Вторжение

— Вы сказали, после смерти?

— Да, я убил это существо.

— Как оно выглядело?

— Размером мне до бедра, передние лапы короче задних, широкая морда с рожками на носу, слепое, мягкая шелковистая шерсть. Во время боя молчало.

Повисло тягостное молчание. Визитеры недоверчиво переглядывались между собой, мои слова вызвали у них какую-то странную реакцию. Похоже, их не столько удивило описание странной твари, сколько то, что мне удалось ее убить. Значит, раньше они с такими встречались, знают ее возможности.

Я с интересом анализировал свое внутреннее состояние. Дело в том, что контакт с людьми всегда вызывал у меня большие сложности, а нормально разговаривать с представителями госучереждений — милиционерами, врачами, налоговиками и т. д. — я не мог, мекал, заикался, путался в словах. Сейчас же никакого волнения не было. Думаю, произошла смена приоритетов, побывав в опасной для жизни ситуации, я стал совершенно иначе оценивать окружающих.

— Простите, а вы уверены, что вам не показалось. А то ваше описание как-то…

— Уверен.

— Скажите, пожалуйста, еще раз, где именно это произошло?

— На месте нашей стоянке, разве вы не ознакомились с протоколом?

Парочка снова запереглядывалась, и видимо пришла к какому-то молчаливому соглашению, Ковалев медленно кивнул.

— Послушайте, вы понимаете, что таких животных не существует. Не может существовать. — Петров заговорил тихим голосом — посудите сами, вы долго шли, устали, было темно, вы хотели спать, ваши веки смыкались сами собой, вы лежали в полностью расслабленном состоянии, ваши руки и ноги не хотят двигаться…

Голос убаюкивал меня, заставлял расслабиться, хотелось закрыть глаза и лечь вздремнуть, ничего не делать…Я с размаху ударил ладонью о край стола. Он меня гипнотизирует! Если бы недавно я не испытал нечто подобное, то сейчас оказался бы в полной власти двух людей, и неизвестно, что бы они со мной сделали! Не знаю, кто эти двое, но явно не те, за кого себя выдают.

События развивались так быстро, что времени на размышление не было. Увидев, что гипноз не подействовал, Петров предупреждающе вскрикнул, и его напарник резко вскочил, вытянув руку в мою сторону. От моего удара правой рукой Ковалев закрылся, зато мне удалось перепрыгнуть через стол и вскочить на подоконник. Второй этаж, ерунда, прыжок и я уже убегаю, затеряюсь среди домов, окрестности гостиницы я знаю хорошо. Бежать, быстрее бежать, как-нибудь доберусь до болота, надо предупредить Даниила, сначала это. Потом буду решать, кто эти люди и что делать дальше, а сейчас на болото. Жаль, что не смог забрать приготовленные вещи, впрочем, деньги помогут добраться до любого места.

Метров за сто до избушки я ощутил нечто неладное. Чувство не было связано с потусторонними тварями, определять их присутствие я наловчился, скорее это было ощущение чужого присутствия, словно взгляд в спину. Можно было бы повернуть назад, но какой в этом толк? Пока не узнаю, с чем я столкнулся на этот раз, бежать бессмысленно. Тем более что ощущения враждебности не было, скорее легкая симпатия и ирония: мол, здравствуй, голубок.

Выглянув из кустов, я увидел стоящий на лугу вертолет. Нельзя было не восхититься мастерством летчика, сумевшего поместить машину на крохотный пятачок возле Данииловой избушки. Сам пилот лежал в тенечке возле шасси и, по-видимому, спал. Внутри избушки раздавались голоса, можно было различить юношеский говор Дани, второй что-то ему отвечал. За моей спиной вежливо кашлянули.

— Что же вы, Виктор Андреевич, из кустов аки тать выглядываете? Не злоумышляете ли вы супротив нас, трех сироток, прилетевших с чисто познавательной целью в этот дивный уголок? Честный человек от гостей не прячется, знаете ли.

Позади меня стоял амбал. Мужчина лет сорока, метра два ростом, одетый в камуфляжную форму, он выглядел настолько внушительно, что мысль о сопротивлении сразу исчезла, не успев оформится. Я осторожно стрельнул глазами по сторонам, что сразу было замечено:

— Не стоит этого делать, Виктор Андреевич, не получится. Вреда вам мы не причиним, а убежать от нас не получится, да и не нужно. Мы просто поговорим, есть у нас пара вопросов, и все, пойдете вы на все четыре стороны. Пройдемте в избушку, там майор с вашим другом беседует.

Стронувшись с места, я убедился в правильности своего решения не сопротивляться. Мужчина двигался легко, скользил над землей, как кошка, при этом не выпуская меня из центра внимания. Любая попытка убежать была обречена на провал. Придется подождать, пока этого типа не будет рядом.

Возле потухшего очага сидели двое: мой знакомый Даниил спиной к входу и еще один мужик в камуфляжной форме с майорскими погонами. Он поднял на меня спокойные глаза и улыбнулся:

— Виктор Андреевич, надо полагать?

Я кивнул. Почему-то я ждал реплики от перегородившего выход поймавшего меня мужика, но тот промолчал, видимо, считая свою роль отыгранной. На его лице крупными буквами было написано: «Я свое дело сделал». Интеллигентное лицо майора еле уловимо скривилось, потом он снова перевел взгляд на меня.

— Позвольте представиться, майор ФСБ Уряхин Павел Аркадьевич. Вот мои документы.

— Спасибо, не нужно, я такие два дня назад видел.

— Да, я в курсе. Извините нас, пожалуйста, наши сотрудники превысили свои полномочия в разговоре с вами, они будут строго наказаны. Нам очень жаль, что произошла подобная накладка, ребята хотели найти Гнездо как можно скорее, решили слегка разговорить вас. Кроме того, ваш рассказ показался им подозрительным, на моей памяти еще никто не убивал чужаков холодным оружием. А вы возьми да и убеги.

— Гнездо — это пещера, откуда выходят твари?

— Да, Даниил уже рассказал нам, где она находится. Так что, собственно говоря, напрасно мы вас потревожили, еще раз извините.

И что теперь?

— И что теперь?

— Ну, это зависит от вас. Вы, я имею в виду и вас, Даниил Иванович, тоже, оказались связаны с весьма деликатной сферой государственных интересов. К счастью, вам фактически ничего не известно, доказательств у вас никаких, а попробуй вы кому-то рассказать о своих приключениях, вам банально не поверят. Мы даже подписку о неразглашении с вас брать не будем.

Если же вы желаете знать подробности происшедшего, то вам придется испытать все прелести жизни носителя государственной тайны. Скорее всего, вам предложат работу в наших структурах, Гнезд становится все больше, людей не хватает. Соглашаться или нет, решать вам, давить никто не будет. Время на размышление у вас есть, вы уж извините, но в ближайшую неделю мы вас отпустить не можем, если надо сообщить родным или на работу — скажите, официальная справка вам будет выдана.

Мы второй день куковали на болоте. Нам был предложен совершенно добровольный выбор: или мы тихо сидим в избушке и никому не мешаем, или нас перевозят в некое специализированное учреждение с комфортными условиями. В учреждение не хотелось. Делать было нечего, вертолет с фээсбэшниками улетел, мы остались одни. На прощание нам оставили ящик консервов и предупредили, что район оцеплен, суетится не надо, посидите немного и по домам. Судя по количеству громыхающей в небе техники, слова Уряхина были правдой, идти куда-либо действительно не было смысла. Все прошедшее время было потрачено на обсуждение вопроса: что делать дальше. Данил еще не определился, в отличие от меня. На похороны я не попал, надо съездить хотя бы на девять дней, может быть, успею. А потом я приму предложение Уряхина.

В тридцать лет я остался совершенно один. Ни дома, ни семьи, ни интересной работы. На душе было настолько гадостно и пусто, что единственным островком в море серости была история с тварями из пещеры. Гнезда, как говорил Уряхин. Парадоксально? Да. Но, вспоминая свои схватки с чужаками (а я не сомневался, что эти существа нашему миру не принадлежат), вспоминая все события, произошедшие с момента моего решения самому искать тургруппу, я понимал, что старая жизнь закончена. Невозможно будет продолжать ходить на работу, по выходным ходить в кино или театр, посещать гостей. Эта неделя изменила меня, показала простому обывателю, что он может стать кем-то большим, и я не собирался упускать такой шанс.

Данил в конце концов тоже собирался принять предложение ФСБ-эшника, но по другим причинам. Поступит он в медицинский или нет, неизвестно, а работа в такой конторе предполагала широкие возможности для карьеры. В конце концов, этой организации банкротство не грозит. Для парня из деревушки из российской глубинки это был реальный шанс устроить свою жизнь, и Данил не собирался его упускать.

В общем, через три дня мы готовы были волком выть от скуки и начать делать глупости, когда на полянку перед домиком приземлился уже знакомый вертолет. Интеллигентное лицо выползшего из него майора было хмурым, взглянув на нас, он бросил: — Ну что, надумали?

— Нам хотелось бы узнать, во что именно мы влезли. Собственно, вы этот ответ предполагали, я прав?

— Все люди, которые оказывались в сходных ситуациях, приходили к нам. Из тех, с кем я работал, я имею в виду. Ладно, распишитесь вот здесь и устраивайтесь поудобнее.

Нам известно крайне мало. Наши эксперты не знают, откуда приходят чужаки, разумны ли они, масса гипотез и крайне мало фактов. Впервые чужаки были замечены три года назад, во Французских Альпах. Местная полиция обнаружила Гнездо, несколько полицейских были убиты и съедены. В другое время это стало бы сенсацией, но тогда шли президентские выборы, спецслужбы все засекретили, утечки не произошло. Гнездо удалось зачистить, но потери среди штурмующих были чудовищными.

Приблизительно через три месяца такая же ситуация возникла в США. Гнездо нашлось на ядерном полигоне в Неваде, тогда решили, что это какая-то мутация. Американцы скинули на Гнездо бомбу, верхний ярус был полностью уничтожен, но через полгода твари снова стали появляться. Аналитики быстро нашли связь между французским Гнездом и Невадой, предположили тенденцию к росту и забили тревогу. Гнезда стали искать целенаправленно, нашли два в США, одно в Канаде и два в Европе.

К тому времени все серьезные службы знали о Гнездах, и мы попросили наших американских и европейских коллег поделиться информацией. Естественно, мы тоже стали искать, и сразу нашли четыре Гнезда. Сами знаете, страна большая, плотность населения не такая как в Европе, пропажу людей списывали на волков. В целях предотвращения паники информацию решили засекретить, так что за пределы нашей организации ничего не вышло, но уничтожение Гнезд требует больших материальных и человеческих ресурсов. Сейчас ситуация такова, что новые Гнезда находят по всему миру, между правительствами идет активный обмен информацией. Вообще, если вы смотрите телевизор, то увидите, что терактов стало меньше, политики чаще договариваются между собой, идут на компромисс.

Мы с вами сейчас полетим в Исследовательский Центр в Москве. Дело в том, что все люди, контактировавшие с Гнездом, или с отдельными чужаками, приобретают некоторые способности, современной наукой малообъяснимые. У большинства просто усиливается слух, зрение, шрамы рассасываются, но приблизительно один процент получает нечто большее, подробнее вам позже расскажут. Причины таких изменений нам неизвестны, научники ссылаются на всякие излучения, но на самом деле они сами ничего не понимают. Зато выяснилось, что чужаки обладают схожими способностями, они вообще в бою используют не оружие, а физическую силу и эту «псионику». Помните, вы рассказывали, что стреляли из ружья и картечь остановилась в воздухе? Если произвести несколько выстрелов подряд, защита исчезает, наши бойцы опытным путем установили.

Обстановка сейчас сложная. Каждое Гнездо полно всяких сюрпризов, любая зачистка обходится не в один десяток, а то и сотен, убитых бойцов. Нам повезло, что ваше Гнездо застали на ранней стадии. Они растут со временем, в вашем два яруса было, а в старых иногда по четыре-пять попадается. И чем ниже ярус, тем сильнее твари. Старые Гнезда штурмовать бесполезно, один раз попробовали, потеряли два батальона спецназа. Новое оружие специально против чужаков появляется, но медленно, знаний не хватает. Говорят, лучше всего псионика работает, вроде склепали что-то такое.

Рассекретить пора все к чертовой матери, смысла нет скрывать.

Рассказ смертельно уставшего Уряхина дал нам ответы, но прибавил вопросов. Мы хотели задать их майору, но тот отговорился, мол, у научников все узнаете. Проверка на «магию» (так на жаргоне называли странные новоприобретенные способности) была обязательной, считалось, что людей с большим потенциалом можно как-то использовать в изучении Гнезд. В каком-то смысле это было правдой, практика показывала, что выживали в зачистках они чаще.

В Москве я не задержался. Как мы с Уряхиным и договаривались, сначала у меня была возможность съездить в Питер, уладить там все дела, а потом уже в спокойной обстановке пройти тестирование (обследование?) и принять решение, какой работой заниматься. Если бы не жесточайший кадровый голод, черта с два мне предложили бы такие условия. Но как бы то ни было, на девять дней я успел.

Разговор с родителями Ромки вышел сложный, они еще не отошли от шока, кажется, винили меня в гибели сына. Точнее говоря, не могли взять в толк, как же так, я жив, а их ребенок — нет. Прощание вышло скомканным. У Андрея остался маленький ребенок, надо приглядеть за ним.

На работе с увольнением сложностей не возникло. Все дела я сдал перед отпуском, а все возможные проблемы быстро сняло письмо-запрос о переводе из ФСБ. Не знаю, что решила наша бухгалтер, но лицо ее приобрело выражение просто неописуемое. Документы я получил не быстро, а стремительно.

В Москву я добрался своим ходом, на поезде, в тот же вечер пришел по указанному адресу. Здание, принадлежащее моим новым нанимателям, стояло на тихой улочке в центре, никакой таблички на входе не было, сидел усатый вахтер. Я показал ему направление, и вахтер сразу вызвал сопровождающего, который представился Максимом и провел меня в комнату на четвертом этаже, обстановкой схожую с гостиничным номером. Окна комнаты выходили во двор.

— Обследование занимает приблизительно двое суток, пока что поживете здесь, все равно выходить куда-либо времени у вас не будет. Вам объяснили цель тестирования?

— Нет, сказали, что все объяснят на месте. Может быть, вы расскажите?

— Да, конечно. — Максим тоном опытного рассказчика начал излагать:

— Вам, вероятно, уже сообщили, что люди, контактировавшие с чужаками, приобретают различного рода способности, изначально не присущие человеческому организму. Например, их слух улучшается в достаточной степени, чтобы услышать тихий разговор на расстоянии десятка метров, многие могут видеть ауры у предметов, способны безошибочно определять ложь, есть еще некоторые способности. Как правило, эти «дополнения» незначительны и проявляются спонтанно. Однако один-два процента от общего числа людей, побывавших в Гнезде, могут контролировать свои способности, находя им практическое применение. Возможно, это новый виток в развитии человеческого организма.

Псионика подчиняется определенным закономерностям, никакой магии или колдовства. Речь идет о новой отрасли человеческого знания, причем, по нашим предположениям, с ее помощью мы сможем лучше изучить чужаков. Если рассматривать появление Гнезд как вторжение, то мы проигрываем войну, нет достаточно эффективных средств, чтобы бороться с тварями. Наше оружие плохо приспособлено для их убийства, в то время как псионика позволяет играть на равных. Конечно, есть только предварительные результаты, методики подготовки бойцов у нас не существует, серьезные исследования по этой теме начались год назад.

Первый тест, на который меня привел Максим, потряс своей заурядностью. В лекционной комнате с партами на стульчике сидел мужик в свитере и печальным взором смотрел на группу их четырех человек, к которой я присоединился. Максим откашлялся.

— Внимание! Сейчас вам предстоит тест на выявление силы ваших способностей. Александр Евгеньевич — он кивнул на мужика — создаст энергетическую конструкцию, которую вам предстоит разглядеть, и, по мере возможности, описать. Процесс ее создания опишите, пожалуйста, как можно точнее, если получится, нарисуйте этот знак. Вслух говорить ничего нельзя, свои впечатления опишите на листке бумаги. Пожалуйста, приступайте.

Александр Евгеньевич вытянул вперед руку, воздух над ней задрожал, словно из руки поднималось невидимое пламя. Судя по выступившему на висках мужчины поту, это действие отнимало много сил. Внезапно над ладонью возникла тускло сияющая точка, из нее медленно поползли полупрозрачные линии, сначала в одну сторону, потом в другую. Продолжался рост приблизительно минуту, затем получившийся знак начал наливаться ярким светом, он уже не выглядел прозрачным. Александр Евгеньевич облегченно выдохнул. Знак еще какое-то время повисел над ладонью, после чего «кудесник» метнул его в лежащую на столе темную каменную пластину, в которой знак исчез.

Я быстро записал процесс создания и уничтожения, а вот с описанием знака возникли проблемы. Он четко отпечатался в памяти, опознать его еще раз не составит труда, но при попытке перенести изображение на бумагу рисунок отличался от оригинала. Что поделать, рисование никогда не было моей сильной стороной. Пришлось написать, что нарисовать знак не удалось.

Потом было еще несколько тестов, во время которых нужно было узнать, какая лежит карта на столе, в каком наперстке шарик и тому подобные вещи. В конечном итоге Максим увел остальных, а меня пригласили в кабинет, битком набитый аппаратурой, собранной, как говорится, «на коленке».

— Вы не удивляйтесь внешнему виду приборов, постоянно приходится что-то переделывать, корпуса ставить бессмысленно. Электроника плохо переносит всю эту магическую хрень, часто портится. Садитесь в кресло — человек в докторском халате приглашающе указал рукой.

Я уселся в кресло, на руки мне налепили манжеты, глаза завязали плотной повязкой, к тому же на голову надели глухой шлем. В наушниках зазвучал голос.

— На столе перед вами лежат несколько предметов. Ваша задача — увидеть их и описать. Постарайтесь расслабиться и посмотреть сквозь шлем, вы должны увидеть эти вещи не глазами, а сознанием, представьте себе, что шлема нет и вам ничто не мешает.

Задача эта оказалась несложной, мне без особых проблем удалось ощутить лежащие на столе ножницы и отвертку. Со времен моего знакомства с Даниилом я не раз пытался войти в то состояние, когда восприятие мира обретает объем, предметы обладают собственной сущностью, а живые существа виднеются в ореоле недоступных человеческому глазу красок. Эту картину невозможно описать, только увидеть.

Я отдыхал пару минут, затем тест повторился. Когда я снял шлем и повязку, то увидел на лице доктора (?) широкую улыбку. Что-то ему понравилось в результатах, хотя мне он ничего не сказал. На сегодня программа была закончена, я был свободен.

Часа через полтора ко мне в сопровождении низенького толстого мужчины зашел Максим.

— Вот, познакомьтесь. Это Кор… капитан Коробков Моисей Львович, он является специалистом в области экстрасенсорики. У вас, Виктор Андреевич, очень интересные результаты, Моисей Львович объяснит вам, что им…

— Да! — Коробков вскочил со стула — Девяносто две единицы не каждый день встречаются! Вы молодец, юноша (разница между нами составляла лет пятнадцать) такой результат просто замечательный, можно сказать, будущее у вас огромное!! Мы с вами далеко пойдем, будьте уверены!

— Простите, капитан — мне пришлось прервать собеседника, постольку поскольку останавливаться он не собирался — вы не могли бы объяснить, что хорошего вы нашли в моих результатах. Попроще, пожалуйста — думаю, последнее уточнение было не лишним. Коробков моргнул, потом яростно закивал головой.

— Вы же не знаете ничего! Говорил я Уряхину, объясняй все на месте! Что сложного?! Что?! — внезапно он уселся на стул и доверительно наклонился ко мне — Ну вы помните тот тест, когда вас просили знак нарисовать? Самый первый?

— Да.

— А что если я вам скажу, что кроме вас никто никакого знака не увидел?

Я пожал плечами: — меня это удивит, но не сильно.

— А ведь так оно и есть! Остальные абсолютно ничего не увидели, какое-то напряжение ощутили, а увидеть — не увидели! Знаки, юноша, могут видеть только люди с сильной энергетической составляющей вашей ментальной оболочки, наполнением не менее десяти единиц, а у обычного человека больше двух не бывает! У тех, кто в Гнезде побывал, доходит до восьми! Но редко, слишком редко, случается, что в момент инициации «барьер десяти» преодолевается, и организм выходит на качественно иной уровень. Вот вы как себя чувствуете? Ничего не болит?

— Не болит.

— Конечно не болит! У вас сейчас организм перестраивается на свой оптимум, микрошрамы исчезают, вредные вещества выводятся, мышцы укрепляются, зрение в норму приходит. Вот увидите, скоро реакция улучшится. Вы месяца через полтора Супермена побить сможете!

Я перевел взгляд на Максима, который, стрельнув глазами на Коробкова, еле заметно кивнул головой.

— Но у вас, солнце мое, случай особый — продолжал радоваться капитан — вы не просто перепрыгнули этот чертов барьер, у вас сильнейший уровень. Девяносто две единицы, рекорд по миру сто шесть! Вы сейчас не то на пятом, не то на шестом месте по всей стране. А! Каково!

— И что мне это дает? — новость на меня не особо подействовала — по вашей реакции я понимаю, что событие неординарное, но вы же не объяснили мне, что это значит. И во что выльется.

Коробков посмотрел на меня так, словно я был умственно отсталым, но любимым ребенком. Его рука потянулась, словно он хотел погладить меня по голове, но, заметив выражение моего лица, в последний момент опомнился.

— Поймите, чем сильнее ваша энергетическая оболочка, тем большим потенциалом вы обладаете. Развитие ваших способностей пойдет намного быстрее, но это не главное. Помните знак, который создал Александр Евгеньевич? Если бы он тогда не избавился от знака, а активировал его, возникла бы такая же воздушная стена, как у некоторых чужаков. Чем больше ваш потенциал, тем легче и чаще вы можете создавать знаки, а знак, между прочим, напрямую воздействует на мир. Это магия! Современная наука даже не представляет, каким образом может происходить подобное, да что там, эти закоснелые маразматики из Академии Наук отвергают саму возможность подобного! — под конец речи Коробков бегал по маленькой комнате, наступая нам на ноги, и размахивал руками — Можете себе представить, они запороли мою диссертацию! Козлы! Я еще десять лет назад утверждал, что человеческий организм не использует своего потенциала и его можно улучшить до той степени, когда речь пойдет о создании новой расы, а меня…

— Короб… Моисей Львович, я полагаю, нашему гостю интереснее, где он может научиться пользоваться своими возможностями, и какую работу мы можем ему предложить — вмешался Максим. Судя по всему, он посчитал практическую часть законченной — Виктор Андреевич, раз вы обладаете настолько сильной оболочкой, мы можем предложить вам несколько вакансий, которые помогут и вам развить свои способности, и нам значительно облегчат работу.

Во-первых, вы можете устроиться испытателем в Исследовательский отдел. Моисею Львовичу нужны сотрудники с высоким пси-потенциалом — Коробков яростно закивал — сейчас там числятся в основном псионики с уровнем тридцать-сорок единиц, этого не хватает для некоторых экспериментов. Ваше присутствие сильно пригодилось бы. Исследователи работают по двум направлениям: занимаются изучением новых возможностей человеческого организма, разработкой наиболее перспективных из них, и собирают информацию по чужакам, к ним стекается все, что наши бойцы приносят из Гнезд. Советую вам подумать над этим предложением.

Если вас прельщает более активный род деятельности, вы можете пойти на полевую работу, искать Гнезда. Сейчас создана целая сеть аналитиков и псионов, которые занимаются подобной деятельностью, результаты весьма интересны.

Кроме того, недавно создана экспериментальная группа, в которую принимают псионов с наполнением оболочки не менее восьмидесяти единиц. Предполагается, что эти люди пойдут в Гнезда, будут участвовать в их зачистках. Дело в том, что чужаки слабо чувствительны к нашему оружию, а защищаться против пси-воздействия простые люди не умеют. В то же время ряд случаев показал, что люди, подобные вам, более устойчивы к влиянию чужаков, а при правильном обучении способны использовать свои силы для борьбы с ними. Поэтому наше командование приняло решение создать группу, членов которой целенаправленно обучают действовать против чужаков, уничтожать их. Учитывая ваш опыт, вам нашлось бы место в этих рядах, признаюсь честно, бойцы нам нужны. Но, как я уже сказал, группа экспериментальная.

Решение, конечно, за вами. Подумайте, какой путь выбрать, если у вас возникнут дополнительные вопросы, я на них отвечу. Свой выбор сообщите, пожалуйста, завтра вечером, мы ограничены во времени. Вот, собственно, все, что я хотел сказать.

Я уточнил несколько деталей, потом распрощался. Коробков пытался уговорить меня идти к нему в Исследовательский, утверждая, что я буду там примадонной, но Максим настойчиво проводил его за дверь. После такого разговора сон не шел, голова пухла от обилия мыслей. Событий за последнюю неделю было предостаточно, а выбор предстоял более чем трудный. Проворочавшись на койке до часу ночи, мне наконец удалось заснуть.

Клянусь, я до последнего момента не ожидал, что сделаю такой выбор! Я целый день расспрашивал ошивавшегося рядом Коробкова, чем занимается Исследовательский отдел, что приходится делать его сотрудникам. Такая работа казалась очень перспективной — новая отрасль науки, первооткрыватели получают все награды, работа сложная, но интересная. Честно говоря, слова Коробкова о моих гипотетических возможностях особо не впечатлили меня, гнуть ложки взглядом конечно интересно, но не более. В конечном итоге сила — приложение к разуму и духу, морали. Поэтому овладение новыми способностями я рассматривал как полезный бонус, не рассматривая его в качестве конечной цели. Хотелось изменить свою жизнь, сделать ее интересной.

Следует признать, что в моем отношении к Исследовательскому отделу был элемент недоверия, вызванный просмотром различных фильмов, связанных с научной тематикой. Образ безумного ученого, с маниакальным смехом распиливающего подопытного испытателя, не то чтобы сидел в моих мозгах, я просто учитывал такую возможность. Коробков производил впечатление фанатика от науки, способного на любые жертвы ради своих теорий, и доверия не внушал.

Второй вариант — работа в Разведывательном отделе. Поговорив с Максимом на эту тему подробнее, я вынес впечатление, возможно неверное, что псионы разведчиков стояли над картами с качающимися маятниками, определяя возможные точки проникновения, а потом летали туда с сопровождением спецназа на проверку. Бред. Скорее всего, эта картина представляла только общие черты работы разведчиков, весьма приблизительно. Наверняка там была масса сложностей, в конце концов, штат аналитиков в разведке очень велик. Я поставил в уме галочку.

Про экспериментальную военную группу, или отряд «Пси», я думал мало. Чем ребята будут заниматься, понятно. Входят туда профессиональные военные, люди, давно и прочно связанные со спецназом, на счету у каждого уже пара походов в Гнезда. Что мне там делать? Я даже в армии не служил. Там не место человеку, который до сих пор с ужасом вспоминает, как с диким криком вылетел из Гнезда, мерзкое чувство разлагающейся плоти на руках заставило меня нервно вытереть ладони.

Я окончательно решил устраиваться в Разведывательный отдел и спустился в кабинет Максима. Он был занят с очередной группой тестируемых и попросил немного подождать, я уселся на стул в его кабинете и стал думать, что ждет меня дальше. Наверное, пройду какое-то обучение, потом буду сидеть в кабинете, получать кипы распечаток, каждую из которых надо будет проверить, на особо подозрительные места слетать самому. Опасности никакой, рядом постоянно будет охрана, если обнаружится Гнездо, делать ничего не надо, просто сообщить начальству, и все. Может быть, придется заниматься не только обнаружением Гнезд, в конце концов, сферы интересов ФСБ этим не ограничиваются.

А потом придут посторонние люди, у которых есть семьи, друзья, и полезут внутрь. Рисковать своими жизнями, пока я буду сидеть наверху. Стало тошно. Поймите, я не альтруист, людей не люблю и пословицу «своя шкура ближе к телу» считаю правильной. Мне просто пришло в голову, что если я не попробую войти в Гнездо, до конца жизни буду презирать себя и считать трусом. Не важно, что делают другие, важно, что делаешь ты. Либо я борюсь со своими страхами, либо перестаю себя уважать, вот и все. А зачем жить, не испытывая к себе уважения?

Максим вернулся в кабинет. Сам себе удивляясь, я спросил:

— Скажите, а тот факт, что я в жизни автомат в руках не держал, не помешает поступить в отряд «Пси»?

Мой вопрос удивил моего собеседника, он ждал от меня другого выбора.

— Существуют два критерия, которые предъявляются к псионам, желающим войти в эту группу — хорошее здоровье и наполнение оболочки не ниже восьмидесяти единиц. Всему необходимому вас научат. Мы вчера разговаривали с полковником Сергачевым, ответственным за этот проект, он посмотрел ваши данные и сказал, что вы подходите. Конечно, существует испытательный срок, без этого никак. Значит, ваш выбор…?

— Да, я хотел бы войти в отряд «Пси».

— Вы уверены? Конечно, такой выбор нас обрадует, но работа очень опасная. При каждой зачистке погибает не менее двадцати процентов солдат, потери колоссальны. Скажем, в Исследовательском отделе вы занимались бы намного более интересной и легкой работой, Коробков давно хочет получить псиона с вашими данными.

— Я осознаю это. Тем не менее, отряд «Пси».

Выходя из кабинета, я натолкнулся на Коробкова. Судя по всему, он караулил поблизости, чтобы узнать мое решение. Увидев, что Максим отрицательно покачал головой, Коробков бросился в атаку: