Абсолютное зло

Пока Слава ел, отец развивал тему: «Россия – для русских». То, что сам наполовину поляк, его не смущало. Вон Жириновский и вовсе Вольфович. Слава слушал впол-уха. В общем, все было правильно. Если тебе что-то нужно – возьми. Не дают – отними, и дело с концом. Но только не верилось Славе, что отец может что-то отнять… Какие-то они с матерью пресные. И желания у них пресные. Выцветшие. Слава другой. Настоящий Отец у него – другой. Тот, которому он служит. «Domini Satanas!» А этот – так… Макароны с фаршем. Слава сунул тарелку в раковину (мать помоет), обогнул папашу и ушел к себе. Достал бутылку пива, врубил музыку, сел в кресло и задумался. Подумать было о чем…

Глава десятая

– Веселые, однако, картинки! – изрек Онищенко.

– Хэви ме€тал! – уточнил прокурорский стажер, Дима Жаров, добродушный парень с могучим подбородком, счастливый обладатель старенькой «шестерки».

– Не-а, блэк метал! – еще более компетентно заявил понятой, стриженный наголо малый, сосед Куролестовых. Второй понятой, папаша бритоголового, с большим интересом разглядывал выдержанный в багровых тонах плакат, где мускулистый рогатый чертяка пользовал юную блондинку способом, популярным у сексуальных меньшинств.

Семиметровая комнатушка, где обитала дочь Куролестовых, разительно контрастировала с бедновато-добропорядочным интерьером остальных комнат.

Онищенко выдвинул верхний ящик стола и увидел среди прочего хлама и дешевой косметики спичечный коробок. Поскольку уже давно наступил век зажигалок, коробок, естественно, привлек его внимание.

В коробке оказалась «травка», то есть, говоря протокольным языком, «вещество зеленого цвета растительного происхождения с характерным запахом конопли».

Строго говоря, вещь криминальная, но в данном случае бесперспективная. Посему Онищенко просто положил коробок в карман.

Опять-таки, строго говоря, обязательный осмотр квартиры при работе с потеряшками – вещь формальная. Обычно проводится на выявление следов борьбы, пятен крови, останков и частей тела… Вдруг сговорились невестка со свекровью и замочили родственников? Впрочем, участие жены пропавшего исключалось. Утречком Онищенко позвонил в Форос, переговорил с администратором санатория. По словам администратора, Куролестова Фороса не покидала. Онищенко, как и обещал Логутенкову, подколол справочку к материалу и занялся более перспективными версиями.

Осмотр личных вещей – инициатива опера. Но бабулька, понятное дело, об этом понятия не имела. Положено – значит положено. Попросил ее Онищенко «организовать» понятых, зашла к соседям и «организовала».

Пока Онищенко «проявлял инициативу» в маленькой комнате, в большой зазвонил телефон. Трубку сняла мать Куролестова.

– Это Петю спрашивают.– Она вопросительно посмотрела на опера. Тот решительно перехватил трубку.

– Петр Дмитриевич,– защебетали на том конце линии,– это вас из охранного предприятия «Броня» беспокоят, из бухгалтерии.

– Да,– сказал Онищенко, нисколько не смутившись.– Я вас слушаю.

Словосочетание «охранное предприятие» его весьма заинтересовало.

– Петр Дмитриевич, у нас тут налоговая проверка ожидается. То есть деньги по договору получены и приходный ордер и акт выполнения работ, а на договоре по оказанию вам юридической помощи…

– Юридической?

– Ну, тут написано «Консультация по правовым вопросам».

– Да. И что же?

– Так подписи вашей на договоре нет! Петр Дмитриевич, вы бы подъехали, будьте добры! Уж не подведите нас!

– Ладно, подъеду – изображая голосом недовольство, буркнул Онищенко.– Адрес напомните.

– Гороховая, шесть.

Капитан прикинул по времени и сказал:

– Буду через час.

– Это кто? – поинтересовалась мать Куролестова.

– С работы,– ответил опер.– Я разберусь. Дима, собери подписи, мы закончили.

До «Брони» Дима домчал с ветерком. Катать Онищенко ему не в тягость. Повеселее, чем с бумажками бегать.

Пока ехали, Онищенко принимал грозный вид и все думал, как ему «заморщить» охранное предприятие. Однако нарочитая агрессивность не понадобилась. Ему даже не пришлось воспользоваться домофоном. Прямо под надписью «ООО ОП „Броня“» с традиционным глазком телекамеры он нос к носу столкнулся со своим старинным корешем Колькой Свистуновым, с которым в прежние времена, когда работали в Центральном «убойном», не один пуд водки скушано.

Не виделись они давно, и Онищенко сразу отметил цветущий вид кореша, ладную куртку с кучей эмблем и надписей типа «секьюрити» и огромный бэйдж на груди с Колькиной фамилией и цветной фотографией.

– Пашка, ты?! – обрадовался Свистунов.– Каким ветром? Случайно не на работу устраиваться?

Темнить с Колькой Онищенко не было никакого смысла. Потому, выкурив с приятелем тут же под дверью по сигарете, капитан в двух словах ввел его в курс дела. Выяснилось, что в ОП Свистунов был не последним человеком, а целым старшим смены на каком-то крупном объекте.

Оценив серьезность проблемы, Колька провел капитана внутрь. Своего кабинета у Свистунова не было. За ненадобностью. Поэтому расположились они в пустой раздевалке на кожаном диване, где помимо двух десятков шкафчиков имелись большой цветной телевизор и холодильник, из которого Свистунов извлек пару банок пива.

– Мое,– сообщил он.– Давай, выкладывай подробности.

Онищенко изложил полную версию: Колька зря болтать не будет.

– Что мне от вас надо, сам догадаешься,– закончил опер и устремил на кореша вопросительный взгляд.

– Понимаешь, старик,– начал Свистунов,– такое дело… Ну, ты законы знаешь… Тут у нас есть ребята, что раньше в наружке работали. Один, кстати, вообще по документам водилой трудится, ему и лицензии не надо, и ответственности нет… Короче, шефу иногда, ну по очень хорошим рекомендациям, перепадают клиенты, которым в качестве услуги нужно осуществить наружное наблюдение. Работаем мы осторожно, не зарываемся, в явный криминал не лезем и клиента, естественно, проверяем. Деньги, сам понимаешь, черные и распределяет их сам шеф среди исполнителей. Но на всякий случай оформляем какой-нибудь левый договор на ерунду и какую-то долю проводим по ордеру, официально.

– Да ладно,– махнул рукой Онищенко.– Я ж не налоговая полиция.

– Ну! – Свистунов повеселел.– Кстати, один из ребят, что по Куролестову работал, с минуты на минуту должен подъехать оружие сдавать, он со смены меняется. Только… – Бывший «убойщик» замялся.– Ты ведь на объяснение его брать будешь?

– Буду,– кивнул Онищенко.

– Нас не подставь, лишнего там не пиши.

– Можем с вашим шефом согласовать, если хочешь.

– Давай. Заодно и познакомитесь. Мало ли…

Через пятнадцать минут Онищенко уже общался с наружником – низкорослым мужичком невзрачной внешности.

– Дело – пустяк,– сказал «частник».– Этот Куролестов хотел, чтоб ноги за его дочкой поставили, боялся – спуталась девушка с криминальной компанией.

– Ну и что?

– А ничего. Связалась девчонка с придурками. Дьяволопоклонники. Экзотика, понимаешь. Балахоны, факелы, трах-тарарах при луне. Мы их разок наблюдали за отправлением обрядов.

– А что за публика? – поинтересовался Онищенко.

– Сопляки! Мы троих по домам «развели», пробили по адресам, потом на пробу еще двоих – утром до места учебы сопроводили. Ничего особого. Дурные подростки. Девчонка туда с приятелем ходит. Таким же тинэйджером. Ничего, армию пройдут – вылечатся.

– Это смотря куда попадут,– заметил опер.

– Точно!

– Значит, без криминала? – спросил Онищенко.

– Без. Кошку, поганцы, убили, вот и весь криминал. Ну, между нами, травкой баловались и таблеточками тоже. Но по мелочи. Аптечная дешевка. Прихватить можно, но смысла нет. В общем, по просьбе клиента наблюдение сняли. А он нам еще и сверху накинул за то, что установили время и место очередного сборища. Мы это как нашу оперативную наработку подали.

– А на самом деле?

– Они на улице договаривались. И орали так, что на двадцать метров слышно.

– Больше вас не подключали? – спросил Онищенко.

Детектив покачал головой.

– На какой день, говоришь, это сборище намечалось? – спросил Онищенко.

– А я не говорил,– усмехнулся детектив.– Но могу сказать. На прошлый четверг. В девять вечера. А что?

– И где же?

Услышав – Ландышево – и сопоставив с местом обнаружения «Нивы», опер сразу почувствовал – в цвет!

– Ты не лыбься,– сказал он наружнику.– Есть предположение, что в этом адресе двойная мокруха может нарисоваться. Ваш клиент и его приятель.

– Эти? – недоверчиво проговорил детектив.– Ну, не знаю…

– Вот и я не знаю.– Онищенко полез в папку.– В общем так, мы сейчас в Ландышево съездим, а на обратном пути я заеду, составлю объяснение. А ты пока с руководством проконсультируйся, чтоб… Ну сам понимаешь.

Онищенко и Жаров покинули агентство, а озабоченный детектив двинул к начальству. Убийство клиента, пусть и после окончания срока договора, ничего хорошего «Броне» не сулило.

– Ну что, Дима, смотаемся в это Ландышево? – спросил капитан.– Бензина хватит?

– Не хватит – заправимся,– оптимистично ответил Жаров.

Участковый, пузатый краснорожий мужик с явственным запашком перегара, приезду городских нисколько не обрадовался, а на Шилова поглядывал с укоризной: мол, чего это ты на нашу землю городских притащил?

– Ландышево? Да никогда там ничего не бывало! – пробубнил он.– Вот в Пипине или там в Шадриках – это да. Криминальный труп в прошлом квартале. Еще сгорел один…

– Василич,– перебил местный опер.– Тебе вопрос задали.

– Да чего уж… – Участковый махнул рукой.– Ландышево – не то место. Там даже своя охрана имеется, хотя большие люди там не живут. У меня на земле вообще большие люди никто не живут,– изрек он с огорчением.

– Большие – это кто? – спросил Онищенко.

– Ну, авторитеты. А Ландышево…

– Поехали,– решительно произнес Жаров.

– Куда?

– На место.

– Не-е! Я не могу! – Участковый вытер потный лоб.– У меня, понимаешь, люди придут… Слышь, Саныч, давай ты сам, а?

– Василич! – предупреждающе процедил Шилов.

Дима выдвинул челюсть и собрался было объяснить этому дачному Анискину, кто есть кто, но Онищенко жестом остановил стажера.

– У нас в машине пиво есть,– вкрадчиво молвил Онищенко.– Ты как, Саныч, пиво пьешь? А ты, Василич?

– Заманивешь,– шумно вздохнул толстяк.– Ладно, хрен с вами, поехали!

Дом двенадцать был последним на улице Березовой. Сразу за ним начинался лес. Напротив – участок с котлованом и кучей строительного мусора, рядом – белый каменный коттедж умеренной крутизны. Сам же дом двенадцать – новенькое деревянное строение с красной крышей. Перед домом – поляна, вдоль забора – высокий кустарник. Огородничеством хозяин участка не баловался.

Приехавшие вышли из машины, прошли через калитку на просторный участок. Участковый поднялся на крыльцо, постучал. Никакой реакции.

– Василич,– сказал Онищенко,– ты тут на своей земле, займись-ка соседями, а мы вокруг дома пошустрим.

– И чего спрашивать? – недовольно проворчал участковый.

– Да все. Может, шум слышали, крики, выстрелы. Василич, ты же не первый год замужем, сам сообразишь.

Спровадив участкового, повернулся к остальным.

– Ну, за дело,– бодро изрек он.

– И что мы ищем? – настороженно поинтересовался Шилов.– Случайно, не орудие убийства?

– Не боись! – успокоил Онищенко.– «Глухаря» на тебя не скину! А ищи все. Особенно то, чего не должно быть!

Первую деталь обнаружил местный опер, привыкший возиться с растительностью.

– Гляньте, мужики! – позвал он.

В нескольких местах на участке дерн был аккуратно подрезан. Более густая, чем на остальной поляне, трава слегка подсохла и образовала два длинных – примерно три на два метра – прямоугольника. Остальные «подмены» были значительно меньше по площади.

– Оп-па! – обрадовался Онищенко.– Ну-ка!

Присев, он ухватился за траву, без труда сдернул дерновый квадрат. Шилов тоже опустился на корточки, потыкал землю пальцем

– Нет,– покачал он головой.– Грунт не трогали.

– Жаль,– искренне огорчился Онищенко.– А я уж думал: нашли! А за каким хреном его срезали, как думаешь?

Шилов пожал плечами.

– Может, кровь,– сказал он.– А может, по каким-то садовым делам. Сделано, видишь, аккуратно. Старались ребята. Так что, Паша, ломик со следами мозгового вещества в кустах мы вряд ли найдем.

– А я вот что нашел! – Жаров держал за фитилек огарок черной свечки.