Барьер Сантароги

Он услышал скрежет металла о металл. Ветер задул ещё сильнее. Кто-то крикнул:

— Газ!

Дейсейна схватили за плечи и оттащили назад, полунеся, полуволоча из комнаты. Перед глазами мелькнуло лицо Мардена, рыжеволосого капитана дорожной инспекции, потом Дейсейн увидел служащего: побледневшее лицо, внимательно всматривающиеся в него глаза, лоб, сверкающий капельками пота в жёлтом свете. Потом перед глазами возник коричневый платок, а сам он почувствовал, что лежит на коврике, жёстком и неприятном.

Гнусавый голос спросил:

— А кто будет платить за окно?

Ещё кто-то сказал:

— Пойду позову доктора Паже.

Внимание Дейсейна сконцентрировалось на губах Мардена, единственное, что неясным пятном вырисовывалось сквозь пелену искажённого восприятия. Ему показалось, что уголки его рта скривились от гнева.

— Да чёрт с ним, с этим вашим окном, Джонсон! Я же вам сколько раз говорил, чтобы вы убрали отсюда эти газовые лампы! В скольких комнатах они ещё остались?

— Не разговаривайте со мной таким тоном, Эл Марден. Я знаю вас ещё с тех пор, как…

— Меня не интересует, сколько вы меня знаете, Джонсон. В скольких комнатах ещё имеются эти газовые лампы?

Раздался голос служащего, в котором слышался гнев:

— Только в этой и ещё в четырёх этажом выше. Но там сейчас никто не проживает.

— Чтоб к завтрашнему вечеру их там не было! — отрезал Марден.

Поспешные шаги прервали этот спор. Вместо потолка в поле зрения Дейсейна появилось круглое лицо Паже. Лицо врача выглядело озабоченным. Он осторожно оттянул веки Дейсейна, потом произнёс:

— Положите его на кровать.

— Как, доктор, с ним будет всё в порядке? — спросил служащий.

— Самое время задавать идиотские вопросы, — ответил Марден.

— Мы вовремя успели, — сказал Паже. — А та комната, что напротив, она не занята?

— Его можно перенести в двести шестидесятую комнату, — ответил служащий. — Я открою её.

— Вы хоть понимаете, что его, друга Дженни, с которым она вместе училась в университете, едва не убили? — спросил Марден. Голос его доносился до сознания Дейсейна всё слабее по мере того, как он удалялся к двери, где с ключами копошился служащий.

— Друг Дженни? — Раздался звук проворачиваемого в замочной скважине ключа. — Но я думал…

— Не важно, что вы думали!

Лицо Паже приблизилось к Дейсейну.

— Мой юный друг, вы меня слышите? — спросил он.

Дейсейн, ощущая боль в лёгких, вздохнул и простонал:

— Да.

— Вас будут беспокоить головные боли, но вы выживете.

Потом лицо Паже отодвинулось. Чьи-то руки подняли Дейсейна. Потолок приблизился. Он оказался во второй комнате, похожей на предыдущую: такой же высокий потолок, так же, как и там, капала вода в ванной. Дейсейн почувствовал, что его положили на кровать, а потом начали раздевать. Внезапно он почувствовал головокружение и тошноту и оттолкнул в сторону руки раздевавших его людей.

Кто-то помог ему добраться до ванной, где его начало рвать. А потом он почувствовал облегчение — пусть и небольшое, но в голове немного прояснилось, и теперь он мог управлять своим телом. Дейсейн увидел, что помогал ему Паже.

— Хотите вернуться в постель? — спросил Паже.

— Да.

— Я вколю вам сейчас препарат железа, который нейтрализует воздействие газа на вашу кровь, — произнёс Паже. — С вами будет всё в порядке.

— Каким образом газовая струя попала в комнату? — спросил Дейсейн хриплым шёпотом.

— Джонсон ошибся, регулируя клапаны на кухне, — ответил Паже. Никакого вреда не случилось бы, если бы какой-то идиот не открыл форсунку в вашей комнате.

— Могу поклясться, что когда я вошёл в комнату, всё было перекрыто, раздался голос служащего откуда-то за дверью в ванную комнату.

— Клапаны нужно перекрыть до завтрашнего вечера, — напомнил Марден.

«Они все так рассудительны, — подумал Дейсейн. — Марден, кажется, действительно разгневан. А на лице Паже застыло лишь выражение озабоченности».

«Может, это в самом деле несчастный случай?» — спросил себя Дейсейн.

Но он тут же напомнил себе, что двое человек, занимавшихся исследованием в этой долине, уже погибли в результате несчастных случаев.

— Значит, так, Эл, — начал Паже. — Вы, Пим и остальные теперь можете уходить. Я уложу его спать.

— Ладно, Ларри. Всем выйти из комнаты! — Это был голос Мардена.

— Я принесу его вещи из той комнаты. — Этого голоса Дейсейн не узнал.

Вскоре с помощью Паже Дейсейн переоделся в пижаму и лёг в постель. Голова его прояснилась, сонливость как рукой сняло, но он чувствовал одиночество, несмотря на то, что Паже всё ещё находился в комнате.

«Я среди чужих», — подумал Дейсейн.

— Так, примите вот это, — произнёс Паже и запихнул две таблетки Дейсейну в рот, потом заставил психолога запить их водой из стакана.

Дейсейн сделал глоток и почувствовал, как таблетки с трудом проходят по горлу вместе с водой.

— Что это? — спросил он, когда отставил стакан.

— Препарат железа и успокоительное.

— Мне не хочется спать. Газ…

— Вы не слишком наглотались газа, чтобы это имело какие-либо серьёзные последствия. А теперь спокойно отдыхайте. — Паже похлопал его по плечу. Постельный режим и свежий воздух — лучшая терапия, которую вы можете получить. Кто-нибудь время от времени ночью будет заглядывать к вам. Я проверю ваше состояние утром.

— Кто-нибудь, — повторил Дейсейн. — Медсестра?

— Да, — ответил Паже резким тоном. — Медсестра. — Вы будете в такой же безопасности, как и в госпитале.

Дейсейн смотрел во мрак ночи за окном. «Откуда взялось это ощущение опасности? — подумал он. — Может это просто реакция организма на лекарство?» — Он почувствовал как действует успокоительное, затуманивая сознание, однако ощущение опасности не исчезло.

— Дженни будет счастлива узнать, что вы здесь, — сказал Паже. Потом он вышел из комнаты, погасив свет, и тихо закрыл за собой дверь.

Дейсейну вдруг показалось, что он задыхается в темноте, и он попытался преодолеть панику, вернуть себе то некое подобие спокойствия, которое испытывал прежде.

«Дженни… Дженни…»

Дейсейн вспомнил странный разговор между служащим, которого звали Джонсоном, и Марденом: «…Друг Дженни, с которым она вместе училась…»

«Что Джонсон хотел сказать? На чём его прервал Марден?»

Дейсейн пытался побороть действие успокоительного. Мерное капанье воды в ванной мешало ему сосредоточиться. Комната казалась ему сейчас тюремной камерой.

«Так что же это — просто несчастный случай?»

Он вспомнил замешательство, которое охватило его в тот момент, когда он услышал шипение газовой струи. Теперь, когда опасность миновала, им овладел ужас.

«Это не может быть несчастный случай!

Но почему тогда Джонсон хотел убить его?»

Дейсейн всё время мысленно возвращался к прерванному телефонному звонку. Действительно ли связь была прервана? Что бы на его месте предпринял Селадор? Ему ведь известно, какие опасности могут угрожать здесь.

Дейсейн почувствовал, что под воздействием успокоительного он проваливается в сон, и попытался сосредоточиться на мыслях об исследовании. Это такой многообещающий проект. Он вспомнил, как Селадор объясняет, почему такое внимание к этой долине. Проект «Сантарога» просто ослепительно сверкающая драгоценность, которая…

Взятый по отдельности любой из этих фактов не может вызвать какую-либо тревогу или повышенное внимание. Вам может показаться любопытным то, что ни одного человека из Кловердейла, штат Калифорния, нельзя обнаружить в психиатрической клинике. Лишь мимолётный интерес может вызвать тот факт, что люди Хоупа, штат Миссури, потребляют совсем мало табака. А встревожит ли вас сообщение о том, что бизнес в Энамкло, Вашингтон, ведётся только на местном уровне? Конечно, нет. Но когда все эти и подобные факты соединяются вместе и совершаются в одном месте, то возникает тревога. В этом и состоит отличие данного исследования…

Капающая вода в ванной отвлекла внимание. «Опасное отличие, — подумал Дейсейн. — Кто же будет присматривать за мной?» — задал он себе вопрос.

И тут ему пришло в голову спросить себя, а кто же поднял тревогу? Звук разбитого стекла, видимо, привлёк чьё-то внимание. Вероятнее всего, это был Джонсон, служащий гостиницы. Почему же тогда он бросился спасать человека, которого пытался убить? Дейсейн понял, что паранойя уже оказывает на его мысли заметное влияние.

«Это был несчастный случай, — решил Дейсейн. — Это был несчастный случай при проведении исследования в месте, имевшем столько опасных отличий».

Уже только проснувшись, Дейсейн почувствовал, что голоден. Тело сводило судорогами боли. В памяти всплыли события ночи. Голова так болела, что ему казалось, словно её пинают изнутри.

Осторожно он приподнялся. Прямо перед ним находилось окно, за которым виднелась зелёная ветка дуба. Дейсейну казалось, будто его мускулами управляет какая-то невидимая сила. Неожиданно Дейсейн поймал себя на том, что посмотрел на дверь, пытаясь разглядеть, нет ли там газовой лампы, но не увидел ничего, кроме пятна на обоях, отмечавших место, где находилась газовая форсунка.

Стараясь держать голову как можно ровнее, Дейсейн осторожно выбрался из постели и направился в ванную. Холодный душ в какой-то степени привёл его в чувство и вернул ощущение реальности.

Он продолжал твердить себе: «Это несчастный случай».

Когда Дейсейн вышел из ванной, на ветке дуба сидела сойка, и от её пронзительного писка у него снова разболелась голова. Он торопливо оделся, понуждаемый чувством голода. Появились и другие сойки и стали набрасываться друг на друга, продолжая верещать, их холки развевались на ветру. Стиснув зубы, Дейсейн повернулся к зеркалу, чтобы завязать галстук. Когда он только занялся этим делом, то увидел в отражении зеркала, как дверь медленно начала открываться. А потом появился угол тележки на колёсиках с подносом, сопровождаемый звоном тарелок. Дверь распахнулась пошире.

В дверях, толкая тележку, появилась Дженни. Дейсейн уставился на её отражение в зеркале, его руки как бы приросли к галстуку. На ней было красное платье, а длинные чёрные волосы были перехвачены такого же цвета лентой. Кожа имела загар здорового человека. Её голубые глаза в свою очередь уставились на его отражение в зеркале. На овальном лице, внимательно всматривающемся в него, было выражение ожидания. Губы её были такими же полными, какими он запомнил их, сложившимися в лёгкую улыбку, на левой щеке появлялась ямочка.

— Заканчивай завязывать свой галстук, — сказала она. — Я принесла тебе завтрак. — В её голосе прозвучали столь хорошо знакомые ему угрожающе-успокаивающие нотки.

Повернувшись, Дейсейн направился к ней, словно кукла, приводимая в движение невидимым кукловодом. Дженни оставила тележку и встретила его на полпути. Она бросилась в его объятия и вскинула голову для поцелуя. Дейсейн почувствовал тепло её губ, и ему показалось, что он вернулся домой.

Дженни отодвинулась и внимательно посмотрела на него.

— О Джил! — воскликнула она. — Мне так тебя не хватало! Почему ты мне не написал хотя бы одно письмо?

Он уставился на Дженни, не в силах от охватившего его удивления сразу ответить, потом произнёс:

— Но я на самом деле писал тебе. Но ты ни разу мне не ответила.

Она отошла от него, лицо её помрачнело.

— Та-а-а! — Она топнула ногой.

— О, как я вижу, ты уже нашла его. — В дверях появился доктор Паже. Он протолкнул в комнату всю тележку и закрыл дверь.

Дженни повернулась к нему.

— Дядя Ларри! Вы что, скрывали от меня письма Джила?

Паже перевёл взгляд от неё на Дейсейна.

— Письма? Какие ещё письма?

— Джил писал мне письма, но я не получила ни одного из них!

— Ясно, — кивнул Паже. — Ну, ты ведь знаешь, как это порою бывает на почте… девушка из долины, парень, который пишет ей из внешнего мира.

— Чёрт побери! Я выцарапала бы им глаза!

— Успокойся, девочка. — Паже улыбнулся Дейсейну.

Повернувшись снова к Дейсейну, Дженни упала в его объятия и к удивлению того, снова поцеловала его. У психолога перехватило дыхание.

— Ну вот! — воскликнула она. — Только здесь может твориться подобное. Эти старые идиоты на почте не способны бросить это в корзину для мусора.

— Какие старые идиоты? — спросил Дейсейн. Ему показалось, что он пропустил часть разговора. Своим горячим поцелуем Дженни открыто признавала, что в их отношениях ничего не изменилось, однако Дейсейна не покидало ощущение беззащитности, необходимости вести себя осторожно. В конце концов, прошёл год. Он ухитрился пробыть целый год вдали от неё поддавшись своему уязвлённому мужскому самолюбию, боясь при этом, что Дженни выйдет замуж… и он навеки потеряет её. Но вот что побудило её оставить его и целый год не напоминать о себе? Ведь она могла же приехать в Беркли хотя бы с коротким визитом.

«Да и я сам мог бы приехать сюда».

Дженни усмехнулась.

— Почему ты улыбаешься? — требовательно спросил он. — И ты не объяснила толком насчёт почты и…

— Я улыбаюсь, потому что я так счастлива! — ответила она. — Я улыбаюсь, потому что могу читать мысли в твой голове. Почему ни ты, ни я ни разу не навестили друг друга за всё это время? Ладно, вот ты и здесь, я знала, что ты приедешь когда-нибудь. Знала — и всё! — Она импульсивно прижалась к нему и сказала: — А что касается почты…