День синей собаки

«Он терпелив, – подумала Пегги. – Мама сказала бы: хорошо воспитан. Слишком хорошо для уличной собаки».

Она продолжала разговаривать с ним, хотя ее беспокойство нарастало. Девочка казалась себе все глупее и глупее.

Пес ел без особой жадности, размеренно. Прекращал жевать и смотрел на Пегги, присевшую на корточки напротив него.

– Как тебя зовут? – прошептала она. – Ты, конечно, не можешь мне сказать. Хочешь, я назову тебя Тоби?

Животное злобно зарычало, как будто его оскорбили. Девочке даже показалось, что пес готов оскалить зубы. Она хотела погладить его, но удержала руку, боясь, что ее укусят. В тот же миг собачонка бросилась прочь из кухни и скрылась во тьме коридоров.

«Странно», – подумала девочка, вставая.

Как же эта псина проникла сюда? Вероятно, через запасной выход.

Решив получше разобраться, Пегги поднялась этажом выше. Там она поскребла синюю краску на оконном стекле, чтобы посмотреть, что происходит на улице. Маленькая белая собачонка семенила по главной улице. Крохотное животное, пробегающее мимо закрытых лавок, фасадов домов с закрытыми ставнями, усиливало ощущение, что Пойнт Блаф превратился теперь в город-призрак. На полдороге пес обернулся, бросил взгляд назад, и Пегги Сыо была уверена: он понял, что за ним наблюдают. Несмотря на расстояние, она вновь испытала неприятное беспокойство из-за пристального взгляда собаки.

«Мне кажется, песик смеется надо мной, – подумала девочка, задрожав. – Если бы такое было возможно, я сказала бы, что он улыбается».

Странная улыбка, кривая. Немного злая.

Пегги отпрянула. На перекрестке дворняга присоединилась к стае других собак, ожидавших ее и стоявших неподвижно с высунутыми языками. Животные долго смотрели друг на друга, как будто советовались. Никогда еще Пегги Сью не наблюдала подобного поведения у собак.

«Они слишком умны, – подумала она. – Им следовало бы резвиться, кусаться, бегать… а вместо этого они словно совещаются. Еще немного, и начнут голосовать за резолюцию поднятием правого уха!»

Девочка пыталась шутить, но ее все больше охватывала тревога. Наконец стая разбежалась, и снова лишь ветер гнал пыль вдоль фасадов домов с закрытыми ставнями.

* * *

Через два дня Пегги опять встретила голубую собаку. Страдая от ужасной жары, царившей в здании школы, она отправилась в столовую за графином свежей воды. Проходя мимо комнаты отдыха, где стоял столик для пинг-понга, лежали шахматные доски и колоды карт, она заметила пса, взгромоздившегося на стул. Положив передние лапы на стол, помахивая хвостом, он, казалось, изучал шахматную партию, брошенную на середине.

– Эй ты, привет! – сказала девочка притворно игривым тоном.

Пес бросил на нее быстрый взгляд, означавший что-то вроде: «Ты видишь то, что видишь!», – затем вновь сосредоточил все свое внимание на шахматной доске. После чего правой лапой передвинул фигуру с одной клеточки на другую. Проделав это, он соскочил со стула и убежал, как и в первый раз, оставив Пегги в крайнем недоумении.

Ошеломленная девочка присела. Движение лапой было слишком осмысленным, чтобы считать его простым совпадением. Она, конечно, ничего не понимала в шахматах, но прекрасно видела, что пес со знанием дела передвинул белого коня, хотя эта фигура стояла не на самом близком к нему месте на шахматной доске.

– Ну вот, ты тоже увлеклась шахматами, – прозвучал голос Сета Бранча у нее за спиной.

Пегги вздрогнула и ухитрилась состроить милую гримасу. Учитель математики подошел к столику и посмотрел на шахматную доску. Добродушная улыбка застыла на его лице.

– Гм… – пробурчал он. – Прекрасный ход, для твоего противника это будет трудной задачей. С кем ты играешь?

– Ни с кем, – пробормотала Пегги. – Шахматная доска стояла здесь, брошенная.

– Тогда позволь мне сделать ответный ход, – пропищал учитель. – Что ты об этом, например, думаешь?

И он со злобной улыбкой передвинул одну из черных фигур.

– Подумай хорошенько, прежде чем подвинешь что бы то ни было, – хихикнул он. – Тебе можно поставить мат через два хода.

После чего покинул комнату, чтобы продолжить свой обход. С тех пор как Сет Бранч взял правление в свои руки, он красовался, довольный собой. Люди начинали его бояться, и ему нравилось такое положение вещей.

Когда солнце село, открыли двери школы и каждый отправился по своим повседневным делам. Пегги Сью встретилась с Дадли и Майком. Трое подростков еще не привыкли посещать школу глубокой ночью. Было по меньшей мере странно садиться на свое место в классе, когда в небе сияла луна, а крики сов раздавались во время решения письменных задач!

– Соня сочла бы это безумно романтичным, – вздохнул Майк. – Жаль, что ее нет с нами.

– Ее мать пытается получить разрешение, чтобы записать дочку в детский сад, – прошептал Дадли. – Эта история наводит на меня полнейшее уныние.

«Худшее, быть может, еще впереди», – чуть было не бросила Пегги. Она не решалась рассказать им о голубой собаке и странном поведении животных. Тех бродячих псов, что целый день бегают под открытым солнцем и, возможно, начинают преображаться.

«Вначале никто не обращал на них внимания, – размышляла девочка. – Когда появилось голубое солнце, инстинкт подсказал им, что происходит что-то противоестественное, и они спрятались в надежном месте, как делают это всегда при приближении торнадо. Долгое время тень защищала их от лучей. Но время шло, они осмелели и начали выходить. Тогда-то они и начали меняться…»

* * *

Возвращаясь после уроков, – на рассвете! – Пегги Сью дала себе слово не засыпать, а дождаться появления голубой собаки. Она была уверена, что пес проникнет в школу, как и в предыдущие дни.

«Он хочет что-то сказать мне…» – про себя повторяла девочка.

Зевая, Пегги легла в кровать. Она не стала принимать душ, потому что попасть в душевые помещения можно было, лишь отстояв очередь. Когда все окружающие заснули, она проскользнула в столовую, чтобы выпить чашку черного кофе, затем засела в засаду в комнате отдыха, около стола, на котором находилась шахматная доска. Она заметила, что учитель математики приклеил к столешнице бумажку с сообщением: «Разыгрывается партия. Не передвигайте, пожалуйста, фигуры. Сет Бранч».

Она услышала приближение голубой собаки еще до того, как увидела ее. Коготки животного стучали по покрытию коридоров. Пес стремительно ворвался в комнату, прыгнул на стул, передвинул лапой фигуру и убежал.

Через час появился Сет Бранч. Вошел он посмеиваясь, а ушел озадаченный. Партия развивалась не так, как он предполагал.

В течение трех дней повторялось одно и то же действо. Между учителем математики и маленькой собачонкой происходила жестокая дуэль. На четвертый день Сет Бранч выругался и с угрожающим видом направился к Пегги Сью.

– Хватит! – заорал он. – Ты решила повторить историю Сони Левин! Сделала так, как она. Загорала на солнце, чтобы посмеяться надо мной!

Схватив девочку за волосы, он запрокинул ее голову назад, чтобы рассмотреть лоб, уши. Искал следы синего загара. И был разочарован.

– Почему вы сердитесь? – попыталась объясниться девочка со слезами на глазах.

– Как будто ты не знаешь! – взорвался Бранч. – Я проиграл! Как бы я ни пошел, через два хода мне будет мат! Ты выиграла!.. Ну что, довольна? Ты меня обыграла!

Он побледнел. Затем спохватился и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

«Что бы он сказал, узнав, что победу одержала собака?» – подумала девочка, вставая. Она провела рукой по волосам. Сет Бранч сделал ей больно. Пегги посмотрела на шахматную доску с опрокинутыми фигурами. Теперь она поняла, что пытался объяснить ей пес. Животные тоже с помощью голубого солнца развили свой интеллект. Возникал только вопрос: как они собираются использовать его?

* * *

В ту же ночь Пегги рассказала правду своим друзьям Дадли и Майку. Мальчики в недоумении смотрели на нее; Пегги почувствовала, что они ей не верят. Тогда она решила, что будет проводить свое расследование одна, станет следить за действиями животных.

Это оказалось нелегко, так как Сет Бранч глаз с нее не спускал. Он вбил себе в голову, что Пегги не могла победить его, не сплутовав. Учитель подозревал, что девочка прибегла к какому-то хитрому средству, чтобы удалить с кожи следы синего загара, и решил разоблачить ее.

Он так разошелся, что отправился даже к Соне – проверить, не стала ли она опять настолько умной, чтобы подсказать своей подруге, как она должна играть.

Голубая собака вернулась. Пегги застала ее в тот момент, когда она, сидя перед журналом, пыталась перевернуть страницу, но ей это плохо удавалось. Девочка помогла ей, сделала то, что та хотела. «Неужели она действительно читает?» – задумалась Пегги.

Когда пес заканчивал чтение страницы, он издавал негромкое рычание, давая девочке понять, что можно перейти к следующей странице. Это было удивительно… и немного унизительно, потому что Пегги Сью чувствовала себя в роли рабыни.

– Ты меня понимаешь? – вдруг спросила она собаку. – Я знаю, что голубое солнце преобразило тебя. Но будь осторожна! Ты же видела, что случилось с людьми. Вам угрожает та же опасность.

Пес зарычал и пошел за другим журналом. У него явно были свои совершенно определенные пристрастия. Все журналы типа «Наши четвероногие друзья» он ненавидел. Если Пегги предлагала ему такой номер, он быстро рвал его, сердито рыча. Пес обожал журналы мод и погружался в созерцание каталогов одежды, чего девочка никак не могла объяснить.

Со временем привычки его стали меняться. Он уже не желал сидеть на полу, требовал стул. Приходилось класть журнал на стол и переворачивать страницу каждый раз, когда он кивал головой.

«Если бы старина Бранч видел меня!» – иногда думала девочка, подавляя нервный смешок.

Однажды после полудня Пегги обнаружила, что собака перелистывает телефонный справочник, и ей пришлось переворачивать страницы, пока пес просматривал их. Что он искал? Заучивал наизусть список жителей Пойнт Блаф?

Затем пес перестал приходить. Поднявшись на верхний этаж, девочка наблюдала, как он бегает по безлюдным улицам в лучах голубого солнца, достигшего зенита. На перекрестках он встречался с другими собаками и останавливался, чтобы «поговорить» с ними. По крайней мере, на расстоянии складывалось именно такое впечатление.

Пегги было жаль, что она больше не встречается с голубой собакой, хотя, по правде говоря, немного побаивалась ее.

Тогда-то Пегги и услышала лай… у себя в голове.

Поначалу Пегги решила, что все, подобно ей, слышат тявканье голубой собаки. Но однажды утром поняла, что это не так, – вернувшись с уроков, она ворочалась на своей походной кровати, потому что никак не могла уснуть из-за собачьего лая. Потеряв терпение, она воскликнула:

– Эта псина сводит меня с ума! Если так будет продолжаться, я глаз не сомкну.

– Какая псина? – пробурчала почти заснувшая Джулия. – Тут нет никаких собак. Ты бредишь, бедняжка.

Пегги нахмурила брови. Как бы то ни было, но рычание животного раздавалось в ее ушах; она слышала его отчетливо. Поднявшись, Пегги направилась к миссис Пикинс, в другой конец зала. Старушка страдала бессонницей и обычно не могла заснуть целую вечность.

– Собака вас тоже беспокоит? – рискнула спросить Пегги Сью.

– Какая собака? – удивилась миссис Пикинс, почти разгадавшая кроссворд до конца. – Я ничего не слышу. Неужели становлюсь глуховатой? Господи, это вполне возможно в моем возрасте.

Извинившись, девочка отошла. Она начинала осознавать, что животное лает только в ее голове. Не зная почему, Пегги была уверена, что это голубая собака. Но почему никто другой не слышал ее?

«А если она разговаривает посредством телепатии?» – задумалась вдруг девочка.

И задрожала.

«Действительно, животных теперь не слышно, – размышляла Пегги. – С тех пор, как они стали разгуливать одни на ярком солнце, у них, кажется, развилась другая форма общения. Собаки больше не лают, коровы не мычат. Стали телепатами?»

Нельзя исключать такую возможность. В конце концов, неизвестно, как влияет солнечное облучение на мозг животных.

«Животные обладают способностями, которых нет у нас, – отметила Пегги Сью. – Их инстинкты развиты сильнее, нюх – необыкновенный…»

Голубое солнце могло наделить животных способностью передавать мысли человеку.

«Если бы они умели говорить, – размышляла девочка, – я услышала бы слова, фразы, но они могут лишь звуки издавать».

Вот почему лай раздавался у нее в голове!

Понимание случившегося немного успокоило Пегги, но нисколько не помогло избавиться от тяжелого испытания, ибо голубая собака никогда не замолкала.

Каждый раз, когда девочка засыпала, собака начинала рычать, Пегги мгновенно просыпалась, выскакивала из кровати с бьющимся сердцем.

– Тебе кошмар приснился? – спросила ее однажды мать.

– Нет, – пробормотала Пегги, еще одурманенная сном, – опять эта собака…

– Да нет никаких собак, – ответила мать. – Тебе это приснилось. Постарайся уснуть.

Конечно, для других собаки не существовало, тем не менее противная шавка весело тявкала в мозгу Пегги, не давая ей роздыху, и никто не догадывался об этом.

Вскоре у нее начались мигрени, девочка страдала от недостатка сна. Рычание заколдованного пса прекращалось лишь на три часа каждую ночь, но столь непродолжительного отдыха было мало.

«Он делает это назло, – спрашивала себя Пегги, – или пытается что-то сказать мне?»

Она решила поговорить об этом с Дадли. Мальчик довольно странно посмотрел на нее. Он ведь собаки не слышал…

– Может, это твое воображение? – смущенно спросил он.

– Я ничего не воображаю, – возразила Пегги Сью. – Между мною и голубой собакой существует какая-то связь. Не знаю, почему, но она выбрала меня в качестве посредницы, я бы прекрасно обошлась без этого, но так случилось. Собака пытается установить контакт. Проблема в том, что я ничего не понимаю в ее вое и что мигрень доведет меня до безумия еще до того, как я научусь говорить по-собачьи.

– Да ну? – задумчиво произнес Дадли. – Это уже не смешно.

Пегги почувствовала, что он ей не верит. Дадли, несомненно, решил, что Пегги теряет разум так же, как Соня Левин.

Переубеждать его было бесполезно.

– Только подумай, – крикнула она ему перед тем как уйти. – Разве ты не заметил, что животные Пойнт Блаф стали немыми?

– Да ну? – повторил Дадли.

Пегги ушла, мальчишки бывают иногда невыносимо упрямыми…

Ночью (это значит, в те часы, которые она проводила в классе, на занятиях) девочке удавалось немного отдохнуть.

«Голубая собака, наверно, спит!» – думала девочка. В голове у нее вновь воцарялась тишина, и это было приятно, девочке хотелось прикорнуть немного, но этого не позволяли окрики учителей.

«Как тихо, – повторяла девочка, безразличная ко всему, что происходило вокруг. – Какое счастье остаться, наконец, наедине с собой».

Увы, как только вставало солнце, голубая собака просыпалась и опять начинала надоедать, завывая лишь для Пегги Сью Фэервей. У девочки возникло ощущение, что из-за собачьего лая в ее мозгу – кровавая рана.

– Боже мой! – восклицала Джулия. – Как ты плохо выглядишь, бедная крошка!

Джулия была права. Из-за невозможности поспать и адских мигреней под глазами Пегги нарисовались огромные синие круги, и она стала пугаться каждый раз, увидев себя в зеркале душевой.