Надежду убивают первой

— И что же, причина гибели инструктора так и не установлена?

— Вениамин разбился из-за отказа основного парашюта. Вероятно, стропа зацепилась за люверс и несколько раз перекрутилась. Основной купол при отцепке не ушел от парашютиста и спутался с запасным.

— Почему так случилось?

Олег пожал плечами:

— Ума не приложу. Мистика какая-то!

Между тем мы подошли к эскадрильным домикам. На двери самого крайнего висела невзрачная вывеска, сообщающая о том, что именно здесь находится парашютный клуб «Голубые дали». Итак, я у цели. Мне предстояло, оценив Костина, выбрать верный тон, нужную тактику разговора и стать одним из членов клуба.

— Не слишком ли я нагнал на вас страху, Татьяна? Вы еще не передумали заняться парашютным спортом?

— Меня испугать трудно. Так что даже не рассчитывайте на это.

Галантно открыв передо мной дверь, Олег пропустил меня вперед.

— Здесь учебный класс, — показал он на комнату, заставленную столами, увешанную всевозможными плакатами и таблицами. — Правее — раздевалка. — Без лишних церемоний Олег ударил кулаком в обитую шпонкой дверь.

— Дмитрий Алексеевич, к вам девушка. Мечтает заняться парашютным спортом.

За письменным столом я увидела огромного толстого мужчину с наполовину облысевшей головой. Он повернулся в нашу сторону и тут же принялся откровенно разглядывать меня своими маслянистыми глазками. Заметив нелепость ситуации, Быстров кашлянул и протянул Дмитрию Алексеевичу руку.

— Костин, — представился мне толстяк.

— Татьяна, — пропела я.

Костин предложил мне присесть на свободный стул, а Олег, выразив надежду увидеться на поле, удалился.

— Быстров ваш приятель? — пялясь на мою грудь, спросил Костин.

Ну, козел, совсем охамел! У тебя вчера друг погиб, а ты все туда же!

— Вообще-то нет. Мы по дороге на аэродром познакомились.

Я ожидала, что за этим последует целый ряд вопросов о том, кто посоветовал мне обратиться в «Голубые дали» и как я узнала о существовании аэроклуба. Но толстяк лишь поинтересовался, были ли у меня прыжки. Затем он записал меня в журнал и сообщил, что, прежде чем допустит меня в вертолет, я должна пройти парашютную подготовку, включающую теоретические занятия и наземную практику на тренажерах.

Кроме меня, никого другого, не имеющего опыта в парашютном деле, в клубе не оказалось. Костин заверил, что займется моей подготовкой лично, но чуть позже. Через полчаса по расписанию у спортсменов будут прыжки, а я пока могу осмотреться на месте.

Все складывалось как нельзя лучше. Я незаметно прикрепила к крышке стола миниатюрное подслушивающее устройство и, не оборачиваясь, вышла из кабинета.

Еще один «жучок» я бросила в вазу с чахлым искусственным цветком на шкафу в раздевалке. Задерживаться надолго в этой комнате не стоило — скоро здесь соберутся спортсмены.

Я вышла из здания, осмотрелась и, не привлекая внимания, исчезла за углом дома.

Под окном раздевалки можно было спокойно послушать разговоры спортсменов, что я и сделала, достав из сумочки миниатюрный наушник и губную помаду с красным колпачком. Это хитроумное устройство помадой только выглядело. На самом же деле вместо косметического средства в выкручивающееся донышко тюбика был вмонтирован полый пластмассовый цилиндр, покрытый сверху тонким слоем цветной ароматной помады. Внутри его находились крошечные батарейки и звукоулавливатель. Точно такая же губная помада с розовым колпачком осталась в сумочке. Ее я собиралась применить чуть позже.

Вставив в ухо наушник, я дважды надавила на донышко тюбика, включив таким образом аппарат в режим прослушивания. Тут же мое ухо уловило мелодичное насвистывание. Кто-то из спортсменов уже находился в раздевалке.

— Что за молодую особу ты проводил к шефу? — вклинился в музыкальное соло молодой мужской голос. — Твоя знакомая?

— Девушку зовут Татьяна. Хочет записаться в наш клуб, — узнала я хрипловатый голос Олега.

— Ого! А она симпатичная! Интересно, свободна или нет?

— Нет! — вдруг резко ответил Олег.

Во дает! Кажется, на эту тему мы с ним разговор не вели.

— Жаль… Я сначала подумал, не проверка ли какая после вчерашней трагедии? А присмотрелся — молоденькая совсем. Куда уж ей! И все-таки жаль.

— Тебе что, девчонок в Покровске мало?

— Ну, не мало, конечно. Но эта Таня такая!.. Словом, все при ней. А глаза!

— Глаза, глаза! — Я чувствовала, что Олег начал заводиться.

Ну, не такая уж я молоденькая, хотя слушать, конечно, приятно. Ох уж эта присущая мужчинам способность — видеть только то, что они хотят видеть! И все же хватит перемывать мне косточки! Собираетесь вы говорить о деле или нет?

— Испуганные у нее глаза, — продолжил мой новый знакомый. — Услышала от кого-то о гибели Вениамина, вот и глаза такие! Наверняка мучилась сомнениями — идти в клуб или нет. Так что не вздумай при ней на эту тему говорить. Сам помнишь, как страшно первый раз прыгать.

Ну, понеслась душа в рай! И кто тебя только за язык тянет!

— Да ладно тебе… Что ты завелся сегодня? — не поддавался на провокации молодой собеседник.

— Ничего! Просто знаю — любишь ты языком почесать. Тут у самих на душе тревога, места себе никто не находит!

Разговор прервал хлопок двери, и чей-то бодрый голос спросил:

— Кто тут себе не находит места?

— Это мы с Павлом про Вениамина вспомнили. Как тут спокойным будешь?

— Да уж… Особенно когда менты дело нагло закрывают. А ведь не мешало бы разобраться с гибелью Брянского.

— Если бы они в этом хоть что-то понимали!

— Что тут понимать? И так все ясно! Вы парашют Вениамина видели? — поинтересовался Олег. — Стропы так закрутились, будто во время укладки их завязали узлом.

— Странно. Вроде в пятницу наша группа прыгала последняя, и парашюты мы укладывали коллективно. То есть, конечно, каждый из нас свой парашют укладывал сам, но остальные-то рядом стояли.

— Вот именно. И никаких проблем не было!

Я навострила уши. Может быть, как раз сейчас раскроется тайна гибели Брянского!

— Думаешь, тут не обошлось без посторонней помощи?

— Уверен! Не пойму только, кто и зачем.

— Я тоже считаю, что здесь не все чисто. Полночи уснуть не мог, размышлял.

— Выводы?

— Ничего толкового. Наши ребята в этом не замешаны. Сдали после прыжков парашюты и ушли. Брянский сам запер ангар. В клубе оставался дежурить Горыныч. Конечно, я сегодня с ним побеседовал. Только он ничего подозрительного не заметил.

— Его самого вы в расчет не берете? — вновь послышался звонкий голос Павла.

— Василия Егоровича?!

— Сказал же тебе — замолчи. Не лезь в разговоры старших. Как только в голову такое придет? — возмутился Олег.

— А еще у меня вызывают подозрения наш Барин и его протеже, — не унимался Павел.

— Вот как? Ну, скажешь тоже! — усмехнулся Олег.

— Да ты не смейся. С чего бы тогда ему суетиться, взятку ментам давать?

— Мыслишь как ребенок! Не совал бы лучше свой нос во взрослые дела.

— Да пошел ты! — не слишком злобно отозвался паренек. — Просто ты не хочешь ничего видеть и слышать, потому так и говоришь!

— И что же ты увидел? Рассказывай, герой, мы тебя слушаем.

— Да уж кое-что заметил! Помните, как Барин ринулся бежать с аэродрома, когда случилось ЧП? Даже в раздевалку не зашел. Так и уехал, в чем в воздухе был!

— Ну и что?

— Так вот. Я же свою одежду вешаю в соседнем ящике с этим, как его… с сослуживцем Барина Мурашкиным. Эх, и мутная он личность! Неизвестно, что у него на уме…

— Давай ближе к делу.

— По-видимому, уходя, шеф велел Мурашкину забрать свои вещи. Мурашкин достал кейс Барина, открыл его. В кейсе лежали коробка конфет, шампанское, что-то там еще. Я подумал, что Мурашкин просто не удержался от любопытства. А он вдруг вытащил из своего шкафа нож и бросил его чиновнику в кейс. Потом заметил, что я за ним наблюдаю, и захлопнул крышку.

— Это все? — послышался нетерпеливый голос Олега.

— Тебе мало?

— Много, даже слишком. Брянского, между прочим, не зарезали, голова ты садовая. Он разбился во время прыжка с парашютом!

— Сам ты голова садовая и мыслишь как ребенок! Ты же видел парашют Вениамина Николаевича! Или, кроме перехлестнутых строп, ничего не узрел?

По-видимому, рассуждения Павла произвели на спортсменов должный эффект, потому что после недолгой паузы Олег произнес:

— А ты молодец, Пашка! Голова у тебя все-таки варит! Однако не думаю я, что это дело рук Мурашкина, жилка у него тонка и терпение отсутствует. Да и шеф его только с виду крутой, а так — капризный барин, потакающий своим слабостям. Ладно, с Мурашкиным я сам попробую разобраться. Только прошу тебя, не лезь в это дело.

— Каким образом ты с ним собираешься разобраться? Думаешь, он тебе так прямо все и выложит?

— Мне выложит.

— Да он теперь в клубе лет сто не появится. И шеф его тоже. Два сапога — пара!

— Ничего, разберемся. Завтра у меня запланирована очень серьезная встреча с партнерами по бизнесу, а вот во вторник утром я его в администрации выловлю.

Дальше мне расслышать ничего не удалось. По-видимому, в раздевалку набилось сразу много народу, в ушах стоял только шум. Мужчины здоровались, хлопали дверцами шкафов, шуршали сумками и пакетами. Я отключила наушник.

Выходит, Александра права. Вполне возможно, что Вениамину кто-то помог расстаться с жизнью. Во всяком случае, Олег и его собеседники считают именно так. Вот и появились первые подозреваемые — чиновник из администрации и его протеже Мурашкин. И что же дальше? Олег намеревается побеседовать с Мурашкиным только во вторник. То есть если мне самой не предпринять никаких мер, то выпадает весь завтрашний день. С другой стороны, чтобы предъявить Мурашкину какие-то обвинения, по крайней мере, надо в них разобраться. А я пока толком не поняла, что случилось с парашютом Брянского и при чем здесь нож. К тому же мы с Мурашкиным незнакомы, поэтому разговаривать с ним придется, представившись частным детективом, что приведет к разоблачению моего инкогнито. Так что в данном случае целесообразнее выждать. Пусть этим вопросом займется Олег, а потом будет видно.

Придется незаметно вытащить подслушивающее устройство из вазы и прикрепить к чему-нибудь из вещей Олега. Жаль, что он ходит в клуб в спортивном костюме. В таком виде вряд ли он появится в администрации. А вот сотовый телефон Олег наверняка возьмет с собой…

По настроению спортсменов чувствуется, что, уйдя из жизни, Брянский не оставил их равнодушными. Конечно, постепенно его забудут, переживания и утраты сгладятся и осядут в глубине памяти. Но пока эта боль ощутима, и разум не хочет мириться с нелепой, преждевременной смертью. Как-то не очень верится, что кто-то из парней, беседовавших в раздевалке, мог быть причастен к смерти Вениамина.

Мне повезло — совершенно случайно я попала в клуб именно тогда, когда там находилась та группа парашютистов, которые тренировались у Брянского и в пятницу выполняли прыжки последними. Это сэкономит мне кучу времени!

Еще один плюс — ребята обратили внимание на парашют Вениамина после его трагического прыжка. Олег прав. Постороннему человеку, не разбирающемуся в парашютном деле, трудно определить причину гибели парашютиста. У спортсменов же глаз наметан, и они без труда поймут, что в устройстве не так. Отсюда следует: первое — если в клубе произошло убийство, то преступник кое-что соображал в устройстве парашютов; второе — мне самой необходимо срочно вникнуть в принцип работы парашютной системы.

Из всего, что я сейчас услышала в раздевалке, понятно, что ни у Олега, ни у его собеседников ни один из членов клуба не вызывает подозрения. Естественно, кроме вышеупомянутых Барина и Мурашкина, которые приходят в «Голубые дали» поразвлечься и которых никто не принимает за своих. Странно! Обычно в таких больших коллективах после подобных происшествий каждый подозревает всех и каждого. Ну и что с того, что Брянский запер ангар? Мог же кто-то из спортсменов вернуться позже? Ключи — не такое уж большое препятствие на пути к намеченной цели. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы воспользоваться отмычками. Ловкость рук и никакого мошенничества! Несомненно, стоит взглянуть на замок ангара. Уж что-что, а следы взлома я определю без проблем.

И еще одна любопытная деталь в разговоре спортсменов! Почему Олег так рьяно бросился защищать Горыныча, дежурившего в ночь перед ЧП? Что, этот сторож такой честный, уважаемый или просто инвалид, не способный сделать десятка шагов?

Придется разобраться и в этом вопросе. А пока действительно надо осмотреться, выяснить, что тут и как.

Недалеко от ангара я заметила странное сооружение, напоминающее огромный сачок для ловли бабочек. Он то надувался от ветра, то опускался вниз. В стороне, рядом с вертолетом, стояли двое мужчин, о чем-то между собой беседуя. Я подошла поближе, делая вид, что заинтересована сачком. Нас разделял вертолет, и в поле зрения мужчин я не попадала.

— Говорю тебе, что Брянский успел переоформить на Костина вертолет. Я своими глазами документы видел, — терпеливо объяснял один, одетый в форму летчика, другому.

Его собеседник, молодой солдатик, молящим голосом попросил:

— Егорович, замолви за меня словечко, порекомендуй Костину. Ты же знаешь, что я в технике разбираюсь. Мне бы только хоть иногда прыгать…

— А что же ты на военном аэродроме не прыгаешь? Или не допускает тебя командир?

— Говорит, каждый должен заниматься своим делом. Радуйся, что на соревнования отпускаем.

— Таня! Что вы там рассматриваете? — позвал меня совершенно не вовремя появившийся Быстров.

Я махнула ему рукой, подзывая к себе.

— Словно живой! — показала я на сачок. — Наверное, это указатель направления ветра?

— Ну да, мы его колдуном называем.

— А на чем вы поднимаетесь в воздух?

— Обычно на «Ми-8» или «Ми-2». На соревнованиях, бывает, нас с самолета сбрасывают.

— «Ми-8» — это вон тот вертолет? — кивнула я в сторону техники и стоящих рядом с ней мужчин. — Ни разу на вертолете не летала. А чей он? Дмитрий Алексеевич его зафрахтовал или это его собственность?

— Вообще-то «Ми-8» принадлежал Брянскому.