом бардов общему занятию друидов и иных, что считают себя кудесниками, колдунами и волшебниками. И герой истинный – это вынужденный участник их игры, который не стал ни бобром, ни ослом.
Конечно, далеко не все, подобно Ниалу, завершают карьеру героя, на прощание убрав обоих «игроков». Тут герой, пожалуй, немного перестарался – но поскольку в тот момент он был еще великим героем, а не истинным, обвинять его в чем-либо глупо. Герои – вне правил. Великие герои – вне правил общества, а герои истинные – вне правил игры.
В общем-то, мир стоит на том, что великих героев не интересует мир и общество, а истинных героев – подвиги и игра, точнее, упомянутая борьба бобра с ослом. Иначе воистину началось бы сражение, что стало для жителей седой древности источником половины мифов о битвах Хаоса с Порядком, о сражениях неба и земли, суши и моря, дня и ночи, гор и деревьев… и достанься победа в этом сражении бобру или ослу, ничего хорошего все одно не вышло бы. А так – мир цел, великие герои по-прежнему гуляют по нему и свершают эпические подвиги, истинные герои – живут спокойной жизнью среди обычных людей, не обременяя себя избытком воспоминаний, а я, как и другие наделенные умением видеть и помнить, взираем на это со стороны, и порой радуем истинных героев эпическими сказаниями о героях великих.
Пока мир цел, иной истины ни им, ни нам не нужно.
К О Н Е Ц
Поделиться книгой: