Черный камень

– Почему? – искренне удивился подменыш.

– Не фига себе, почему! – взорвался Филипп. – Предатель! Вчера ты чуть не скормил меня своим людоедским родственничкам, а сегодня хочешь, чтобы я тебя опять спасал! Ну ты даешь!

– Я тебя не предавал, – спокойно ответил Кинтохо. – Да если бы я хотел, я бы давно подстрелил тебя из лука. Знаешь, как я стреляю? Ого-го! Или заманил бы тебя вот в такую яму. Это кикимора с лешим заставили меня. Леший мне прямо так и сказал: или мы съедим его, или тебя. Ну я и выбрал тебя. Ты уйдешь в свой мир, или не уйдешь, а мне здесь ещё жить.

– Не ври! – закричал Филипп. – Ты подлый врун!

– По-вашему, я может быть и подлый, – все же согласился подменыш. – Но по законам нечистой силы я спас себе жизнь.

– А мою чуть не угробил, – нервно постукивая палкой по краю яму, проговорил Филипп.

– Не стучи по земле, ты запорошил мне пылью глаза, – попросил Кинтохо.

– Терпи, предатель, – сурово произнес Филипп, но пылить все же перестал.

– А ты на моем месте как бы поступил? – неожиданно спросил подменыш. Ты хочешь сказать, что пожертвовал бы своей жизнью ради моей?

– Я? Я… – начал Филипп и понял, что не может ответить на этот сложный вопрос. – Не знаю, – наконец честно признался он. – Во всяком случае, я не бросил бы тебя одного. Я рассказал бы тебе об опасности и не повел в гости к этим… к этим обормотам. В общем, я не буду тебя спасать. Пошел ты к черту. Выбирайся сам, а я пойду.

Филипп не очень уверенно отошел от края ямы, а Кинтохо вслед ему заорал:

– Постой! Не вздумай уходить! Ты должен меня спасти!

– Я должен?! – вернувшись, возмущенно спросил Филипп. – Почему это я должен?

– Потому что ты хороший, – со своей неизменной лукавой улыбкой ответил подменыш.

– Нет! – печально усмехнулся Филипп. – Ты меня ещё не знаешь, я очень даже плохой.

– Значит, ты такой же, как я? – вдруг обрадовался Кинтохо.

Этот каверзный вопрос застал Филиппа врасплох. Ему очень не хотелось выглядеть коварным предателем даже в глазах подменыша. Не хотелось и хитрить, но он все же ответил:

– Да, я такой же, как и ты. А почему это тебе можно быть плохим, а мне нельзя?

– Тогда какого лешего ты меня ругаешь? Ты ведь такой же плохой! – Вскричал Кинтохо. – Хорошенькие дела: один поганец упрекает другого в том, что тот поганец.

Эти слова ненадолго озадачили Филиппа. Он уже немного поостыл, выпустил пар и засомневался, правильно ли будет оставить подменыша в яме? «А вдруг здесь поблизости никто не живет? – подумал он. – Уйду, а он умрет от голода и жажды. Хоть он и предатель, а все-таки живой человек»

– А как ты казался впереди меня? – поинтересовался Филипп. – Ты всю дорогу бежал за мной?

– Нет, я живу в этом лесу и знаю его как свои пять пальцев, – ответил Кинтохо. – То, что ты прошел за целый день, я по короткой дороге пробежал за какие-нибудь полчаса. Поэтому я тебе и нужен. Без проводника ты сгинешь.

– Не сгину. Ладно, держи, – наконец решился Филипп и опустил в яму свой посох. – Хватайся, я тебя вытащу.

Через минуту подменыш оказался на свободе. Он поднялся на ноги, положил руку Филиппу на плечо и, сверкая глазами, насмешливо сказал:

– Я же говорил, что ты добрый. А ты не верил. Ну, теперь я точно доведу тебя до Черного Камня.

– Не надо, сам дойду, – стряхнув руку с плеча, отказался Филипп.

– Сам ты ни за что не дойдешь, ты добрый, – проговорил Кинтохо. Может я и плохой, но добро помнить умею.

– Это я уже вчера понял, – ответил Филипп.

Он посмотрел на быстро темнеющее небо, тихонько свистнул и отправился искать свою тропинку.

– Вчера не считается, – Последовав за ним, сказал подменыш. – Ты два раза спас меня от смерти. Теперь я твой должник на всю жизнь. До Черного Камня ещё далеко. Скоро наш лес закончится, а за его границей живет совсем другая нечистая сила. Ты её не знаешь и без меня, как пить дать, пропадешь. А я тебя никому в обиду не дам.

Филипп выбрался на тропинку и, не оборачиваясь, заспешил дальше. Кинтохо не отставал от него ни на шаг. Он не переставая болтал о том, как попал в охотничью яму, а Филипп с тревогой думал: «И куда я иду на ночь глядя? Может хорошо, что я снова встретил этого дикаря? Во второй раз он уж точно не станет предавать. Что поделать, если он такой? А со мной, с цивилизованным человеком, побудет несколько дней, и исправится. Мама часто говорит, если человеку все время твердить, что он хороший, он привыкнет к этой мысли и будет стараться стать лучше. Посмотрим-посмотрим» – Филя, ты меня слушаешь? – спросил подменыш и потряс Филиппа за плечо. – Знаешь, как нужно вести себя с нечистью? Они же все злые и понимают только силу. Поэтому с ними надо по-простому. Чуть что, как дал палкой по башке, они тут же шелковыми становятся.

– Мне Хранитель сказочной страны объяснил, что со злом можно бороться только добром, – ответил Филипп.

– Ха-ха, добром! Этот старый болтун ничего не понимает, – махнул рукой Кинтохо. – Со злом нужно только так: р-раз, два, три, – подменыш поднял ветку и принялся рубить ею воздух. Затем он вспомнил, что Филипп два раза его спас и поправился: – Нет, можно конечно и добром, но вначале все равно надо дать по башке. Так надежнее.

– Тогда почему ты не дал им по башке, когда они собирались меня съесть? – язвительно поинтересовался Филипп. Вопрос застал подменыша врасплох. Он запыхтел, промычал что-то невразумительное и только после большой паузы смущенно ответил:

– Они же мне родственники. Ты же своих родителей не бьешь дубиной по головам.

– Никакие они тебе не родственники, – раздраженно сказал Филипп. – Ты человек, а они – нечисть. Сам рассказывал, что лешачиха украла тебя, а потом проиграла в карты кикиморе. Ничего себе родственнички! В следующий раз они тебя продадут за три ореха или слопают как гриб.

– Все равно, – тяжело вздохнул Кинтохо и чуть погодя добавил: Родителей не выбирают.

– Надо идти, – после некоторой паузы обеспоконно проговорил Филипп. Скоро совсем стемнеет. Пора устраиваться на ночлег.

– Точно, – подменыш обрадовался тому, что его спутник сменил тему. Сейчас я тебя познакомлю с одним старым симпатичным упырем. У него и переночуем.

– Нет-нет! – испугался Филипп. – Хватит с меня твоих людоедов! Лучше я заберусь на дерево. Неужели у вас в лесу нет каких-нибудь безобидных гномиков или эльфов?

– Перейдем через границу, познакомишься с гномиками, – насмешливо ответил Кинтохо. – Узнаешь, какие они безобидные. Да ты не бойся, он нормальный упырь. Ему уже наверное лет тысячу, а то и больше. Он и сам не помнит, когда родился. Память совсем никудышная. Даже если он вначале захочет выпить из тебя кровь, то сразу позабудет об этом.

– А если не позабудет?! – возмущенно воскликнул Филипп.

– Разве ты не помнишь, что почти до двенадцати ночи ты защищен магическим заклинанием? – ответил подменыш. – Так что, до полуночи тебя никто не тронет.

– А потом? – вконец растревожился Филипп.

– А потом суп с котом, – рассмеялся Кинтохо. – А на дереве тебе все равно не дадут переночевать. Ровно в полночь по лесу как начнут летать стаи анчуток, нетопыри и ведьмы. Не успеешь скатиться с дерева. Влет сожрут.

Жуткий рассказ о кровожадных ведьмах и нетопырях напугал Филиппа. Он ещё сомневался в искренности подменыша, но делать было нечего, и Филипп согласился отправиться ночевать к упырю.

– Только пожалуйста, запомни, что ты хороший, – ещё раз вспомнив мамины слова, с надеждой проговорил он. – Ты очень хороший парень и самый настоящий человек.

– Нет, я нечисть, – сверкнув глазами, ответил Кинтохо. Затем он заглянул своему спутнику в лицо и добавил: – Успокойся, больше в этом лесу у меня родственников нет.

Глава 5

Фиолетовые вечерние сумерки сменились тьмой. Невероятно быстро сказочный лес погрузился в непроницаемый чернильный мрак, словно на землю кто-то набросил черное покрывало. Затем над лесом взошла луна и посеребрила верхушки деревьев. Но внизу, в чаще, оставалось все так же темно, и Филипп шел за Кинтохо почти на ощупь. Зато его провожатый уверенно пробирался вперед и все время направлял Филиппа. Похоже было, что за годы проведенные в лесу подменыш научился видеть в темноте.

Наконец Кинтохо остановился, подождал своего спутника и заставил его пригнуться. Он потащил Филиппа куда-то вниз по наклонному спуску. Через пару шагов Филипп увидел впереди оранжевый свет, и они вошли в мрачную земляную пещеру с большим каменным столом посередине. На нем стоял масляный светильник, и при появлении мальчишек слабый язычок пламени затрепетал и едва не погас.

Землянка мало чем отличалась от жилища кикиморы. На столе как попало валялись грязные берестяные блюда и высохшие остатки завтрака или обеда. По объедкам ползали тараканы и мокрицы, а над всем этим безобразием висела жужжащая туча мух. Вместо стульев вокруг каменной плиты стояли березовые чурбачки. Воздух в землянке был тяжелым и спертым. Пахло как в могиле, тленом и сыростью. Филипп невольно зажал нос пальцами и тихо прошептал:

– Ничего себе комнатка! А на чем я буду спать?

– Это не комната, а могильный склеп, – спокойно пояснил подменыш. Спать ты будешь на полу. Выбирай любой угол. Жестковато, зато здесь тебя никто не тронет.

– А где хозяин? – всматриваясь в темные углы, поинтересовался Филипп.

– Спит еще, – ответил Кинтохо. Он постучал кулаком по каменному столу и громко позвал: – Дядюшка упырь, принимай гостей! Хватит дрыхнуть. Луна уже взошла.

Верхняя плита стола поползла вбок, и тут Филипп с ужасом понял, что это не стол, а каменный гроб, в котором кто-то лежал. Филипп с трудом заставил себя остаться на месте и со страхом дожидался, когда появится хозяин дома.

– М-может лучше ведьмы и в-вурдалаки? – заикаясь, проговорил он. С-сам говорил, п-палкой по башке и п-порядок. От-тобъемся.

– Не бойся, – ответил подменыш и весело подмигнул Филиппу.

Наконец крышка отодвинулась. Упырь медленно сел в гробу, и Филипп увидел, что это самый настоящий мертвец. Кошмарный хозяин склепа был одет в старинный камзол и истлевшую сорочку с почерневшим от времени и грязи жабо.[7] Серо-голубая кожа упыря в некоторых местах свисала клочьями, вокруг глаз чернели круги, а сами глаза были неподвижно мертвыми и абсолютно ничего не выражали.

– Д-да, симп-патичный, – едва выговорил Филипп.

– Я же говорил, – усаживаясь на чурбак, сказал Кинтохо. – Ты бы видел остальных. Оборванцы. А у дядюшки упыря есть даже платок для носа. Только я не понял, что с ним делают. Ты не знаешь, для чего носу нужен платок?

– З-знаю, – ответил Филипп. Дрожащей рукой он достал из кармана носовой платок и пояснил: – Чтобы сморкаться.

– Сморкаться в платок?! – удивился подменыш. – Интересно. Может вы и плюете в тряпочку?

А тем временем упырь выбрался из гроба, задвинул крышку и бесцеремонно уставился на гостя немигающими глазами. От его жуткого взгляда Филипп на время потерял дар речи и зажмурился, но сразу же открыл глаза. Оставаться в темноте рядом с таким соседом было ещё страшнее.

– Привет, дядюшка упырь, – поздоровался Кинтохо и развязно добавил: Ну и рожа у тебя. Сколько лет тебя знаю, а до сих пор привыкнуть не могу.

– Куда это ты продукты тащишь? – еле шевеля отвисшей челюстью, спросил упырь и кивнул в сторону Филиппа.

– К Черному Камню, – ответил подменыш.

– Непутевый ты, – укоризненно покачал головой мертвец. – Все еду в дом несут, а ты из дома.

– Да ты на него не облизывайся, он пока ещё не котлета, – сказал Кинтохо. – Это мой друг. Ему негде переночевать.

– Вот и хорошо, у меня и переночуете, – зловеще проговорил упырь и потер руки. От страшного гостеприимства хозяина Филиппу захотелось выскочить на улицу, но ноги словно приросли к полу.

– Ты не обращай на него внимания, – сказал подменыш Филиппу. – Он только с виду страшный. Таких добряков в нашем лесу ещё поискать надо. В прошлом году к нему в склеп заполз ежик. Так он его даже не съел.

– Колючий очень, – проворчал мертвец.

– Устраивайся, – по-хозяйски предложил Кинтохо. – У нас здесь по-простому. Захотел – лег, захотел – сел…

– Захотел – съел, – закончил за него упырь и громко расхохотался собственной шутке.

«Этот похуже лешего с кикиморой, – с тоской подумал Филипп. – Ему и котел не понадобится. Вон как смотрит на меня, будто я шоколадное пирожное со взбитыми сливками. И почему я такой невезучий? Петька, наверное, уже лег спать или смотрит телевизор. А мне ещё нужно суметь дожить до утра. И кто это таких сказок напридумывал? Надавать бы ему по шее» Когда все расселись, упырь положил свои страшные руки с синими ногтями на крышку гроба и глухим голосом спросил:

– Так как, говоришь, тебя зовут, бифштекс или антрекот?

– Я не бифштекс и не антрекот, – отодвигаясь поближе к подменышу, ответил Филипп. – Меня зовут Филя.

– О! – уважительно воскликнул мертвец. – У тебя очень приятное имя. Я люблю филе.

– Не филе, а Филя! – с отчаянием в голосе произнес Филипп. Он по очереди смотрел то а упыря, то на Кинтохо и все ждал, что его приятель вступится за него: попросит мертвеца хотя бы не пугать гостя из другого мира. Но подменыш увлекся игрой. Он азартно гонял сосновой иголкой нерасторопную мокрицу и не обращал ни на Филиппа, ни на упыря никакого внимания.

– Что филе, что Филя, одно и то же, – настойчиво продолжал упырь. Затем он сладострастно причмокнул и громким шепотом мечтательно произнес: Значит, у тебя нет косточек. Одна мякоть. Это хорошо.

– Да идите вы все к черту! – не выдержал Филипп и вскочил на ноги. Не буду я ночевать в этой могиле! Лучше всю ночь отбиваться от ведьм, чем слушать про то, какой я вкусный!

– Молчу-молчу-молчу, – спохватился мертвец и отвел взгляд от гостя. Три дня в гробу лежал, проголодался. Забыл, как тебя зовут. Гуляш что ли?

– Филя, – ответил за него Кинтохо.

– Садись, Филя. Давненько я с живыми людьми не разговаривал. – Упырь расправил смятое жабо, провел рукой по свалявшимся волосам и спросил: – Ты наверное тоже хочешь есть?

– Нет! – испугано ответил Филипп. Он только представил, что могут предложить на ужин в склепе, и ему едва не сделалось плохо. – Днем я наелся земляники. Честное слово, ничего не хочется.

– А я бы пожрал, – сказал подменыш. – Почти весь день провел в яме и не успел поесть. Сейчас бы орешков с сушеными грибами.

– Будут тебе орешки, – пообещал мертвец и зычно крикнул в проход: Эй!… Черт, забыл, кого хотел позвать.

– Наверное лесовика?[8] – подсказал Кинтохо. – Точно, – ответил упырь. – Эй, лесовик!… Черт, запамятовал, что хотел ему сказать.

– Чтобы принес орехов и сушеных грибочков, – снова отозвался подменыш.

– Верно, – согласился мертвец и тут же позабыл о своем обещании накормить Кинтохо. – Значит ты из того мира? – снова обратился он к Филиппу.

– Из того, – махнул рукой Филипп и осторожно добавил: – Между прочим, в нашем мире гостей не едят.

– И правильно делают, – согласно кивнул упырь. – Гостей надо холить и лелеять. Вот я страшно люблю гостей. Жаль только, они редко ко мне забредают. Потому и приходится по три дня лежать в гробу голодным.

– Дядюшка упырь хотел сказать, что ему скучно есть одному, вот он и не вылезает по три дня из гроба, – пояснил подменыш, но Филипп почему-то не поверил ему. Было в лукавом взгляде маленького пройдохи что-то такое, отчего Филипп снова заподозрил своего провожатого в предательстве.

Время летело быстро, и уже скоро должна была наступить полночь. С её приближением Филиппу становилось все тревожнее, и он начал всерьез подумывать о побеге.

– Что-то мы все о жратве, да о еде, как-будто больше поговорить не о чем, – сказал мертвец. – Сам-то я лет пятьсот или восемьсот не хожу в гости. Да и ходить здесь не к кому. Одни воры и грубияны. Зазовут на ночной завтрак и сами же все съедят. Да ещё норовят у тебя что-нибудь спереть. Только сиди и держись за карманы. А ведь я когда-то принадлежал к очень знатному княжескому роду, ездил в золоченой карете, ел и пил из золотой посуды.

– Дядюшка упырь, ты обещал нас накормить, – напомнил ему Кинтохо.

– Ах, да, – всплеснул руками хозяин дома и заорал в проход: – Эй, лесовик, чтоб ты сдох! Принеси-ка чего-нибудь поесть. У меня гости. Забыл, как тебя зовут? – обратился упырь к Филиппу. – Кажется, Фарш?

– Филя его зовут, Филя, – ответил подменыш.

– Ну так вот, Филя, – продолжил мертвец. – Значит, отец у меня был пастухом, а мама прачкой. Ну а я, стало быть, подался в пираты.