Иннокентий Анненский

Фамира-Кифарэд

ВАКХИЧЕСКАЯ ДРАМА

MCMVI

Dis manibusque sacrum[1]

ЛИЦА

Нимфа.

Старая рабыня.

Хор менад.

Фамира-кифарэд.

Папа-Силен.

Два сатира — один с голубой, другой с розовой ленточкой в волосах.

Вакхический женский хор непосвященных.

Хор сатиров.

Томный сатир.

Тень Филаммона.

Гермес.

Чуть брезжит рассвет. Прозрачные тени еще лежат, но местами уже зыблются. Вдали нагромождения скал — бурых, черных, красных или заросших лесом. С гор там и сям, точно сползая вниз, осели темные и белые камни, иные причудливой формы. Ближе к авансцене бедный не то дом, не то шатер. Вокруг на примятой траве убогая глиняная утварь, губки, тростниковая корзина с хлебом, кувшины, тазы. Невысокий холм, на скате которого стоит дом Фамиры, постепенно переходит в цветущую лужайку, пятнами алую и золотистую от цветов. Тихо-тихо. Пахнет тмином.

СЦЕНА ПЕРВАЯБЛЕДНО-ХОЛОДНАЯ

Расходящийся туман освобождает Нимфу. Она темноволосая и несколько худая. Лицо с блуждающей, точно безысходной улыбкой у нее молодое и розовое, но наклонно быстро бледнеть, под влиянием как-то разом потухающих глаз. Треугольник лба между двумя гладкими начесами томительно бел. Движения нервны. На ней широкая одежда цвета морской воды. Фата прозрачно-травянистая и отдает серебром, и пояс, похожий на стебель. Ноги белы и очень малы, но следы широковаты и ступня растоптана.

Нимфа

(осматривается)

Так говорил Силен.А вот и камень,На голову быка похожий.ДомИз листьев — не гнездо, а дом, и царский.Я ничего не понимаю. Хлеб?Неужто хлеб? Так черен он. Кувшины,И в них вода, прикрытая листами…И как все это бедно…Погоди…

(Нагибается, что-то поднимает и внимательно рассматривает, по-женски серьезно, причем между бровей образуется складка)

Тут женщина живет… Глядите: шпилькаПотеряна… старухой.

(Заглядывает в шатер.)

Двое спятПод этой чахлой сенью. Нет, СиленСолгал или напутал. Я найдуНе сына здесь, а хмурого доильцаДесятка черных коз, иль звероловЛохматый здесь с подругою ночует…Гей… Отзовитесь, люди, кто-нибудь!

СЦЕНА ВТОРАЯ

Нимфа и старуха.

Откуда-то из глубины дома с вымытым бельем на плече и в руках выходит старая простоволосая и ширококостая женщина в блестящих серьгах, но темно и бедно одетая. Увидев чужое лицо, она спешно складывает наземь свою ношу и затем, остановившись в дверях дома, вглядывается в Нимфу, видимо пораженная ее небывалой красотой.

Старуха

Не досмотрю. Простите, госпожа.

(Как бы про себя)

Из царского дворца, должно быть, гостья…

(Громче)

Поблизости и женщин нет таких,Так розовы да белы расцветаютЦветы, и то в садах, да поливайЕще их раза по три.

Нимфа улыбается и делает шаг по направлению к старухе.

Сядь, малютка,А я тебе умою ноги…

(Хочет взять таз.)

Нимфа

(останавливает ее движением)

Нет,Я не устала, няня… и дорогаНе запылила ног. Благодарю.Чей это дом, скажи мне. Не Фамиры?

Старуха

Так, госпожа, Фамиры.

(Смотрит на нее пытливо.)

Нимфа

Где ж он сам?

Старуха

Тебе Фамиру нужно? Он не любит,Чтобы его тревожили.

Нимфа

МеняОн будет рад увидеть. Да и гостьяЗалетная у вас я…

Старуха

(отодвигаясь и с поклоном)

Извини,Пожалуйста, царевна иль царица,Глаза мои так слабы.Может быть,Я что не так сказала: горный уголБезлюден наш.

Нимфа

Да нет же, право, нет.Но отчего ж с Фамирой ты, старуха?Его кормила ты?

Старуха

Да, эту грудьОн обнимал, когда горело сердцеВкусить отрадной пищи.

Нимфа

Ты — раба?

Старуха

Я куплена была… увы! увы!

Нимфа

Ребенок рос без матери, не правда ль?..Иль, может быть, меж тесаных камнейВы спрятали ее еще недавно?

Старуха

Ты хочешь знать все это?

Нимфа

(нетерпеливо)

Да, хочу…

Старуха

А что ж сказать прикажешь? Во дворцеФиламмона и слыхом не слыхалиО матери Фамиры мы…УгрюмИ строг наш царь… И золото он любит,Но в слитках, а не в косах.

Нимфа

Что ж, ФамираЕдинственный?

Старуха

И неизвестно чей…

Нимфа

Филаммоном, однако ж, был он признан?

Старуха

Как не признать, когда отец и сынВ одно лицо? Да и гаданье было,Что, точно, он Филаммоном рожден.

Нимфа

Подкинут он — о, ужас! — а давно ли?

Старуха

О, память зол!

(Закрывает лицо руками.)

Уж скоро двадцать лет,Как приняла его я… И была лиТогда ему неделя?..Но комуЯ говорю все это — я не знаю.

Нимфа

Я — нимфа и зовусь Аргиопэ…

Старуха

(задрожав)

Ты — нимфа?О богиня, ты к Фамире?

Нимфа

О да… и он мне стоил много мук.

Старуха

(окончательно сбитая с толку)

Он стоил мук? Фамира… нимфе… мук?..

Нимфа

На ложе — и древесном, как твое…

Немая сцена.

Нимфа закрылась фатой, старуха смотрит на нее раскрытыми глазами и что-то шепчет, но про себя.

Старуха

(собравшись с духом и тихо, с раздышками)

Над бедною рабыней ты глумишься,Небесная жилица!..Если б царьБыл точно сын богини, он не рос быОставленным ребенком, и егоТак горячо любить, так безраздельноРабыне с кольцами в ушах ФамируВы не давали б, боги.

Минута молчания.

Нимфа

(с подавленным вздохом)

Так хотелВеликий Зевс, отец мой… что же делать?Но этот кров так жалок… А дворецФиламмона?.. Или Фамира изгнан?И где ж рабы служить ему?.. Постой…Иль и в лесу царям не стелют ложаНежней твоих две белые руки?

Старуха

(поспешно)

Все, все скажу… богиня. РазошелсяЦаревич наш с отцом… Ни воевать,Ни торговать не хочет… Крови, нимфа,Не только что людской, оленьей кровиОн вида не выносит… И на что жРабы ему?.. Я хлеб пеку Фамире.Кифаре ж сам он служит: до нееДотронуться и я не смей. А женщинТы больше здесь не сыщешь, госпожа…

Нимфа

Еще одно… Скажи мне… О, зачем?Я знаю, что ты скажешь нет. Но звук,Мне самый звук вопроса сердце тешит.Он никогда во сне не повторял«Аргиопэ», не звал меня, старуха?

Старуха

Царь сызмалу бессонный. Сон ФамирыЯ берегу, как воду бережетПловец в волнах соленых ключевую,Но никогда еще в тиши ночейСквозь забытье я не слыхала, нимфа,Чтобы тебя он звал — Аргиопэ.

(Помолчав.)

Куда уж нам, рабыням, спорить с вами,Бессмертными…

(Порывисто, с мольбой и как-то разом вскипевшими слезами.)

Но пожалей старуху.Я святостью колен тебя молюИ нежностью твоих душистых кос,Ты увести отсюда хочешь развеМое дитя?О нет. Скажи, что нет…Глаза мои сквозь слезы видят ласкуВ уголышках еще закрытых губ,Но розовых уже…

(Тихо.)

Ты не невеста?

Нимфа

О женщина… Мы платим мукам дань,Но лгать, как вы, не надо нам. Не лгу я,Не соблазнять пришла я к вам, а плакать.

Жестом отпускает кормилицу; та собирает белье и уходит.

СЦЕНА ТРЕТЬЯЕЩЕ БАГРОВЫХ ЛУЧЕЙ

Нимфа садится на камень и закрывается своей прозрачной фатой. Солнце уже поднялось. За сценой слышны звуки бубнов, медных тарелок, вакхические клики. На орхестру справа сбегает хор. Первые такты песни еще за сценой. Менады не видят Нимфу. Она сидит так неподвижно, что ее можно принять за изваяние. Странный контраст на цветущем лугу экстаза, летающих тирсов, низко открытых шей, разметанных кос, бега, свиста, смеха и музыки с неподвижной, точно уснувшей Нимфой на белом камне.

Хор

Дзынь…Дали милы… А вы домой?Эвий, о милый, ты мой, ты мой…Эвий, о где ж ты? Мольбой ты зван,Эвий, Эвоэ… Эван… Эван…Днем ты ничей,Синих лучей…Будешь ли мойТем горячейНочью немой?Будет ли полог над ложем туман,Белый туман?Эвий! Эван!Дзыпь… Дали милы… Люблю, люблю.Синее пламя твое стерплю…Эвий, о Эвий, Эван-Эвой,Эвий — Эвой,Эвий — ты мой?Силы — рулю.Розы — стеблю,Стрелы для бою,Я же с тобою,Только с тобоюСплю и не сплю…

Вальс. Первая фигура — рядами.

Пусть иссушило нам пламя розы,Синие выпило солнце гроздыРозовы будут с зарей стрекозы.Синие в небе зажгутся звезды…

Вторая фигура — круг.

В середине круга сцена с тирсами и вуалями; круг движется медленно, томно.

1

Эвий, о бог, разними наш круг,О Дионис!Видишь, как томно, сомлев, повисОбруч из жарких, из белых рук,О Дионис!

2

Хочешь, склонись,О Дионис,К нашим вуалямМы не ужалим,О Дионис…Нежно-лилейный,Только коснись,Сладостновейный,Затканноцветных,О Дионис,Нежно-ответныхВоздухов-риз,Мигом совьемсяПлющем, о боже,Я златоцветным,Ты облетелым…Мигом сольемся,СладостновейныйЭвий, на ложеГрудью лилейнойС радостным телом.

3

Эвий, о бог, разними наш круг,О Дионис!Не для тебя ли, сомлев, повисОбруч из жарких, из белых рук?Эвий, явись…

Замедление темпа. Менады готовы лечь.

Белые руки все тянут вниз,Белые плечи хотят на луг.Белые груди из жарких риз,О Дионис!

(Еле-еле… зевая.)

Эвий, о бог, разними ж ты круг…

Настораживаются. Кто-то из менад, завидев дом и, может быть, Нимфу.

Одна

Менады! Там люди… скорее… в лес!Уж сумрак исчез с высоких небес,А солнце глядит и пылает…Гляди-ка: сверкая ревниво,Там сатира глаз нас желает,И жжет, и зовет…Менады, вперед!

Другая

Иль ждете другого призыва?Вперед!..Без шума и живо…

Начинают подниматься в гору, сначала тихо, вдруг кто-то нечаянно:

Дзыпь!

Одна

(останавливается и, положив тимпан за пазуху, стягивает пояс)

Ты, медный, застынь…Мне грудь освежая, застынь, недвижим.

Другая

(показывая на язык)

Ты ж, алый, замолкни,Не свистни, не щелкни…Бежим…

Бегут и скоро скрываются.

Наступает и проходит минута тишины. Но дневной шум становится все яснее. Просыпаются и поздние птицы. Пчелы, стрекозы, бабочки на лугу, на цветах, в цветах… Нимфа откидывает фату, спускается на луг, поднимает брошенный тирс, перебрасывает из руки в руку, бросает, садится, встает, рвет и закусывает цветы. Из лесу между тем далекое пение.

Дзыпь!.. Дали милы…Ой, Лель-лели!О синеглазый! Молю — вели…Дзынь… Дали милы…О, даль, о, синь…Эвий… другую… забудь… покинь…

Нимфа

(с мольбой простирает к лесу руки)

Как чад полуночных видений,И диких роз, и нежных смут,Растайте, радостные тени…Лучи найдут, лучи доймут…

Хор

(из лесу)

Дзынь… Дали милы…Твоя — твоя…Сердце растает,Огонь тая…

Нимфа

Я столько вынесла печали,Стыда из этого «люблю»…Своих желаний, о вуали,Не навевайте мне, молю.

Хор

(из лесу)

Эвий, о бог, разними наш круг,Видишь, повисОбруч из жарких, из белых рук.О Дионис!

Нимфа

Иль мало вам небесной шири,И глаз и губ — их целовать?..Менады, моему ФамиреЯ только мать, оставьте мать…

Хор

(из лесу — затихая)

Боишься — вуалемЗакройся — не станем:Мы слабых не жалим,Усталых не раним…

Нимфа

(проводит рукой по лицу)

Как чад полуночных хотений,И диких роз, и нежных смут,Уйдите, радостные тени:Вас не хотят, вас не поймут!..

(Уходит в дом.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯГОЛУБОЙ ЭМАЛИ

Фамира. Молодой, безбородый, белые руки, тонкий и худой — на вид он еще моложе. Одет бедно и не сознает своей одежды, без всякого оружия. За спиной лира, у пояса ветка, в руках посох.

Фамира один, потом Нимфа.

Фамира

Сердца людей мятежны. Но люблюВ горах седые камни.Вот и пристань

(Кладет на каменья посох и ветку.)

Конец дороги пыльной.А зачемТы к ним ходил, Фамира! СтосковалсяПо золотым браслетам, влажных глазИ суженных желаньем надо былоДля этих струн?Иль самок соловейПриманивать задумал, сотрясаяВ щите у черепахи запертойИ плачущий по звездам горный воздух.

В дверях показывается Нимфа.

Га… женщина. Из моего шатра!Уж завелись поклонницы талантов,Блудливые менады — точно мольВ плаще, который позабыли выбить.

(К Нимфе.)

Оставь мой дом. Я — нищий кифарэд:Дверями ты ошиблась.Тут без флейтыИ без венков пируют.Голодна,Так поищи в корзине хлеба; женамЯ не играю, я играю звездам.

Нимфа

Дитя мое! Любимое дитя…Что значит муки вытерпеть! ЕгоИз мириад я отличу. А долго льОн был со мной… Пока пары безумьяНе заслонили мир на двадцать лет,На целых двадцать лет от бедной нимфы.

Фамира

(менее уверенно)

Безумных здесь не лечат — уходи…Да, точно, ты — безумна.Но зачем жеМеня зовешь своим ты, не пойму…Я не терял еще рассудка.РазвеТы заразишь меня своим безумьемИ трепетом печали.

(Делая шаг к ней.)

Кто ж ты? Кто?

Нимфа

Аргиопэ, рожденная на высяхИ брошенная нимфа.

Фамира

(задумчиво)

Для чего жВам, нимфам, слезы? Это — не лукавство,Чтоб сердце взять мое и растопить?

Нимфа

Не плачу я, но чувства странно смутны.

Он стоит потупившись, она смотрит на Фамиру не отрываясь, жадно.

Фамира

(тихо)

Ты назвала меня своим, жена?..

Нимфа

Я родила тебя. Ты, верно, спросишь,Зачем же был ты брошен. Мой рассказМучителен, но слушай. Дай мне руку.

Берет его за руку. Фамира следует за ней покорно.

Мы сядем здесь на камне, чтоб никтоПризнаний не слыхал моих, Фамира.

Фамира

Я сесть готов с тобой. И я люблюО, не тебя, — но сказки роз и перловДыхание твое люблю я, речи странны.

Нимфа

Ты слышал ли когда о превращеньяхЖеланьями охваченных богов?Кронид быком и лебедем, дождемОн ластился к невестам — даже СмертьюСемелу он любил, испепеляя…Но белая рука, которой тыПожатия боишься, не пустилаЕго на эту грудь…Я помню — деньТак жарок был. Охотой утомившись,Заснули мы в горах. И вот оса,Запутавшись в косе моей, гуденьемЗаставила меня привстать — и вмигДва черные и выпуклые глазаМеня заворожили… Там, зеленымНа солнце нежась телом…

Из-под камня выбегает ящерица.

Нимфа

(с испугом)

Ай — она!Постой!.. Она — опять…

Фамира

Ты безрассудна.Иль ящериц боятся?

Нимфа встает с места.

Но продолжай ласкать меня. Я звукиИз струн твоих люблю. Их на зарюПохоже нарастанье, — на зарюТуманного рассвета. Дальше — сон!

Нимфа

(садится возле)

Невластная уйти от мягкой ласкиЛучей, листвой таимых, я опятьУже заснуть была готова. Взял быМеня Кронид покорной. Ведь никтоДо той поры мне кос пушисто-нежныхЕще не распускал. Но вновь осаЗабилась в завитки волос, и жалоМне прокололо кожу. С диким крикомЯ на ноги вскочила, и рукаЛукавую стряхнула. ИзумрудныйМеж камней скрылся хвост ее, и вмигИз чаши той, что солнце обернуло,Допив ее до капли, два огняСухие пронеслись с громовым треском,И будто свод стеклянный рухнул — звон,И стон, и дым наполнили ущелье.

Фамира

Как этот сон и страшен, и красив:Багровые лучи сквозь белый полог.

Нимфа

Зевс не простил меня. Хоть никогдаСуровых глаз его я не встречала…С улыбкой он так ласково глядит,Когда меня встречает и теперь…О, Зевсова улыбка!.. Позже выЕе поймете, люди, — мы в векаПередадим ее вам — в серых камнях,Где будем мы, покорны молоткуИскусного ваятеля, на вашихГробницах спать — с прижатыми рукамиИ устремив в пустые небесаСвои глаза, пустые тоже…

Фамира

Как?А сказка уж окончилась?.. Жалею…

Нимфа

Мне тяжело рассказывать — сойтиХотела б я, Фамира, с этой черной,Грозящей мне дороги…

(Спуская фату, тихо.)

Час насталИ нимфа полюбила. Грустный жребий.С Филаммоном спознались мы. ЕгоЗабыла я лицо. Но ты так яркоНапомнил мне мой брак — и эту ночьСреди соленых брызгов, и молений,И воющих валов, и шума сосен,Мой алый стыд и уступивших рукСцепленье и распалость.

(Приоткрывает фату, сквозь которую сверкают теперь ее глаза, и приближаясь к Фамире, который смотрит на нее серьезно и с недоверием.)

Предо мноюИ ты, и он слились…Глаза вас разнят…Тот покорял, тот требовал, а тыРожден, чтоб быть безрадостно любимым,Пленять, как сон, и ускользать, как тень.

Фамира

(встает)

Заря сравнялась с небом. Вижу солнце,И золото слепит меня. О нетЯ отойду… Иль пойте глуше, струны!

(Отходит.)

Нимфа

И девять лун безрадостных потомДевический я распускала пояс.Родился сын. Опять чернела ночь.Их только две таких бывает нимфам.Я мучалась одна — в лесу — и этоПоследнее, что помню я.

(Странно смотря на Фамиру и загадочно улыбаясь.)

ТебяЗапомнила еще я. Если толькоВоспоминанье это, а не бред,Но прежнего позорней — и бессмертней…Иль, чтобы месть насытить, о Кронид,И двадцать лет тебе скитаний мало?Да, двадцать лет, травимая осой,Приюта не имея, я металасьВ безлюдии лесов, по кручам скал,По отмелям песчаным и по волнамНа челноке с матросом, может быть,Которому беспомощная нимфаБезумием и жалкой красотойПары от лоз фракийских услаждала.Как в забытьи — один, но мутный день,Вместивший мириаду и ночей,И дней, я помню эти годы.СтарыйСилен меня нашел и, от козлятСвоих отбив, лечил меня, — он травыДушистые давал мне пить, сперваОсу убив приманкой на косматойСвоей руке.Я знаю, что живетИ до сих пор Филаммон, но наказанЗа брак со мной небесной волей.ЖенОн больше не ласкает, и в палатахФиламмона не водится детей.А про тебя я знаю, что увенчанНа играх ты, Фамира, и твоиПрославлены по всей Элладе струны.Но отчего ж ты не с отцом?

Фамира

(изменившимся голосом)

ТебеМоих речей послушать захотелось?

Нимфа

Да, и твоих, и о тебе.

Фамира

Иль тыВ горячем этом бреде закружитьХотела бы и кифарэда, нимфа?Зачем тебе плясун такой? СиленуС ногами на шарнирах не под стать он.

Пауза.

Ты мать моя? А отчего ж не дочь?Ты говоришь о муках, а с твоихНе сходит губ улыбка.

Нимфа

Это — маска,Дитя мое, иль стареют богини?Мы молоды лицом и кожей — да…О, если бы ты сердце видел!

Фамира

МожешьФиламмона дворец найти — и тамСвой повторить рассказ.Но кифарэдаОн больше не займет.В моей судьбеНи матери, ни сестрам, ни отцуНет места, сладкозвучная: живу яДля черно-звездных высей; лишь ониНа языке замедленном и нежном,Как вечера струисто-светлый воздух,Мне иногда поют. И тот язык,Как будто уловив его созвучья,Я передать пытаюсь, но тоской,Одной моей тоскою полны струны.Ты не нужна мне, женщина, и нетПрошедшего меж нас.А эта повестьТвоя — ее я буду слышать ритмыИ, может быть, любить — не ближе мне,Чем в заводи на лунной зыби всплескиОт рыбок разыгравшихся. ДушаМоя открыта миру, а не нимфе,Пускай она страдала.И прости!

(Хочет войти в дом.)

Нимфа

(порывисто удерживает его)

Постой, постой… О да, я понимаю,Что ты меня не любишь, что проститьНе можешь ты безумной нимфе детстваХолодного, без ласки и без техНам памятных навек причуд ребячьих,Когда бранит нас мать, потом смеется,Потом, лаская, плачет, а в окноГлядят деревья, и таких больших,Таких зеленых, веющих так сладко,Уж больше не бывает никогда.Ты мне не веришь также.Что же делать?К Филаммону пути мне нет.Уж еслиЯ твоего, Фамира, не смоглаСлезами растопить и мукой сердца,Что я скажу Филаммону?Иль нимфой,Которую на вымокшей листвеКосматые силены берегли,Захочет он свой царский дом украсить?Ты неги не видал. О, наверстатьУспеем мы и негу: я верну,Я воскрешу тебе всю прелесть детства…Какие сказки знаю я!..Постой!Ты, может быть, влюбился, но стыдливостьТебе назвать мешает имя…Нет?Ты хмуришься? Не буду…Говорил тыО музыке. Надменный, недоволенТы собственной игрой. Я бы моглаНайти и к музам доступ.Что ты скажешь?

Фамира

(оживляясь)

Ты муз сулишь Фамире?Чудный сон,Но разве музы нам играют, нимфа?

(Пауза, с подавленным вздохом, быстро.)

Да, если бы не проблеском, урывкой,Как переклички леса на заре,Я музыку Евтерпы слышал, нимфа,Когда б она лишь для меня своюНастроила цевницу золотую,Я б полюбил тебя.

(В странном волнении.)

Я уж люблюТебя за это слово — в нем дрожитМелодия, моля освобожденья,И из пелен ее я разовью,Поди сюда, дай руку.

Нимфа

(прижимаясь к нему со стоном)

Мой Фамира!

Фамира

(в экстазе)

Я матери, я людям, я богамПрощаю все обиды — пусть и дальше,Коль надо им, потешатся, но мнеДай утонуть глазами в блеске лирыИ сердцу ритмом слиться с трепетаньемСеми небесных струн, небесных струн!..

Нимфа

(порывисто лаская Фамиру)

О мой Фамира! Сын мой! ПробужденьеМоей души! Мой день, мой бог, мой идол,Желание мое, моя тоска!

Фамира

(освобождаясь от ее объятий)

Довольно же. Оставь меня. Мне страшно.Иль матери так любят? Я слыхал,Что песни их, как полог, тихи; эти жТвои слова и ласки как виноИ кожу жгут, и память помрачают.В лесу вольней. Там любят соловьиДа мошкара. Там только лани лижутДетенышей. А человек поет,Иль молится богам, иль размышляет.

(Уходит в лес.)

СЦЕНА ПЯТАЯТЕМНО-САПФИРНАЯ

Нимфа остается на сцене. Она не может успокоиться сразу и, ломая руки, смотрит вслед Фамире. Но вот издали слышатся голоса, и на орхестру сходит новый хор — покуда непосвященных. Женщины в небридах, с тирсами, плющ и виноградная зелень в волосах, но в движениях еще нет экстаза менад ночи. Они скорее мечтательны.

Хор

Стены белые покинув,И знобимы, и палимы,В царство снежных исполиновВсе полями — долго шли мы.Неба зной, полей роса лиВ нас желанья не слабели.Или даром побросалиНа рабынь мы колыбели?Что в палестрах, что на пашняхДуш мы гневом распалили!Что оставили домашнихАлтарей без свежих лилий!Но безумьем пораженныхМанят дальние дубравы,Луговин завороженныхТмином пахнущие травы.Манят в дальнем фимиаме,Озаренные луною,Перевитые цветамиТравы, полные росою.

Вакханка

(увидев Нимфу)

Гей… женщина! Не с нами разве ты?

Нимфа

Вакханки вы. Я бога чту другого,Его спокойно кудри разлиты,Глубокие глаза глядят сурово.

Вакханка

Он не играет, бог твой?

Нимфа

Что за бред!Играет — с кем?

Вакханка

С тобой; как наш, как Эвий.

Нимфа

Как лебедь, прям он в радости и в гневе,И тонок абрис губ: он — кифарэд.

Вакханка

А храм его, жена?

Нимфа

Он в этом доме.

Вакханка

И спит он здесь?

Нимфа

Один, и на соломе.

Вакханка

Вот дивный бог! Он не любовник твой?

Нимфа

Нет, только сын…

Вакханка

И бог, и сын… Ой, ой!У женщины, как я…

Нимфа

Ты полагаешь?

Вакханка

А кто же ты, жена, коль не такая ж?

Нимфа

Я — нимфа гор!

Вакханка

Небесная, прости!И, как сейчас, всегда тебе цвести!Но объясни нам, если только смеемМы, нимфа, знать, какой же бог лелеемТобою здесь? И если сын, емуТы молишься зачем же, не пойму.

Нимфа

Ты не поймешь меня, безумной, точно.Ты бросила ребенка — я нашла,Ты факел свой затеплишь полуночныйЯ свой сожгла, менада, весь сожгла…

Вакханка

Ребенка ты нашла? Да где ж ребенок?

Нимфа

Он рос один — печален, прям и тонок,И звал меня, а я была в бреду,И сердце спрятал он, — я сердца не найду.

Вакханка

Хоть назови его.

Нимфа

Его ФамираЗовут, меня зовут Аргиопэ.

Вакханка

(склоняясь перед Нимфой)

О нимфа гор! Фамире надо мира:Он сердцем чужд и играм, и толпе…

Нимфа

Ты видела Фамиру?

Вакханка

Я слыхала,Как он играл, я слушала, таясьЗа перьями резного опахала,И за слезой вослед слеза лилась,Так сладостно лилась и неустанно,Но медленно и из закрытых глаз,Как в забытьи в полночный часВода разбитого фонтана.

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Как-то незаметно среди вакханок появляется мужчина странного вида. Это старый сатир с очень румяным лицом, полный, почти тучный, седой и с начесами курчавых волос на небольших рожках, которые сатир, видимо, прячет. Вид у него очень скромный — существа давно и безвозвратно остепенившегося. Смятение вакхического хора скоро сменяется любопытством при виде смущенных улыбок старика в козлиной шкуре и с узловато-косматыми, но вовсе не воинственными руками.

Силен

(раскланиваясь)

Простите мне, сестрицы.Ваш нарядНас несколько роднит. Я был бы очень радПопасть в ваш нежный плен,Но, к сожаленью, — для менадДавно я только добрый брат.Меня зовут — Папа-Силен.

(Увидев Аргиопэ и приглядываясь удивленно.)

Ба… ба… Кого я вижу?.. Мы знакомы…

(Хору.)

Не правда ли, роскошные хоромы?

Нимфа

(с движением к нему)

Папа-Силен… Вот счастье… Боже мой…

Силен

Перед тобой, как лист перед травой.

(Вполголоса.)

Но Вакховых сперва устроим нянек…

(Ударяет в ладоши.)

По его знаку из лесу быстро выбегают два молоденьких сатира, как две капли воды похожих один на другого. Но только у одного голубая, у другого розовая ленточки в волосах. Малые не особенно внушающего вида, хотя при Силене стараются держать себя с достоинством. Они становятся так, что один загораживает другого.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Те же и два Сатира.

Силен

(громко к вакханкам)

Позвольте вам представить — мой племянник.Немножко ветрен, а давно жених.

Вакханка

Который же жених? Здесь двое их…

Силен

Козлятки, как же вы?..

(Протирает глаза.)

И точно — двое,Но лишнего не вижу ничего я…Веселые малютки… И в фиасОни гостей доставят в тот же час…

Пауза.

Сатир с голубой ленточкой

(с поклоном к вакханкам)

Позвольте мне за доброго папашуВам тут же объяснить двоякость нашу.Товарищ мой — заика…О, слегка!Начните спор, и он сейчас спасует:Так у меня — язык, а у него — рука,Я спичи говорю, а он ворует…Так и живем… мы, пары не дробя…Но влюбимся… так каждый за себя.

Сатир в розовой ленточке

Д-д-а, в-в-лю-убимся… так каждый за себя…

Смех. Хор и сатиры уходят.

СЦЕНА ВОСЬМАЯБЕЛЫХ ОБЛАКОВ

Силен и Нимфа.

Нимфа

(подходит к Силену и доверчиво кладет ему голову на плечо)

Папа-Силен — ты должен мне помочь…Иль дай травы такой мне, чтоб безумнойПроснулась я опять. Я погибаю.

Силен

(с шуточным испугом, не отпуская, однако, от себя Нимфу и в тон ей)

Чур, чур меня! Безумья не пророчь;Рукой подать — фиас, и очень шумный,В фиасе же и сам я угораю.

Нимфа

Силен, я — мать, которую не любят.

Силен

Не верят ей — я думаю — скорей.

Нимфа

Я не нужна ему. Пойми: никтоЕму не нужен. Вот, Силен, что страшно.Живет в мечтах он. Сердцем горд и сух…И музыкой он болен.

(Склоняясь на землю к ногам Силена.)

О целительДуши моей безумной!.. Для чего жЯ так люблю Фамиру? И желаньяСкопилися в такой густой туман,В такой густой туман, что умерлаЗа ними и лазурь? На бурю дажеНадежды нет…

Пауза. Нимфа закрыла лицо.

Силен

Все понял я — молчи…Приходится в фиас вернуться, нимфа,И не хотел, а надо… Что ж? Идем!Ох, эти струны — холоду напустят,Да, как туман, отравят вас мечтойНесбыточной… Нет, право, флейта лучшеДля женщины… И лжет она легкоКак ветреный любовник…

Нимфа

Я останусьС Фамирою, Силен.

Силен

Пока тебяОн не прогнал… Как женщины упрямы!Что ж доказать ты хочешь?..

Нимфа

Здесь алтарь,И дом мой здесь…

Силен

Не новые прикрасыНе нового желанья.Что-нибудьЗадумала, должно быть, ты… И, ластясьК косматой оболочке моегоЧувствительного сердца…

Нимфа

ПосулилаФамире муз я… Ты, Силен, не мог быЕго свести послушать? И зачемТы возвращал меня рассудку только?

Силен

Ну, этим-то, положим, ты покудаНе очень стеснена.Кого ж из музХотел бы он заставить петь?

Нимфа

Евтерпу.

Силен

Холодная богиня. Здесь косаНайдет на камень, нимфа. Обмануть,Конечно, всех возможно, и Евтерпа,Хоть муза, все же женщина. Да толькоФамиру ведь не спрячешь. Он упрям:Не усидит и в бочке…

Нимфа

Он мечтает,Что для него Евтерпа будет петь…

Силен

Тогда турнир предложим пиериде.

Нимфа

О сатир, а расплата?.. Разве с богомБороться им под силу? Сколько нас,Взлелеянных Кронидом, приносилиГероям сыновей, все были славныАхилл, Мемнон и Рее, но между нихСчастливого ты знал ли?

Силен

Так покуда жУсловия у нас в руках, а спесьПосбить ему, пожалуй, и недурно.

Нимфа

Папа-Силен, я — женщина, и мойНе видит ум далеко. Но, как лань,Мое трепещет сердце. Там не луг,Болото там бездонное — цветамиПрикрытое, о сатир…

Силен

Может быть,Ты и права.

Пауза.

Ну что ж? Тогда мы в горы;Такие есть там уголки — лунойИ страстью залитые: губы алы,Подпухшие от флейты, но затоКак плечи белы там… и страстны пляски.Пусть легкое похмелье обовьет,Как дымкою, тебя.

Нимфа

А завтра что?

Силен

О, завтра так далеко…

Нимфа

Что скажу я?Что я скажу? Мутится ум… Старик,Слыхал ли ты Фамиру?.. Если мыУстроим состязанье, кто же будетСудьею?.. Ты, быть может…

Силен

Не надейся.

Нимфа

Доволен ты игрой Фамиры был?

Силен

Да, он артист, конечно.

Нимфа

Ну, а муза?

Силен

Той не слыхал. Но видел, и не раз.Надменная — когда меж нас проходит,Рукою подбирает платье. ПальцыИ кольца хороши на розовых у нейИ тонких пальцах — только, верно, рукиХолодные — и все глядит на нихС улыбкою она — уж так довольна.

Нимфа

И никого она не любит?

Силен

Нет,О женихах не слышно. Твои Фамира,Но в пеплосе. Но вот и он. СкорейРешайся. Что ж? Устраивать ли дело?

Нимфа

(шепотом)

Да, да, Силен. Надеюсь на тебя.А я могу подслушать вас, не правда ль?

Силен

Пожалуйста, дружок: ведь я монах.

СЦЕНА ДЕВЯТАЯЧЕРЕПАХОВЫХ ОБЛАКОВ

Силен и Фамира. Нимфа, не замечаемая Фамирой, слушает.

Силен

Почтеннейший хозяин! ПоздравленьеПрими от нас с последнею твоейПобедою…

(Будто спохватившись.)

Последнею — покуда.

Фамира

Благодарю. Увы — я не Орфей…

Силен

Ты оживлять хотел бы камни также?

Фамира

О нет. Силен. Когда б имел я дарВеликого Орфея, я своихТоварищей седых не стал бы мучить.

(Ласково гладит камень.)

Движенье белым камням? А зачемДвиженье им? Иная, лучше нашейУ камней жизнь. Они живут, Силен,Глубоким созерцаньем. Только месяцСкользящими тенями иногдаДо вековых морщин их прикоснется,И прочь бегут лучи его. МолчатИ никого смущать не ходят камни,И никого не любят, и любвиУ них никто не просит.ОживлятьМои седые камни? И кому же?Мешку с нагретой кровью — миг одинПрорежь его, где хочешь, и неситеПодальше ваш мешок, чтоб не смердел…Был полубог Орфей, но бессердечен.

Силен

Минутами живем мы — не поймуЯ счастья минералов. Ты ж кентавраНаслушался, должно быть, эфемер.Надменные умы боятся счастья,Которое летает, и плодов,Когда их надо есть, не размышляя.Вот, скажем: ты не любишь славы. Что же?Хороший вкус… И точно, слава — тлен…Но разве взял, Фамира, ты всю радостьОт струн, тебе покорных? Слаще естьДля кифарэда приз, чем эти пальмы,Иль тучный бык, иль бронзовый котел,Иль даже глаз посул лукаво-синих…Когда-нибудь, скажи, ты слушал муз?

Фамира

(Несколько смущенно)

Тут женщина была, что выдавалаСебя за мать мою, и мне онаСулила муз.

Силен

Сулила муз. Скажите…Ха-ха-ха-ха…

(Хохочет.)

Фамира

Смеешься ты, Силен?

Силен

О, больше нет… Но из благоразумья,А не затем, чтобы твои словаКазалися мне менее смешными…Ты матери не понял, кифарэд:Услышать муз не так легко и богу.

Фамира

Силен, за что ж ее я целовал?

Силен

Он целовал, а я — скажи за что!За красоту и милые заботы,За то, что ты, почтеннейший, не толькоМудрец, но и малютка, кифарэдИ бабочка — подай ей, видишь, пламяОт факела.

Фамира

Скажи, какой ценойЕвтерпу я достану…

Силен

Факел ярок,А бабочка нелепа, и сгорит…

Фамира

Оставь огни и мотыльков — я мог быЕй говорить любезности. Я ейЗа сатира служить готов.

Силен

СложеньемНе подойдешь, мой сын. И кифарэд,И сатиры приятны музам, толькоНа разный лад и в разные часы.С Евтерпой петь — нельзя, но состязатьсяИ с музами возможно. Об закладПобейся с ней…

Фамира

О, сладкое безумье!Где ж я найду ее, Силен? Идем!

Силен

Тэ… тэ… тэ… тэ… мой милый… А условья?Про Марсия ты слышал? ИногдаЗаглядывать полезно… в Геродота.

Фамира

Я подпишусь заранее, коль тыСогласен быть посредником: вручаюТебе всего Фамиру — лиру мнеИ кисть руки для струн, да разве сердце,Все остальное вам.

Силен

Не торопись.Подумаем. Кто должен начинать?

Фамира

Кто начинать? Она, конечно, — муза.

Силен

А время?

Фамира

Хоть сейчас.

Силен

А судьи кто?

Фамира

Коль выбор мой, так ты.

Силен

И ошибешься…Телесный вред вобще недопустимУсловие зараньше.Ну, а приз?

Фамира

Пускай, Силен, сама назначит муза…

Силен

А если ты с победой будешь, что?

Фамира

Силен, ее ты видел; расскажи мне:Высокая и тонкая, — бледна,И темных кос завязан туго узел…

Силен

Прибавь: браслет у белого плеча,И яхонт в нем горит, а пальцы длинныИ розовы…

Фамира

Довольно — я на нейЖенюсь, старик, и мы родим Орфея.

Силен

Не уходи далеко, жди меня.

(Уходит.)

СЦЕНА ДЕСЯТАЯТЕМНО-ЗОЛОТОГО СОЛНЦА

Фамира. Вдали хор. Его строфы чередуются со строфами Фамиры.

Хор

Скоро пляска в лунном морсНоги белые обымет;Усыпят нас только зори,Только полдень нас поднимет.

Фамира

Темные розы осыпали куст,Осыпали куст…О, бред!Появись, кифарэд!Улыбнись, златоуст!О, бред!И в сердце желанье вложи ей,Твоей беловыей…

Хор

Там, покорные желанью,Лань убив над водопоем,Мы оставленного ланьюГрудью белою напоим…

Фамира

Долго хранил ты Адмету стада,Адмету стада,О, бред!Ты ль друзей, кифарэд,Покидаешь когда?О бред!Цевницу настроив, вручи ей,Твоей беловыей…

Хор

Бубна тяжкому гуденьюВторить будет лес, волнуем:Дни там будут таять тенью,Ночи — сладким поцелуем.

Фамира

В травах таяся, залоснился щит,Залоснился щит…О, бред!И моей, кифарэд,Он тоскою звучит,О, бред!Но песни угодны ль мои ей,Твоей беловыей?..

Хор

Бубна, бубна не жалейте!Надоест и дома ложе.А изменит сердце флейте,Кифарэдом стань, о боже!

Фамира

Темные розы унес Дионис,Унес Дионис…О, бред!Но до струн, кифарэд,Лишь смычком прикоснись.О, бред!И розы тогда не нужны ей,Твоей беловыей…

Хор

Стань, о Вакх, обманно-лунный,Золотисто-синеглазыйТиховейный, дальнеструйный,И по фаросу алмазы.

Фамира

Черные косы, — бела и строга,Бела и строга,О, бред!Лишь твои, кифарэд,Ей желанны луга…О, бред!На что и желанья мои ей,Твоей беловыей?

(Во время пения уходит.)

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯСУХОЙ ГРОЗЫ

Покуда звучат последние строфы, Нимфа, которая слушала разговор сына с Силеном и его песни, идет к дому медленными шагами. Некоторое время она молчит, опустив голову, и только перебирает угол фаты. Потом выпрямляется.

Нимфа

Душа его смутилась. И трепещутОт непривычной бури струны.РозМечта его полна, он кличет, ищет…Горячими губами белый стебельТех музыку таящих роз — двух роз…Зачем ему Евтерпа? Я ошиблась.Сирены он соперник этой. ОнУнизить бы хотел ее…Унизить?Но как, но как?Целуя, может быть,Ей белый стебель шеи?Он, Фамира?И я отдам? Я уступлю егоКому-нибудь на свете?Но со мнойОн девять лун провел…

(Тихо.)

— да, без медовой…О, страшный сон, уйди… молю, уйди,Освободи мне волю…

(Закрывает лицо руками.)

Я забыла,Как молятся.О царь мой, я, Кронид,От молнии твоей терплю, но пламяБез радости уж гаснет — только слезСоленый ключ в пустынном сердце выжгло.Филаммон был таким же точно… да…Но двадцать лет — я не хочу следовВ его кудрях — серебряных, и синихНалитых жил, и загрубелой кожиОстывшего объятья.Замолчи,Проклятое безумье! Эти тирсы,И запахи небрид, и мускус…Мать,Опомнись, что ты делаешь! ТолкаешьДитя в преступный бой и сумасшедший,Как ты сама? Как все здесь, даже он,Не загрязнен еще, но уж осиленРаскаяньем любовным?Да… о чем жеМолиться мне?.. О славе кифарэда,Чтобы пришла к нему Евтерпа… так?Или позор Фамиры сердцу слаще?Да, да — позор Фамиры…Про себяСобрать слова такие страшно… Я жеИх отдаю эфиру…

(Поднимая руки.)

О Кронид,Коли твоею волей это пламяВо мне горит безумья и тоски,Пускай мой сын Фамира…

(Руки падают; громче.)

Нету силыПроизнести заклятье — молокоКормилицы мутится от соседстваС отравою лозы…

(С пробужденною энергией.)

Я их солью…Раскаты ближе и сильнее.Царь заглушить меня задумал — нет,Желание мое сильнее страха.Оставь Фамиру жить… Но не давай,Кронид, ему победы… ЗаклинаюТебя твоим вертепом критским, царь…

Тучи расходятся — видимо, что где-то вдали идет дождик, блестящий и парный. В одном из просветлевших облаков вырисовывается абрис улыбающегося Зевсова лица.

СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ

С той стороны, куда ушел Фамира, слышны голоса и показывается кифарэд. За ним, причитая, идет Кормилица. Фамира, Нимфа, Кормилица.

Фамира

(еще не замечая Нимфы)

Да перестань же, право. Если б дажеОна лгала. А для чего, скажи,Выдумывать ей, няня? Разве сказкаУж так плоха и очутиться в нейС таким родством обидно?

Кормилица

Ох, малютка!Ох, обойдут тебя! Беги от них,Пока живым не съели.

(Видит Нимфу и отступает.)

Фамира

(тоже видя Нимфу, но спокойно)

Нимфа, слышишь?Умоляющие жесты старухи.Ты напугала няню. Посмотри же,Кормилица, в глаза ее… иль тамНайдешь обман и злобу?

(Подавая Нимфе руку.)

Если в детствеТы не дала мне ласки, мать, затоЯ счастием теперь обязан НимфеЕдинственным. Я буду как титан,Похитивший с небес огонь, но людямЯ дам огонь и чище, и нежней…Когда ж потом мой сын…

Нимфа

(нетерпеливо и отстраняясь)

О нет, Фамира,Загадывать не надо. И зачемТы принял бой так спешно?

Фамира

(привлекая к себе Нимфу)

Иль иначеНебесный луч мелодии ееДойти бы мог до сердца?Улыбнись же!Не надо туч — я так тебя люблю,И всех люблю, и все люблю, что сердцуИ грудь тесна, а звезды жили там,Эфирные горели выси.

Нимфа, закрывшись, плачет.

(Лаская ее волосы.)

Знаю,О чем ты плачешь. Что же делать? ВолюСудьба таит до время. Но тебяНе упрекну, не думай, дорогая,За жребий мой — куда бы ни повлекДрожащей чаши он. Довольно… Сатир.

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯСКВОЗЬ ОБЛАКА ПРОБИВШЕГОСЯ СОЛНЦА

Те же и Силен. Он несет за спиной мех с вином, и к поясу привешены чаши. Увидев его, старуха с криком убегает в дом.

Силен, Фамира, Нимфа.

Силен молча садится на землю и медленно начинает распутывать один за другим завязки меха. По лицу его струится пот.

Нимфа

Силен! Ну что ж тебе сказали?

Фамира

Папа-Силен, когда ж мы к ней?..

Силен

(продолжая работу)

Мешка еще не развязали,А он уж молит: «Пополней!»

Фамира

Минут так мало. Ради вышних,Ее ответ! Я столько ждал.

Силен

(продолжая возиться с узлом)

У нас и много их. Но лишнихСилен на тени не видал.Для вас и радость — только бред,Коль не зарница ночи мрачной,А для силенов, кифарэд…А для силенов, кифарэд…

(Наконец справляется с завязками, отвязывает чашу и наливает.)

Она — в узлах одежды брачной…Что счастье людям? Тень листаНа зыбкой пыли вертограда?Гляди — и чаша налита,А губы сухи — вот отрада.

Фамира

Я жду, Силен…

Силен

(выпивает, потом отвязывает еще две чаши и медленно их наполняет, все три, любуясь струёй. Потом с поклоном подает одну из трех)

Здоровье ваше…Прикажете, друзья мои, по чаше?

(Предлагает Фамире, потом Нимфе.)

Фамира

Не пью.

Силен пьет с поклоном.

Нимфа

(с улыбкой)

Зараз уж выпей и мою.

Силен выпивает и целует кончики пальцев.

Силен

(кифарэду)

И жаль, но солнце не без пятен…А впрочем, ваш отказ понятен.Вы отвечали: «Я не пью»,Как я сказал бы: «Не пою».Дельфийский бог кифару предложи мне,Чтобы ему подтягивал я в гимне.

(Пьет чаши быстро, но не торопясь и со смаком.)

Ну, а теперь, любимые мои,Какой-нибудь кусок.Нимфа дает ему хлеба. Силен ест и пьет.Дадим покой и чашам.

(Перемывает их.)

Поцеловать одну еще разок,Один разок.

(Наливает и пьет.)

и я к услугам вашим.

(Встает и стряхивает крошки.)

Фамира, ты готов?Мы живо вспашемОбратный путь.

(Смотрит на небо.)

О, Феб еще высок…

Фамира

Папа-Силен, ты шутишь?

Силен

Вот так раз…А давеча-то кто ж: «Сейчас, сейчас!»Условье принято. Пан будет за судью.Состав суда — из нас и Терпсихоры.Ну, дети, я свалил вестей такие горы,Что вам оставлю мех…

Аккуратно складывает мех на землю, Фамира хочет ему помочь.

Постой… Сперва допью.

Пьет, вытирает губы и уходит с Фамирой.

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯРОЗОВОГО ЗАКАТА

На орхестру сбегают группы сатиров. Немая сцена — они ищут в траве и кустах вакханок. Флейта. Кастаньеты. Пляски. Солнце близко к закату. Облака на западе уже огненны и розовы последними лучами.

Один голос

Я искал тебя день,Целый день голубой,Но вина мне не пень:Утолюсь я — тобой.

Сатиры

(пляска)

Любам ночи, флейте час,Флейте час,Зазнобил я губы…Нимфы, прилелейте нас,Нимфы, пожалейте нас!Поцелуйте, любы…

Голос

Я — усталая лань,Ты — родник ледяной,О, блесни, только гляньИ сольешься со мной.

Сатиры

Скучны выси-дали нам,Дали нам,Голубые дали…Но когда б ужаленным,О, когда б вы дали нам,Только губы дали.

Другой голос

Только глаз не таи:Ты — обида, я — нож,И в объятья мои,Как в огонь, упадешь…Ариозо томного СатираВ закатном небе,Где взор мой тонет,Ужель мой жребийБогов не тронет?..Всегда к борьбе яАтлет готовый,И по тебе яТоскую, вдовый.Ты уж не пламя ль,И в высях дымаНе жемчугами льЖивешь, таима?О нет, не пламя,Нет там, не в звездах,И, не колдуя,В поспевших гроздахМежду цветамиТебя найду я…И на левадеДушисторосойПушистокосойШепну менаде,Что в синей далиВсе вижу лань я,Что крепче сталиМои желанья;Что худ я страшно,А голодаю,Что слаще брашнаЯ ожидаю:Чтоб АмимонаДала мне спелыхДва лунно-белыхСвоих лимона.При этом зноеНочами зябнуть,Немудрено иВконец ослабнуть.О злая Парка!Довольно местиТвоей воочью,О злая Парка!Сегодня ночьюМы будем вместе,Сегодня ночьюНам будет жарко.

СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯЛУННО-ГОЛУБАЯ

Близка ночь. Сатиры мало-помалу прекращают игры и музыку и ложатся спать в траву. С востока показывается луна. Сумрак заменяется синеватым светом. Только деревья еще черней, сплошные и тяжелые. На сцену выходит Нимфа, убранная в большие и пышные цветы, белые и желтые. Она с голыми руками.

Нимфа

«Их только две таких у нас бывает».О нимфа, так ли это? А цветы?..Твои цветы? И эта ночь? Была лиКогда-нибудь менада беспокойней,Что тень небес все медлит… все нельзяВ рассеянном уме запечатлетьПозорно-сладкой тайны? Те — ГекатыБескровные колдуньи в волосаИ черные и душные своейВладычицы старались ли упрятатьПоспешнее и глубже змей своихИ желтые яды… чем это сердцеЧерез глаза горящие глядетьВ невидные глаза, и на свободеС другим сливаться сердцем, и егоТревогою безвольной заражать?

Голос Сатира

(тихо)

Братцы… женщина…Другой, погущеНе наша?

Тонкий голос

Плохо вижу я, папаша.

Густой голос

Проберитесь по кустам,Да узнайте там, не наша ль.Но смотрите: если кашельИли насморк, я задам.

Шелест в траве, потом:

Тонкий голос

Не менада…Ореада…На свиданье собралась,Вся цветами убралась.

Другой тонкий голос

С кифарэдом, с кифарэдом…Вот и он из рощи следом…

СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯПЫЛЬНО-ЛУННАЯ

Фамира и Нимфа. Хор невидимый и рассыпанный по траве и кустам. Фамира хочет подойти к Нимфе, но, смущенный ее нарядом, отступает, потом, справившись с собою, подходит к ней и хочет обнять ее. Но Нимфа стоит неподвижна. Она вся ушла в глаза.

Фамира

Родимая… Простила ль ты Фамиру?На исповедь тяжелую твоюОн отвечал холодным недоверьем…О, мне не надо знаков.Только матьБез зависти дает такое счастьеИ слез своих не помнит…

Пауза.

Нимфа

(чуть слышно, с хрипотой в голосе)

Я делюТвою удачу, сын мой. Победитель…

Фамира

Удачу, ты сказала? Но с какойПобедою меня ты поздравляешь?

Нимфа

(глаже)

Ты шел на бой.

Фамира

Да, в самом деле, шелБороться я, как на песке, и потныйТебе доспех доставить.Но турнирНе состоялся, Нимфа.

Нимфа

(с движением и совсем ожившим голосом)

Отступил ты?

Фамира

Я отступил.Из травы, тихо:Вот тебе раз…Ай да Фампрас!

Нимфа

(опять несколько хрипло)

Ты ж вызывал ееИ говорил, что счастлив…

Фамира

Бесконечно…

Нимфа

Ты женишься на музе?

Фамира

Нет, зачем?

Нимфа

(саркастически)

А песни, а мечты твои… КогдаМерещились и розовые пальцы,И яхонты тебе…

Фамира

О, я стыжусьМинутного похмелья. ПоцелуиВолнуют кровь, и сладко, но от нихГармония бледнеет, и в досадеОна ломает руки и бежитВ дремучие леса — к косматым корнямИ филинам глухим… Я не женюсь…

Тихий разговор в траве

— Скрипач-то холостой?— А как красноречив… Ума палата.— Послушаем еще — постой!— Палата-то палата,Войдешь — так сразу озарит.— Великолепно говорит…— Да, хорошо, хоть больше для луны:Все будто ей рассказывает сныВитиевато, темновато,Вобще — цветок без аромата.

Нимфа

О кифарэд! Скажи мне, в чем же этоОсобенное счастье! И меняКрасивее ли муза?

Фамира

Не заметил.Я на закат смотрел, как розы тамНебесный путь засыпали, а нотыСо струн ее кифары на стезюВздымались и дымились… Это былиНе вы и вы — не знаю, но грубейБыла б и тень. Иль это души были,Не жившие еще? Иль формы их,Слепив, разбил ваятель, чтоб потомВ отчаяньи зарезаться? Они,Там розовый заняв и горний путь,Созвездия сперва образовали,Потом Змеей и Рыбой хоры ихИ Обручем, и Лирой тихо-тихоЗадвигались, и нежная звездаЗа нежною звездою загораласьНад каждым из мечтаний — и кружилась,И таяла в эфире вместе с ним,Не изменяя ритму. Только точкиВоздушные остались под конец,Да жадные глаза, чтоб золотымиСоединять их нитями сквозь слезы.Ты скажешь — бред?.. Да, до сих пор себеНе объясню я, что со мною было:Глядел ли я иль слушал? Облака льТам надо мной звучали, или струныРождали в небе формы, а закатБыл только нежной гаммой?..

Хор

(в траве, тихо)

Первый

Какой туман!.. от слов…

Второй

Да, для иных ослов…По-моему, скорее кратер,Прикрытый стылостью золы…Как жаль на этот раз, что мы козлыИли что он не наш, не сатир.Вот побеждать учитесь у кого…Где разобрать не можешь ничего,Там женщина и видит божество.А ореада-то растаяла совсем…А, право, хорошо, что забрались сюда мы!Еще такая речь — и от прелестной дамыОстанутся глаза — горящие две ямыИ двадцать бесполезных хризантем.

Во время этой паузы Фамира смотрит на небо, точно стараясь что-то припомнить. Нимфа смотрит на Фамиру горящими глазами, обмахиваясь, как веером, каким-то большим и бледным листом.

Фамира

(повторяет)

О, закатБыл только нежной гаммой.БезраздельнымЯ счастием владел. И не во сне…Я чувствую, как к пальцам приливаетИз сердца кровь — там золотые пчелыСоскучились по струнам… Сердце мнеОни давно щекочут бесполезно,Но я не дам им воли.В улей их,Пусть ладят дом, — искусный, золотойИ сладостный…

Шелест в траве

Сравненье-то, козлятки, фу-ты ну-ты!..Запомнить бы для сладостной минуты.

Фамира

(повторяет)

О, сладостный…Все, чем я жил, что думал,Осмыслялось, о Нимфа. Да, игралЯ иногда недурно… Но как мальчик.

Шепот в траве

Разохался, смиренник…

Нимфа

А турнир,А очередь… Ты побежден, Фамира?

Фамира

Я не играл. Не думай, чтобы ихБоялся я. Но бесполезны судьиМеж музою и человеком. О,Я побежден — ты видишь: нет кифары.Пусть там они судьбу мою решат,А струны мне Силен вернет с вердиктомИли, скорей, со счетом за моеБлаженство, мать, за сладость неуспеха.

СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯЯРКО-ЛУННАЯ

Силен приходит довольно поспешно. За поясом по-прежнему чаши, и за спиной снова полный мех, в руках кифара. Фамира, Нимфа, Силен, притаившийся хор. Фамира, увидев Силена, невольно вздрагивает.

Силен

Твой инструмент… в сохранности… примиИ сберегай на память.

Фамира

(как-то не сразу берет лиру. Он всматривается в нее.)

О подруга,Как мы давно не виделись! По мнеСкучала ль ты или Силену пелиВы, чуткие?

Силен

(ворчливо)

Да, только и заботы,Должно быть, у Силена, что пугатьВорон его кифарой знаменитой…

Фамира берет лиру, но рассматривает ее с удивлением, жесты его странны; он не решается коснуться струн.

Что ж ты глядишь? Подруги не узнал.Фамира опускает лиру.

(Интимно и приближаясь к Фамире.)

Ах, милый мой царевич… Будто счастьеВсе в музыке?.. Когда так гибок станИ солнце-то над головой кудрявойПолнеба не прошло. Неужто мир,Тот дивный мир, что на кифару веет,И мотыльком кружится, и горит,И красками играет, и дымитсяНад урной водомета, и поет,И перлами да розами смеется,Неужто ж он, Фамира, лишь затемДостоин жить, и петь, и нежно веять,И радовать, что черепахе тыМедлительной когда-то перервалЗлатую нить минут ее — и жилыЕй заменил телячьими?

Фамира

(который тем временем решился поднять кифару и берет на ней странно негармоничные по его настроению аккорды)

Я словТвоих понять не в силах… Я не знаю,Что сделалось со мной. Силен… ЗачемТы черепок мне отдал этот?

Силен

ОтдалНе черепок тебе я — но тебяНеверная узнать не хочет…

Фамира

(встревоженно)

СлушайИль это уж не пальцы больше, илиПод пальцами не струны? РазбудиМеня, старик… Игрушек нам не надо…О, возврати мне сердце, — так не шутят…Я ничего не помню, что играл.

В начале речи Фамиры сатиры поднимаются: они собрались около корифея и с любопытством слушают Фамиру, разглядывая его лиру и следя за его неудачными попытками что-нибудь сыграть.

Иль, может быть, оглох я?Нимфа, слышишьМою игру? Играю я иль нет?Скажите же мне, люди… Слушай, сатир,Я знаю — вы искусники. СыграйМне что-нибудь на этой деревяшке.

Силен берет из рук его кифару и играет. Сатиры аплодируют.

Га… Слышишь ты, ты слышишь ли, старик?Иль музыка под пальцами твоими?Нет, — это мышь летучая в полночьПод своды залетела и крылами,Незрячая, по мшистым стенам бьется.Вы плещете, козлята? Ха-ха-ха!Тут даже ритма нет… И это дажеНе бубен — о, теперь я убежден.Что ты меня дурачишь… Не довольно ль?Бери свою и мне отдай мою…

Силен продолжает играть медленно и выразительно. Фамира точно разбирает музыку или припоминает что-то. Он закрыл лицо руками.

Иль отведи дурман от сердца, сатир!

(С жестом мольбы.)

Я погибаю, сжалься!

Музыка прекращается. Вокруг говор. Сатиры приветствуют Силена.

Отчего жСлова так ясно слышу я… а струны?..Где ж музыка, Силен?

Силен

(мягко, но серьезно)

Ты не привыкЕще к изменам, мальчик. Сами богиСтрадают от измены. Только НочьИ День верны друг другу, да ПолярнойНичто Звезды не сдвинет.ПокорисьВсеобщему закону. После счастья,Как после дня приходит ночь, а богВ решениях, как полюс мира, стоек.

Нимфа

(тихо)

К чему же бог его приговорил?

Силен

(так же тихо)

Чтоб музыки не помнил и не слышал.

Нимфа и сатиры звуками и жалобными возгласами выражают охватившее их сочувствие; Фамира, наоборот, успокаивается и становится неподвижен, как человек, что-то обдумывающий. Воцаряется минута молчания.

Силен

О, боже мой! Уж будто не живутБез дудок и без струн на белом свете?Еще диви бы сатир!.. ТанцеватьТому нельзя без музыки. А этотМудрец — по струнам плачет.

Фамира

Нет, Силен,Не плачу я. Удар волны был мягок,И где ж она, волна? Лишь головойВ песок ушел я глубже, да соленыйОстался вкус во рту.Но тот же сонВладеет этим сердцем… ПросыпатьсяНе думаю, старик, я.

Силен

Добрых снов,Почтеннейший Фамира. Лучше средстваНе выдумать и Зевсу. Но и сонОтраден нам лишь сладострастьем мысли,Что это не конец, а только сон,Что захочу — и нет оцепененья…Вынь эту мысль из сердца, — что тебеОстанется, коль не свинцовый ободНа голове, иль ядовитый хмель,Иль колдуна дурачество, чтоб желтойНе вспоминать могилы? Плохо спишьБез женщины, Фамира, если молод,Иль доброго бокала… Хочешь: дамНатянемся по холодку винишки,Судья и подсудимый, а мешокПожертвуем Фемиде — неказист,Да ведь она считается слепою.

Фамира

Оставь, Силен… На сердце без тогоТяжелый хмель. Пускай осядет плесень.

Силен

Ты, Нимфа-мать, таилась так давноМеж этих бликов лунных и цветов,Что дашь совет какой-нибудь ФамиреИ моего полезней, верно. О, тебеМолчания иначе не прощу я…Вибрации серебряные намОдни еще от вас перепадают…

Нимфа

Фамира, сын мой. Музыка идетВ сердца людей — не только по дрожащимИ серебристым струнам. Может быть,Там, на горах, дыханье бога флейтыТебе излечит душу.Хочешь: мыПойдем в фиас. Я попрошу искусниц,Моих сестер. Мы уберем тебяВакханкою. О, как пойдет небридаИ виноград тебе, и тиса цвет,И плюща цвет, когда вовьются в локон!Ты сон зовешь — безводья слаще нет,Дитя мое, как в горных перелесках,Янтарною луною полных. ТамЕще не спят.Подумай — ты отдашьсяВесь чьей-то страстной воле. А потом?Как знать, потом что будет.ДионисаЯ умолить сумею — спросишь, чем?Кошачьей лаской, цепкостью змеинойИ трепетом голубки, а возьмуУ вышних счастье сына… Но сначалаПусть будет ночь, и день за ней, и ночь,И ночь опять со мною… О, не медли!

Корифей

(Нимфе)

Тайной черной ночи длинны,Тайной розовой медвяныНо Фамира твой из глины,Если он не деревянный…Материнского призываОн не слышит, он не хочет,Так в лесу дичает живоИз гнезда упавший кочет.

Один из сатиров, который заслушался Нимфы, начинает сначала робко, потом сильнее и громче подыгрывать ей на флейте. Речь Нимфы переходит в мелодекламацию. Флейтисту и Нимфе под конец полюбилась одна фраза, и то флейта, то голос уступают друг другу, чтобы нежно поддерживать одна в другом общее желание.

Нимфа

Я разведу тебя с твоей обидойИ утомлю безумием игрыИ будем спать мы под одной небридой,Как две сестры.Ты только днем, смотри, себя не выдай:Сердца горят, и зубы там остры…А ночью мы свободны под небридой,Как две сестры.Пусть небеса расцветятся Иридой,Или дождем туманят их пары…Что небо нам? Мы будем под небридой,Как две сестры.

Фамира

Как две сестры… Не слишком ли уж близко,И горячо, и тесно? Так не спят,Чтоб плесенью покрылось сердце — ночи,И месяцы, и годы…Этот планНе подойдет нам, женщина. Ты губыЗамкнула нам минутой счастья, иЯ не скажу ни слова ни с укором,Ни в похвалу тебе. Но не зовиНа мертвую дыханье флейты. СердцуОно нечисто. Кровью налилисьНа лбу флейтиста жилы, и животнымЕго подобны губы — так же ихОдушевить не может слово. КрасныИ, пухлые, противны.Если чтоЕще отдать хотел бы я — так тени,Которые все манят… а куда?..О, если б их не видеть, как не слышуЯ музыки…Когда б еще чернейИ глубже вырыть яму ночи… Да…Эфир так беспокоен…Ты ж, о Нимфа,Ты красотой и трепетом тенейНа этом бледном лике, на цветахЖалка мне и страшна… Уйди отсюда.

(Пауза, тише.)

Иль ты судьба Фамиры? И тебеНет больше места в мире?.. Так что солнцеЗажжется и опять наступит ночь,А ты со мной все будешь… и придетсяМне полюбить судьбу.Но ты ведь ядЧерез глаза мне в сердце льешь…Не видетьНе слышать — не любить.А вдруг любовьНе слышит и не видит?..

Подходит к Нимфе и берет ее за руку, та следует за ним, как очарованная.

О, последний,Чуть слышный луч от музыки! В глазаМои спустись, там приютишься в сердце,Безмолвный, безнадежный. И воследЯ не впущу ни тени.

Нимфа хочет прижаться к нему, хочет что-то сказать, но Фамира отстраняет ее.

Розы… губы,Не открывайтесь больше. Мне ни слов,Ни вас самих от вас не надо… КосыПушистые… рука…

(Поднимает и оставляет упасть одну из бледных рук Нимфы.)

ланиты… слезНедавние следы…

(Отстраняется, видя, что Нимфа снова делает движение к нему.)

ПрикосновеньяНе надо — нет. Лучей, одних лучей.Там музыка…

(Убегает.)

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯБЕЛЕСОВАТАЯ

Общее изумление. Минуту все молчат. Порыв ветра, за ним другой, третий. Из лесу летит пыль, и в ней кружатся листья, где-то скрипят ветки. В шуме ветра можно различить сначала смешанный, потом яснее не то вой, не то стон. Тем временем луна зашла за облако, и сцена остается освещенною лишь ее белесоватым отблеском. Между Силеном и Нимфою появляется тень Филаммона. На шее у него веревка. Лицо сохраняет синий оттенок и сразу без луны кажется почти черным.

Тень поворачивается к Нимфе, скалит зубы, потом поднимает руку, точно хочет ослабить на шее веревку; но рука, прозрачная, с черной половиной затекших пальцев, падает как плеть; он несколько раз повторяет этот жест, приближаясь к Нимфе — точно ищет ее помощи. Сатиры пугливо сбились в кучу. Ни музыки, ни восклицаний. Тень издает с досады воющий стон, но тише тех, которые доносились с ветром. Теперь тихо — ветра нет.

Тень Филаммона, Нимфа, Силен, хор сатиров.

Нимфа

Чьи это шутки?.. Сатиры… Силен?

Силен

(тихо, не сводя глаз с покойника)

Не шутки — нет. К тебе какой-то призрак,Не знаю кто. А ты не узнаешь?

Нимфа

(тоже чуть слышно)

Боюсь назвать… И ошибиться страшно…Фамира?

(Приближается к тени — та отодвигается.)

Нет… о нет — не может быть!

Сатир с голубой ленточкой

(с деловым видом подходит к тени, которая делает знаки)

Я, господа, вам помогу… то есть по всей вероятности.

(К призраку.)

Что? не понимают тебя, ночной недовесок, бескрылая птица, «хочу и не могу». Ну, говори прежде всего: кто ты такой и зачем отбился от стада. Разве это порядок?

(Оглядывается на сатиров, но никто не смеется.)

Нимфа

Папа-Силен… Он не морочит нас,Козленок твой? Откуда б научилсяОн понимать язык усопших? ЭтотМираж… Он не подстроен?

Силен

Да и впрямь…Козлятки… вы… того… со скуки. Месяц,Хоть покажи нам гостя.

Луна на минуту выкатилась из облаков и освещает призрак. Видно, что он дрожит мелкой дрожью, а теперь, подняв руку к глазам, точно защищается от света. Всем сразу же становится ясно, что это не маскарад.

Силен

(Нимфе)

Он — старик.

Тень отнимает руку от лица и делает знаки.

Сатир

Нимфа, этот человек — удавленник, и он царь, и он твой муж… был твоим мужем.

Нимфа теперь не отрываясь смотрит и тем временем одной рукой срывает с головы хризантемы.

Тень грозит ей. Потом со стоном обводит рукой вокруг себя.

Сатир

Скажи, мать, куда ты дела нашего сына, моего… моего сына?..

Нимфа

(распускает волосы, как в бреду)

Филаммон… да, Филаммон… Как похожОн на Фамиру… Вот она — расплата.

Сатир

(бесстрастно)

Ты не кормила его, а бросила, и он жил без тебя двадцать лет. И вот сегодня, шальная, ты налетела вороной и покончила с ним в один день. Преступница и злодейка! Нет тебе имени, но ты будешь наказана… да, ты будешь наказана. Собакой надо тебя сделать, похудевшей от желаний, которая на задворке светлой весенней ночью в толпе женихов не различает тех, которые когда-то оттягивали ей…

Затрудняется; ему подсказывают: «грудь».

Да, именно — ее грудь…

Знаки изумления и ужаса в хоре. Призрак наступает на Нимфу. Силен держит ее, почти лишившуюся чувств, потом он дает знак сатирам, и они, окружив мертвого, поднимают дикую музыку, пляску, но это не может длиться долго. Мало-помалу стеклянные глаза, где отражаются две беглых луны, на синем лице расхолаживают напускное веселье. Общее молчание. Никто не знает, что и о чем говорить.

Корифей

Где ж ты учился этому искусству,Мой милый брат — козленок?..Сатир с голубой ленточкойГермий нас,Троих козлят, когда-то на посылкахДержал, и за толпой таких тенейО, там куда страшнее были тениЯ десять дней скитался. ПониматьИз языка их тут и научилсяЯ кое-что. Но этот сам недавноЕще дышал: не приловчился онРассказывать.Гей, приятель! А веревка отчего на шее?

(К хору)

Говорит: удавился сам-сам-сам.

Тень издает звуки, похожие на сам-сам-сам, и скверно улыбается одними губами.

А по какой причине? — Скучно жить…А деньги где… деньги?

Молчит.

Другой Сатир, с розовой ленточкой

П-позвольте же, н-но в этом суть. Он былИ скряга, и богач…Т-теперь ФамираТ-таких ч-чудес н-наделает…А в-выС-спросили бы у т-тени толком, С-сатир…

Сатир с голубой ленточкой

(несколько пикированный)

Сделайте одолжение, братец. Спросите сами. А я отказываюсь… то есть я не отказываюсь, но не понимаю ни слога. Скрывает, должно быть. Это ведь с ними, господа, бывает. Заупрямится, да и все тут. Одного такого казнили. Сам без головы, а туда скрытничает: виноват или не виноват. Попробовать разве вот что.Филаммон! Ваше величество!А кровки! Или молочка с винцом?Нет — все-таки не скажет. Ну и не надо.Затвердил одно: спрятано — не ищите… Да где спрятано, бестолковый? Что-то сказал… Но спутанное какое-то слово: не то в воде, не то в лесу, не то в скале, не то в доме, может означать также и нигде.Словом, деньги… ау.Ну, вот… Теперь просит пить. Знаете — они, когда напьются, так говорят, иногда даже пророчат.

Папа-Силен! Могу у вас проситьНемножечко вина? Для жертвы мертвым.Я набожен — и сам вина не пью.

Силен

(в тон ему)

Особенно поить его не надо,А дай ему два унца. МолокомДобавим остальное. Мне не жалко,Но опьянять усопших — тяжкий грех,А хоть Силен, всегда имел я совесть.

Толпа сатиров набегает помогать Силену. Помогавшие, несмотря на зоркость Силена, заметно розовеют. К молоку идет один переводчик.

Томный Сатир

(тоже разрумянившийся, в хризантемах, брошенных Нимфой)

Нет, молока я видеть не могу:Сицилию оно напоминаетИ страшный глаз чудовища. Так молод,А выстрадал-то сколько!

(Хнычет. Потом воркующим голосом.)

О Силен!Ты мне не дашь с наперсток этой влаги?Я не в себе, так сыро, что… тошнит…

Силен молча грозит ему и берет себя за ухо. Хризантемы прячутся в толпу. Между тем тень припала к молоку с вином и жадно пьет.

Силен

(тихо, но выразительно)

Скорей — пока он пьет — в фиас, малютки!

Нимфа

(приподнимаясь)

Нет, нет, Силен… Пусть говорит еще…

Силен

Не стоит, душка…

Тень поднимается, говорит, но губы шевелятся без звука.

Сатир с голубой ленточкой

Вот этого уж ни за что не передам, потому что неправда.

За сценой крик Фамиры, и следом другой, тоже его, но, видимо, подавленный, дико оборванный усилием воли.

Все

(к сатиру, который стоит оторопев и приложив руку к часто стукающему сердцу)

Что там такое? Секреты? От нас?Несколько тирсов взлетает над ним.

Сатир с голубой ленточкой

(дрожа)

Проклятый мертвец. Он предсказал, что Фамира выжжет себе оба глаза углем из костра. Сатиры, кто это там кричал?

Нимфа без слов, даже без звука, падает на руки Силена. Сатиры подготовляются бежать. Нимфу кладут на наскоро сделанные носилки. В это время сатир с голубой ленточкой кричит:

Погодите… погодите… он говорит еще… Нимфа!

Она открывает глаза.

За то, что ты не любила кого надо, за то, что ты любила кого не надо, боги сейчас сделают тебя птицей с красной шейкой…

Название неразборчиво.

Шум. Смятение. Один из сатиров замахивается на призрак флейтой, другой бубном, третий тирсом. Его гонят, травят, он приседает, скользит и время от времени приподнимается над землею на четверть аршина, точно отяжелевшая курица. Между тем из этой сумятицы выпархивает небольшая птица, и вся толпа с Силеном в ужасе убегает.

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

После этого на сцене остаются только тень и птица. В течение нескольких минут тень гоняется за птицей и при этом страшно машет руками. Тем временем видно, как ощупью от камня к камню, изменившейся походкой слепого, спускается к дому Фамира. Иногда он отдыхает около камней. Лицо его окровавлено и выглядит страшно. Наконец Фамира спустился к самому дому. Он достиг последнего белого камня, похожего на голову быка, и, склонившись, молча его обнимает. Птица села к нему на плечо. Призрак, не смея подойти вплотную, остановился поодаль, он сложил руки, прижав их к груди, по темному лицу катятся слезы. Между тем уж поднимается утренний туман. Луна погасла. На светлеющем небе остались только редкие бледные звезды.

Фамира

Последняя ступенька…Скоро дом,И мир, и сон. Довольно на сегодня.Встает туман. Я чувствую: моиОдежды стали влажны. Белый камень,Товарищ одинокий! Как тебяМне узнавать, когда ты уж не белый…А это что ж у ног моих?

(Поднимает кифару)

Любовь…Моя любовь, поди сюда. СлепомуТы дорога — не изменяла ты,И ворожбы ничьей на чутких струнахНе остается больше.Может быть,Хоть луч еще таится в сердце…

Пробует играть, что-то силится припомнить, кровь, смешанная со слезами, струится по лицу. Призрак качает головой. Птичка затаилась на его плече. Фамира безнадежно опускает кифару.

Вино ушло до капли — мех сносился.

Пауза.

Но голоса здесь были.НикогоЯ более не слышу. Только чье-тоТак быстро бьется сердце… Возле… ТочноРебенок или птица… Вот тепломМне на лицо повеяло… За ночьюБелеет день, и уголь будто выжегЕще не все. О нежный, кто же ты?Со мною?.. На плече?

(Осторожно снимает птицу, которая не противится.)

Какой-то птенчик…Да он ручной совсем. Откуда ты?Откуда ж ты, пичужка? И кровавыхКак не боишься ям?Га… Это что ж?Ледяная струя — откуда ж эта?!Так мертвецы на сердце веют… О…Коль это тень… То чья же? Заклинаю.

Тень издает стон, но совсем слабый, рассветный, слышно хлюпающее сам-сам-сам.

Фамира

(движется по направлению голоса. На одной руке держит птицу. Другая спокойно и бессознательно касается Филаммона, который припадает к ногам Фамиры и целует их)

О боги… Вам я отдал, что имелУплачен долг, и с лихвой… Но на светНе сам пришел Фамира. Если толькоВы видите теперь его отцаИль мать его, молю вас в этот часБезрадостный и страшный: ради муки,Подъятой им свободно, не оставьтеФамиру одного — пускай отецИль мать ему омоют, плача, раны.

СЦЕНА ДВАДЦАТАЯЗАРЕВАЯ

В глубине, на фоне розового сияния, показывается Гермес в ореоле божественной славы. Его слова падают ясно и мерно.

Гермес

С тобой они оба, Фамира…

Фамира

(настораживается)

Я чувствую сиянье божества,И боль от ран затихла. Я не вижуТвоих ланит, но кланяюсь тебе.Прости слепому, вышний… Кто ты, боже?

Гермес

Сын Майи крылатой — ЗареюРожден я, — я грустного стадаПастух равнодушный — Гермес,С тобой они оба, ФамираИ мать, и отец. Эта птица,Она — превращенная Нимфа,Тебе я оставлю ее…Отец же унылою теньюВсе хочет обнять он Фамиру,Но холоден он и бессиленМеж розовых пальцев Зари.

Тень Филаммона становится все меньше и наконец исчезает.

А ты — ты жить, ты будешь долго жить,Хоть в нищете, Фамира, и возвратаВ отцовский дом не жди… Филаммон в мореСпустил свои сокровища и умерОт собственной руки.Рабыню яПришлю к тебе, Фамира.

(Указывает на дом.)

Там рабыня,Кормившая тебя, объята сномЕе заколдовали, но словамМоим она внимает, и бегутПо старческим морщинам слезы. ТыПойдешь за ней в Афины, в Дельфы, в АргосИ к славному кремлю, где ПосейдонТебя венчал победой; а пичужкеУтехой песен нежных добыватьТебе на хлеб придется.И кифаруВозьми с собой. Мы жребиев тудаКупцы гаданье любят — накидаем,И вынимать их клювом будет та жеИз лиры мать. И пусть питает сынаДо старости, до смерти, много лет…Когда ж тебе глаза засыплют, НимфаВернется к нам, пленять. Я на грудиТвоей, слепец, велю повесить доскуС тремя словами: «Вот соперник муз».

(Движением пальца птице.)

Смой кровь с его лица… Он жалок, Нимфа…

Птица летит и возвращается с мокрой губкой. Фамира освежает лицо. На нем яснее видны теперь глубокие, уже чернеющие ямы и редкий белый волос на бороде… Совсем светло… Заря слилась с небом. Гермес готов исчезнуть. Контуры его потускнели. Фамира ощупью отыскивает посох и берет кифару, уже не касаясь струн. Птица смирно сидит у него на плече. Теперь она хозяйка положения.

Фамира

Благословенны боги, что хранятСознанье нам и в муках.Но паукЗабвения на прошлом… он добрее.

Гермес исчезает. Из дома выбегает кормилица и с плачем бросается к Фамире.

Царское Село

Лето 1906

Примечания

1

Богам и теням умерших предков приношение (лат.).