Все о мужских грехах

— Семен Иванович занят! — категорично заявила мне самого боевого вида пожилая секретарша, едва увидев меня на пороге.

— А вы ему доложите, что пришла Иванова, он и освободится, — предложила я, ругнув себя за то, что не позвонила ему предварительно по телефону, и мило ей улыбнулась.

— А я тебе сказала, что он занят! — повысила голос секретарша, видимо, приняв меня за его любовницу — «молодое мясо», как он выразился.

— А вот тыкать не надо! — Я повысила в ответ голос. — В такой солидной приемной, у такого солидного начальника и вдруг такая невоспитанная секретарша. — Я горестно покачала головой.

— Ты бы шла отсюда по-хорошему! — угрожающе приподнимаясь, сказала она.

— Охотно! — ответила я, направляясь прямо к дверям Андреева.

Она вскочила и попыталась загородить от меня дверь, но я быстро взяла секретаршу на прием и вместе с ней, ведя ее, полусогнутую, впереди себя, вошла в кабинет.

— Извините, Семен Иванович, у меня срочное дело, а меня к вам не пускали, — сказала я.

Андреев корпел над какими-то бумагами и, подняв голову и увидев нашу живописную группу, расхохотался.

— Да, Маня! Такой фрукт, как Татьяна, тебе не по зубам! Ты, Таня, отпусти ее, а то она у меня уже не молоденькая, чтобы так стоять, — сказал он, и я отпустила секретаршу, которая только что не лопалась от злости. — А ты, Маня, успокойся! У Татьяны ко мне действительно очень срочное и важное дело! Ты бы узнала сначала, что к чему, а потом уже и в позу вставала!

— А на ней не написано, что она по делу! — огрызнулась секретарша. — Откуда мне знать, что это не очередная твоя шалашовка с претензиями пришла? Или мало я их, что ли, с лестницы спускала?

— Охолони! — прикрикнул на нее Андреев. — Татьяна частный детектив и сейчас на меня работает! И пока мы с ней разговаривать будем, хоть умри, но никого не пускай! Ясно?

— Так это вы Сандрой занимаетесь? — мгновенно переходя на «вы», спросила она.

— Да! — ответила я.

— Так бы сразу и сказали! — и она дежурным голосом спросила: — Чай или кофе?

Я помедлила с ответом, думая, что чай я не очень люблю, а хорошего кофе здесь вряд ли дождешься, и решила было попросить сок, но Андреев ответил вместо меня:

— Кофе ей! Я уже узнал, что она без него жить не может. — Секретарша кивнула и ушла, а мне он сказал: — Кофе у нее отменный получается! Сейчас сама увидишь! — А потом спросил: — Скажи честно, ожидала тут длинноногую девулю увидеть с патлами распущенными?

— Что-то вроде, — уклончиво ответила я.

— Зря! Ты пойми, у любого разумного начальника, что при Советах, что сейчас, на работе есть только четыре доверенных человека: секретарша, главный бухгалтер, начальник службы охраны и водитель. А возьми я сюда любовницу свою — и что будет? А будет она полностью в курсе моих дел и встреч. Мне это надо? Выгонишь ее, а она тебя со злости заложит! Видал я таких дураков! Позарились на молоденьких, а потом локти кусали и не знали, как от них избавиться. А меня дураком даже в детстве никто не называл! — И, переходя к делу, спросил: — Ну, чего узнать успела?

— Пока немного, но ясно одно — Сандру преследует какой-то мужчина с уголовным прошлым…

— О как! — воскликнул Андреев.

— Вот именно! В Ростове-на-Дону она спаслась просто чудом, а вот в Волгограде он в нее стрелял, но промахнулся и попал в другую девочку, которая, к счастью, выжила.

— Что за сволочь? — хрипло спросил Семен Иванович.

Я описала внешность мужчины и сказала, что сейчас он в Тарасове. Выслушав меня, Андреев решительно сказал:

— Сегодня же всех на ноги подниму! Пусть его ищут! Что еще?

— Я думаю, что начало этой истории нужно искать в Сухуми… — начала я, и он тут же заявил:

— Ну, так езжай! У меня здесь абхазы на рынке торгуют! Я им скажу, и тебя там, как дорогого гостя, встретят! И помогут во всем! А то я им здесь такую жизнь устрою, что мало не покажется! — Он нажал на селектор и сказал: — Маня! Найди мне быстро Самшиева, и пусть пулей летит ко мне! — А потом спросил у меня: — Что еще?

Обрадовавшись, что он сам предложил мне помощь в Абхазии и мне не пришлось его об этом просить, я сказала:

— Мне надо посмотреть комнату в общежитии, где живут Сандра с матерью.

— Смотрели уже! — нехотя буркнул он. — Да ничего не нашли!

— Значит, нужно посмотреть еще раз! — настаивала я.

— Что найти-то думаешь? — поинтересовался он.

— Пока сама не знаю, — пожала плечами я. — Сориентируюсь на месте. Ну, не может быть такого, чтобы ничего там не было! — воскликнула я. — Просто нужно уметь смотреть и видеть!

— Так это одно и то же! — удивился он.

— Нет! — возразила я. — Можно смотреть, но ничего не увидеть!

Подумав, он согласился:

— Тебе виднее! Когда пойдешь?

— Чем скорее, тем лучше, — ответила я.

— Да в любое время — Манана же из больницы не вылазит! — буркнул он.

— Сандре стало хуже? — насторожилась я.

— Скажем так, ей не стало лучше, что должно было произойти, — уклончиво ответил он и, сорвавшись, заорал: — Я хирургам этим сказал, что руки им пообломаю под самый корень, если она умрет! Ванька ведь уже дома даже и не появляется! В коридоре там в кресле спит! Я тут звонил ему, так он сказал, что, если с ней что-нибудь случится, то он жить не будет! Я могу такое допустить?!

— Ну, это только слова, — попыталась успокоить я его, на что он огрызнулся:

— Предлагаешь мне единственным ребенком рискнуть? А своим бы ты рискнула? — В ответ я отвела глаза, а он, сказав: — Ну то-то же! — опять нажал кнопку селектора и приказал: — Миха! Дуй ко мне! Срочно! — А мне объяснил: — Начальник моей охраны, он тебе все устроит.

Тут появилась секретарша с подносом и, ставя передо мной кофе, доложила начальнику:

— Самшиев уже бежит!

В дверях она чуть не столкнулась с невысоким кряжистым мужчиной, на котором строгий костюм и белая рубашка, правда без галстука, смотрелись, как на корове седло. Он пропустил секретаршу, плотно закрыл обе двери и вошел в кабинет.

— Миха! Это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, — представил меня Андреев. — Ей нужно посмотреть сам знаешь какую комнату. Организуй! — Тот в ответ кивнул. — И еще! Немедленно поставь возле палаты Сандры в больнице пару ребят посмышленее! И вообще организуй там круглосуточную охрану. Всех мало-мальски подозрительных задерживать без раздумий! А вот если появится мужик в возрасте со шрамом на левой брови, свернутым направо носом, злыми темными глазами и татуировками на руках, то не церемонься, — выразительно сказал Андреев и посмотрел в глаза своему начальнику охраны.

— Понял, Сема! — отозвался мужик неожиданно звучным, певучим голосом.

— Э! Подождите! — торопливо воскликнула я, правильно поняв этот обмен взглядами. — Мне его сначала допросить надо!

— Значит, допросишь! — кивнул Андреев. — У меня складов много, найду, где подержать! — и велел мужчине: — Иди!

— Я вас в приемной подожду! — пообещал тот мне и вышел.

Я наконец-то добралась до кофе, который оказался очень вкусным. Увидев удивление на моем лице, Семен Иванович усмехнулся и сказал:

— А я тебе что говорил? У меня здесь разные люди бывают, так что научилась Маня этим премудростям. — И прямо спросил: — Поиздержалась?

— Есть немного, — ответила я, хотя деньги у меня еще были, но ведь неизвестно, как дела в Сухуми пойдут.

Андреев подкатился в кресле к сейфу, покопался там и потом броском по столу двинул ко мне конверт.

— Не экономь! — назидательно сказал он. — Видишь, что надо человеку заплатить за информацию, плати, сколько запросит! Один у меня сын! Один! — повторил он. — Другого нет и не будет! — с горечью сказал он. — Эх, если б Клавдя еще родить могла! Разве ж мы об одном ребенке мечтали? А нам сказали, что не будет больше! Э-хе-хех! — по-стариковски вздохнул он.

Тут раздался осторожный стук в дверь, потом она приоткрылась, и в щели появилась смуглая физиономия.

— Вызывали, дорогой Семен Иванович?

— Заходи, Никола! — разрешил Андреев, и в кабинете появился невысокий сухощавый мужчина с копной густых, частично уже седых волос, одетый из-за жары в светлые брюки из легкой плащовки и рубашку с короткими рукавами. — Вот эта женщина, — Семен Иванович кивнул на меня, — Татьяна Александровна Иванова. Она по моим делам в Сухуми поедет, так ты сообщи как-нибудь своим, чтобы…

— Я все понял, дорогой Семен Иванович! — перебив его, воскликнул Николай. — Мы для вас все сделаем! Мы же здесь благодаря вам, как у Христа за пазухой, живем! Ни в чем обиды не видим, дай вам бог здоровья! — А потом, повернувшись ко мне, пообещал: — Мы дорогую Татьяну Александровну в Адлере в аэропорту встретим, в лучшем доме поселим, куда надо отвезем и привезем, и во всем поможем. А уж кормить будем!.. — Он восторженно повертел головой и от избытка чувств даже поцеловал сложенные щепотью пальцы.

— Лучше бы в гостинице, — с сомнением сказала я и объяснила: — Мне же с людьми встречаться надо будет.

— Какая гостиница, дорогая? — воскликнул он. — В доме моего отца будете жить! Дом большой! Сад большой! Встречайтесь с людьми, сколько нужно! А в гостинице, не дай бог, обидит кто!

Вообще-то я могла бы ему сказать, что обидеть меня дело проблематичное, потому что свой черный пояс по карате я не в подарок на Новый год получила, но промолчала — абхазец так хотел быть полезным Андрееву, что чуть не приплясывал на месте.

— Когда поедешь? — спросил меня Семен Иванович.

— Если сегодня все получится, то завтра — чего тянуть-то? — ответила я.

— Получится! — уверенно заявил Андреев и в селектор сказал: — Маня! Забронируй для Татьяны одно место в бизнес-классе до Адлера на завтра! Если мест нет, то позвони от моего имени начальнику аэропорта! Словом, хоть ужом извернись, но она завтра должна улететь! — А потом покивал мне: — Сделает!

— Вас, дорогая, в аэропорту мой племянник встречать будет, — заверил меня Николай. — Сергеем зовут! Вы, как прилетите, сразу к справочному бюро идите, а он уже там будет!

Рассыпаясь в благодарностях Андрееву за их безоблачную жизнь в Тарасове и обещаниях сделать для меня, а значит, и для него, все возможное, Самшиев наконец ушел.

— Ну, Татьяна, с богом! — серьезно глядя на меня, сказал Андреев. — Как что узнаешь, тут же звони! — и попросил: — Ты уж, Татьяна, там постарайся! Доведи это дело до ума! А я сегодня по дороге домой в церковь заеду и свечку за твой успех поставлю!

— Сделаю все, что в моих силах! — пообещала я и вышла.

В приемной меня ждал Миха, который, поднявшись при виде меня из кресла, представился:

— Михаил Петрович Сазонов! Как я понял, поступаю в ваше полное распоряжение! — сказал он.

— Ну, это только на время, — успокоила я его.

— У меня все готово, — продолжил он. — Можно ехать хоть сейчас. Днем там все на работе, так что нам никто не помешает.

— Значит, сейчас и отправимся, — согласилась я, и мы вышли из приемной.

По пути к выходу я уточнила:

— Только сначала в аптеку заедем.

— Зачем? — удивился он.

— За медицинскими бахилами и перчатками, — объяснила я. — Мало ли как карта ляжет, а мне свои следы и отпечатки там оставлять не хотелось бы.

Мы с ним вышли на улицу, где он сел в джип, а я в свою «девятку», и отправились в общежитие, по дороге купив то, что мне было нужно. Первым в общежитие вошел здоровущий парень, который сразу же направился к окошечку вахтера. Он наклонился к нему, заодно закрыв тому весь обзор, и негромко завел неторопливую беседу, а мы: я, Сазонов и еще какой-то парень, тем временем стали подниматься по лестнице.

— Здесь! — Сазонов остановился возле двери комнаты Нинуа и сказал парню: — Давай!

Тот немного повозился с замком и распахнул дверь, после чего, шутливо поклонившись, пригласил меня:

— Прошу! А мы на стреме постоим! — за что тут же получил от Сазонова подзатыльник, что его нимало не смутило.

— Сын-лоботряс! — хмуро объяснил мне Михаил Петрович и вздохнул: — И в кого он только такой уродился? Остальные дети — люди как люди, а он?..

Оставив их выяснять свои семейные отношения, я надела перчатки и бахилы и вошла в комнату, где внимательно огляделась и вздохнула, да и было от чего! Обстановку комнаты составляла старая и шаткая казенная мебель: две железные кровати с давно выцветшими покрывалами, тумбочка, на которой стояла накрытая чистым полотенцем посуда, обшарпанные шифоньер и обеденный стол, который, судя по стопке книг на нем, служил Сандре и для занятий, два стула, настенная вешалка около двери с занавешенной простыней зимней одеждой и все! Видно было, что люди готовы быстро собрать сумки и уехать в любую минуту — где уж тут вещами обрастать!

Увидев на всем этом довольно внушительный слой пыли (Манане Георгиевне было, естественно, не до уборок), я поморщилась — ну и как тут прикажете следов не оставлять? Но делать было нечего, и я принялась за обыск! Методично и максимально осторожно я начала осматривать все самым тщательным образом: прощупала зимнюю одежду, проверила сапоги и, ничего не обнаружив, перешла к шифоньеру… и опять ничего! Я пошарила в тумбочке, пролистала все лежавшие на столе книги и вздохнула — радоваться было нечему! Оставалось последнее — две стоящие на шифоньере большие сумки. С некоторой опаской я встала на стул и достала их оттуда, заодно обдав себя пылью и посмотрев на самом шифоньере, но ничего там не нашла. Поставив сумки на пол, я нагнулась и открыла их: в одну была вложена еще одна сумка и все, а во второй я обнаружила в полиэтиленовом пакете старую куклу в давно выцветшем платье, а под пакетом — альбом с фотографиями. Я достала его и начала просматривать — обыкновенный семейный альбом. Фотографии были переложены различными бумагами, среди которых я обнаружила уже пожелтевшую вырезку из «Комсомольской правды», диплом победителя химической олимпиады, почетные грамоты… Но чем дальше я его смотрела, тем больше меня охватывало чувство, что что-то тут не так, и я, дойдя до конца, вернулась к началу. И тут меня осенило! Фотографии начинались с возраста Сандры примерно лет в шесть, а вот младенческих не было ни одной! Ни в коляске, ни с голой попой на кровати, ни на руках у Мананы Георгиевны, ни на каком-нибудь детском празднике! Ничего! «Да-а-а! — подумала я. — Здесь есть над чем поломать голову!» Я взяла одну из первых фотографий Сандры (благо их было несколько) и положила к себе в сумку — может, в Сухуми пригодится! Поставив сумки обратно, я подошла к двери и оглядела комнату — следов моего пребывания вроде бы видно не было, и я вышла в коридор.

— Ну? — с нетерпением спросил меня Михаил Петрович, пока его сын запирал замок. — Нашли что-нибудь полезное?

— Думаю, да, — неуверенно ответила я. — Но вот полезное оно или нет, только время покажет.

Мы втроем спустились вниз и застали того здоровущего парня оживленно обсуждавшим с вахтером перспективы местной футбольной команды. При виде нас парень еле заметно кивнул и догнал нас вскоре после того, как мы вышли из общежития.

— Занятный дед! — посмеиваясь, сказал он, подходя к нам. — Заговорил он меня насмерть! Скучно ему одному сидеть, вот он и обрадовался!

Распрощавшись с людьми Андреева, я поехала и отксерокопировала фотографию в нескольких экземплярах, а потом отправилась в салон, где привела себя в порядок — мало ли с кем мне встречаться придется, значит, нужно было выглядеть прилично! Вернувшись домой и сделав себе кофе, я села переваривать новую информацию.

«Нет! — думала я, глядя на детскую фотографию Сандры. — Она кто угодно, но не грузинка! Это точно! Значит, Манана Георгиевна удочерила ее, когда та была маленькой. Видимо, мать девочки умерла, а отца лишили родительских прав, — и тут же поправилась: — Не проходит! Если бы он искал ее, чтобы забрать к себе, это еще прокатило бы, но он же собирается ее убить! А зачем ему убивать свою родную дочь? Судя по тому, что они сбежали от него, уж алименты-то они во всяком случае с него не требовали. Тогда почему он их ищет? Манана Георгиевна попала под эту раздачу совершенно случайно, его цель — Сандра! Так что же ему от нее надо? Почему он так стремится ее убить?» Но, как я ни мучилась, ничего толкового мне на ум так и не пришло. «Ладно! — решила я. — Утро вечера мудренее!»

На всякий случай я позвонила Андрееву и спросила насчет билета, на что получила ответ:

— Ты, Таня, привыкни на будущее, что, когда я что-то приказываю, это делается! И других вариантов нет! Уяснила?

— Уяснила, Семен Иванович, — сказала я. — И спасибо вам большое!

— Потом сочтемся! — хмыкнул он и добавил: — Ты свою машину не бери — за тобой утром моя придет! — и, не дожидаясь моего ответа, положил трубку.

А я начала собираться. Не зная, сколько дней мне придется провести в Абхазии, я брала вещи на все случаи жизни — я слышала, что жизнь там — не сахар. Положила и свои пластиковые карточки, и загранпаспорт с шенгенской визой — вдруг пригодится? Не забыла я и купальник — не может быть, чтобы я не выкроила немного времени и не искупалась в море. Загореть мне вряд ли удастся, но вот искупаюсь обязательно, пообещала я себе. Чтобы узнать, что меня ждет в Сухуми, я бросила гадальные кости и увидела 5+20+36.

— Грядут трудности, но я сумею овладеть ситуацией? Да уж постараюсь! Иначе нужно работу менять! — сказала я и, зевнув, легла спать — мой рейс был рано утром.

Машина за мной действительно пришла, и я благополучно и вовремя добралась до аэропорта. Книгу я в дорогу с собой брать не стала, чтобы она не сбивала меня с рабочего настроя, и, глядя в иллюминатор, думала, с чего я в Сухуми начну действовать. «Ничего, Татьяна! — накручивала я себя. — Ты справишься! У тебя же целых две печки, от которых можно плясать: адрес Мананы Георгиевны и фотография Сандры, не может быть, чтобы дело не выгорело!»

За этими размышлениями время пролетело незаметно, и я, спустившись в Адлере с трапа, всей грудью вдохнула совершенно особый, напоенный запахом моря и ароматом южных цветов воздух, который не могла перебить даже вонь авиационного бензина. «И какого черта люди за тридевять земель отдыхать едут, когда такая прелесть есть? — возмущалась я по пути в аэровокзал, а потом, рассмеявшись, сказала себе: — А ты-то чем лучше? Тоже в Турцию, Египет или на Кипр привыкла летать! Так что не больно-то кипятись!»