Битый недобитого везет

Ольга ехала довольно быстро. На дороге машин было мало, покрытие же здесь довольно хорошее, и все это позволяло ей развить приличную скорость. Что же касается меня, точнее, моей верной «девяточки», то я никак не могла поспеть за скоростной иномаркой Ольги. Единственное, на что мне оставалось надеяться, — что она не станет так нестись всю дорогу, иначе я потеряю ее из виду. В принципе, можно было, конечно, самостоятельно разыскать кафе «Король Лир», о котором я слышала впервые, но на это могло потребоваться время, каковым я не располагала. Мне было важно проследить всю встречу Петрова с Ольгой — с самого начала и до конца, чтобы не пропустить ничего важного. Тем более что встреча вообще могла быть очень короткой и я могла попросту не успеть на нее.

На мое счастье, Ольга не слишком гнала. Она старалась соблюдать правила дорожного движения и не нарушала скоростной режим на дороге. Так что я на своей отнюдь не столь быстрой машине все же умудрялась не терять ее из виду. И это даже хорошо, что у меня не было возможности ехать слишком близко к ее джипу. Веретенева не могла заметить слежку и узнать меня. Быть раскрытой мне совсем не хотелось.

Наконец мы достигли города, и Ольга сбросила газ. Я тоже притормозила, стараясь все же не отставать от нее. Машин на дороге прибавилось, и я очень опасалась, как бы мне не потерять ее из виду.

Поколесив немного по центральным улицам, Веретенева свернула в один переулок и медленно покатила по нему. Я не стала рисковать и оставила машину за углом, а сама вышла из нее и пешком направилась в том направлении, в котором только что скрылся джип.

Я не обманулась в своих ожиданиях — «Король Лир» находился как раз в этом переулке. Стоило мне свернуть за угол, как я сразу же увидела Ольгу. Она припарковала свой «Мицубиси» у входа в небольшой ресторанчик и направлялась ко входу.

Дав ей возможность войти внутрь, я торопливо пошла следом, по дороге осматриваясь, чтобы не быть замеченной Петровым, который вот-вот должен был подъехать. Но, кажется, Олег Васильевич не слишком-то торопился на встречу. По крайней мере я нигде не заметила его приметную машину.

Теперь мне предстояло проникнуть в зал ресторана незаметно для Ольги. Я ни разу не бывала в этом заведении и представления не имела о расположении зала. На свой страх и риск я дернула дверь и вошла в холл.

Я оказалась в небольшом, очень уютном зале с несколькими столиками. Бегло осмотревшись, я не заметила среди немногочисленных посетителей Ольги Веретеневой. Как, впрочем, и Петрова. Испугавшись, что упустила их, я огляделась еще раз и даже не заметила девушку-администратора, подошедшую ко мне.

— Добрый день. Могу я вам чем-нибудь помочь? — вежливо осведомилась она.

— Здравствуйте, — бросила я, все еще продолжая высматривать Веретеневу, хотя и так уже было ясно, что ее здесь нет. — Скажите, а у вас нет какого-нибудь другого зала?

— Есть, — улыбнулась девушка. — У нас имеются кабинеты. Вас проводить? — Администратор выжидательно уставилась на меня.

— Что?.. А, да, конечно, — сообразила я, поняв, что, вероятно, Ольга и Петров заняли как раз один из кабинетов.

Девушка направилась по залу, я за ней. Мы прошли через общий зал и вошли в узкий коридорчик с несколькими дверями. Некоторые из них были плотно закрыты, а пара дверей оказались открытыми.

— Вот, пожалуйста, — пригласила меня девушка в один из отдельных кабинетов.

— Спасибо, — поблагодарила я ее, входя внутрь.

— Вот меню, — любезно указала мне девушка на бордовую папку на столе. — Сейчас к вам придет официант.

Она удалилась, а я, оставшись в одиночестве, решила проверить обстановку. Выглянув за дверь, увидела, что обе соседние с моей двери кабинетов заперты. Значит, заняты, решила я. Вероятно, в одном из них сейчас находятся Петров и Веретенева.

До меня донесся негромкий разговор. Звучали два голоса — мужской и женский. Я прислушалась, стараясь разобрать, с какой стороны идет звук. Поняв, что беседуют в соседнем кабинете, я осторожно припала ухом к тонкой, почти фанерной стенке и прислушалась. Голоса были веселыми и возбужденными. Мужчина шутил и рассказывал анекдоты, а женщина беспрестанно хихикала.

Нет, это не Петров с Ольгой, решила я. Уж они-то не стали бы так веселиться. Приложив ухо к другой стене, я ничего не услышала, хотя мне показалось, что в кабинете слева кто-то находится. Там слышалось какое-то движение.

В этот момент вошла официантка, и я едва успела оторваться от стены и сесть за стол. Я удачно изобразила придирчивое изучение меню. Сделав заказ, я опять осталась одна и решила снова сходить на разведку.

Выбравшись из кабинета, я отправилась по коридору. Подходя к каждой из закрытых дверей, я осторожно прислушивалась к тому, что происходит внутри кабинки.

В одной кабинке гуляла какая-то развеселая пьяная компания из нескольких мужиков. Они так кричали, что мне даже не пришлось напрягаться, чтобы услышать, что они говорят. В другом кабинете находились женщины. Они живо обсуждали нового любовника какой-то Наташки, и я сочла, что Веретеневой там тоже нет.

Оставалась лишь одна кабинка рядом с моей. Та, в которой кто-то явно находился, но не производил никакого шума. Вероятно, там и была Ольга.

Я вернулась в свою кабинку, и как раз вовремя — официантка принесла мой заказ. Когда она ушла, я приложила ухо к стене и прислушалась. До меня донесся стук стекла о поверхность стола. Да, в кабинке определенно кто-то был. В следующее мгновение в коридоре раздались шаги, и вслед за этим я услышала мужской голос:

— Добрый вечер. Извините за опоздание.

— Вы не очень-то торопились, — голос звучал отчетливо, и я узнала его обладательницу — Ольгу Веретеневу.

Значит, я не ошиблась, и в соседней кабинке была именно она. А вот пришел и Олег Васильевич.

На всякий случай я поплотнее прикрыла дверь своего кабинета, чтобы не быть застигнутой за подслушиванием. Мне повезло — слышимость между кабинками была великолепной. Даже если в соседней говорили тихо, при желании все равно можно было разобрать слова. И уж чего-чего, а этого самого желания у меня было хоть отбавляй.

— Я надеюсь, ответ будет положительным? — сразу перейдя к делу, спросил Петров.

Ольга не торопилась с ответом. Я снова услышала, как стукнул бокал, поставленный на стол. Наконец она заговорила.

— Я советовалась со своими адвокатами… — начала она.

— Ольга Геннадьевна, — холодно оборвал ее Петров, — меня мало интересуют ваши адвокаты. Гораздо больший интерес у меня вызывает «Империя грез».

Я прильнула к стене и вся обратилась в слух. Кажется, я не прогадала — разговор пошел в нужном ключе.

— Олег Васильевич, я мало что смыслю в делах, — решила все же закончить свою мысль Веретенева, — но мне кажется, что если я всецело передам управление компанией моего мужа в ваши руки, то могу потерять ее.

В ответ на это Петров громко рассмеялся.

— Ольга Геннадьевна, дорогая моя! — цинично проговорил он. — Как же вы можете потерять ее, если формально владелицей останетесь вы?

— Ну и что? — гнула свою линию Веретенева. Похоже, адвокаты и вправду неплохо подковали ее. А может, она просто прислушалась к моим словам. — Ведь вы станете владельцем крупного пакета акций, и я вряд ли смогу в полной мере контролировать ваши действия… А также прибыль компании, — жестко добавила она.

Петров помолчал немного, потом заговорил ледяным голосом:

— Ольга Геннадьевна! Я хотел договориться с вами мирно. Но вижу, что это не получится. Дело в том, что, когда ваш супруг был еще жив, он намеревался со временем передать управление фирмой в мои руки. Сам-то он был уже не молод. Да и здоровье… Только вот не успел этого сделать. И вы знаете, почему…

В кабинке повисла напряженная пауза. Мне казалось, что я даже вижу, как Веретенева смущенно прячет глаза, как она делала это сегодня во время поминок, а Петров сверлит ее настойчивым взглядом.

Наконец Ольга произнесла:

— Да. Причина смерти моего мужа известна не только мне. Это не секрет. Он умер от сердечной недостаточности.

— Ай-яй-яй, Ольга Геннадьевна! — тоном строгого учителя проговорил Петров. — Ну не смешите меня, пожалуйста. Вы ведь прекрасно знаете, о чем я говорю. Давайте не будем играть в кошки-мышки. Я человек деловой, и у меня мало времени. Давайте сразу же перейдем к сути вопроса. Итак, вы передаете мне управление компанией, а также ту часть акций, которая была обещана мне вашим покойным супругом. Это будет всего лишь справедливо.

Веретенева молчала. Я услышала, как она принялась нервно барабанить ногтями по крышке стола. Олег Васильевич не торопил ее с ответом. Он ждал, пока она сама примет решение.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — срывающимся, звонким от волнения голосом проговорила Веретенева.

— Не понимаете? — делано изумился Петров. — Что ж, могу вам объяснить, если вы хотите.

— Олег Васильевич, мои адвокаты… — начала было снова Веретенева, но Петров грубо прервал ее:

— Хватит, Ольга Геннадьевна! Я знаю правду, знаю, от чего на самом деле умер ваш муж. И вы это отлично знаете. Прекратите делать из меня дурака! И хватит рассказывать мне про ваших адвокатов!

— Олег Васильевич, что вы себе позволяете? — едва ли не со слезами заговорила Веретенева. — На что вы намекаете?

— А я ни на что и не намекаю, — спокойным, ровным голосом произнес Петров. — Если вы не хотите по-хорошему, тогда я скажу все прямо.

Я затаила дыхание, приготовившись услышать какую-то страшную тайну. А Олег Васильевич продолжил:

— Когда Андрей Семенович находился в больнице с сердечным приступом, с тем самым, которого не смог пережить, я тоже посещал его там. Я всегда хорошо относился к вашему мужу.

— Ну конечно, — вскричала Ольга. — Вам только и надо было, чтобы Андрей отдал вам акции!

— Он сам обещал мне! — перебил Веретеневу Петров. — Так вот. Когда я в тот злополучный день пришел к нему в больницу, чтобы проведать, то увидел, что у него находитесь вы, и не стал входить… Дальше продолжать?

Веретенева помолчала немного, потом, видимо, собравшись с силами, проговорила, стараясь сдержать волнение:

— Продолжайте.

— Я стоял в коридоре, когда вы находились в палате. Я видел то, что происходило там.

В кабинке за стеной воцарилась тишина. Я так разволновалась, что мне казалось, будто мое тяжелое прерывистое дыхание слышно за километр.

— Ольга Геннадьевна, — тихо проговорил Петров. — Я видел, как вы… м-м-м… поспособствовали смерти собственного мужа. Я имею в виду аппарат искусственного дыхания.

Я так и ахнула, услышав его слова. Представляю, какой шок был у Веретеневой. Думаю, что Петров не стал бы лгать. Вероятно, так все и было, и Олег Васильевич стал свидетелем убийства Ольгой своего мужа.

— Это ложь, — севшим голосом проговорила Веретенева.

— Вы же прекрасно знаете, что нет. Потому я и предлагаю вам за мое молчание об этом… м-м-м… инциденте передать мне пакет акций «Империи грез».

— Я не намерена предпринимать никаких шагов, не посоветовавшись предварительно со своими адвокатами, — едва слышно произнесла Веретенева.

— Какие адвокаты, Ольга Геннадьевна! — рассмеялся Петров.

— Но это же шантаж! — возмутилась Ольга.

— Так вы что, отправитесь к адвокатам и станете рассказывать им о том, как убили собственного мужа и что теперь вас из-за этого шантажируют? И потом, мне не очень нравится слово «шантаж». Я бы не был столь категоричным в определениях. Я назвал бы это… соглашением. Взаимовыгодным. А то, если так бросаться словами, то и ваше поведение можно назвать убийством…

— Я не убивала Андрея! — запальчиво воскликнула Веретенева. — Он умер, потому что у него остановилось сердце… Потому, что у него отключился аппарат искусственного дыхания…

— Он умер, потому что вы не предприняли никаких шагов, чтобы помочь ему выкарабкаться, — уверенно заключил Петров. — Вы ведь могли включить аппарат, могли вызвать сестру, позвать врача, в конце концов.

— Я испугалась! — срывающимся голосом вскричала Ольга. — Я растерялась! Я не знала, что делать! Он… этот аппарат… вдруг перестал работать! Я… я… — голос ее стал хриплым и испуганным.

Я не могла поверить в то, что Ольга могла действовать столь хладнокровно. То, в чем обвинял ее Петров, было слишком чудовищным, чтобы быть правдой. Но даже если все было так, как говорит она, ее действия, при определенном раскладе, все же можно расценивать как убийство. Или, если выражаться более корректным юридическим языком, как неоказание помощи, повлекшее смерть. Что, впрочем, ничуть не лучше и не легче…

Веретенева молчала. Я ужаснулась. Вот это да… Выходит, Ольга помогла отцу Егора отправиться на тот свет! Кто бы мог подумать… А теперь, значит, амбициозный управляющий решил посредством шантажа без проблем заполучить акции «Империи грез» и стать почти полноправным хозяином предприятия.

— Ольга Геннадьевна, — прервал молчание Петров. — У меня не слишком много времени. Еще куча дел запланирована на сегодняшний вечер. Так что давайте решим наш вопрос поскорее. Если вы соглашаетесь передать мне акции, то давайте разъедемся по домам.

— А если я откажусь? — упавшим голосом произнесла Веретенева. Похоже, уже понимая, что проиграла.

— А если вы откажетесь, то я как честный человек просто обязан буду пойти в милицию и рассказать о том, что видел в больнице… Выбирайте. Решать вам. И заметьте, я на вас не давлю. Ведь в любом случае решение зависит только от вас. Я не пристал к вам с ножом к горлу с требованием передать мне акции. Вы вправе принять любое решение. Какое пожелаете.

— А где гарантии, что после того, как я передам вам акции, вы не отправитесь в милицию и не расскажете то, чем угрожаете?

— Ну зачем же так плохо обо мне думать? — радостно воскликнул Петров. Он уже понял, что победил. Ольга наверняка сделает так, как он хочет. — Мне ведь не за что вам мстить. Я вам, наоборот, должен быть благодарен. Мне всего лишь нужен контроль над «Империей грез». А до вас мне ровным счетом нет никакого дела.

— Хорошо, — совсем поникла Веретенева. — Я согласна. Только вы же понимаете, что это не может быть так скоро. Придется подождать, пока мои адвокаты…

— Это лишь вопрос времени, — перебил ее Петров. — Согласны, вот и славно. Я думаю, что мы договорились.

После этого в соседнем кабинете все стихло, до меня доносился лишь какой-то шорох. Похоже, что разговор окончен.

— Всего доброго, Ольга Геннадьевна, — произнес Петров. — Я позвоню вам.

Я услышала, как открылась и закрылась вслед за ним дверь. Олег Васильевич убрался восвояси, и Веретенева осталась одна.

Я раздумывала, как мне поступить. Пойти к Ольге сейчас же и сказать ей, что я все знаю, или же подождать? Хотя какой смысл ждать и чего? И я решила отправиться сразу же. Тем более что сама Ольга, кажется, не собиралась уходить.

Я взяла сумочку и вышла из кабинки. Разыскав в зале официантку, я расплатилась и направилась к соседнему кабинету, где в одиночестве сидела Веретенева.

Постучав в дверь, я толкнула ее и вошла. Ольга сидела за столом, уставившись пустым взглядом в стену. В руке она держала наполовину опустошенный бокал с каким-то напитком, который при мне осушила до дна. Веретенева была так погружена в свои мысли, что даже не заметила моего появления.

— Оля… — негромко позвала я ее.

Веретенева вздрогнула и подняла на меня глаза.

— Вы?.. — изумленно проговорила она.

— Да. Здравствуйте еще раз. Мне нужно с вами поговорить… — я присела на стул напротив.

Веретенева сразу же засобиралась. Она схватила сумочку и принялась запихивать в нее сигареты и зажигалку.

— Вы извините, Таня, но я сейчас не могу… У меня нет времени. Давайте как-нибудь в другой раз… — Веретенева поднялась и бросила на меня мимолетный взгляд. Ей даже не пришло в голову удивиться, откуда я узнала о ее местонахождении.

Я протянула руку и взялась за ручку ее сумочки.

— Не торопитесь, Ольга, — проговорила я. — Это срочно. И очень важно… Нам нужно поговорить именно сейчас. Я была в соседней кабинке и слышала весь ваш разговор с Петровым.

После моих слов Ольга побелела как мел и судорожно принялась хватать ртом воздух. Она смотрела на меня широко распахнутыми от ужаса глазами, не в силах вымолвить ни слова.

— Сядьте, — кивнула я на стул, стараясь говорить мягко. — Давайте побеседуем…

Веретенева упала на стул, бросив на стол перед собой сумку. Она рассеянно принялась копошиться в ней, пытаясь отыскать сигареты. Когда она наконец справилась с волнением и прикурила, держа сигарету трясущимися пальцами, то посмотрела на меня и произнесла:

— А вам что от меня нужно? — потом сделала несколько резких затяжек и отвернулась. — Квартиру, дом, машину? — отрешенно спросила она.

— Меня вполне устраивает мое материальное положение, — холодно произнесла я. — Я хочу поговорить с вами совсем о другом.

Ольга молчала, обиженно поджав губы. Казалось, что это не она преступница, убившая собственного мужа, а я законченная сволочь, старающаяся чем-то оскорбить приличную женщину.

— Вы действительно сделали это? — спросила я, хотя и так понимала, что Ольга фактически призналась в совершенном преступлении.

Веретенева молчала. Да и что она могла сказать? Не признаваться же теперь и мне в том, что она, возможно, намеренно не позвала сестру или врача, когда поняла, что жизнь ее мужа висит на волоске… Что она просто стояла и смотрела, как из Веретенева утекает жизнь…