Помоги проекту - поделись книгой:
Лукашевич оценивающее взглянул на неё. Он, в общем, разделял мнение своего друга и непосредственного начальника о том, что из себя представляют женщины на военной службе, и тоже отнёс Зою к категории «валькирий», но её мордашка и всё остальное ему понравились, и он решил познакомиться поближе. Для начала выяснив, насколько она компетентна в своей области.
Повернув рубильник, Лукашевич включил свет, похлопал стоящий в ангаре самолёт по фюзеляжу под срезом воздухозаборника и начал лекцию:
– Тут у нас многоцелевой истребитель «МиГ-23», модификация – «МЛ». Сейчас он зачехлён, но в течение нескольких минут может быть приведён в состоянии полной боевой готовности…
– «Двадцать третий»? – переспросила Зоя и недовольно поморщилась. – Это же старьё. «Бронетранспортёр с крыльями».
Человеку, далёкому от проблем военной авиации, могло бы показаться странным сравнение истребителя с бронетранспортёром. Однако Лукашевич понял, что имеется в виду. Так «МиГ-23» называли американцы. За один из главных его недостатков – очень узкий обзор из кабины лётчика. Подобное сравнение говорило в пользу Зои – она, судя по всему, разбиралась в предмете – однако само её пренебрежительно-брезгливое отношение к любимой «машине» Лукашевича вызвало у того вспышку злости.
– А знаете ли вы, – агрессивно осведомился он, – что «МиГ-23» – единственный самолёт в истории авиации, пролетевший две тысячи километров без пилота и упавший только после полной выработки топлива?
Это была знаменитая байка. В 1989 году газеты Западной Европы облетело сенсационное известие. В одном из густонаселенных районов Бельгии недалеко от города Куртрэ упал боевой самолёт «МиГ-23» с советскими опознавательными знаками. Но ещё больше шума вызвали подробности происшествия. Как выяснилось, за несколько часов до падения машины, в момент взлёта на территории Польши, из неё катапультировался лётчик – полковник и замполит части – Николай Скуридин. Истребитель самостоятельно набрал высоту и полетел себе на запад. И никто его не сбил. Генерал-лейтенант Шапошников, комментируя происшествие, тогда заявил: «Случай, по нашим данным, в истории боевой авиации уникальный. По крайней мере, я не припомню, чтобы машина, покинутая пилотом, совершила столь далекий неуправляемый полет. Мы сами удивлены тем расстоянием, какое он сумел пройти. Дальность оказалась выше, чем предполагали».
– Да, я знаю про этот случай, – сказала Зоя.
Но Лукашевич не удовлетворился одним примером. Под поощрительным взглядом Громова он выдал вторую байку.
Вторая байка тоже заслуживала внимания. Ничуть не меньшего, чем первая. Произошла она в истребительном полку ПВО, базирующемся на аэродроме Стpый. Во время учебного ночного перехвата истребитель «МиГ-23» оказался несколько выше цели, но на расстоянии визуальной дальности. В ночное время пилоты определяют это расстояние по пламени, выходящем из сопла самолёта противника. Лётчик доложил на командный пункт, что видит цель и начинает сближение. Как выяснилось позднее, он ошибся, приняв за самолет отражение Луны в озере. Однако к тому моменту, когда на КП сообразили, что «МиГ» атакует ложную цель, он успел войти в пике, преодолел два звуковых барьера и подходил уже к третьему. Но самое удивительное заключается в том, что на этой безумной скорости (три Маха!) пилоту удалось вывести самолет из пикирования и без каких-либо проблем вернуться на свой аэродром. Последствия сумасшедшего манёвра были ужасающими: обшивка в хвостовой части фюзеляжа стала гофрированной, смялась, а на стабилизаторе и руле направления она частями и вовсе отсутствовала. Истребитель после этого вылета пришлось списать. Что стало с пилотом, история умалчивает.
– Какие-то странные примеры вы мне приводите, – заметила Зоя, презрительно поморщившись. – Катастрофы, аварии, всеобщая безалаберность… Это всё, что вы можете сказать в защиту вашего старья?
Лукашевич почувствовал себя идиотом. В самом деле, чего это он? Катастрофы, аварии… Но и приводить лётно-технические характеристики без каких-либо комментариев казалось не слишком уместным. Верный путь ему подсказал некий бородатый и крепкий субъект в «ветровке» (Лукашевич ещё не знал, что это бывший спецназовец и представитель Общества ветеранов). Бородач выдвинулся вперёд и пробурчал, глядя прямо на Зою:
– «Бич» – отличная модель. Испытанная боем. Он и в Афгане нам помогал, и в Ливане, и ещё кое-где…
Где конкретно находится это «кое-где» бородач уточнять не стал, но Лукашевичу и уже высказанного оказалось достаточно, чтобы перевести лекцию в более продуктивное русло. В училище они подробнейшим образом изучали все боевые операции, в которых принимали участие советские истребители. Лукашевич ухватился за идею, подброшенную бородачом, и с ходу выдал краткий обзор по применению «МиГа-23» во время сирийско-израильской войны за контроль над Ливаном. Для начала старший лейтенант вкратце обрисовал ситуацию, сложившуюся в ходе этого затянувшегося конфликта вокруг поставок сирийцам советского вооружения. До того израильские войска били дружественных нам арабов в хвост и в гриву, но после того, как советское руководство передало Сирии тридцать машин модели «МиГ-23БН» и «МиГ-23МФ», положение на фронтах переменилось. Впору вспомнить анекдот, рассказанный несколько минут назад Женей Яровенко: «Вижу „МиГ“! Вижу „МиГ“!» – «Вас понял. Вычёркиваю».
Израильские «Ф-15»[21] и «Ф-16»[22] наконец-то столкнулись с равным (а в чём-то и превосходящим) противником. И теперь уже не сирийцы сыпались с неба, посылая проклятья воинственному иудейскому богу, а сами сыны колен Израилевых в пламени и дыме заваливались в предсмертное пике. «МиГи» показали себя первоклассными истребителями, способными вести воздушную войну как с наземной поддержкой, так и совсем без оной.
– Во-во, – подытожил бородатый ветеран, выслушавший лекцию Лукашевича вместе со всеми, – проверенная машина. А ваши новомодные «сухие» ещё не известно, как себя в бою покажут. Пока ведь только фигуры крутят, а это любой щенок на планере проделать может.
Лукашевич и тут имел своё мнение (новейшие истребители КБ Павла Сухого он уважал), но высказывать его пока не стал.
– Спасибо за интересный доклад, – поблагодарил советник Маканин. – Но нас, думаю, ждут и другие дела, – он посмотрел на Громова.
– Да-да, конечно, – спохватился тот. – Идёмте, капитан Усачёв покажет нам ангар технического обслуживания.
– А вас, – Маканин снова повернулся к Лукашевичу, – я жду после обеда для собеседования.
Комиссия удалилась, оставив старшего лейтенанта в недоумении. Какое собеседование? Зачем вообще господину советнику нужно встречаться с одним из офицеров? Для того, чтобы выделить «гуманитарную помощь», нет необходимости в каких-то собеседованиях и, значит, речь пойдёт о другом. Он вспомнил слова Громова о том, что советник может чего-то потребовать в оплату помощи. Смутное подозрение охватило его. А не собирается ли Маканин использовать воинскую часть 461-13"бис" для решения политических задач? Лукашевич слышал о подобных прецедентах в регионах, у местных властей давно чесались руки поправить своё пошатнувшееся положение силами армии, однако ни к чему хорошему это не приводило.
«Если Маканин собирается сделать именно это, – подумал Лукашевич, – то Костя ему откажет. Что ж, будем тогда выгребать своими силами».
За три часа, оставшихся до обеда, комиссия посетила ангар технического обслуживания, командно-диспетчерский пункт «ближнего привода»[23] в конце взлётно-посадочной полосы и «бочки» военного городка. На обед комиссия не осталась. Уехали все, за исключением советника Маканина. Но и он в столовой не появился, уединившись с Громовым в командирской «бочке».
Встретившись со Стуколиным, только что сдавшим дежурство Беленкову, Лукашевич сразу поинтересовался:
– Комиссию видел?
– Угу, – отвечал Стуколин, хлебая постные щи. – Маканин мне назначил собеседование.
– И тебе тоже?
Стуколин отложил ложку.
– А кому ещё?
– Мне.
– Интересная ситуация вырисовывается, – заметил Стуколин. – Маканин назначил собеседование тебе, мне и Громову. Но не назначил Беленкову. Получается, его интересуют не летающие офицеры сами по себе, а именно мы трое. Как ты думаешь, почему?
– Видимо, он хочет говорить с теми, кто обратился к нему за помощью.
– За помощью к нему обратились не мы, – возразил Стуколин, – а наше воинское подразделение.
– М-да… проблемка… – Лукашевич задумался, и снова нехорошее подозрение посетило его. – Как считаешь, может этот советник предложить нам, скажем, отстреляться по какой-нибудь цели?
Стуколин подавился щами и некоторое время откашливался.
– С чего это тебе в голову взбрело? – спросил он Лукашевича строго.
– Так, ерунда всякая лезет… – отмахнулся от безумной идеи Алексей, ещё не зная, как она близка к истине.
– Ладно, не будем друг другу головы морочить, – постановил Стуколин. – Через полчаса нам всё расскажут.
Маканин и Громов дожидались старших лейтенантов в командирской «бочке». Когда-то здесь жила семья Громовых: он сам, молодая жена и сынишка. Заглянув вечерком на огонёк, можно было окунуться в атмосферу настоящего домашнего уюта, забыть под весёлый щебет Наташи Громовой и выкрики Кирюши, азартно изничтожающего в очередной компьютерной игре ватагу рисованных монстров, о снежной пурге за маленьким окном, о том, что сегодня в ночное дежурство, что метеосводка плохая и не дай Бог какая-нибудь сволочь, воспользовавшись непогодой, захочет потренироваться в пересечении чужой границы. Теперь всё изменилось, хроническое безденежье вынудило Громова отправить семью в Питер к родителям, и теперь в его «бочке» царило холостяцкое запустение.
Советник и майор сидели за столом на импровизированной кухне и пили крепкий чай. В присутствии Маканина лейтенанты доложились своему командиру по полной форме, и тот, приняв рапорт, предложил им садиться.
– Ну что, начнём, пожалуй, – сказал господин советник.
Наклонившись, он извлёк из стоявшего у его ног саквояжа толстую папку чёрной кожи, раскрыл её и стал выкладывать на стол некие листки, в которых офицеры без труда опознали ксерокопии страниц их личных дел. Разложив страницы так, чтобы почти все они были видны присутствующим, Маканин зачитал:
– Майор Громов. Константин Кириллович. Тридцать три года. Военный лётчик первого класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище.[24] Летал в группе мастеров высшего пилотажа «Русские витязи», был переведён в часть 164-13"бис" два года назад в связи с допущенной во время исполнения фигуры высшего пилотажа ошибки, стоившей жизни французскому авиатору. Произошло это на авиационной выставке в Ле Бурже.
Старший лейтенант Стуколин. Алексей Михайлович. Тридцать три года. Военный лётчик второго класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище. За две недели до выпуска искалечил в немотивированной драке сержанта инженерно-сапёрных войск. Получил распределение в часть 461-13"бис".
Старший лейтенант Лукашевич. Алексей Юрьевич. Тридцать три года. Военный лётчик второго класса. Закончил Краснодарское высшее военное училище. Перед комиссией по распределению настоял о переводе в часть 461-13"бис", выражая таким образом солидарность с противоправными действиями старшего лейтенанта Стуколина. В прошлом году во время патрульного полёта атаковал военный катер, впоследствии по официальной версии признанный нарушителем.
Маканин сделал паузу, взглянув на офицеров. Зрелище было то ещё. Все трое сидели, открыв рты, совершенно ошарашенные, не понимающие, зачем эти слова были произнесены.
– Это Жак допустил ошибку, – сказал Громов. – К такому выводу пришла специальная комиссия.
– Я атаковал катер по приказу с земли, – сказал Лукашевич. – Это были контрабандисты.
Лишь Стуколин помалкивал. Он действительно сделал большую глупость, искалечив сержанта-сапёра за две недели до выпуска. Правда, насчёт «немотивированности» этого проступка можно было поспорить. Если бы драка действительно была «немотивированной», всё закончилось бы военным трибуналом, а так дело предпочли замять. Впрочем, Стуколин предпочитал не распространяться на сей счёт.
– Всё это мне известно, – заявил Маканин. – Но любое из этих происшествий можно трактовать как преступление. И я вас уверяю, если возникнет в том нужда, они будут истолкованы именно таким образом.
– Вы нам угрожаете? – вскипел Громов. – Не понимаю вас, господин советник.
Маканин покачал головой – как показалось офицерам, разочарованно.
– Вы могли бы догадаться, что я подготовился к этой встрече, – сказал он. – Вы могли бы догадаться, что я не случайно выбрал наиболее щекотливые факты вашей биографии. Вы могли бы догадаться, что это не моя пустая прихоть, а продуманный шаг. Но я готов объясниться. Я сделал это для того, чтобы вы поняли, на каждого из вас есть компрометирующий материал, и если хоть кто-нибудь, кроме вас, узнает о том, что будет сказано сегодня в этой комнате, всем трём делам будет дан ход; вы предстанете перед трибуналом и лишитесь званий, работы, чести.
Наступила тягучая и страшная в своей неопределённости пауза.
– К чему такие меры? – спросил наконец Стуколин. – Мы боевые офицеры, мы умеем хранить государственные тайны.
– Не всякую тайну можно доверить просто так, – сказал Маканин проникновенно; он начал складывать листы ксерокопий в одну общую стопку. – В слишком сложном мире мы с вами живём.
– Так, может, и не стоит сообщать нам тайну? – предложил Лукашевич. – Обойдёмся как-нибудь без неё?
– Теперь уже поздно, – Маканин выпрямился на стуле и снова стал похож на знаменитого премьер-министра Великобритании. – Все члены инспекционной комиссии проголосовали «за». Вы включены в игру, и просто так выйти из неё вам не позволят.
– Но почему? Почему?!
– Потому что Россия стоит на пороге войны. Очень большой войны…
Глава седьмая
Подготовка плацдарма
Если вы считаете, что вылетами боевых самолётов, их манёврами в воздушном пространстве и «приводом» на базу управляет с земли соответствующим образом подготовленный офицер, вы, скорее всего, не ошибаетесь. Однако в некоторых частях дежурные офицеры давно повадились перекладывать свои прямые обязанности на плечи наиболее смышлёных солдат-хронометристов, уступая им место за пультом КДП. Пока солдат, преисполненный гордостью за то доверие, которое ему оказали вышестоящие товарищи, командует пилотами, дежурные офицеры режутся в карты или травят байки, откровенно убивая время.
Среди таких ушлых офицеров числился и майор Герасимов из авиаполка «Заполярье», что в Оленегорске. И надо же было такому случиться, чтобы секретная и внезапная инспекция от командования округом пришлась как раз на его дежурство.
Только-только майор успел разместиться на диванчике для резерва со свежим номером «Спид-Инфо», посадив за пульт ефрейтора Никиту Калабаева, родом из Иванова, как дверь распахнулась и в помещение командно-диспетчерского пункта, без какой-либо спешки, один за другим, вошли четверо. От обилия звёзд на погонах вошедших у Герасимова зарябило в глазах. Он вскочил, попытался быстро застегнуться, но было поздно.
– Ага! – сказал незнакомый Герасимову генерал-майор. – Очень интересно! Как вы это объясните, товарищ полковник?
Командир авиаполка Александр Свиридов (он, разумеется, тоже был здесь – один из четверых) опустил глаза. Объяснять было нечего: его самого застали врасплох, а нарушение существующих инструкций – это и в Африке нарушение инструкций. Объяснить попытался сам Герасимов, он что-то заблеял, но генерал-майор остановил его нетерпеливым движением руки.
– Расслабляетесь, блядь! – генерал-майор не спрашивал, он констатировал. – Курорт устроили, блядь! Газетки почитываем, блядь!
Остальные члены инспекционной комиссии только поддакивали. На Герасимова было страшно смотреть. Он понял, что его военная карьера закончена.
Генерал-майор побушевал, потопал ногами, и на следующей неделе в авиаполку «Заполярье» произошли кадровые перестановки. Александр Свиридов отделался лёгким испугом в виде выговора, а потому без каких-либо колебаний и затяжек провёл советы генерала-майора по реформированию порядка несения дежурств в жизнь. Тем более, что советы эти носили скорее приказной, чем рекомендательный характер.
Номенклатурные работники мурманской администрации любили коротать вечера с субботы на воскресенье в частном пансионате «Полярный круг», что в трёх десятках километров южнее Мурманска. Охота здесь была никакая, да и мурманские градоначальники предпочитали активному отдыху пассивный, а потому алкали удовольствий иного рода: хорошая дорогая выпивка, хорошая дорогая закуска, хорошие и дорогие девочки. Кроме того, имелась здесь отличная банька и никогда не замерзающее озерцо, плюхнуться в которое после парной было и приятно, и полезно.
Господин советник Маканин выбрал пансионат для проведения переговоров потому, что в отличие от большинства пансионатов, приватизированных к концу века в этих краях, «Полярный круг» лишь номинально числился частным. Конторы под громким и претенциозным названием «Отдохни!» (Акционерное общество с ограниченной ответственностью), которой якобы принадлежал пансионат, в природе не существовало. Финансирование «Полярного круга» проводилось с секретного счёта Федеральной Службы Безопасности, то есть из альма-матер Маканина – КГБ. По этой причине обслуживающий персонал в пансионате сохранился старый, вышколенный, с расписками о неразглашении, обученный держать язык за зубами, а своё мнение при себе. Что и нужно было осторожному Маканину.
Итак, в один из вечеров в холле пансионата у камина расположились с горячим глинтвейном в бокалах трое бывших сослуживцев – сам советник Маканин, полковник ПВО Зартайский, выезжавший в часть 461-13"бис" в составе памятной комиссии, и лейтенант ФСБ Владимир Фокин. Этот последний оказался в компании прожжённых стратегов-интриганов по вполне уважительной причине – он уже шесть лет занимался координацией совместных операций армии и ФСБ в Заполярье, а потому должен был стать основным исполнителем в рамках намеченного в верхах плана.
Разговор этих троих касался только одного вопроса – подготовки операции перехвата. В начале встречи Фокин передал Зартайскому папку с расшифровками кодов операции. Теперь полковник лениво её перелистывал – знал, что ещё успеет на эти бесконечные таблицы насмотреться, а то и выучит их наизусть.
– Итак, округ подготовлен, – говорил Маканин, пригубив глинтвейна. – Прохоров отчитался. Что у нас с полосой?
– Полосу восстанавливают, – заверил Фокин. – К началу сентября закончат.
– Смотрите там, – предупредил Зартайский. – Если транспорт навернётся, всем будет очень плохо.
– Мы понимаем, товарищ полковник, – отозвался лейтенант. – Не навернётся ваш транспорт. Тем более что этот тип неприхотлив, проверен в деле, длинных и гладких полос не требует.
– Да, кстати, – вдруг спохватился Зартайский, – а горючки-то ему до своего аэродрома хватит? С учётом незапланированной посадки?
– Должно хватить, – ответил Маканин. – Зоя на компьютере просчитала все возможные модели развития ситуации.
– А, ну если Зоя… Зое я доверяю…
– Как собираетесь реализовывать продукт? – поинтересовался Фокин.
– Есть на примете один бандит, – Маканин отхлебнул глинтвейна. – С ним сейчас работают.
– По плану он должен забирать груз? – уточнил Зартайский.
– Именно. Команда у него лихая – и груз заберут, и пилотов уговорят.
– Но ведь бандиты, – Зартайский засомневался. – Стоит им доверять такое дело?
– Им как раз стоит, – резковато заявил советник. – Они свой гешефт имеют и за него кому хочешь горло перегрызут. Да и тайны хранить умеют почище некоторых генералов.
Фокин в свою очередь выступил с поддержкой советника:
– Верное наблюдение. А уж как они наш Комитет ненавидят – это что-то!
– Ну, если вы так считаете… – быстро согласился полковник.
– Есть ещё вопросы? – Маканин потянулся за сигарами.
– Дипломатия, – напомнил Фокин. – Мы ещё не обсуждали реакцию дипломатов. И ответные меры в случае ноты.
– Ноты не будет, – успокоил Маканин. – Они не заинтересованы в том, чтобы этот вопрос обсуждался на открытом уровне. В любом другом случае им придётся ответить на слишком много неудобных вопросов. И не только им.
– Однако оперативную разработку они начнут?
– Сомневаться не приходится. Они немедленно активируют свою резидентуру в Заполярье. И это нам на руку. Ведь мы будем знать, с какой стороны ждать нападения.
– Да, – кивнул Зартайский. – Если бы ещё знать фамилию резидента… – добавил он мечтательно.
– Не беспокойся. Резидент сам к нам придёт.
– Тогда всё, – сказал Фокин. – У меня нет больше вопросов.
– Ну что ж, – Зартайский тяжко вздохнул и поднялся из кресла. – Тогда до следующей встречи.
Поделиться книгой: