Посланница небес

— Да, я профессионал. Но не детектив, а телохранитель. Расследования я веду, так как лучший способ защитить клиента — выявить источник опасности и нейтрализовать его.

— Вашей работе не позавидуешь, — протянул диакон и провел рукой по бороде. — Я ведь тоже в миру увлекался детективами. Знаете, Евгения, после кражи я много думал и пришел к выводу, что вор пытался подставить нашего сторожа Александра. Отец настоятель грешит на своих, а я думаю — кто-то проник извне, отключил сигнализацию, открыл отмычкой замки.

— Да у вас талант, — усмехнулась я рассуждениям Дмитрия.

Внезапно под сводами храма зазвучал «Владимирский централ». Мне подумалось, что это глюки начались от поста да от обилия новых впечатлений. Рука скользнула в сумочку, к мобильному телефону, хотя знала, что у меня в сотовом такой мелодии нет. Диакон посмотрел на отца Василия, и тот, вздрогнув, вытащил из-под рясы плоский изящный мобильник в титановом корпусе с широким цветным экраном. Я еле сдержалась, чтобы не присвистнуть. Такой стоил под штуку баксов, а батюшка пел мне, что не имеет денег даже на проезд в маршрутном такси. С деловым видом отец Василий выслушал говорившего, убрал мобильник и ринулся к выходу, сообщив, что у него срочное дело. Я рванулась за ним:

— Батюшка, вы не забыли, что просили меня охранять вас?

— Да, я помню, но сейчас мне опасность не угрожает, — бросил через плечо отец Василий. — Вы можете со спокойной душой остаться здесь, поговорить с людьми.

— Ну уж нет, — упрямо ответила я, — коль взялась вас защищать, значит, буду это делать, как привыкла.

Мы выскочили из церкви. За оградой на дороге стоял припаркованный «Мерседес S-500» темно-синего цвета. Из него не торопясь выбрался бритый парень в строгом черном костюме.

— Стойте, — я придержала священника за рясу, — парень у машины вооружен.

— Это за мной прислали, я должен с ним ехать к одному из своих прихожан, — пояснил отец Василий, вырываясь. — Не беспокойтесь, все в порядке.

Бритый парень, поздоровавшись, распахнул перед священником заднюю дверцу. Отец Василий залез. Я забралась следом и села рядом со священником.

Клиент жил на окраине Тарасова в новом дачном поселке. «Мерседес» подрулил к огромному трехэтажному особняку из красного кирпича, выполненному в современном стиле, с большими зеркальными окнами. Кусты и деревья вокруг дома аккуратно подстрижены. Двор выложен белой плиткой. Перед решеткой въездных ворот охрана — крепкие парни в костюмах. Они явно встречали нас.

Отца Василия пропустили беспрепятственно, а передо мной сомкнулись могучие плечи охранников. Я собиралась возмутиться, но отец Василий попросил подождать его в машине. Пришлось подчиниться. Оставшись у ограды, я сделала несколько попыток разговорить охранников, однако быстро поняла, что это бесполезно, плюнула на все и села в машину. В голову лезли невеселые мысли. Похоже, хитрый батюшка меня расчетливо надул, прикинувшись бедной овечкой. Вот он как ходит пешком и каким людям помогает, и уж наверно, не бесплатно, раз имеет мобильник за штуку баксов.

Возвращения отца Василия я ждала более полутора часов. Вернулся батюшка довольный, с сияющими глазами.

— Удачно все прошло? — поинтересовалась я ехидно.

— Да, мою душу переполняет радость, — ответил счастливый батюшка.

— А тело? — спросила я. — Кто говорил, что он помогает лишь бедным и денег за это не берет? Откуда эти «Мерседесы» и мобильники в титановом корпусе?

— Стыдитесь, Женя! Почему вы усомнились во мне? — с укором произнес отец Василий. — Я действительно не беру денег с прихожан и не делаю различий — беден человек или богат. Богатство ведь одно из самых тяжких испытаний, которое не многие выдерживают. Если в моих силах помочь человеку прийти к Богу, я помогаю. Эти люди, — он указал на особняк, — нуждались в помощи. Жена хозяина дома тяжело болеет и решила обратиться к вере. Я приезжаю и веду с ними беседы. Ей сейчас становится легче. Мобильный дал ее муж, чтобы женщина могла связываться со мной. А машину он за мной присылает, чтобы сэкономить время. Ходить в такую даль мне не под силу.

— А почему они не обращаются в местную церковь? Почему тягают вас из Карасева? — спросила я с меньшим пылом. Слова священника звучали как правда, и действительно, мне стало не по себе из-за своих обвинений.

— Они обращались в храм в Тарасове и нарвались на отца Глеба, — пояснил священник. — Этот подлец стал тянуть с них деньги, и, видя подобную алчность священнослужителя, супруги едва не отвернулись от церкви. Потом кто-то из прихожан посоветовал им обратиться в наш храм.

— То есть вы переманили от отца Глеба ценного клиента, и верно, не его одного? — произнесла я, размышляя вслух. — Потом настучали на него епископу — да за такое он может осерчать и нанять киллеров.

— Куда, батюшка, вас отвезти? — спросил, повернувшись с переднего сиденья, водитель.

— А можно к Свято-Петропавловскому храму? — попросила я. — Хочу посмотреть на отца Глеба.

— И чего смотреть на этого бесноватого, — удивился священник, но сильно возражать не стал и сказал водителю: — Сережа, будь так добр, отвези нас, пожалуйста, к церкви у въезда в город.

— Без вопросов, батюшка, — отозвался водитель, нажимая на газ.

Еще от дороги из-за здания педагогического колледжа показались голубые главы храма, увенчанные сверкающими на солнце золочеными крестами. Мы обогнули колледж и остановились недалеко от Свято-Петропавловской церкви.

— И кто может предположить, что за этими стенами поселилось зло, — тяжело вздохнул отец Василий и сокрушенно покачал головой. — Ничего, я верю, что с Божьей помощью мы очистим сей храм от скверны.

— К гадалке не ходи, очистим, — подтвердила я, разглядывая церковь.

— А вот и он, отец Глеб, — глухо сказал отец Василий, указывая на крыльцо храма, с которого спускался полный бородатый священник в ризе, головном уборе, с кадилом в руках и в сопровождении двух диаконов, тащивших крест и вспомогательные принадлежности. Прямо на тротуаре перед храмом стояли припаркованные в ряд навороченные иномарки, перед которыми толкались их владельцы — типичные братки. Отец Глеб с важным видом подошел к ним, поздоровался и приступил к обряду освящения дорогих машин. Обошел, помахал кадилом, окропил святой водой и снова направился к владельцам. Здесь же, на глазах у всех, те отсчитали и передали ему плату за труды. Вид у настоятеля был весьма довольный. Круглое лицо лоснилось, на щеках — здоровый румянец, на губах — самодовольная улыбка.

— Как у него руки только не отсохнут, — подивился отец Василий с тихой грустью в голосе.

— А он тут живет, при церкви? — спросила я клиента.

— Нет, у отца Глеба здесь рядом большой дом, — ответил священник. — Устав же не предписывает настоятелю проживать в монашеской келье. Каждый волен поступать, как сочтет нужным.

Я предложила проехаться до дома отца Глеба.

— Но мне неизвестно, где он точно живет, — возразил отец Василий.

— Зато мне известно, — отозвался водитель, заводя машину. — Я вас отвезу.

Резиденция отца Глеба оказалась в одноэтажном бывшем купеческом доме на центральной набережной. Несмотря на приземистость, дом выглядел внушительно. В центре дома колоннада поддерживала портик, украшенный барельефами. Правое и левое крыло на три окна. Окна украшены арками с лепниной и имитацией замковых камней. Ранее в доме располагалась библиотека, но ее переселили и передали дом во владение настоятелю. Правое крыло все еще стояло в лесах. Там не закончился ремонт. Вокруг дома раскинулась ограда из каменных колонн с ажурной чугунной решеткой. За оградой густо росли деревья и кусты, имевшие совершенно дикий и неухоженный вид. За усадьбой начинались частные дома и огороды обычных горожан.

— Недурной домик, — кивнула я одобрительно.

— Да, красиво жить не запретишь, — поддакнул водитель, ухмыляясь.

Отец Василий только крякнул. Я окинула взглядом улицу. Приметила рабочих. Один кидал лопатой в бетономешалку песок из кучи, другой принес и свалил на асфальт мешок с цементом, еще двое лазили по лесам, замазывая сколы и трещины. На противоположной стороне от подъездной дороги стоял припаркованный джип «Фольксваген» черного цвета. Я заметила, как из его приоткрытого окошка выплыло облачко дыма. Похоже, за домом наблюдали.

— Разворачивайся, Сережа, и поехали отсюда, — приказала я водителю, чтобы нас не засекли. «В джипе скорее всего охрана отца Глеба или доверенные лица, наблюдающие за подъездами к дому. Внутри, конечно же, еще охранники. Чего они, интересно, там охраняют — несметные сокровища настоятеля или что другое?» — спросила я себя и решила обязательно это выяснить.

— Куда дальше? — осведомился водитель.

Я вопросительно посмотрела на отца Василия:

— В Карасев, к церкви, откуда ты нас забирал.

— Да, домой, — подтвердил священник и, обращаясь ко мне, спросил: — Ну, что думаете, Евгения Максимовна, есть какой-нибудь план?

— Конечно, — улыбнулась я. — Начну с вчерашней бритоголовой шпаны, через них выйду на отца Глеба, если, конечно, это он вас заказал. Об этом потом поговорим. — Я украдкой кивнула на водителя, жестом давая понять, что не стоит распространяться о планах при свидетелях.

Отец Василий все понял и не стал больше задавать вопросов, а пожаловался на музыку в своем суперкрутом мобильном:

— Мне перед людьми стыдно. Песни-то уголовные, а поменять я не могу, совсем запутался в опциях. Я-то ведь вообще в этих новомодных штуках не разбираюсь. Сотовый последний был в армии, но тогда они были намного проще.

— Давайте сюда, — протянула я руку. — Так и быть, спасу вас от шансона.

Взяв мобильник, я в два счета сменила блатную песню на детскую «От улыбки хмурый день светлей» и продемонстрировала отцу Василию результат, за что получила сердечную благодарность.

Сергей высадил нас у церкви и уехал.

— Расскажете, что у вас там на уме? — спросил отец Василий, ступив на крыльцо.

— Ладно, — согласилась я, шагая рядом с ним.

Мы вошли внутрь через небольшую прихожую с церковной лавкой — и попали в мрачный коридор. Свернули направо, миновали вход на колокольню, затем налево, вновь направо и вышли во двор. По дороге я рассказывала священнику свой план. Первое — бритоголовые, найти их и узнать, кто их нанял.

— Вы думаете, они вам расскажут? — с сомнением спросил отец Василий и, уловив что-то в моем взгляде, взволнованно воскликнул: — Евгения, умоляю вас, никакого насилия. Лучше скажите мне, я сам с ними поговорю. Вместе сходим к каждому домой и пообщаемся с ними и с их родителями. Поодиночке эти парни совсем по-другому себя ведут.

— Я обеими руками за, — ответила я, — мне и самой ненавистно насилие. Однако если моей жизни будет угрожать опасность, я стану защищаться. До вашего непротивления злу мне еще расти и расти духовно.

— Я не запрещаю вам защищаться, но прошу решать все вопросы по возможности миром, — проговорил отец Василий. — Хорошо, а что вы будете делать, когда получите подтверждение вины отца Глеба?

— Тогда я пойду к отцу Глебу и поговорю с ним, посмотрю, что у него дома, какие богопротивные вещи он там прячет, — просто ответила я и призналась: — Что потом делать, я не знаю. Вы же не хотите, чтобы в дело вмешивалась милиция, не хотите, чтобы я применяла насилие. Что же тогда делать с преступником, нарушившим не только законы общества, но и Божьи заповеди? Посоветуйте сами.

— Вообще-то это отец Афанасий против огласки, — пробормотал священник, хмурясь. — Я же считаю, отца Глеба надо судить прилюдно, дабы не посеять сомнения в душах верующих. Все в округе уже знают о его деяниях, и если по — тихому убрать его из прихода, то верующие начнут роптать, станут говорить, что церковь покрывает отступников.

— Значит, если обнаружатся какие-то противозаконные штуки, то можно стукнуть в милицию? — осведомилась я. — А в прессу?

Лицо батюшки исказила болезненная гримаса. Взглянув на меня, он через силу произнес:

— Бог с ними, сообщайте. Делайте все, но без убийств и насилия. Он и его приспешники должны понести заслуженное наказание. Может, хоть в тюрьме они вспомнят о Боге.

Из-за угла здания послышался шорох, грохот, выкатилось пустое ржавое ведро, а затем оттуда вышел Иван с неизменно довольной улыбкой, одетый в серую блузу и красную клетчатую рубашку с коротким рукавом. В руках он держал маленького пушистого котенка. Я смотрела и ждала, что ненормальный предпримет, однако он только гладил мяукающего котенка да глазел на меня расширенными, удивленными глазами.

— Что тебе, Ваня? — нарушил молчание отец Василий. — У нас с Евгенией важный разговор.

— Ничего, я так, это, стою просто, хотел Жене котенка показать, — промямлил Иван, переминаясь с ноги на ногу. — Я его назвал Георгием Победоносцем.

Я не выдержала и прыснула со смеху, а отец Василий прямо так и зашипел:

— Ваня, ты что, нельзя так. Это большой грех. Нельзя нарекать тварей человеческими именами, тем более именем святого. Назови его как-нибудь иначе. Иди и подумай как.

— А можно я с вами постою? — плаксиво попросил Иван. — Я не буду мешать, только послушаю, как вы разговариваете.

— Иди, иди, Ваня, — замахал на него руками батюшка. — Алевтина просила накопать на огороде картошки, чтобы сварить к обеду. Ты накопал?

— Нет, — буркнул виновато парень, — дядя Саша пошел копать.

— Так иди помоги ему, — с нажимом сказал отец Василий, развернул Ивана и подтолкнул в спину. — Иди, картошку потом на кухню отнесете. — Выпроводив его со двора, священник повернулся ко мне и покачал головой, пояснив: — Вот дитя неразумное, иной раз с ним так измучишься. Ох.

— Вы сегодня еще куда-нибудь планируете идти? — спросила я, желая перевести разговор на другую тему. Мне не хотелось говорить об Иване, слишком он был навязчив, постоянно лез в наши разговоры.

— Да я хотел несколько прихожанок проведать, — ответил отец Василий. — Они в летах, одинокие, и сегодня их не было на службе. Что-то могло случиться.

Я пообещала отвезти его и подумала, что заодно посмотрю на улицах бритоголовых — вдруг кто попадется?

Мы проехались по адресам, проверили прихожанок. С ними ничего страшного не случилось. Немного приболели, только и всего. Одной отец Василий помог наладить свет в доме — перегорел предохранитель, и старуха сидела без света. Другой священник принес из колонки пару ведер воды. После мы возвратились в церковь. Отец Василий занялся своими делами, я же разместилась в его рабочем кабинете и включила принесенный из машины ноутбук. Он был оснащен встроенным модемом с функцией ADSL — мобильного телефона для выхода в Интернет. Подключившись, я прошлась по базам данных МВД, разыскивая знакомые лица бритоголовых. Больше всего меня интересовал предводитель отморозков, а также адреса и телефоны его товарищей, не ездить же по всему Карасеву, разыскивая их. Вдруг они вообще неместные.

Наконец мне улыбнулась удача. Главарь отморозков смотрел на меня с фотографии на экране компьютера — звали его Криволапов Лавр Сергеевич. По полученным сведениям, Лавр просидел два года за хранение и распространение наркотиков, неоднократно привлекался за хулиганство и вандализм. Его подельников я не нашла — следовательно, они были слишком зеленые, чтобы серьезно засветиться в милицейских протоколах, а избиение семьи таджиков было их главным подвигом.

Затем через Интернет я связалась со знакомым хакером по кличке Юзер. Несмотря на странное прозвище, хакер был солидным сорокалетним мужчиной, работал на оборонном заводе Тарасова инженером-программистом. Я все про него выяснила, прежде чем заводить дела, он же по простоте душевной до сих пор считал меня мужчиной. В чатах я подписывалась именем Охотник, и вся наша дружба с Юзером сводилась лишь к виртуальному общению. В обычной жизни мы никогда не встречались, в сети же зависали частенько. Юзер охотно помогал мне, требуя в качестве вознаграждения подробности о моих делах. Я рассказывала ему, что могла, а иногда давала неплохо подзаработать за счет преступных элементов.

Узнав, что я затеяла какие-то дела со священником, Юзер отослал мне короткое сообщение: «Не завидую нашей епархии».

«Мне нужна не вся епархия, только отец Глеб, настоятель Свято-Петропавловского храма, — написала я в ответ, — выясни все, что можно, о его личности, при условии что в епархии есть компьютер, подключенный к сети».

«Есть, я проверял, — успокоил меня хакер, — на дворе двадцать первый век, а не Средневековье».

Мы попрощались. Затем я вновь сосредоточилась на деле Лавра, перенесла в записную книжку его домашний адрес, телефон и кое-какие другие сведения. Не успела я закончить, как явился отец Василий. Молитвы и песнопения здорово подняли ему настроение в последние часы. Словно светясь изнутри, он радостно пригласил меня пройти в трапезную, откушать что бог послал. Я выключила компьютер и пошла за священником. В трапезной собралось довольно много народу, в основном будущие члены центра реабилитации, выполнявшие в данный момент какую-то работу при храме. Три женщины из церковного хора, младшей из которых не было еще и семнадцати, повариха — худая чернявая женщина по имени Алевтина. Невысокий, крепкий, с лысиной на макушке псаломщик Игорь — бывший афганец, Александр и Иван. Последние сидели рядом в конце стола, причем Иван, как всегда, придуривался — пробовал держать носом большую деревянную ложку.

Во главе стола сидел отец настоятель, слева от него диакон Дмитрий, а справа на свободные места сели мы с отцом Василием. Алевтина принесла нам по тарелке щей, и, помолившись, все приступили к трапезе. Ощущение было такое, будто за столом собралась большая дружная семья, и мне не верилось, что кто-то из собравшихся мог стащить из церкви икону, а после сидеть как ни в чем не бывало за общим столом. Я посмотрела на Ивана, глупо подмигивающего мне, — если только он из озорства спрятал ее где-то или испортил случайно, а потом выкинул, страшась гнева настоятеля? Ненормальный же — с него станется.

— Много народа, верно? — шепнул мне отец Василий, когда Александр с Иваном стали убирать со стола пустые тарелки, а Алевтина принесла на стол второе — картошку с солеными песочниками, жареным луком и маринованными огурцами-помидорами.

— Да, я не ожидала, — призналась я тихо, так, чтоб не слышали соседи по столу. — Икону найти будет очень непросто.

— С Божьей помощью отыщем, — заверил меня отец Василий. — Я сейчас не про это. Скоро осень, и в храм потянутся еще люди. Разместить же их нам негде, вот почему так важен центр реабилитации, что я задумал. Но пока нам даже место не хотят выделить.

— Ясно, — пробормотала я, глядя в тарелку.

Настоятель предложил перед вторым помолиться о воре, укравшем икону, чтоб он раскаялся, вернул украденное и получил прощение за свой проступок. Хитрый ход, отметила я про себя. Если вор среди собравшихся, то слушать из раза в раз такие молитвы для него просто пытка. Рано или поздно нервы у человека не выдержат — это точно. Либо он подавится куском и околеет, либо, расплакавшись, сознается. Был еще третий вариант: что вор — прожженный мерзавец, купивший в аду место, и все молитвы для него как уроки китайского по испорченному радио — непонятно, неприятно режет ухо и выключить нельзя, но несмертельно. В этом случае потуги святых отцов тщетны. Единственный выход — с помощью логических построений и психологии вычислить пригретую на груди змею.

После обеда я пообщалась с хористками, но не выяснила ничего полезного. Они были на редкость глупы и мыслили практически как единое существо — эдакие сиамские близнецы-тройняшки. Все разговоры через пару слов скатывались к псалмам, молитвам и богослужениям. Притворяться так невозможно. Что ж, каждому свое, решила я и, извинившись, отошла от женщин и прицепилась к псаломщику. Игорь стеклил окно в пристройке. На мои вопросы отвечал скупо — «да», «нет» и «может быть», но вообще он не производил впечатления человека, способного украсть икону, и в то время его вообще не было в городе. Игорь ездил на похороны сестры в Екатеринбург.

3

Незаметно на церковном подворье наступил вечер. Я подумала, что пора готовиться для визита к Лавру. Набрала на сотовом его домашний номер телефона и услышала в трубке хриплый, прокуренный голос не совсем трезвой женщины.

— Мне бы Лаврика. — Я немного повысила голос, чтоб казаться сопливой девчонкой.

— Какого тебе Лаврика? — прохрипела в трубку женщина.

— А у вас там их целый выводок, что ли? — с издевкой спросила я.

— Ты ща договоришься, засранка, — пообещала женщина угрожающе. — Звонят всякие шалавы.

— Расслабься, мамаша, я у Лавра вчера в долг сто колов взяла, сегодня разжилась бабками и хочу вернуть.

— Бабки, сотня, — повторила женщина завороженно. — Неси их сюда. Как этот дебил появится, я ему передам.

— Его что, нет дома? — переспросила я.

— Нет. Уже несколько дней. Свалил куда-то, хрен его знает, — равнодушно пробормотала женщина. — Ну, что насчет бабок?

Я молча сбросила звонок и задумалась. Где вечером может находиться бритоголовый парень, движимый только тремя желаниями — выпить, покурить и потрахаться. Конечно, в кабаке. Лавр не состоял ни в какой молодежной организации или шайке, имеющей штаб-квартиру. Найти его будет непросто.

Из сумки, которую специально захватила из дома, я достала одежду и гримировальные принадлежности. Лавр меня видел, поэтому внешность придется менять в обязательном порядке. Закрыв дверь, я переоделась. Натянула синие обтягивающие джинсы, надела черный топ с надписью «Быстрый и мертвый» и подпоясалась специальным ремнем, в декоративные пряжки которого были вставлены метательные лезвия. В пупок вставила имитацию пирсинга. Рядом на живот нанесла с бумаги переводную татуировку в виде индейского орнамента. Пусть меня потом ищут по этой примете. Напялила короткий красный кожаный пиджак со множеством ремешков, пряжек, заклепок и молний. В тон ему была и небольшая круглая сумочка, внутри ремешка которой был продет тонкий стальной тросик. В сумочку я положила электрошок, газовый баллончик, прибор ночного видения и препараты для ведения интенсивного допроса. На косметику места совсем не осталось, и я решила косметичку нести в руках, потом оставить ее в машине.

Покончив с одеждой, я занялась своим лицом. Главной задачей было остаться симпатичной, но в то же время изменить внешность. Много проще себя изуродовать. Только как я тогда склею и выведу из какого-нибудь шалмана Лавра? Нет, придется попотеть над новым образом. Не спеша, используя силиконовые накладки, я удлинила и выпрямила свой небольшой чуть курносый нос, покрыла лицо слоем грима и припудрилась. Положила накладку на круглый подбородок, осветлила немного загорелую кожу. Контактными линзами преобразила глаза из голубых в зеленые, ярко подвела веки, наложила тени, густо накрасила ресницы.