Грозный всадник

– Эх, Корнила, Корнила Яковлевич! - Разин с усмешкой глянул на атамана. - Высоко ты, видать, взлетел. Прибился к боярской стае. Да как бы с небес не рухнуть.

Насупился Ходнев. Уж больно дерзкие речи ведёт казак. Да за такие слова... Однако осторожен войсковой атаман. Знает: на Дону Разин в большом почёте. Сила стоит за Разиным. Решил Корнила пока не ссориться.

– Ну-ну, так ты за какую Русь?

– Нет ни бедных тебе, ни богатых. Равен один одному. Вот за какую Русь, - ответил Корниле Разин.

ГОЛОВА

1670 год. Как и три года тому назад, Разин снова пришёл на Волгу. Но не за поживой собрался теперь атаман. Не в землях далёких разыскивать счастье. За счастье на русской родной земле решил Степан Тимофеевич биться. Объявил он войну боярству.

Первый город на пути у восставших - Царицын. Чуть выше города на крутом берегу устроили разинцы лагерь.

– Нам бы, не мешкав, Царицын брать, - пошли среди казаков разговоры.

Сюда же к Разину явились и царицынские горожане:

– Приходи, батюшка, властвуй. Ждут людишки тебя в Царицыне. Дело-то наше общее. Откроем тебе ворота.

– Бери, бери, атаман, Царицын, - наседают советчики.

Однако Разин не торопился. Знал он, что сверху по Волге движется на стругах к Царицыну большое стрелецкое войско. У стрельцов пушки, мушкеты, пищали. Ратному делу стрельцы обучены. Ведёт их знатный командир голова Лопатин. "Как же с меньшими силами побить нам такую рать? - думает Разин. - В городе тут не схоронишься. Разве что дольше продержишься. А нам бы под корень. В полный казацкий взмах".

Всё ближе и ближе подплывает Лопатин к Царицыну.

– Бери, атаман, твердыню! - кричат казаки.

Не торопится, мешкает Разин.

Каждый день посылает Лопатин вперёд лазутчиков. Доносят они начальнику, как ведут себя казаки.

– Стоят на кручах. Город не трогают.

– Дурни, - посмеивается голова Лопатин. - Нет среди них доброго командира!

– Батюшка, батька, отец, Царицын бери, Царицын! - вновь умоляют казаки атамана.

Молчит, словно не слышит призывов Разин. И вдруг Разин куда-то исчез.

Тем делом лопатинский караван поравнялся с казацкими кручами. Открылась оттуда стрельба.

"Стреляйте, стреляйте! - язвит Лопатин. - То-то важно, кто победное стрельнёт".

Держится он подальше от опасного берега. Вот и Царицын вдали. Вот уже рядом. Вот и пушка салют-привет ударила с крепости.

Доволен Лопатин. Потирает начальник руки.

И вдруг... Что такое?! С царицынских стен посыпались ядра. Одно, второе, десятое, сотое... Летят они в царские струги. Наклоняются, тонут струги, как бумажные корабли.

На высокой городской стене кто-то заметил широкоплечего казака в атаманском кафтане.

– Разин, Разин в Царицыне!

– Разбойники в городе!

– Стой, повертай назад!

Но в это время, как по команде, и с левого и с правого берега Волги устремились к каравану челны с казаками. Словно пчёлы на мёд, полезли разинцы на стрелецкие струги.

– Бей их! Круши!

– Голову руби голове!

Сдались стрелецкие струги.

– Хитёр, хитёр атаман! - восхищались после победы восставшие. - Ты смотри - обманул голову! До последней минуты не брал Царицына.

– У головы - голова, у Разина - две, - шутили разинцы.

РАЗИНСКИЙ ГОРОДОК

– Хитёр атаман, хитёр! - ещё долго говорили разинцы, после того как побили они Лопатина.

– Хитёр, - соглашались и те, кто был вместе с Разиным три года назад в персидском походе.

И тут же начали вспоминать, как Разин взял Яицкий городок. А брал он его потому, что нужно было перед морским походом казакам где-то перезимовать. Воеводы же добром пустить казаков не хотели.

Вот как это было.

Река Яик. Каспийское море. Яицкий каменный городок.

Высокие яицкие башни, стены метровы, ворота дубовы. Не городок, а твердынь.

"Тут отдыхать моим казакам, - раздумывал Разин. - Да только пойди возьми городок! Полвойска у стен уложишь".

И вот однажды Разину доложили - в степи схвачены люди. Человек тридцать. Идут в Яицкую крепость. Богомольцы. Монахи.

Хотел Разин сказать: "Людишки святые, мирные. Отпустите, пусть-ка идут". Да вдруг спохватился:

– Эн постойте. Ведите сюда.

Явились монахи.

– Раздевайся! - Позвал он казаков: - Одевайся!

Поменялись они нарядами.

Неспокойно в Яицкой крепости. Знают стрельцы, знает начальник, что где-то Разин рядом в степи. Того и гляди, под стены пожалует.

Усилил начальник охрану крепости. Строго наказал никого не выпускать и не впускать без доклада. К ночи ворота на все засовы.

Солнце клонилось к закату. Стоят дозорные в караулах. Смотрят внимательно в степь. Вдруг видят - движется к городу группа людей. Присмотрелись - монахи.

Подошли богомольцы к воротам:

– Откройте.

Смутились охранники:

– Куда вы?

– В соборы яицкие. К иконам святым на поклон.

– Ночуйте в степи. Не велено, странники.

– Ах вы безбожники! - зароптали монахи. - Ужо попомнит господь...

Караульные посовещались. Пошли доложили начальнику.

– Сколько их?

– Душ тридцать.

– Впустите. Да смотрите, чтобы лишку не оказалось.

Тем делом стало совсем темно. Вернулись посыльные. Открыли засовы. Бородатый стрелец, впуская по одному, стал пересчитывать богомольцев.

– Один, второй... двадцатый... тридцатый. Стойте!

– Ты что, борода, считать не умеешь? - послышался чей-то голос. - Ещё и двадцати не прошло.

"Что такое? - растерялся стрелец. - Вот уже сорок. Вот уже пятьдесят. Вот уже и мужики попёрли. Вот и лошадиная морда сунулась. Один верховой, за ним - второй, за вторым - третий.

– Стойте! Стойте! - кричит охранник.

Да где тут! Подбежал к нему здоровенный детина. Зажал рот приготовленным кляпом.

Пока поняли в крепости, в чём дело, пока подняли крик, было уже поздно.

Так и достался Яицкий городок Разину без всякого боя. Правда, на улицах постреляли. Да это уже не в счёт.

Был городок боярский. Стал разинский городок.

"СПАСИ-И-ТЕ!"

Разин сидел на берегу Волги. Ночь. Опёрся Разин на саблю, задумался:

"Куда повернуть походом? То ли на юг - вниз по матушке-Волге, к Астрахани, к Каспийскому морю. То ли идти на север, - на Саратов, Самару, Казань, а там - и на Москву.

Москва, Москва! Город всем городам. Вот бы куда податься! Прийти, разогнать бояр. Да рано. Силы пока не те. Пушек, пороху маловато, пищалей, мушкетов. Мужики к войне не привычны. Одежонка у многих - рвань. Стало, идти на юг, - рассуждает Степан Тимофеевич. - Откормиться. Одеться. Войско отладить. А там... - У Разина дух захватило. - А там - всю боярскую Русь по хребту да за горло!"

Сидит атаман у берега Волги, думает думы свои. Вдруг раздался крик от реки. Вначале тихий - Разин решил, что ослышался. Потом всё громче и громче:

– Спаси-и-те!

Темень кругом. Чернота. Ничего не видно. Но ясно, что кто-то тонет, кто-то бьётся на быстрине.

Рванулся Разин к реке. Как был в одежонке, так и бухнулся в воду.

Плывёт атаман на голос. Взмах, ещё взмах:

– Кто там - держись!

Никто не ответил.

"Опоздал, опоздал, - сокрушается Разин. - Погиб ни за что человек". Проплыл ещё с десяток саженей. Решил возвращаться назад. Да только в это самое время метнулась перед ним косматая борода и дёрнулись чьи-то руки.

– Спаси-и-те! - прохрипел бородач. И сразу опять под воду.

"Эн, теперь не уйдёшь!" - повеселел атаман. Нырнул он и выволок человека. Вынес на берег. Положил на песок. На грудь принажал коленкой. Хлынула вода изо рта у спасённого.

– Напился, - усмехнулся Степан Тимофеевич.

Вскоре спасённый открыл глаза, глянул на атамана:

– Спасибо тебе, казак.

Смотрит Разин на незнакомца. Хилый, иссохшийся мужичонка. В лаптях, в рваных портках, в холщовой, разлезшейся по бокам рубахе.

– Кто ты?

– Беглый я. К Разину пробираюсь.

Мужик застонал и забылся.

В это время на берегу послышались голоса:

– Ба-а-тюшка! Атаман! Степа-ан Тимофеевич!

Видать, приближённые ходили, искали Разина. Разин ступил в темноту.

Поравнялись казаки с мужиком. Наклонились, прислушались.

– Дышит!

Потащили двое спасённого в лагерь, а другие пошли дальше берегом Волги.

– Ба-а-тюшка! Атаман!