Созвездие фаршированных рыб

– Да пошли вы все знаете куда?!! – разревелась Эля. – Вместе со всеми мужьями, насильниками и трактористами! Топайте отсюда! Оба!

Женька вскочил, засуетился и проявил благородство:

– Нет, ну я-то пойду, а вот Надежда-то как? Сейчас же тихий час намечается…

– Женечка, не упрямься! – толкала уже его в спину Наденька. – Эля сказала «оба», значит, оба. Пойдем, Женечка, я тебе расскажу, как я сломала ногу!

Эля осталась одна, перебралась на свою кровать и осторожно улеглась в подушки. Не хотелось говорить, слушать и даже видеть – на душе было так противно… Она понимала, что больше к ней этот Сотый не придет. Никогда. А ведь он… Как же это он сказал – он представлял ее – Элю – незащищенной, ранимой… не страшной и покалеченной, а ранимой, незащищенной… После таких слов хочется немедленно бежать в библиотеку и сидеть там с томиком Тургенева. И надеяться, что Игорь придет и защитит. А теперь что? Она в его глазах «обычная хапуга»! И ведь даже слушать ничего не стал…

Весь остаток дня Эля пролежала на кровати, закутавшись в одеяло по самый подбородок. Даже Наденька ее не тревожила. Похоже, эта дамочка всерьез поверила своей же глупой болтовне и теперь переживала – как же ее соседка справится в такой сложной жизненной ситуации. Элька могла бы устроить ей такой разбор полетов, но кому устраивать-то, если Наденька даже не понимала, что натворил ее бедовый язык. Да и не из-за соседки она расстроилась, а из-за того, что… Да какая разница!

Она даже не вышла к Динке, которая явилась строго по больничному расписанию. Но подруга поднялась сама.

– Э-эй! Дичкова! Чего лежишь? – окликнула она Элю, ворвавшись в палату весенним ветром. – Болеешь, что ли?

– Нет, – буркнула Эля. – К олимпиаде готовлюсь. В Сочи.

– Смотри, я тебе тут столько всего натащила! – с восхищением токовала Динка, не обращая особенного внимания на состояние подруги. – Смотри, здесь книги, все сплошь про любовь. А это вот журналы. Посмотри хоть, что порядочные люди сейчас носят. Выпишешься, поедем в магазин.

– А нас еще не скоро выпишут, – привычно влезла Наденька.

– А вам и не стоит торопиться, – поддела ее Динка. Ну не переносила подружка, когда кто-то посторонний вклинивается в ее личную жизнь! – У вас еще вся жизнь впереди… Эль! Смотри, я тебе косметику приличную притащила, будешь теперь… Так, дамочка! Кому уши распустили? – повернулась она к Наденьке. – Мне кажется, там, в холле, к вам кто-то пришел, но стесняется зайти. Между прочим, мужчина.

– Да это не ко мне-е… – улыбнулась Надежда, но тут же поднялась и заторопилась на выход. – А там что – так прямо и спросили Бобкову Надежду Петровну?

– Ну я что, врать вам буду? – вытаращила честные глаза Динка.

– Может… может, Аркадий? – бормотнула Наденька себе под нос и быстро исчезла из палаты.

– Зачем ты ее… – повернулась к подруге Эля. – Ей же тяжело на костылях…

– А надо ногу разрабатывать! И чего она! Ну слова не дает сказать, так и лезет!.. Ты посмотри! Это тебе кулинарная книга, новая! Тут столько рецептов про рыбу! Выпишешься, позовем наших оглоедов и твоего красавца, и вот тогда ты нас угостишь своей фирменной фаршированной…

Эля поднялась и быстро направилась к двери.

– Прости, Дина, мне надо в процедурный, чего-то у меня там…

И она постыдно бежала в душ. Там, закрывшись на шпингалет, она сидела до тех пор, пока не увидела, как из здания больницы вышла Динка и направилась к своей машине.

Вечером она уткнулась носом в кулинарную книгу и даже не пошла на ужин, а нудных просьб Наденьки предпочла просто не слышать.

А уже на следующий день, с самого утра Эля позвонила матери и попросила забрать ее домой. Мама обещала прибыть немедленно, однако, пока она ехала, к Эле позвонила мамаша ее маленькой клиентки Ирочки Плетневой. Девочке было пять лет, сначала она не выговаривала букву «Л», потом букву Эля ей поставила, но мама девочки – Елизавета Плетнева – никак не хотела расставаться с логопедом и выискивала в речи ребенка все новые изъяны. То ей казалось, что ударение не на том слоге, а то и вовсе, что дочь сознательно не хочет говорить. Теперь же она позвонила на сотовый телефон, прямо в больницу, и Эля решила, что у бедной Ирочки срочно обнаружилось какое-то новое искривление речи. Однако Елизавета Аркадьевна принялась в трубку бурно рыдать:

– Элечка Владимировна! Бедняжка наша! Я в курсе, что вы лежите в больнице, у меня там свекровь санитаркой работает. Но я не знала! Я не могла представить! Что какой-то нелюдь не только сбил вас сельскохозяйственной техникой, но и… но и… Ах, боже мой! Еще и муж вас бросил! Ну какой подлец, какой подлец! Как вы переживете такой позор?!!

– Вы мне предлагаете застрелиться? – равнодушно поинтересовалась Эля и отключила телефон.

До нее стали медленно доходить масштабы катастрофы.

– Ой, Элечка! – заволновалась вдруг Надя. – Там, по-моему, твоя мама приехала! Вон она, рукой машет в наше окно!.. Заходите!!! Она сейчас!!! Эля, оставь мне свой адрес! Нам непременно надо видеться ежедневно! Скажи – ты будешь ко мне приезжать?

– После того как ты меня сделала в этой больнице такой жертвой, боюсь, мне будет сложно сюда приезжать, – скупо проговорила Эля, но увидев распахнутые, испуганные глаза Наденьки, быстро чиркнула на листке ручкой. – Вот, это мой сотовый, звони.

И она, не оглядываясь, вышла из палаты.

Мама привезла Элю не к себе, а в ее квартиру – вероятно, девчонки действительно провели предварительную беседу.

– Доченька, прямо и не знаю, как ты тут одна останешься? Может, мне переночевать у тебя? – беспокоилась мать.

– Мам, я так устала от людей, – нежась в чистой постели, после приятной ванны, честно призналась Эля. – Поезжай домой, ну что со мной сделается-то? Я ж никуда ходить не собираюсь, сегодня еще девчонки прибегут, наверное, а завтра ты придешь. Ну чего ты?

И все же мама не оставила Элю, пока к ней и в самом деле не пришли подруги.

– Эля! – еще в прихожей, расшнуровывая супермодные сапоги, прокричала Аленка. – Мне чего сегодня сказали-то! Оказывается, тебя не просто сбили, а еще и били какой-то железякой, а потом и надругались? Чего – правда, что ли? Так это, может, и вовсе никакая не автомобильная ава… Ой, здрассьте, теть Лена.

«Теть Лена» стояла возле стены, и жизненных красок на ее лице не наблюдалось.

– Теть Лена, вам чего – плохо? – вытаращилась Динка.

А Аленка даже не спрашивала, она уже шарила в кухне по ящичкам, разыскивая валидол.

– Эля… девочка… Я что-то такое предполагала… – еле лепетала мать посиневшими губами. – Расскажи мне… нет, я понимаю, тебе сейчас очень трудно, не рассказывай… Ведь наверняка ты заявила в милицию. Нет, ты, конечно, постеснялась. Но у тебя есть я, твоя мать! Поэтому я сама… Я сама… Я сама найду этого гада… – неизвестно, откуда вдруг у Элиной мамы обнаружились силы, но она вдруг закричала во всю мочь. – Я сама у него все узнаю! Я из него душу вытряхну!!!

– Мама! Ну это все вранье, ты что – не понимаешь?! – кричала уже и Элька со своего дивана. – Одна какая-то дурочка ляпнула, потому что ей ничего умного в голову не пришло, а все подхватили! Да еще с какой радостью! А я теперь не знаю, как отмыться! Чего узнавать?! Вы мне скажите – чего узнавать, когда на месте аварии был десяток свидетелей!! В той же больнице еще такие же, как я, лежали – кому руку переломало, кому ногу, у кого вообще сотрясение мозга! Идите – спрашивайте! Не-е-ет! Все как уцепились за эту монтировку!! И потом… потом, как вы себе это представляете – тут развороченный автобус, да? А тракторист, в зюзю пьяный, вместо того чтобы бежать от гаишников, отчего-то выбирает именно меня, – и ну надо мной глумиться! И давай надо мной изгаляться!! А все рядом стоят и в ладоши хлопают, так, что ли?!! Дурдом!

– Да-да, доченька… конечно-конечно… – растерянно мотала головой мама и хлюпала носом. – Деточка, как же… Ой, господи, девочки, вы тут как-нибудь с ней, да?…а я завтра…

И мать выскочила за дверь. И уже в подъезде Эля услышала, как мама звонит в двери к своей лучшей подруге – тете Кате. Мама прожила в этом доме многие годы, и у нее со всеми остались теплые отношения. С тетей Катей они сдружились особенно крепко и даже ходили друг к другу в гости. Теперь мамочка просто не могла не переложить тяжкое горе на плечи бывшей соседки.

Просто удивительно, как мало надо, чтобы распустить худую весть. Вот хорошие новости так быстро не разлетаются, а какая-то ерундовая сплетня мигом облетела всех, кто окружал Эльвиру. На работе на нее смотрели с нескрываемым сочувствием. И когда Эля с улыбкой принималась объяснять, что ничего помимо аварии с ней не стряслось, коллеги кивали и тут же спрашивали:

– А того мерзавца-то хоть поймали? А то знаешь, все же страшно – у нас же дочки!

Соседи откровенно встречали ее вопросами:

– И как ты сейчас-то? Оправилась? Ты гляди, это, значит, он тебя по ребрам железякой, да?! А еще куда? Вот я слыхала…

Единственные, кто понял ее без долгих, нудных объяснений, были Динка и Аленка. Да еще мама. На нее насели все трое и силой заставили поверить в лучшее.

– Эль, да не обращай ты внимания, – махала рукой Динка. – Плюнь. Улыбайся, здоровайся да и все. Им скоро надоест.

Эля улыбалась, здоровалась, плевала, а соседям все не надоедало. И коллегам по работе тоже. В конце концов девушка попросту уволилась, а поскольку на дворе вовсю разворачивалось лето, она собрала вещи, сунула в сумку компьютер и унеслась на дачу.

Все лето она не появлялась в городе, с подругами виделась только по выходным – Динка прикатывала на машине и привозила с собой Аленку. Пару раз она приезжала на шашлыки с теми знакомыми парнями, для которых Эля хотела фаршировать ту злосчастную рыбу, но парни показались Эльвире ограниченными, их шутки плоскими, а рожи нахальными и похотливыми. А уж когда молодой человек, который считался Динкиным бойфрендом, прижал Элю на веранде, она попросила больше их не привозить.

– Так и останешься у нас в старых девах, – тяжко вздыхала Динка.

– Прямо хоть в газету пиши, – качала головой Аленка. – В службу знакомств.

Только Эля возмущалась:

– Да что вы меня хороните?! Можно подумать, мы без этих мужиков плохо живем! И потом, какая из меня старая дева, у меня «муж» был. Сам, правда, признавался, что он подлец, но какой-никакой…

Девчонки только разводили руками, уезжали, Эля опять оставалась одна. Глушила себя садовыми работами, пялилась в телевизор и, казалось, понемногу свыкалась со своей новой ролью – она себя видела теперь окончательно раздавленной тем самым трактором. Вспоминала Сотого, но как-то так… безнадежно, с горечью, и тогда сознательно садилась и думала – куда ей направить свои стопы, чтобы зарабатывать на хлеб. Обратно на работу, в прежний коллектив, возвращаться она не собиралась, а нового места ей никто не приготовил. И однажды от отчаяния Эля взяла и разместила в Интернете объявление: «Пишу замечательные гимны и слоганы для любых фирм и компаний. Дорого!» И как ни странно – на него откликнулись! И потек тоненький денежный ручеек. Элька так радовалась, что ее подруги не на шутку всполошились:

– Эля, тебе вполне серьезно надо обратиться к психологу, – посоветовала однажды Алена.

– Не дергай бровями-то! – поддержала Динка. – Смотри, вон чего придумала – нашла себе работу, чтобы вообще на улицу не выходить. Так всю жизнь и собираешься в норе прожить?

– Скажите, что вам завидно, – отмахнулась от них Эля. – Надо мной никаких начальников, никуда торопиться не надо, утром не нужно вскакивать, как сумасшедшей, – чем плохо-то?

– А тем! – чуть не кричала уже Динка. – Тем и плохо, что вообще у себя здесь в берлоге мхом покроешься! Как я тебя потом своим детям показывать стану?!

Но Эля только хохотала и отшучивалась.

Пролетело лето, и Эля уже давно вернулась в город, ее придуманный маленький бизнес начал резко набирать обороты, и она стала думать, что жизнь сложилась, что все в ней устроено и сама Эля вполне счастлива. Правда, одна маленькая деталь с каждым днем точила ее все больше – приближался день рождения, а такой день у подруг было принято отмечать в ресторане.

– Девчонки, я вам сразу говорю – я никуда не пойду! – в который раз говорила она. – Хотите – приходите ко мне, я стол накрою, только я вас умоляю – без ваших ухажеров!

– Ну что я тебе говорила? – обращалась Аленка к Дине. – Уже все – свихнулась без мужика.

– И главное – к психологу не пошла, – вздыхала Динка, – Ну ничего, я ей такое устрою! Уже придумала!

– Учти, Диночка, если ты мне вызовешь какого-нибудь мужа на час, я его спущу с лестницы, – весело предупреждала Эля.

– Не спустишь, – как-то хитро щурилась Динка и подмигивала Аленке сразу двумя глазами.

День рождения был в субботу. С самого утра Эля суетилась, накрывая на стол, четыре раза звонила маме, спрашивала, не забыла ли та, во сколько следует заявиться, и еще чтобы она не забыла купить черного хлеба и чтобы не приводила с собой всяких знакомых, и, конечно, чтобы не дарила ей нижнее белье, пусть лучше себе оставит. К назначенному часу Эля была готова и уже в который раз переставляла тарелки и перекладывала салфетки с места на место.

Девчонки, как всегда, опаздывали, зато мамочка заявилась вовремя. Правда, прибыла не одна, а наплевала на все запреты дочери и приволокла с собой трех здоровенных парней.

– Мама! Ну я же просила тебя – без всяких ухажеров! – прошипела Эля, когда они случайно оказались одни на кухне.

– Боже мой, Эля! А где ты видишь здесь ухажеров?! – искренне вытаращилась матушка на дочь накрашенными очами. – Сплошь нужные люди! Я тебя позже с ними познакомлю поближе!

– Поближе – только через мой труп! – заскрипела зубами Эля, но маменька ее сразу же весело перебила.

– А вот трупа не будет! Честное слово, можешь мне поверить! Потому что вон тот… видишь, в черной рубашке? Это Эдик! Он замечательный врач!

– А-а, поэтому он в трауре, да? – невесело пошутила Эля.

– Он в трауре не поэтому, – дернула головой маменька. – Он так одет потому, что обожает выглядеть элегантным… как рояль! Ну все, пойдем, а то я с тобой порчусь прямо на глазах!

И маменька легко упорхнула в комнату развлекать молодых людей.

Через час после назначенного времени в дверь позвонили, и на пороге показались обе подруги. Выглядели они как-то странно – не напыщенно-прекрасно, как обычно, а несколько запыхавшись и, что называется, взопревши. Позади себя они прятали какую-то сумку и, невзирая на всю прелесть именинницы, с места заверещали:

– Быстро садитесь за стол, мы сейчас подарок дарить будем! Ну быстрее!

– Что – даже с нашими гостями не познакомитесь? – несказанно удивилась Эля.

– Потом, – отмахнулась Динка. – Ну иди же за стол! Ты нам весь сюрприз испортишь!

Эля недоуменно пожала плечами и пригласила всех гостей за стол.

– Господа! В этот чудесный вечер… – напыщенно начала она, но из прихожей уже торчала взъерошенная голова Динки.

– Ну хватит болтать, а? Садись уже, мы сейчас сами все скажем.

Все гости заинтригованно ждали появления странных подружек именинницы. А те, пошушукавшись какое-то время за дверями, наконец вошли в комнату. На руках у Динки, растопырив толстые лапы и вертя лобастой головой, сидел «подарок» – здоровенький щенок ротвейлера.

– Вот! – выдохнули обе подруги разом, и Динка протянула собаку Эле. – Это тебе! Весь месяц выискивали самого лучшего, а сегодня только забрали. Там такая родословная – м-м-м!

– Это… это мне? – не могла поверить Эля.

Она уже прижимала толстенького карапуза к нарядному светлому платью, уже чесала его за ушком и все не могла поверить, что это теперь ее – настоящий, только пока еще маленький пес!

– За ушком не чешите, – ожил вдруг пухлый, добродушный молодой человек, которого мама посадила рядом с Элей. – Это ротвейлер, ему надо, чтобы ушки рамку держали, а вы ему можете повредить. Я потом вам все объясню, а вы пока не трогайте ему голову.

– Да, Элечка, девочки, познакомьтесь, это Толик! Самый лучший ветеринар. Не женат! – представила тетя Лена и потрепала Толика по руке. – Я его специально пригласила, потому что знала – девочки покупают собаку. И еще потому, что у нас целый букет прекрасных, спелых девушек! Целый букет! Давайте за это выпьем!

Эля уже не слушала, что там говорит мама. Она не могла расстаться с забавным толстячком.

– Мама! Ты знала, что они купят собаку? – наконец дошло до Эльки. – И ты позволила? А сколько раз я тебя просила! Но ты мне никогда…

– Но ты же тогда была здорова! А теперь тебя надо как-то… – начала было мама, но на нее сурово зашикали, и она примолкла.

– Только не забудьте, с ним надо ежедневно гулять, – проронил Толик, двигая к себе тарелку с мясной нарезкой. – И лучше, если у вас появятся знакомые собаководы.

– А где я их найду? – испуганно спросила Эля. – Это объявление в газету давать надо?

– Да ну что вы! Этих собаководов как собак нере… – воскликнул Толик, но тут же спохватился, крякнул и снова уткнулся в тарелку. – Они везде водятся. Особенно во всяких парках, скверах, у вас на берегу Енисея, где травы много.

– Я обязательно заведу себе парочку собаководов-друзей, – пообещала Элька.

– И лучше мужчин, они сильнее, помогут собак разнять, если что, – бубнил Толик.

– Да-да, конечно, лучше мужчин, – эхом повторяла Эля.

– Иесс!! – не удержавшись, воскликнула Динка, потом смутилась и быстро добавила: – Вот теперь, Дичкова, только скажи, что тебе выходить не хочется! Ребенку надо гулять много и в кобелино-мужском обществе, чтобы из него настоящий кобель вырос, правда же, Анатоль?

– Без комментариев, – пожал плечами тот и принялся застенчиво ковырять окорок вилкой.

На этом день рождения можно было заканчивать, потому что гости явно отметили, что ничего, кроме подарка, именинницу больше не волнует. Однако маменька приготовила еще сюрприз.