Время перемен

Грива кивнул. Он мог держать такой темп без перегрузки еще часа два. Но заявлять об этом не стал. Так же, как не стал бы соревноваться в беге с черными бойцами Шкаликова.

Бежать по звериной тропе в джунглях — не по гаревой дорожке. Но если правильно «держать» землю, то ноги сами выбирают, куда ступить, голова автоматически наклоняется, минуя низкую ветку или «хвост» лианы, а глаза фиксируют более важные вещи. Например то, что по этой тропе недавно прошли: следы мачете на отсеченных ветках совсем свежие. Прошли недавно, а человеческих следов нет. Значит — аборигены. От босых ног остается куда меньше отпечатков, чем от обутых. Особенно если идущий старается не оставлять следов.

Мили через три тропа резко свернула. Впереди был овраг метров семь глубиной. На дне — хилый ручеек. Невозможно представить, чтобы этакая жалкая струйка выгрызла в земле подобную яму. Хотя сейчас не сезон дождей.

— Спускаемся, — скомандовал Шкаликов.

Грива соскользнул вниз, цепляясь за торчащие из земли корни. Он проделал это почти так же ловко, как африканцы. Удостоился одобрительных взглядов. Впрочем, на него тут же перестали обращать внимание. Справляется — и хорошо.

Внизу устроили короткий привал.

— Цель — в полутора милях, — сообщил майор. — Охрана — тринадцать стволов. И еще около тридцати голов персонала. Сигнализация по периметру плотная, но преодолимая. Мои люди прошлой ночью сделали два прохода.

— Охрана?

— Только люди. Контрольное патрулирование каждые два часа, парами. Раньше еще собаки были, но так вышло — позавчера их слопал леопард, а других подвезти не успели.

Один из чернокожих встал на четвереньки, начал пить прямо из ручья.

— Худо ему не будет? — спросил Артём.

— Фигня! — отмахнулся Маккаби. — Они — как звери. Ты только сам так не вздумай! Вмиг какую-нибудь амебу подхватишь!

— Охранники — местные?

— Нет, зулусы. Но командует белый. И коды у них типично юаровские.

— Расшифровали?

— Обижаешь, Артём! Разбили на раз. У десятерых буров извилин меньше, чем у одного сефарда[4].

— Узнали что-то полезное?

— Ничего существенного. Неважно. Вот смотри… — майор расстегнул планшет, извлек пластиковый рулончик полевого компьютера, развернувшийся, едва Шкаликов коснулся большим пальцем контактной пластины. На дисплее высветилась крупномасштабная карта. — Мы — здесь, — показал Шкаликов. — А это — цель. Сейчас мы ее увеличим… — Майор изменил масштаб. — Это их периметр. Проходы сделаны здесь и здесь… — Палец майора прошелся по карте, оставив на ней мерцающие зеленые полосы.

— План такой, — продолжал Шкаликов. — Мой снайпер, заряженный еще с ночи, срезает ихнего бура. Затем кидаем им за периметр ракету с электромагнитным разрядом. Большая часть электроники сразу летит, это проверено. Потом рвем сам периметр — в двух местах, где проходы, проникаем внутрь, добиваем охрану, кладем персонал мордами в пол… — Маккаби Шкаликов сделал театральную паузу. — …И тут входишь ты, весь в белом! Классно?

— Твои предки, майор, случайно не из Одессы? — осведомился Артём.

— Из Баку, — Маккаби посмотрел на Гриву в упор: — Что тебя не устраивает, офицер?

Толстая жаба, расположившаяся на сером изгибе выпершего из земли корня, тоже смотрела на Артёма очень неодобрительно.

— Всё. Во-первых, их белого командира мне бы желательно получить живым.

— Живого? — Майор хмыкнул. — Губа не дура!

— Во-вторых, твой электромагнитный импульс выведет из строя две трети боевой электроники и сто процентов лабораторного оборудования, поскольку оно наверняка экранировано слабее боевого, если вообще экранировано.

— Лес рубят — щепки летят!

— В данном случае именно щепки представляют наибольший интерес, майор, — заявил Грива. — В-третьих… — Артём поймал ползущего по ноге таракана и бросил его жабе. Пасть земноводного мгновенно распахнулась и еще быстрее захлопнулась. Таракан исчез.

— В-третьих, мне не нравится, что ты фактически отстранил меня от силовой части операции. У меня приказ…

— У меня тоже есть приказ! — перебил Шкаликов. — Лично полковника Каца. Чтобы на твоем красивом организме не появилось даже царапины! Я руковожу операцией! А ты, земляк, — наблюдатель. И только.

Жаба неуклюже сползла с корня, плюхнулась в ручей и быстро-быстро поплыла прочь. Должно быть, ей не понравился тон майора.

Гриве он тоже не понравился.

Конечно, в «Алладине» Артём — стажер, но вместе с тем он профессиональный военный, закончивший лучшую в Европе военную академию и почти три года отслуживший в военной разведке, причем именно в том отделе, который занимался аналогичными операциями 5. Но вместе с тем он понимал и израильтян. Научный потенциал Израиля был существенно выше, чем у их главных конкурентов в борьбе за Черный континент, и, естественно, Израиль находился под более тщательным контролем Комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, чем ЮАР. А тут такая возможность доказать свою лояльность человечеству…

В том случае, если операция пройдет успешно, Израиль получит серьезный бонус. Но если в сухом остатке окажется труп офицера «Алладина», вряд ли операцию сочтут успешной. Потому-то, думал Грива, Шкаликов и готов положить дюжину своих чернокожих, лишь бы офицер «Алладина» не пострадал.

Артём был не прав. Майор не собирался попусту класть своих людей — и тут же заявил об этом:

— По второму пункту я тоже с тобой не согласен! Если не вывести автоматику, две трети моих парней скосит за полминуты. Так что придется тебе пожертвовать «научным железом».

— Не придется, — сказал Грива.

Он достал из кармана на поясе плоскую пластину-датчик с высовывающейся наружу зеленой петелькой — «хвостиком» мономолекулярной нити-антенны — и протянул майору. — Какой, говоришь, рабочий цикл у этой охранной системы?

— Полный — одиннадцать минут, — ответил Шкаликов, с любопытством рассматривая датчик. — Это что за хреновина? Ни разу не видел такую в стандартных каталогах.

— И не увидишь. Это спутниковый коммуникатор.

— Такой маленький! Неплохо! Как он работает?

— Работает он отлично. (Ишь какой любопытный!) Твоя задача — установить его в тридцати-сорока метрах от охраняемой территории, предварительно вытянув антенну на сто-сто пятьдесят метров. Только осторожно! Эта нитка может запросто палец отрезать!

— Знаю. Сделаем. И что будет?

— Минут пятнадцать — ничего. Пока спутниковый компьютер раскодирует сигналы, скопирует холостой цикл и составит оптимальный режим активного воздействия. Ну а затем мы можем просто забыть, что у буров есть какая-либо автоматика.

— Ты уверен, что эта штука способна заблокировать охранную систему? — с сомнением произнес Маккаби Шкаликов.

— Система не будет блокирована. Спутник аннулирует сигналы датчиков и сгенерирует собственные, соответствующие тем, которые аппаратура считает за время холостого прогона. То есть охранный комплекс нас просто «не увидит».

— Быть того не может! — заявил Шкаликов. — Там же дистанционка только на минах. Вся остальная связь — проводная!

— Если бы там не было проводной связи, обошлись бы без коммуникатора, — произнес Грива. — Не беспокойся, все будет, как я сказал. Мы же все-таки «Алладин», а не НАСА.

— Да уж, — буркнул майор. — А я, признаться, думал, что у Израиля самая лучшая армейская электроника.

— Так и есть, — сказал стажер Грива. И добавил не без гордости: — Только ведь мы — не армия. Мы — «Алладин».

— Вот она, — Шкаликов осторожно отодвинул ветку. В образовавшемся «окошке» Артём увидел кусок бетонной стены, обмазанной какой-то коричневой дрянью, поверх стены — три нитки ржавой «колючки» и головку камеры наблюдения, медленно ворочающуюся на подвижном шарнире-«шее». С обеих сторон камеры выглядывали черные рыльца сдвоенных пулеметов.

Между стеной и лесом оставалось метров тридцать голой, взрыхленной и наверняка «удобренной» гербицидом земли — полоса отчуждения.

Артём прищурился, но так и не сумел разглядеть прозрачные лески-растяжки, хотя их наверняка не тронули: только обезвредили сами мины.

— Начнем сразу с трех сторон, — прошептал майор. — Запускай свою глушилку…

Грива коснулся сенсора. Вверх ушел направленный сигнал, а в следующую секунду динамик за ухом Артёма щелкнул и голос координатора Хокусая, такой четкий, словно координатор стоял за спиной Гривы, произнес по-японски:

— Сигнал принят. Мы вас видим. Отчет пошел, стажер!

И ровно через пятнадцать минут:

— Есть компенсация. Можете работать.

— Принято, — отозвался Грива. И уже не понижая голоса, поскольку направленные микрофоны противника тоже «оглохли»: — Действуй, Маккаби!

Шкаликов рявкнул, подражая какой-то зверюге. Двое негров, затаившихся в зарослях позади Артёма, черными пантерами проскользнули мимо и помчались через очищенную полосу. Грива почувствовал, как напрягся их командир. Шкаликов даже дышать перестал. Два спаренных пулемета в секунду превращают человека в фарш… Но пулеметы молчали, а черный «глаз» на стальной шее продолжал плавно вращаться, «не видя» целей.

В считанные секунды чернокожие достигли стены, забросили «кошки» и, быстро перебирая руками и ногами, взбежали наверх, набросив на проволоку пластиковое «одеяло», преодолели гребень стены, скинули с плеч винтовки с примкнутыми штыками и исчезли по ту сторону. Тоже напряженный момент, однако ни стрельбы, ни криков не было слышно. Это означало, что проникновение всех трех групп прошло чисто.

— Ждем, — бросил Шкаликов.

Он все-таки отговорил Артёма от непосредственного участия в штурме.

— Я сам тоже останусь, — заявил он. — Мои черные парни умеют убивать лучше, чем мы с тобой.

Грива спорить не стал.

Теперь они с Маккаби сидели в кустах и ждали. Примерно с минуту по ту сторону стены было тихо. Потом несколько раз отрывисто рявнула штурмовая винтовка, раздался чей-то оглушительный вопль…

— К воротам! — крикнул майор.

Артём замешкался на пару секунд, ожидая «подсказки» сверху и остро сожалея, что его не снабдили полевым шлемом или иным устройством, позволявшим принимать «картинку» со спутника. Очень хотелось знать, что происходит внутри периметра.

Динамик за ухом молчал. Артём активировал импульсник, проломился через кустарник (совсем не так грациозно, как бойцы Шкаликова) и успел увидеть, как израильский майор вбегает в уже раскрытые изнутри ворота…

В следующий момент в ушах Гривы что-то лопнуло, воздух, ставший твердым и упругим, как доска трамплина, ударил сбоку, подбросил Артёма вверх и, закрутив словно теннисный мяч, послал этот «мяч» в густющие и колючие заросли, которые, впрочем, и спасли Гриву, защитив от обрушившихся сверху обломков бетона и железа.

Когда он, окровавленный, оглохший, выбрался из кустов, то увидел неровный, словно бы обкусанный край периметра с обрывками колючей проволоки и вырванные с корнем стальные ворота, засевшие в кроне здоровенного дерева. Микрофон за ухом молчал: то ли отказала техника, то ли слух Гривы. Полоса отчуждения была засыпана покореженными обломками, фрагментами конструкций, осколками бетона. За периметром что-то горело, извергая желто-зеленый дым. Чисто автоматически, на рефлексе, вбитом еще в кадетские годы, Грива принялся искать свое оружие. Он точно помнил, что в момент взрыва держал его в руке…

Импульсника Артём не нашел, зато обнаружил застрявшую в кустарнике обгоревшую кисть человеческой руки, на которой недоставало среднего и безымянного пальцев, — все, что осталось от капитана Маккаби Шкаликова.

Гриве повезло: большая часть взрывной мощи была направлена внутрь, а не наружу. Юаровские саперы, закладывавшие самоликвидационный заряд, в первую очередь заботились о том, чтобы разрушить сам объект. Дело свое они знали. Специалистам «Алладина» досталась груда бетонной трухи и оплавленного металла, по которой было совершенно невозможно определить не только какие именно исследования велись внутри периметра, но и велись ли там вообще какие-либо работы.

Представители ЮАР в Мировом Сообществе попытались «повесить» уничтожение объекта на «Алладин», но из этого ничего не вышло.

«Если бы этим занимались мы, то никаких взрывов не было бы, а вот неприятности у вашего правительства были бы наверняка», — заявил на сессии Мирового Сообщества представитель Комитета.

И порекомендовал переадресовать претензии израильтянам. Учитывая, что ЮАР и Израиль последние десять лет находились практически в состоянии войны, это была шутка.

На похоронах Маккаби Шкаликова (вернее, того, что от него осталось) Артём не присутствовал. Руководство сочло участие Гривы в церемонии нежелательным.

И зачет Артёму тоже пришлось пересдавать, так что полевым офицером «Алладина» Грива стал только через полгода, а в личном деле его появилась отметка: «рекомендуется использовать в паре со специалистом по активным контактам».

Психологи «Алладина» сделали такой вывод на основании того, что Грива позволил отстранить себя от участия в штурме. И Грива стал напарником Юджина О’Тулла.

Правда, из того, что Артём, единственный из атаковавших объект, сумел уцелеть, психологи тоже сделали соответствующие выводы, и в паре «Грива-О’Тулл» именно Грива был назначен старшим.

Разумеется, и сам Артём тоже сделал выводы из своей неудачной стажировки и больше никогда не упускал из виду возможности того, что кто-то из его «подопечных» может нажать красную кнопку.

С тех пор прошло шесть лет. Артём с Юджином участвовали в тридцати трех акциях «зачистки и санирования», причем в шестнадцати были группой проникновения — и все операции, кроме последней, были признаны успешными. А последняя… Ну кто, кроме свихнувшихся на галосериалах, мог предположить существование «трехглазого пессимиста»?

Глава одиннадцатая

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО

Музыкальный клуб «Орфей» располагался на высоте сорока метров. Ровную колонну, опоясанную полотнищами рекламных гало, венчала гигантская чаша, из которой вниз, на пешеходную часть набережной Обводного канала, выплескивались сияющие водопады света.

Когда Грива служил в Управлении контроля внештатных ситуаций и большую часть времени обитал в Санкт-Петербурге, «Орфей» был его любимым заведением. Артём знал половину посетителей и сам считался завсегдатаем. В нынешнем «Орфее» Артём не углядел ни одного знакомого лица: ни среди гостей, ни среди персонала. Он удивился, но не особенно. Все-таки восемь лет прошло. Хорошо хоть интерьер остался прежним: трехъярусная зала с танцевальной площадкой внизу, стилизованные под цветы столы и табуреты. Потолок — галоимитация звездного неба.

Посетителей было немного, и группировались они в основном внизу, поближе к площадке. Танцующих тоже было немного, и танцевали они, судя по рисункам движений, под индивидуальную музыку: мода, пришедшая из Европы лет шесть назад. Гриве это увлечение казалось странным. Но в нем был свой плюс: вместо популярных нынче на трех континентах латиноамериканских ритмов чашу «Орфея» наполняли приглушенные вокализы на темы Грига.

Артём занял столик для двоих на третьем ярусе.

Он воткнул карточку в щель, прижал большой палец к сенсору — вспыхнул экран визора: клиент опознан и может сделать заказ. Грива заказал рыбу по-славянски, салат с оливками и бутылку белого немецкого вина. Заказ отправился на кухню, а голосовая калька — в службу безопасности Россобанка. Интересно, если голос не будет идентифицирован, как скоро у его стола появятся ребята из Департамента информационных сетей? Через пять минут или через десять? Артём вызвал на экран городские новости, тщательнейшим образом изучил раздел «Культура и развлечения» и остановился на студенческом фестивале флейтистов в Летнем саду. Помимо музыки в программе присутствовало факельное шествие и призовой заплыв через Неву к Петропавловской крепости. Начинался фестиваль ровно в полночь, так что можно было не торопиться. С одной стороны. А с другой — Артёму не помешала бы прекрасная спутница. И найти ее можно здесь, в «Орфее».

Грива огляделся.

Внизу, на первом и втором ярусах, отдыхали компаниями. Девушек там было достаточно, но сами компании Гриве не очень понравились. Слишком шумные. Похоже, класс клуба за эти восемь лет существенно снизился. Впрочем, через пару пустых столиков от Артёма сосредоточенно изучала экран переносного модуля вполне привлекательная кореяночка неопределенно юного возраста. Поскольку на ее бархатном красном берете не было студенческого значка, Артём предположил, что девушка приехала поступать. Но до самых первых экзаменов оставалось еще две недели, а необременительные развлечения учебе не во вред.

Итак, Артём мысленно распланировал и вечер, и ночь, поэтому мог без спешки смаковать фирменное блюдо «Орфея», запивать его легким вином и предвкушать ночные переливы флейт, переливчатый смех девушки в красном берете (разумеется, она не откажется стать его спутницей), факельное шествие и еще многое, не менее приятное, но… Планы его были грубо нарушены.

Снизу, ловко перемахнув через ограждение, на ярус запрыгнул высокий мускулистый парень лет на десять моложе Гривы. Спину парня обтягивала майка, на которой довольно реалистично был изображен окровавленный бердыш — эмблема, ничего Артёму не говорящая.

Плюхнувшись на стул напротив облюбованной Гривой кореяночки, парень громогласно осведомился:

— А что это мы читаем?

Девушка не отреагировала. Согласно традициям, в которых воспитывался Артём Грива, парню следовало извиниться и исчезнуть. Но «бердыша» воспитывали в других традициях.

Положив лапы на экран модуля, парень перегнулся через круглый столик.

— Сворачивайся, детка, — сказал он. — Хорош глазки портить. Счас я тебя пивком угощу.

— Спасибо, я не хочу, — нежным голоском, почти без акцента ответила кореяночка. — Уберите, пожалуйста, руки.

— Да брось ты! — Парень не желал понимать, что ему отказано. — Сказал: пойдем, значит, пойдем! Давай! Тебе понравится! — и схватил ее за запястье.