Помоги проекту - поделись книгой:
– А про детальность проработки операции врагов?
– Господин Советник, свидетели утверждают, что впереди машины Мюллера и Тродата ехала «Газель», а дорогу им преградил «КамАЗ». Так вот, «Газель» словно испарилась прямо с места ДТП и до сих пор не найдена, а «КамАЗ» даже зарегистрирован не был, новенький, только что из Татарии…
– Чер-те что! – Суворов прошел за свой стол, сел и закурил. – Что за группу вы накрыли?
– Все приехали в один день. Всего семь человек. Документы, судя по всему, поддельные… Но мы установили их личности. Это граждане России.
– Когда приехали?
– Вчера, Господин Старший Советник.
– Вы все-таки скажите, умники, почему не стреляли? – спросил Струев.
– Доцент, ну помолчи, а! Хотя, погодите-ка… И правда, нападавший не сделал ни одного выстрела. Версии есть?
– С высокой вероятностью Тродата собирались не убрать, а захватить живым, – ответил начальник МВД.
– Ну а Винфрид Мюллер, мать вашу растак? Его мертвым хотели захватить? От чего он скончался?
– Медики работают, – ответил генерал-лейтенант КГБ, – но пока никаких ядов в организме не обнаружено. Болезней никаких у немца не было. Полное впечатление, что просто остановилось сердце в ходе эпилептического припадка, хотя ранее господин Мюллер эпилепсией не страдал.
Суворов отреагировал на реплику чина КГБ долгой паузой, потом ткнул кнопку вызова на вставленный в ухо коммуникатор.
– Дайте защищенную связь с профессором Тродатом. Да. Быстрее! У вас там спецбаза или колхоз?! Профессор? Говорит Суворов. Нападавший убит, и мы, похоже, накрыли его сообщников. Что? Отпустить? Вы в своем уме?!! У вас паранойя, профессор? Все, отстаньте от меня, лучше работайте. Отбой. Вот что, ребятушки, – обратился Суворов к находящимся в комнате, – надо сделать две вещи… Да, в СМИ просочилось что-нибудь?
– Минимум, Данила Аркадьевич, – ответил молодой человек в самом углу «строя», одетый в джинсы и свитер, – газеты еще не выходили, по радио и телевидению информация скудная. В Интернете полный хаос.
– Хорошо, – уже тихим глухим голосом проговорил Суворов, – делаем две вещи. Во-первых, какое-нибудь военизированное спецподразделение в каком-нибудь лесопарке ночью устраивает такую стрельбу, чтоб святых выносили. Затем на утро «утку» в СМИ: оба случая – ликвидация большой банды наркоторговцев или еще там кого. Второе. Сегодня же отпустить всех задержанных, а труп в морге сжечь.
– Простите, Данила Аркадьевич?
– Не верю, что у вас со слухом плохо, милейший. Живых отпустить. Убитого сжечь. Сжечь дотла, я сказал! Вопросы? Тогда все свободны. А ты, – ткнул Суворов пальцем в молодого человека в джинсах, – еще раз в таком виде появишься в официальном месте, год дворником работать будешь. Я закончил, господа. Все вон!
Когда все, кроме Струева и Суворова, вышли, Струев закурил новую сигарету.
– Данила, это начало конца, – проронил он.
– Да шел бы ты!
– Я серьезно. Я предупреждал. Не лезь.
– Невозможно не лезть. И технологии нужны, и только разведка и влияние могут…
– Эту песенку я уже слышал, – отмахнулся Струев, – чем хоть этот америкос должен был заниматься?
– Есть у него интересная темка, – ответил Суворов, – хочешь подключиться?
Струев помотал головой.
– Зря, – пробурчал Суворов, – ты бы хоть сказал мне, чушь это или нет… Кстати, он очень высокого мнения о тебе. Говорит, что ты справишься с самой сложной проблемой…
– Данила, почему ты не даешь мне работать над ситуацией 28? – спросил вдруг Струев.
– Вот, мать твою растак, самое время, а!
– А когда время?
– Боже ты мой! – хлопнул себя по коленям Суворов. – Ну скажи мне на милость, что тебе в этих маленьких серых?
– Я объяснял тебе, Данила, – ответил Струев. – Можешь мне, наконец, ответить, почему ты не даешь мне заниматься этой темой?
– Слушай, займись
– Я это и делаю! – закричал Струев, вскакивая. – Точнее, уже сделал. Я все закончил. Мои ученики вполне потянут систему. Видишь, даже полицейские, и то понимают, о чем речь. Поэтому я ухожу.
– Что ты делаешь?!
– Ухожу, Данила. Я не согласен с твоим курсом. Все, что я мог, я сделал. Если, не дай бог, что случится, то ты сможешь найти меня.
– Погоди, доцент, – Суворов встал, – ты что, всерьез собрался на пенсию?
– Всерьез.
– Бред собачий! – Суворов снова плюхнулся в свое кресло за столом. – Мы же с тобой столько всего…
– Вот-вот, – откликнулся Струев, – именно из-за этого «столько всего». Я больше не могу. А дело свое я сделал.
– Развяжи хотя бы эту ситуацию с диверсионным бредом.
– Ребята развяжут, – заверил Струев. – Все трое моих главных замов – прекрасные ребятки. Монгуш – самый сильный по системе, способен ее развивать и наращивать, факты подбирает правильно, словом, равных ему нет. Лян – прекрасный организатор и администратор, мыслит системно и глобально. В системе тоже спец, но не такой погруженный, как Монгуш. Наконец, Петров. Он не так силен, но интуиция прекрасная. Он может в некоторых случаях встать над системой, увидеть то, что не видно впрямую из графиков, поставить задачу с неожиданного ракурса, проинтуичить ситуацию при неполном массиве данных. Помнишь, как он нас раскусил и присоединился к нам?
– Так это он? Ах, ну да, точно! И все же, Ваня…
– Данила, пусть работают ребятки. Но и без системы я скажу тебе, откуда это все. Ты прешься в Европу, ты тащишь оттуда людей, ты ворошишь там все старые и новые осиные гнезда, потом удивляешься, что кто-то кусается. Тебе сейчас кажется, что все идет хорошо, что мы становимся сильнее и устойчивее, но через пять, может быть, даже десять лет все может пойти прахом!
– А так все пойдет прахом уже сейчас, – глухо отозвался Суворов. – Кстати, вся эта банда охотилась на америкоса.
– Да хоть на эскимоса! Данила, ты что, не понимаешь, о чем я?
– Похоже, что мы все чего-то не понимаем, – сипло проговорил Суворов, – зайди ко мне завтра, а то я сегодня что-то…
– Данила, завтра ничего не изменится.
– Я уже понял. Но все равно. Где-нибудь в районе семи вечера. А до того времени поставь систему на обсчет по сегодняшнему ЧП.
– Хорошо, Данила. Я хотел сказать две вещи. Я не предаю.
– Я так не ставил вопрос.
– Я знаю, что… Одним словом, я внутренне понимаю, что не предаю. И еще. Я люблю тебя. У меня не было брата. Друзей настоящих до тебя тоже не было.
– Ладно, вали отсюда, не трави душу.
Струев вышел. Суворов снова ткнул кнопку вызова на коммуникаторе.
– Здесь Суворов. Тыквина мне. Да. Это Суворов. Вот что. Приготовьте ветеранскую карточку ИСС и пенсионный расчет для Советника Струева. Не надо вопросов, Владимир Абрамович. Просто сделайте это завтра к восемнадцати ноль-ноль. И соедините меня с Москвой, мне нужен Начальник Службы внешней разведки. Отбой.
Когда связь прервалась, Суворов медленно, тихо и зло проговорил:
– Считайте, мать растак, что я гнезда еще даже не начинал трогать!..
Глава 3
Подошел официант, заменил пепельницу, забрал пустой стакан и вопросительно посмотрел на Аню. Та кивнула, и официант исчез из поля зрения. Аня посмотрела на часы и снова закурила. Данила безбожно опаздывал, но она знала, что он сегодня обязательно придет. Ей почему-то даже казалось, что она точно знает когда: когда она докурит эту сигарету и ополовинит второй стакан с «Кровавой Мэри». Аня махнула рукой. Официант возник как из-под земли. Пора было заказать суши. Когда официант расставил перед ней все необходимое и на стол легла деревянная дощечка с суши-ассорти, внизу раздался хор голосов, приветствующих нового посетителя, и Аня услышала знакомый, уверенный, не терпящий возражений голос: «Второй этаж. Меня ждут». Все же голос его чуть изменился. Что-то в нем было не так.
Данила уселся напротив и молча улыбнулся. Аня улыбнулась в ответ, изучая его лицо, которое тоже изменилось. Изменения были глубоко запрятаны. Это было все то же лицо уверенного в себе человека, который готов в любой момент всем на свете объяснить, что и как нужно делать, лицо решительное и волевое… Ане показалось, что из облика ее загадочного друга исчезла беспечность. Раньше он просто шел по жизни, иногда по ходу дела сминая негодяев и помогая хорошим людям. Он даже рисковал ради своих друзей, рисковал серьезно, но делал это легко и бесшабашно, с легкой долей самоиронии. Теперь иронии и бесшабашности не было. Данила еще не сказал Ане ни слова, ничего не сделал и не сообщил ей, а она уже поняла: что-то изменилось в его жизни. И следом пришел страх: она поняла, что сейчас что-то изменится и в ее жизни тоже. Страх кольнул сердце и ушел, растворяясь в открытых глазах Данилы и в поступающем в кровь алкоголе.
– Саке? – прервал молчание Данила.
– Ну я-то уже нализалась, ожидая тебя, – ответила Аня, – а ты с каких пор стал пить за рулем?
– Я не за рулем.
– Жизнь дала трещину?
– Что-то вроде того, – ответил Данила, жестом призывая официанта, – меня отвезут.
– Вот как! А я-то думала, что ты отвезешь пьяную одинокую женщину домой.
– Тебя тоже отвезут.
– Становится все интересней, – сказала Аня, – может быть, ты теперь наконец объяснишь глупышке, что пустяки, а что нет?
– Сегодня обязательно, – ответил Данила и снова улыбнулся.
«Отчаяние, – подумала Аня, – отчаяние и решимость. Так становятся героями. Так превращаются в ничто. С такой улыбкой летчик идет на таран. С такой улыбкой выходят на драку двое против шестерых. Он словно самурай, который считает, что уже мертв… Или это антураж места на меня действует?»
За освободившийся за спиной у Данилы столик прошла парочка и заказала два стакана сока: апельсиновый и томатный. Парень, несмотря на весьма спортивное телосложение, был довольно неприметной внешности, а вот девушка была очень интересной: миниатюрная, стройная, с мягким, чуть восточным лицом. Да и одета она была очень стильно. Парень и девушка как-то странно беседовали, натянуто улыбаясь. Аня неплохо читала по губам. «У меня чисто, – сказал парень девушке, – следи за лестницей». Аня вздрогнула. Она также почувствовала, что что-то происходит у нее за спиной.
– Успокойся, Анюта, – тихо сказал Данила, – это свои.
– Свои? – почти шепотом переспросила Аня.
– Свои, – подтвердил Данила.
Официант принес саке. Данила отослал его движением руки и сам разлил теплую японскую водку по подогретым рюмочкам.
– За встречу, Анюта!
– За встречу.
Данила выпил с видимым удовольствием и даже причмокнул.
– Да, – протянул он, – милые радости московского обывателя…
Страх увереннее вонзился в сердце Ани, уже не собираясь никуда уходить. «Сейчас он заберет мою жизнь, – подумала она, – сейчас он заберет вообще всю эту жизнь. Свернет ее, как переносной киноэкран, словно говоря: фильм окончен, дети, пора делать уроки. Господи, как страшно получать то, чего так долго ждешь!..»
Всю свою сознательную жизнь Аня Филиппова ждала чего-то настоящего и большого. Она не просто была уверена, она знала, что это в ее жизни сбудется. Более того, она была спокойна: она знала, что это не пройдет мимо нее. К ней придут и скажут, что она нужна для дела. Но никогда она не связывала это свое знание и ожидание с Данилой, этим странным мужчиной, появившимся в ее жизни пять лет назад. Тогда Аня была еще вполне счастливой молодой женой, брак ее только-только начал давать трещину. Она работала, но серьезной и увлекательной ее работа не была. Аня считалась всеми скорее домохозяйкой, чем деловой женщиной. Что она любила, так это порядок и честность, поэтому место офис-менеджера одной из преуспевающих московских фирм ее вполне устраивало. Устраивала Аня и работодателя. Пять лет назад в офисе фирмы появился Данила Суворов, появился в качестве важного гостя ее шефа. Аню это слегка удивило: перед тридцатилетним на вид мужчиной буквально стелился ее пятидесятипятилетний босс. Легкое удивление не помешало Ане быстро оценить важность гостя и раздать пинков секретарям, послать подвернувшегося под руку водителя в ближайший магазин за выпивкой и снедью, так что уже через десять минут после появления Данилы в кабинете у шефа была по полной программе накрыта поляна. Шеф с благодарностью посмотрел на Аню, когда Данила ушел, лишь слегка пригубив «Remi Martin XO», и не забыл о ее сообразительности и расторопности. Через год, когда семейная жизнь Ани покатилась под откос со все нарастающей скоростью, а ее фирму стали реструктурировать, ее карьера вдруг пошла в гору. Тогда ее бывший шеф был и вовсе списан в бесперспективные, но успел протолкнуть «талантливого молодого администратора» заместителем исполнительного директора в одну из дочерних структур возглавляемой им фирмы. Еще через полтора года Аня развелась, а совсем недавно сменила работу с повышением оклада и расширением соцпакета. Аня с каким-то странным чувством вдруг осознала себя представительницей почти среднего класса, свободной самостоятельной женщиной, которая вполне комфортно чувствует себя в современной столичной жизни. Но где-то в глубине сознания по-прежнему лежала уверенность в том, что ее жизнь задумана не для этого, что ей предстоит служение и подвиг, а окружающая ее видимость благополучия скоро может рассыпаться в прах. Странно, но подобные мысли никогда не казались ей детскими.
И еще она никогда не думала, что вестником перемен будет Данила. Последний раз они говорили по телефону год назад, до этого не общались три года, но еще раньше, случайно встретившись через день после визита Данилы к шефу, они виделись довольно часто. Конечно, Аня никогда не верила в случайность той встречи. Им было интересно проводить время в компании друг друга. Некоторым окружающим казалось, что это роман. «Какая пара!» – говорили про них. Однако никакого романа не было. Невероятно, но они были только друзьями. Данила всегда казался ей обеспеченным человеком, чем-то постоянно занятым, но странное дело: то чудилось, что он занят чем-то чрезвычайно важным и недоступным простым смертным, то наоборот – что ничего серьезного в его жизни просто нет. Истина заключалась в том, что она совершенно не знала, чем он занимается и что такое его жизнь. Встречаясь, они обсуждали довольно серьезные темы, Данила говорил с ней то как старший товарищ, то как психолог, и Аня чувствовала, что меняется. Очень часто он утверждал, что люди (и сама Аня) зацикливаются на пустяках, в то время как… и т. д. Отчасти подшучивая над этими высказываниями Данилы, Аня все же стала задумываться и проникаться его настроем. Однако в 2000 году Данила накрепко исчез и мельком появился только год назад, пару раз обещал приехать, но так и не приехал, снова пропал и вот наконец назначил ей встречу в этом модном японском ресторане. И теперь от него веяло крутыми переменами в жизни. «Меня нашли и позвали», – обреченно подумала она.
Звон лопающегося стекла вывел ее из оцепенения. Молодой человек за соседним столиком резко вскинул глаза на нее, Аня почувствовала, как стало неестественно тихо за ее спиной. Оказывается, она держала в руке стакан с недопитым коктейлем и палочки для еды. Как ей удалось раздавить стакан из толстого стекла и сломать в ладони обе палочки, она не понимала и ошалело смотрела на свою руку.
– Эй, ты чего это? – спросил Данила. – Не поранилась?
– Нет, – уверенно ответила Аня, тряхнув головой, – это только томатный сок. Черт, стекло, небось, попало в еду…
«Свой» перевел взгляд в сторону, появился официант и стал суетиться у столика. Через пять минут все было прибрано, а еще через пять минут, когда они с Данилой пропустили по очередной рюмке саке, на столе снова появилось ассорти суши. Они принялись за еду. Потом заказали горячее. Закурили.
– Выкладывай, Данила, про свои непустяки, – потребовала Аня.
– Хорошо, – откликнулся Данила, – скажи, Анюта, ты патриотка?
Аня истерично прыснула, судорожно затянулась и снова тряхнула головой. Потом они долго смотрели друг другу в глаза.
– Кто ты, Данила? – наконец спросила она.
– Я со все увеличивающейся вероятностью мертвец, Анюта, – ответил он, – и зову тебя с собой.
– Данила, это происходит на самом деле?
– А ты ущипни себя.
Они снова долго смотрели друг другу в глаза. У Ани даже мысли не возникло не поверить Даниле или посчитать его слова бредом московского повесы. Все было так, как он говорил. Она чувствовала. Она знала. Знала, и все. Но почему именно он? Справедливо ли это?
– Что мне надо будет делать? – спросила Аня.
– Ты прекрасный организатор и администратор, – ответил Данила, – так что будешь использована по прямому назначению.
– Данила, я… Черт бы тебя побрал, ты ведь не оставляешь мне выхода, ведь так?
– Так. В таких делах в игрушки, знаешь ли, играть не положено.
– Мать-одиночка в роли самоубийцы – это круто, Данила. Что будет с моей дочерью?
Поделиться книгой: