Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Конан и Смерть - Александр Зорич на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Зигфрид в сердцах развернулся и зашагал обратно.

По его мнению, разговор был окончен. Пропади он пропадом, этот упрямец. Не станет отпрыск рода нидерландских владык препираться с варваром, узурпатором завшивленного аквилонского престола!

Бывшим узурпатором, вдобавок. А ныне – безродным искателем приключений, престарелым солдатом удачи!

– Однако, – раздалось за спиной Зигфрида, – победа над горными духами немного прибавит к моей славе. А вплавь я доберусь до большой земли разве только за неделю. Посему – твоя взяла!

Обиженный Зигфрид, не оборачиваясь, дошел до самого придорожного камня. За ним притопал присмиревший Конан.

– Не обижайся, малыш. У меня порода такая, буйная.

– Не называйте меня малышом. Можно подумать, я плохой проводник. Вот видите камень, с рунами?

– Где?

– Да вот же!

– Вижу.

– Не умеете читать руны?

– Не умею.

– То-то же. А я умею. Написано на камне вот что: «Налево пойдешь – забвение найдешь. Направо пойдешь – смерть найдешь. А прямо пойдешь…»

Зигфрид наморщил лоб, припоминая перевод. На самом деле, руны он еще читать не научился.

– «А прямо пойдешь…»

– Неважно, – оборвал его Конан. – Налево ты меня уже не пустил. Пойдем, стало быть, направо? Наверняка «смерть найдешь» – это про вашего Фафнира.

– Да нет же! Снова вы плетью косу правите. Ни в коем случае нельзя нам направо. Там действительно Смерть. Настоящая. Кто ходил налево – о тех ничего не известно. А кто направо – тех потом встречали. Только не их самих, а призраков. Понимаете? Налево – забвение, направо – Смерть.

– Чего ж тут не понять.

– Ну вот. Поэтому нам прямо – вниз, в долину. Там обычно топко, но сейчас пройти можно. Вам повезло: приди вы к нам весной или в начале лета, никто не вызвался бы вести вас к Фафниру. Опасно, можно сгинуть без следа.

– Хорошо, хорошо. Кончай тарахтеть. Ясно, что на твоем камне написано: «Прямо пойдешь – Фафнира найдешь». Так?

– Так.

Зигфрид через силу кивнул. Он вспомнил, что гласили руны: «Прямо пойдешь – могилу дурака найдешь.»

* * *

До самого логова дракона мы почти не разговаривали. Здесь королевич показал себя хорошим ходоком – мы почти сбежали с горы, причем ему даже удалось вырваться вперед.

Потом мы пересекли топи. Действительно, коварные. Тропа потерялась, но Зигфрид безошибочно чуял куда нужно ступать. Мои щиколотки остались сухими.

Стало ясно, что малец здесь бывал и раньше. Когда я спросил его прямо, он неохотно ответил, что да, бывал. Вместе с отцом. Но тогда он был совсем еще ребенок, а потому к Фафниру его не пустили. Сегодня он впервые повстречается с мудрым змеем, задаст ему вопросы и утолит свою жажду истины.

«Как и вы, король Конан», – гордо добавил Зигфрид. Гордость королевича была вполне объяснима: факт совместного путешествия к дракону как бы ставил его вровень со мной.

Да уж, будут тебе вопросы. Если там, в логове, вообще кто-то есть, этот кто-то едва ли рад своей незавидной доле – утолять отроческую «жажду истины». Варвары не отягощены пустым чадолюбием, а потому легко представить, что папаша твой Зигмунд загодя сговорился с Фафниром. Продал ему твою душу, а когда я подвернулся – решил воспользоваться удобным случаем и заплатить Фафниру по договоренности, да еще с походом в виде сытного киммерийца.

Как дневной свет ясно – не станет дракон, порождение Ангра-Манью, прохлаждаться в логовище без своего интереса. А какие интересы у порождений Ангра-Манью мы знаем… Да только не на того напали!

За топями снова началась чаща. Поганая, заваленная буреломом и очень сырая. Тропа задралась вверх, петляя между каменьями вдоль ручья, и наконец вывела нас из леса под открытое небо.

Мы остановились на краю просторной поляны. В ста шагах перед нами темнела широкая скальная стена. Задрав голову, я убедился, что ее верхний край теряется в сгустившихся тучах.

Удивительно – с вершины хребта, глядя через долину, я не видел ничего, похожего на этого каменного исполина. Я приободрился: место, значит, колдовское. Не жаль будет потраченного времени.

У подножия скалы, примерно в футе над поляной, краснела обильно сдобренная ржавчиной железная дверь – огромная, добротная. Ни петель, ни запоров и замков я не приметил.

«Как величают ваш меч?»

Зигфрид говорил тихо-тихо. Видать, боялся дракона. Боялся, несмотря на то, что находился под моей защитой. Да он сам не верил, что получит ответы на свои вопросы! Не верил, небось, даже в то, что ему вообще представится возможность эти вопросы задать!

«Чего?»

«Имя. У вашего меча есть имя?»

«Зачем?»

«Надо же как-то к нему обращаться!»

«А надо?»

Тут я вспомнил, что у этих варваров такой обычай: молиться своему оружию. Воистину нет ничего безбожнее – поклоняться железу, которое всечасно оскверняется нечистой кровью. Но это гиблое дело: разубеждать людей в заблуждениях, унаследованных ими от дедовских пращуров.

«Надо, – тем временем ответил Зигфрид. – Имя моего меча, например, Грам.»

Мне не оставалось ничего другого как припомнить первое подходящее местное слово.

«А моего – Ридиль.»

«Что же вы сразу не сказали?»

«Не люблю такие вещи попусту выбалтывать. Но коль уж ты имя своего назвал, то и я называю.»

«Хорошо. Подайте, пожалуйста, Ридиль сюда. Мне нужно с ним поговорить.»

Предельная серьезность королевича к глумлению не располагала. Я размотал сафьян и протянул Зигфриду свой меч, который – да-да! – отныне зовут Ридилем.

Зигфрид аж крякнул. Ясно, к таким игрушкам королевич не привык. Его собственный меч едва ли превосходил весом и длиною мой кинжал.

Кое-как взгромоздив Ридиль на плечо, Зигфрид отошел в сторонку, под древний ясень. Там он воткнул оба меча – и мой, и свой – в землю. Хотел я попенять ему на недостойное обращение с волосяной заточкой моего любимца, да промолчал. Когда я за собой прислеживаю, могу быть терпимым.

Королевич опустился на колено, молитвенно сложил руки и принялся бормотать. Пытался, небось, их на разговор вызвать – наши мечи. Умора!

Пора было и мне о деле подумать. Я достал из мешка шангарское ожерелье из черных коробочек убой-мака и ладанку с засушенным пальцем аграпурского колдуна Иовамбе. Ладанку вместе с ожерельем я надел на шею, а на указательный палец – перстень Эфирного Паука.

Подумал немного – и забросил мешок обратно за спину. Мало ли что? Конечно, без поклажи за спиной с драконом толковать сподручнее, но о вездесущем ворье забывать нельзя. Безлюдье здешних мест не должно усыплять мою бдительность. Воруют ведь не только люди. Многие духи, оборотни, те же виверны, в конце концов…

Зигфрид продолжал свои беседы с Грамом и Ридилем. Мечи, однако, не отвечали ему ни звоном, ни даже самым тихим писком. Ха, а он на что надеялся?

А вот меня услышат – потому что я знаю, к кому и как обратиться. Я повернулся лицом на восток и прочел из «Михр-яшт» слова, которые некогда приносили мне победу над целыми странами:

Мы почитаем Митру…Он битву начинает,Выстаивая в битве,Выстаивая в битве,Ломает войска строй;И все края волнуютсяНа бой идущих войск,Трепещет серединаУ войска кровожадного;Несет им властный ужас,Несет им властный страх,Он прочь башки швыряет,Людей, неверных слову…

Когда я закончил свои приготовления, Зигфрид все еще стоял на коленях под ясенем. Я подошел к нему.

– До утра бормотать собрался?

Зигфрид вроде как не слышал.

Без лишних слов я схватился за рукоять своего меча и вознамерился вырвать его из земли. Хватит, отроче, наговорился.

Как бы не так. Ридиль сидел в земле так прочно, будто пустил корни. Или, как сказал бы старый гнусный Иовамбе, застрял в зубах у Нергала.

Я присел на корточки, подставил плечо под крестовину меча и попытался распрямиться. Я надеялся вызволить свое оружие хоть так.

Не помогло и это.

Зигфрид, на виду у которого я в угрюмом молчании предпринимал эти унизительные попытки, наконец проснулся:

– Король Конан, чем вы заняты?

Сдержать гнев мне стоило немалого труда.

– Не видишь – меч достаю. Что с ним?

– Ничего страшного. Железо поступило под покровительство священного дерева. Дерево отдаст нам мечи после того, как мы переговорим с Фафниром.

– И никакая сила не сможет его оттуда извлечь?

– Едва ли.

– А ты не боишься идти к дракону без оружия?

– Нисколько. Напротив: я боюсь идти к дракону с оружием.

Соображаю я неважно и даже готов это признать. Пред лицом Митры, по крайней мере. Но в тот миг я без труда сообразил, что спорить с Зигфридом, умолять его расколдовать наше оружие, взывать к его рассудку, а равно и к чувствам – бесполезно.

Тут же до меня дошло и еще кое-что: по таинственной причине Зигфрид не принимает в расчет мой кинжал. Или он полагает кинжал безопасным, или таковым его, по мнению королевича, полагает Фафнир. А скорее всего – Зигфрид о моем кинжале просто позабыл. Ведь, случается, какой-то предмет так замозоливает глаза, что перестаешь его замечать вовсе.

Но вдруг Зигфрид прозреет? Тогда он потребует, чтобы я оставил кинжал под священным ясенем!

Я – как мог непринужденно – улыбнулся и сказал:

– Хорошо же. Тогда отпирай, наверное, Фафнира, а я сейчас отойду в сторонку и скоро вернусь.

– Зачем в сторонку?

– Не могу же я помочиться под вашим священным вязом! Ведь, как сказали бы датчане, «негоже пеной чрева коня Одина сквернить». Верно?

Кажется, смешно получилось. Я расхохотался.

Отойдя в кусты и все еще похохатывая, я достал из своего мешка крохотную, в два наперстка, бутылочку. Эта махонькая вещица в свое время была оплачена жизнями целой пиратской ватаги.

И хотя жалел я, старый скряга, бесценных унций пота ракшаса-невидимки, все же без колебаний смочил содержимым бутылочки ножны и рукоять своего кинжала. Кожа на глазах точно выцвела, побелела и желтая слоновая кость. Утрачивая природный окрас, все субстанции, составлявшие ножны и кинжал, напитывались новым цветом – цветом невидимости.

Оружие на глазах растворилось в воздухе. И вместе с тем, я по-прежнему осязал гладкий костяной шарик на верхушке рукояти, два железных крючка у основания лезвия и серебряную нашлепку на законцовке ножен. Все на своих местах. Да и могло ли случиться иначе?

Пота ракшаса-невидимки надолго не хватит. Скоро он высохнет и зрительный образ кинжала, прорезавшись из пустоты, раскроет мои намерения…

– Король Конан! Король Ко-онан!.. Я вхожу в пещеру-у!..

* * *

Железная дверь поворачивалась на железном же столбе, проходящем ровно через ее середину. Замечательное изделие кузнеца Регина, помимо традиционных достоинств – прочности и вечности – обладало также великолепным механическим замком и сервоприводом с гидроусилителем.

Зигфрид смазал старым салом ключ и вставил его в скважину, скрытую за кустом ежевики справа от двери. Королевичу пришлось поднапрячься, чтобы привести механизм в действие. Для этого в головку ключа он был вынужден вставить вторую, вспомогательную деталь – футовый рычаг.

При первом полном повороте ключа четыре штифта вернулись в пазы замочного механизма и разблокировали дверь.

Теперь дюжина молодцев могла, багровея от натуги, повернуть железный монолит вокруг оси-столба. Однако, Регин не считался бы Архимедом своего небогатого гениями времени, если б для пользования его дверью требовалась дюжина молодцев или, тем паче, магия.

Зигфрид провернул ключ вновь – на второй полный оборот.

В толще базальта над дверью зарычал, пробуждаясь, рукотворный водопад. Резервуар, вмурованный в скалу, исторг десять тысяч бочек воды.

Захлюпало в лопастях водяного колеса, затарахтели шестерни передаточного механизма; дверь обстоятельно приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в зазор мог протиснуться человек любой комплекции – даже амбал Конан.

Чтобы вновь заполнить резервуар, ключевой воде, струящейся потайными жилами скалы, требовались пять дней.

Второй резервуар, расположенный симметрично первому относительно дверной оси, по-прежнему был полон под завязку. Ему надлежало опорожниться во имя закрытия двери.

Вслед за Зигфридом в пещеру решительно шагнул Конан.

Просочившийся через дверь рассеянный свет осеннего дня сразу же взяли в оборот самоцветы, что в несколько пунктирных линий намечали стены и потолок просторного коридора. Коридор продолжался по прямой примерно шагов семьдесят, а потом плавным изгибом уходил вправо.

Яркий внутренний свет, которым вдруг воспламенились златожелтые, арбузовокрасные, зракосиние каменья насторожил Конана и оставил равнодушным Зигфрида. Варвар подозревал в лучистых, избыточно самоцветных самоцветах продукт святотатственной теургии, Зигфрид видел в них всего лишь остроумные светильники-указатели.

Смрада, липкой жижи отбросов, черепов и костей крупного рогатого скота – этих атрибутов неряшливого чревоугодия – приготовившийся к худшему Киммериец в коридоре не обнаружил.

Обитель Фафнира выдавала в его хозяине существо чистоплотное и даже творчески мыслящее, но флегматичное, ленивое, склонное действовать спорадически во время редких припадков вдохновения. Существо, не приученное к регулярной, систематической работе демиурга. Что было вполне объяснимо: ни демиургом, ни даже близким родичем демиурга Фафнир не являлся. Скорее уж двоюродным братом Орла, украшавшего римские легионные знамена и кокарды офицеров Luftwaffe.



Поделиться книгой:

На главную
Назад