Помоги проекту - поделись книгой:
— Постойте! — нахмурился Артем. Профессор, кажется, вызывал у него сильное раздражение. — Вот вы можете сказать о себе — да, я нравственный и кристально честный человек? Можете?
— Господа! — подал голос Максим Капустин. — Ну зачем же все обострять? В конце концов, мы собрались здесь для того, чтобы поужинать.
Его призыв возымел действие, и все на время углубились в поглощение пищи.
— М-м, какой чудесный салат, — причмокнул профессор. — Здесь, кажется, орехи?
— Толченый миндаль, — пояснил Капустин. — И еще немного бразильских орехов.
— Чудесно! — восхитился Шмаков. — А вы, сударыня, почему не кушаете?
Этот вопрос был обращен к Вере, которая сидела рядом с Артемом, напряженно глядя в одну точку. Казалось, она вот-вот разрыдается. И вопрос Алексея Даниловича пришелся, мягко говоря, не к месту.
— Я не хочу, — через силу ответила она. — Пожалуйста, оставьте меня в покое.
То ли профессор не расслышал, то ли решил, что следует доказать девушке, какого удовольствия она себя лишает, отказываясь от салата, — в общем, Алексей Данилович зачерпнул ложечку и поднес ее к губам Веры, одновременно чуть тронув ее за плечо.
— Вы должны попробовать! — наставительно проговорил он.
— А идите к черту! — истошно заорала Вера и с силой оттолкнула от себя руку профессора. — Ненавижу! Будьте вы прокляты!
Ложка с салатом весело подпрыгнула и рассыпала комки содержимого в полете наподобие фонтанчика, а потом со звонким стуком упала на пол.
Вера вскочила и, закрыв лицо руками, выбежала вон из столовой. Вслед за ней вскочил Артем и бросился догонять свою супругу.
Воцарилась неловкая пауза.
— Девушка, видно, не в духе, — констатировал профессор. — Ничего, все образуется. А вы, я вижу, военный, да в хорошем чине.
Шмаков перевел взгляд на Голубца и оценивающе осмотрел его мундир.
— Хотелось бы узнать, что вы думаете о военной доктрине нынешнего правительства? — с неподдельным интересом спросил Шмаков.
— Ничего не думаю, — невежливо ответил Голубец. — И не собираюсь думать.
— Вот как? Почему же?
— Я в отставке.
— Ну и что? — настаивал профессор. — У вас же есть гражданская позиция?
Майор Голубец не стал доедать салат. Он поднялся, промокнул губы салфеткой, отвесил общий поклон, а затем молча удалился.
— Вот тебе и на! — изумленно проводил взглядом профессор его спину. — Кажется, я сегодня оказался здесь не ко двору. Что ж, пойду к себе.
Но не сделал он и двух шагов, как снова вернулся за стол и остался сидеть, схватившись за сердце. Потом нашарил в кармане пижамы трубочку с нитроглицерином и положил в рот две таблетки.
Все вокруг заметно напряглись. Шмаков действительно выглядел паршиво — тяжело дышал, прикрыв глаза и слегко постанывая.
— Ничего-ничего, — остановил он движением руки Милену, которая порывалась чем-то ему помочь. — Мне уже лучше. Я, пожалуй, пойду к себе.
Со второго раза эта попытка удалась. Ужин был безнадежно испорчен.
Перед тем как лечь спать, мне захотелось выпить. Я заказала в баре коньяк и медленно смаковала каплю за каплей, любуясь на закат цвета крови, высвечивающий красный сосновый лес перед корпусом.
В столовую снова спустился майор. Он подошел к столику, чтобы забрать журнал, который давеча не дочитал, и собирался было уже уйти, как его окликнула Дора, сосредоточенно курившая на веранде.
— Минуточку… Кажется, у нас с вами есть общие знакомые?
— Да? — без особого энтузиазма отозвался майор. — Очень может быть.
— Вы не знали часом такую Неонилу Августевич? — спросила Дора.
— Нет. Не припоминаю, — твердо ответил майор после недолгого раздумья.
— Ну ничего, не берите в голову, наверное, я что-то перепутала, — с улыбкой сказала Дора.
— Спокойной ночи, — поклонился ей майор и направился к лестнице, но тут Дора снова остановила его. Она вошла в столовую и встала в дверном проеме, держа на отлете руку с сигаретой.
— Майор! Да не волнуйтесь вы так! Бизнес есть бизнес, правда?
Голубец долго смотрел ей в глаза, потом тихо кивнул и на этот раз удалился беспрепятственно. Правда, шел он, чуть сгорбившись.
— Кто там?! — подскочила я на постели, услышав настойчивый стук в дверь.
— Это свои, — заверил меня женский голос. — Откройте, пожалуйста, а то я боюсь.
Я накинула халат и подошла к двери. За ней оказалась Милена Волкова.
Выглядела моя соседка насмерть перепуганной и была очень смущена.
— Почему ко мне? — сразу же задала я вопрос. — Вы, по-моему, на втором…
— Да боюсь я заходить к этим, — виновато проговорила Милена, имея в виду Капустиных. — Майор не открывает, я уже стучалась. А молодые какие-то все из себя нервные стали. Ну я и к вам…
— А муж?
Милена развела руками.
— Проснулась одна. Засыпала — храпел рядом. А сейчас — никого.
— Что у вас стряслось?
— В окно к нам кто-то стучится, — дрожащим от страха голосом поведала Милена. — Страсть как боязно. Подходила — никого.
— Ну и?..
— Только лягу — все снова. Как будто кто просит войти. А ведь второй этаж.
— Может, птица? — на всякий случай спросила я, уж больно не хотелось спускаться к ней в номер. — Голубь какой-нибудь…
Но это предположение окончательно повергло Милену Волкову в ужас.
— Да что ж ты говоришь?! — заверещала она. — Тогда я вообще помру со страха.
— Почему?!
— Птица бьется в окно — значит, быть смерти, — зловещим шепотом сообщила мне Милена. — Примета верная, сто раз проверенная.
Я поняла, что мне не отвертеться. Заперев дверь, я спустилась вслед за Миленой в ее номер. Дверь у Волковых была распахнута, и со стороны окна действительно время от времени доносились какие-то неприятные звуки — то ли кто-то стучит, то ли кто-то царапается.
— Сначала змея, потом вот это, — тихо начала причитать Милена. — Хотели отдохнуть как люди, а тут одна напасть за другой.
Решительно подойдя к окну, я отодвинула занавеску и распахнула раму.
— Гайка, — сказала я, с трудом подавляя зевоту. — Обычная гайка.
— То есть?
— Ну вон, видите, — указала я пальцем на предмет, подвешенный на веревочке в правом верхнем углу окна. — Висит себе на ниточке, ее ветром колышет, вот она и стучит в стекло.
— Не вижу, — по-прежнему настороженно проговорила Милена.
— Дайте-ка мне стул! — попросила я. — И подержите за спинку. Да не меня!
Я вскарабкалась на подоконник и сорвала гайку вместе с веревкой с гвоздика.
— Вот, извольте убедиться своими глазами, — протянула я свой трофей Милене.
— Да кто ж это удумал?
— Думаю, что вам стоит поговорить с родителями Славика, — широко зевнула я. — Он запросто мог бы дотянуться досюда с балкона их номера.
Решив, что на этом моя помощь исчерпана, я направилась к двери.
— А Сема? — раздался мне в спину вопрос. — Где же Сема?
— Я не нанималась в сторожа к вашему мужу, — вздохнула я. — Впрочем, можете постучать в номер к Антонине Платоновне Меньшиковой, я слышала, как там недавно хлопнула дверь. Рискнете?
— Ох! — всплеснула руками Милена. — Да как такое возможно?
— Запросто, — заверила я ее не без злобы. — Ну все, я пошла.
— Нет-нет, постойте, и я с вами, — заторопилась Милена.
Может быть, и не стоило вот так ни за грош «сдавать» Сему Волкова, но я была зла на то, что прервали мой сон — так пусть же не только меня разбудят этой ночью. В конце концов, не стоит изменять жене так нагло, даже и по пьяной лавочке.
Даже и «новым русским». Впрочем… была тут какая-то загвоздка.
Ну никак, просто никак не тянула Милена Волкова на жену «нового русского». Баба как баба, сердечная и глуповатая, если говорить откровенно.
Я оказалась права.
Сема Волков действительно был в номере у Меньшиковой. Не знаю, чем они там занимались с Антониной Платоновной, но Милена, проявив изрядную настойчивость, выудила супруга прямо из ее кровати.
Сначала она долго стучала, с каждым разом все настойчивее и настойчивее, пока Меньшикова не подошла наконец к двери.
Я уже улеглась в постель, но звуковой фон в коридоре не давал мне заснуть, и я поневоле слышала все происходящее на площадке.
— Мой у тебя? — решительно вопрошала Милена. — Говори как есть!
— Кто там? — в третий раз осведомлялась Меньшикова. — Вы знаете, который сейчас час?!
— Открывай, а то дверь сломаю! — грозила ей Милена. — Весь пансионат перебужу!
И Антонина Платоновна сдалась. Судя по торжествующему восклицанию Милены, Сема действительно был у Меньшиковой, и теперь Милена имела полное моральное право устраивать скандал.
Судя по доносящимся до меня звукам, Милена предпочла перенести разбираловку на дневное время, а покамест, то ли плача, то ли бранясь себе под нос, собрала разбросанную по полу одежду. Потом она с трудом растолкала спящего мужа и буквально на себе отволокла в номер.
Как ей это удалось — одному богу ведомо. Ведь грузный и рыхлый Сема весил как минимум в два раза больше своей жены.
Наверное, включились специальные резервы ее организма, которые и помогли Милене осилить поднятие и перемещение такой громоздкой тяжести.
Хотя не исключено, что Волкова делала это не в первый раз и просто привыкла.
При этом Милена еще и умудрялась по дороге отчитывать мужа за «блядство», как она выражалась, хотя в ответ ей раздавалось лишь нечленораздельное глухое мычание — Милена могла бы не тратить свой пыл понапрасну, Сема все равно сейчас был неадекватен и не смог бы сказать ни слова в свое оправдание.
Впрочем, я с трудом представляю себе, что такой тип, как Сема Волков, стал бы оправдываться или что-то объяснять своей жене…
На какое-то время снова воцарилась тишина. Впрочем, изредка сквозь сон — теперь уже не такой глубокий — я слышала, как скрипят двери.
Наверное, еще кто-то бродил по этажам, где-то внизу. Но я уже не в состоянии была различить, где именно. Да не очень-то и хотелось.
Как ни странно, мне в очередной раз приснился все тот же сон — как будто крутили во сне одну и ту же киноленту, которую я уже знала наизусть.
Дорога. Камни, падающие с неба. Жильцы первого корпуса, прикрывающие головы руками. Кто-то отсутствующий. И ощущение неминуемой катастрофы.
Глава 6
Утром я поднялась около семи, сделала зарядку, приняла душ и, накинув спортивный костюм, отправилась на воздушные и водные процедуры — пробежку и купанье. Обжигаясь холодной водой озера, я откровенно кайфовала — кругом небо, деревья, ни одного человека, благодать, да и только. А ведь для кого-то понедельник — начало новой тяжелой рабочей недели!
Я вернулась в корпус бодрая и умиротворенная. Заказав в баре чашечку кофе, я вдруг заметила в глубине полутемной столовой плачущую Милену.
Поделиться книгой: