Сказки дедушки Валякси

Ундре прижался к другу. Он может много рассказать ему о другой жизни, где ездят не на оленях, а на машинах с колёсами.

— Ундре, — позвала мать, — нельзя с утра голодным на улицу выходить.

— Сейчас, — нехотя расстаётся он с Авкой и идёт к дому.

Ундре поел, ему так хочется побегать с Авкой, а ещё задачу придумывать надо.

— Охотник добыл двадцать белок, — вслух сочиняет Ундре, — и сдал их заготовителю по одному рублю… Сколько рублей получил охотник?

— Такого охотника, какой у меня внук, выгонять надо из совхоза! — вдруг сердито прерывает его Валякси и перестаёт что-то строгать. — Хороший охотник белку сдавать будет только по три рубля, — поясняет он оторопевшему внуку. — А Ундре не научился метко стрелять, шкурку портит, плохим сортом сдаёт — за рубль.

— Разве ты, дедушка, не спотыкался? — вступается мать. Она сидит на жёлтой циновке, сплетённой из переросшего пырея. Вокруг разложены лоскутки из шкуры и оленьих лап.

— Однако, с одним патроном уходил в тайгу, а без добычи не возвращался, — проворчал Валякси и снова уселся на своё место около печи. Жёлтенькая стружка завивается кудряшками и катится через колено. Валякси одним ножом может сделать и гимгу — сетку из прутьев, и нарты, и весло. Ему не надо рубанка и гвоздей.

— Кочевать весной пошли, в стаде было сто важенок, быков на тридцать меньше, — опять вслух сочиняет задачу Ундре и смотрит на Авку через окно. — Сколько должно быть оленей при осеннем подсчёте?

Мать поглядывает на сына с гордостью. «Вот ведь какой, — думает она. — Хоть дедушка ворчит, а внук уже и новую придумал».

— Маленький хозяин, — тихо шепчет она Ундре, — совхозные дела один за всех научился решать.

Ундре слышит мать, краснеет от удовольствия и уверенно скрипит пером.

— Значит, так, — догадывается он. — Сначала отнимем, потом прибавим. Каждый палец — десяток важенок.

А как же прибавить к ним быков? Тут уж задвигались пальцы и на ногах. Валякси усмехнулся:

— Мой счёт лучше, — показал он на брусочек, весь в надрезах. — Такая будет деревяшка, не надо на бумаге куропачьи следы оставлять.

Ундре с укором смотрит на дедушку: это грамота-то — куропачьи следы?! А кто же говорил, что надо учиться, кто в школу Ундре повёз?

— Оленей было осенью сто семьдесят штук! — торжественно объявляет Ундре и трясёт листком.

Мать даже прыснула в рукав:

— Что теперь скажешь, старик ворчун?

— Эх, дочь, — печально вздохнул Валякси, обращаясь к матери, — ты тоже, как куропатка, от радости сама не знаешь, для чего снег под собой топчешь… — Потом стряхнул с себя стружки, подошёл к внуку. — Однако, Ундре, ты неправильно решаешь…

— Как неправильно?! — вытянул шею удивлённый Ундре. — У меня по арифметике всегда бывает пять!

— Напрасно такую отметку получаешь, — сердито крутит головой Валякси. — Если будут задачи так решаться, совхоз без оленей останется!

Дедушка не на шутку рассердился. Помолчал и сказал:

— Хоть на бумаге пишешь, думать всё равно надо. Если я беру в каслание сто важенок, то осенью будет двести оленей! Каждая важенка должна принести своего оленёнка. У Ундре ни одного оленёнка нет. Он не пас оленей. Стадо волкам отдал. Зачем Ундре в тундру пускать?

— Да это же задача как будто нарочно! — чуть не плачет Ундре и смотрит на мать. Она тоже расстроилась, брови подняла, ждёт, что Валякси ещё скажет. Совсем замучил ребёнка!

— Почему это нарочно? — не унимается дедушка. — Про оленей решаешь задачу, значит, ты оленевод. Разве государство не ждёт мяса? Разве не нужно совхозу большое стадо? А Ундре плохо оленей пасёт, не хочет работать, всё проспал!

— Всё равно у меня правильно! — бубнит Ундре, ковыряя промокашку пером. — Числа я правильно сложил, а слова так придумал… Если хочешь знать, я самый лучший ученик в классе… Я могу любую задачку решить по учебнику, хоть какую страницу открывай… Я…

— Напрасные слова делу не помощники, — прервал Валякси внука и сел на стул. — Хвастливого не за хвост, а за язык ловить надо… Ты мне мышонка, Ундре, напомнил.

— Какого мышонка?

— Послушай…

ХРАБРЫЙ МЫШОНОК ПЫРЬ

Жил на берегу озера мышонок по имени Пырь. Пришла весна, наступил ледоход. Сидит как-то Пырь на проталинке у самой воды, греет свою шубку. Вдруг увидел плывущую льдину и как закричит:

— А ну, поворачивай, да не вздумай задеть меня! Обратно плыви! Слышишь, что я тебе говорю?

— Тебе легче отпрыгнуть, — говорит льдина. — А как же я поплыву обратно, когда все мои сёстры в одну сторону идут, так вода велит.

Подгоняемая течением, льдина проскочила перед самым носом мышонка и чуть не раздавила его.

Прыгнул Пырь повыше на берег и начал кричать:

— Я тебе говорил, не трогай меня! Смотри, как выглянет Главный Свет, своими лучами, как иглами, исколет тебя, рассыплешься и превратишься в пустую воду!

Солнце-Свет прислушалось, рассердилось на мышонка:

— Если с одним ссоришься, не поминай всех. Чужую силу своей не считай.

— Ты, Главный Свет, тоже не указывай! — пискливо закричал Пырь. — Ходишь там без толку. Мог бы светить с одного места. Глаза слепишь — всякий, кто глянет на тебя, смешную рожу скорчит! Позову Тучу, закроет — и не будет тебя!

Не понравились Туче такие слова.

— Зачем мной грозишься, мышь? — спрашивает Туча. — Посмотри, даже те, кто меньше тебя, делом занимаются: муравьи дом строят, бабочки цветы считают. Найди и себе занятие.

— Замолчи, лохматая, — не закрывает рот Пырь. — Налетит Ветер, он все твои грязные лохмотья на четыре стороны разбросает!..

Услышал Ветер, зашумел:

— Хоть ты и маленький, а очень упрямый! Зря спорить любишь. Не языком сейчас болтать надо, а ногами работать. Вода нору затопит, без дома останешься.

— Тебе-то уж совсем нечем хвастаться! — огрызается Пырь. — Я маленький, да каждый меня видеть может! А тебя кто видит? Шумишь без толку.

Возвращался с охоты Человек, услышал этот разговор, качнул головой:

— Если таким злым останешься — никогда друзей у тебя не будет!

— Однако я не спрашиваю тебя, бесхвостый! — напустился на Человека Пырь. — Не указывай мне, как жить. За всё время не можешь научиться на четырёх ногах бегать!

Сидит мышонок на пригорке и ругает так всех подряд, кого увидит. Даже прошлогодняя трава пригнулась к земле от стыда за его глупость и хвастливость. Удивлялись звери и птицы: такой маленький, а сколько злости накопил! И, не отвечая мышонку, продолжали заниматься своими делами.

«Однако, вот какой я сильный, никого не боюсь! — подумал Пырь, гордясь собой. — А меня все боятся. Никто слова поперёк не смеет сказать, теперь совсем замолчали, уткнулись в свои дела. Ага, боятся!..»

Пролетала мимо Сова мягкокрылая, увидела мышонка — слова попусту не обронила, неслышно подлетела, схватила мышонка, только хвостиком успел тот попрощаться…

* * *

С клубами морозного дыма Валякси вкатился в дверь. Скинул малицу и загадочно положил большой мешок в угол.

— Дедушка приехал! — обрадованно вскочил Ундре. — Подарки привёз!

Но Валякси не торопился развязывать мешок. Он внимательно осмотрел ёлку, обошёл её вокруг.

— Красивую одежду придумали на ёлкин праздник, — похвалил он Ундре и его мать. — Не забыли подарить ей всех наших зверей, значит, много счастья всем желаете!

— Дедушка, а что в этом мешке? — нетерпеливо спросил Ундре. — Развяжи быстрей.

— Раньше времени погода не рождается, — покачал головой Валякси. — Быстрей своего шага не пойдёшь, — он погладил по мешку и ещё больше заворожил Ундре. — Что в этом мешке, разгадает ум и смекалка.

— Загадку, загадку! — обрадовался Ундре. — Задавай мне, дедушка, любую загадку!

— Кто хочет подарок получить, пусть сначала потрудится: по земле загадку покатает, на костре её подогреет, морозом пощиплет да умом раскусит… Ну что ж, слушай, — Валякси свернул малицу в узел и сел на неё. — Про кого это сказано: поджатый хвост, пустой мешок, но пожалей голодного — без стада останешься! А?

— Волк, да это же волк! — почти сразу вырвалось у Ундре.

Валякси согласно поднял руки.

— Ундре и правда хитрей, чем сама загадка, — он развязал мешок и протянул берестяной туесок с золотисто-коричневыми кедровыми орехами. — Попробуй другую загадку раскусить, — прижал к себе мешок Валякси. — Кочка — не кочка: семь дыр имеет, наверху травой растёт. Две дыры закроешь — тёмная ночь придёт, ещё две — голоса тундры не услышишь, ещё две — как рыба, задохнёшься, последнюю закроешь — голодным просидишь.

— Пещера! Колдун! — выскочило у Ундре, но потом он спохватился и замолк. — Дом с семью окнами? — неуверенно протянул. — Если окна заколотишь, то будет темно и оттуда не выбраться?

— Эко, — сокрушённо покачал головой дедушка Валякси. — Разве можно разгадку выпрашивать?

Загадка оказалась не из лёгких. Мать Ундре, собирая на стол, временами тоже задумывалась и беспомощно пожимала плечами.

— Голова! — наконец воскликнул Ундре.

Валякси одобрительно цокнул языком, а мать недоверчиво проверяла на себе: закрывала глаза, затыкала уши, дёргала себя за нос. Как это она сама не догадалась.

— Видно, Ундре заслужил взрослый подарок, — согласился Валякси и вытащил маленький нож с поясом и украшениями…

Валякси и мать очень были довольны, а Ундре отчего-то заскучал и вдруг спросил:

— А подарки можно передаривать?

— Зачем же их передаривать? — удивилась мать, а дедушка пытливо вглядывался в лицо внука.

— Для меня одного подарков очень много, — попытался объяснить Ундре. — И ножичек у меня уже один есть. А вот у моего друга его нет. И девочка у нас в классе есть одна, которая никогда не видела кедровые орехи…

— Подойди ко мне, Ундре, — позвал дедушка и посадил внука на колени. — Я тебе так скажу: подарок потерять можно, подарок позабыть можно, но если ты своим хочешь поделиться — люди этого долго не забывают. Распорядись, как сумеешь. Ты меня очень обрадовал, что не имеешь в себе чёрного пера.

— Какого пера? — не понял Ундре.

— Пера жадности, — усмехнулся Валякси. — Послушай про это.

ЖАДНАЯ СТАРУХА

…Когда на свадьбу приглашают, все подарки с собой приносят. Жила-была одна Старуха и делала наоборот. Со свадьбы всякой еды себе натащила, в лодку положила и от жадности даже забыла, в которую сторону к чуму своему ехать.

Мимо как раз пролетала Сорока.

— Ты что, Старуха, глаза закрыла и шепчешь? — заверещала она.

— Дорогу вспоминаю к своему чуму, — отвечает Старуха. — На свадьбу ехала — голодна была, да дорогу видела. Со свадьбы сыта еду, видно, от еды глаза устали. Запах куропатки чую, но не вижу, запах реки чую, да воды не вижу.

— Давай я тебе помогу, — предложила простодушная Сорока.

Задумалась Старуха, почесалась.

— А что ты с меня возьмёшь? — спрашивает она.

— Да если дашь мне корочку хлеба, мне, Сороке, и хватит.

Зашамкала Старуха, прикидывать стала: «Корочка, конечно, не много. Но ведь от корочки можно отломить ещё корочку. Хе-хе, а от той корочки ещё… Много получается, так можно и прогадать».

Тут из лесу вышла Лиса.

— Ты куда, старая, направилась? — принюхиваясь, потянула она длинный нос к лодке.

— К себе в чум, — снова стала объяснять Старуха.

— А зачем Сорока на мачте сидит? — спрашивает Лиса.

— Дорогу показывать будет, — буркнула Старуха, любуясь пышной шубкой Лисы. «Можно было и тебя взять с собой, — думает она. — Зима близка, а шапка у меня поизносилась». — Вот договариваемся, недорого ли она просит — за корочку отвезти меня домой.

Лиса подошла ближе, увидела в лодке узелки с едой, облизнулась, даже живот к позвоночнику прилип, до того голодная.

— Бабушка, — говорит она. — Посмотри на хвост Сороки, там всего несколько перьев. А теперь на мой — видишь, какой он длинный, пушистый и дорогой. Неужели бы я отказалась старому человеку дорогу своим хвостом показать? Смотри, какой он у меня яркий, далеко виден!

— Вижу, вижу! — обрадовалась Старуха, потянулась рукой пощупать пушистый хвост. — Ничего глаза мои уже не видят, только твой хвост!

Лиса ловко увернулась.

— Ну так как, возьмёшь меня в провожатые?