Газета Завтра 156 (48 1996)

20 ноября — Президенты Польши, Литвы и Украины выступили с совместным заявлением, призывающим Запад мобилизовать политические силы для защиты демократии в Белоруссии.

— Госдеп США заявил, что Лукашенко нарушил Конституцию и наносит ущерб политической системе страны.

— Североатлантическая парламентская ассамблея выразила солидарность с белорусскими парламентариями.

22 ноября — Соглашение о взаимных уступках между Лукашенко и спикером ВС Шарецким, подписанное при посредничестве Черномырдина и председателей палат федерального собрания РФ и предусматривающее признание рекомендательного статуса референдума по Конституции в обмен на отзыв заявления об импичменте Лукашенко, торпедировано ВС и президентом РБ. Лукашенко заявил, что ввиду отказа ВС от сотрудничества результаты референдума будут обязательными.

24 ноября — На прошедшем референдуме президентский проект Конституции победил парламентский с десятикратным преимуществом.

В потоке сообщений из Белоруссии в последние месяцы нарастают тревожные интонации, и все больше комментаторов указывает на аналогию между сегодняшним политическим кризисом в Минске и Россией 1993 года, пришедшей к крови октября.

Параллели действительно есть. Главная из них в том, что нынешняя Белоруссия, как и Россия три года назад, живет по Конституции, раздробляющей власть на реально недееспособные ветви. С одной стороны, она предоставляет президенту весьма широкие полномочия как в действиях посредством указов, так и по формированию правительства. С другой — парламент обладает правом отмены президентских решений, причем механизм отзыва депутатов отсутствует, а на решения ВС президент вето наложить не может.

Однако, поскольку исполнительной властью парламент не обладает, налицо столь “эффективная” система “сдержек и противовесов”, что ни одна из ветвей власти не может проводить никакой последовательной политики. И одновременно, в силу разнородности представленных в ВС политических сил и экономических интересов, шансы на согласованные действия ВС и главы государства оказываются исчезающе малы. Понятно, что эффективное управление в такой ситуации невозможно, что подобный властный ступор никого не устраивает, и каждая из ветвей власти ( и в том числе судебная в лице Конституционного суда) старается “перетянуть одеяло” на себя.

Вполне естественно, что эти ветви вступают в конфликт, неизбежность которого объективно связана как с ухудшением экономической ситуации в республике, так и с появлением в эпоху “становления рынка” особых возможностей конвертирования власти в собственность. И тем более естественно, что каждая из ветвей власти видит во главе страны именно себя и именно “под себя” проектирует конституционные изменения. Сильная президентская республика по плану Лукашенко и парламентская республика с упразднением института президентства по плану ВС — эти проекты не могли не столкнуться между собой и не выплеснуться в публичное политическое противостояние.

Второе ключевое сходство Белоруссии-96 и России-93 — структурно-экономические проблемы. Лукашенко, волевым способом остановив приватизацию “по Шушкевичу”, пытается решить ту же задачу, которая стоит в России все эти годы: эффективное управление государственным имуществом. Эта попытка — один из предметов наиболее острой критики как парламентских радикалов, так и Запада. Хотя решение данной проблемы в рамках политического конфликта ветвей власти найти трудно, именно данный шаг Лукашенко, как показывают социологические данные, одна из причин популярности президента. Белорусское общество, особенно в глубинке, не подвергалось столь резким, как в России, постперестроечным шокам. Оно сохранило, и отнюдь не худшие, советские традиции и образ жизни, и традиционные советские мотивации и образцы поведения в общении и труде. Специалисты указывают, что эти причины вместе с отсутствием шоковых экономических судорог — во многом определяют меньший, чем в России, спад производства во всех отраслях хозяйства. И совсем не случайно подавляющее большинство участников референдума высказалось против частной собственности на землю.

Но есть в белорусской ситуации и гораздо более существенные отличия от России. Главное отличие — в том, что Белоруссия, исторически оказавшись западным форпостом православного славянского мира и многократно принимая на себя удары Запада, в то же время никогда не воспринимала себя иначе, как часть общерусского пространства, никогда не самоосознавалась как нечто отдельное от России и тем более враждебное ей. А в первые постсоветские годы оказалось, что именно Верховный Совет стал средоточием тех антироссийских, национал-сепаратистских и прозападных настроений, которые глубоко чужды подавляющему большинству белорусского народа. И хотя состав ВС с тех пор существенно поменялся, карма суверен-сепаратизма Шушкевича и Поздняка, карма антироссийскости во всем, начиная с митинговых лозунгов и кончая законами о языке и государственной символике — неотрываемым шлейфом тянется за парламентом.

Конечно, суверенизаторский и прозападный национал-сепаратизм еще имеет почву в республике, и подогретый щедрыми зарубежными субсидиями антироссийский энтузиазм Белорусского народного фронта еще способен выплеснуться в довольно значительные уличные акции. Но практически только в Минске, и нигде кроме него, и при этом неизменно оказывается, что в первых рядах подобных акций “защитников белорусской независимости” находятся боевики УНСО из соседней Украины, а в последних — эмиссары польской “Солидарности”.

Лукашенко (бывший армейский политрук и директор совхоза, как о нем пренебрежительно отзываются оппоненты) — замкнул на себя те интеграционные ожидания, которые все последние годы доминируют в белорусском обществе. Его искренность в интеграционных устремлениях, бесспорно, доказана и его голосованием против ликвидации СССР в 1991г. и последовательными дальнейшими политическими действиями. Инициативная роль Лукашенко в создании российско-белорусского сообщества усилила этот очень популярный в республике имидж.

Хорошо понимая данные обстоятельства, почти никто из парламентариев не пытается вести проповедь антироссийского изоляционизма, и почти весь ВС регулярно присягает в верности интеграционным идеалам. Не нужно подозревать в этих заявлениях особенного криводушия. Большинство парламентариев — действительно искренние сторонники интеграции с Россией. Однако видят эту интеграцию они по-разному. Если Лукашенко последовательно настаивает на движении к политической интеграции, то значительная часть парламентского корпуса отдает дань заклинаниям независимости и склоняется к экономическим интеграционным моделям в стиле Европейского сообщества. А риторическим сопровождением таких взглядов оказываются ссылки на стремление к развитой демократии и рыночной экономике — “как у них”. И это малопопулярное в традиционно советском белорусском обществе оглядывание на западные образцы также не в пользу парламентариев.

Перечисленные обстоятельства предопределили победу президентского конституционного проекта на референдуме. Разумеется, мало кто из избирателей мог и хотел вникать в различия проектов. Голосовали за или против Лукашенко, и “счет” этого голосования — десять к одному — делает бесполезными любые заклинания ОБСЕ, Совета Европы и прочих радетелей демократии относительно процедурных нарушений. Разумеется, в руках у оппонентов президента есть инструменты для попыток политического реванша — от Конституционного суда с процедурой импичмента до уличных акций. Но уже сегодня можно точно сказать, что двух третей голосов в ВС утверждение импичмента, даже после состоявшихся довыборов, парламент не наберет, а потенциал уличной поддержки у сторонников Лукашенко заведомо выше, чем у его парламентских противников.

Победа Лукашенко на интеграционизме как одном из важнейших оснований еще раз показала, насколько белорусам нужна Россия, насколько в белорусском обществе сильна тяга к объединению. А противодействие этой победе отчетливо показывает, насколько и кто страшится и не хочет российско-белорусской интеграции. Незачем перечислять мотивы, по которым интеграционист Лукашенко давно стал “мальчиком для политического битья” как на Западе (и в особенности в США, Германии, Франции), так и для украинских, польских, литовских соседей, выпустивших накануне референдума совместное заявление об “угрозе демократии в Белоруссии”.

Россия нужна Белоруссии, но и Белоруссия не в меньшей мере важна для России. Незачем повторять и весь перечень доводов о военнной, геополитической и геоэкономической важности белорусского плацдарма для России и с точки зрения стабильной восточноевропейской оборонной конфигурации в преддверии расширения НАТО, и для экспортных и импортных грузопотоков на Запад, и для связи с Калининградской областью, и для предотвращения создания давно запланированного “санитарного кордона” против России в виде Балто-Черноморского союза.

Но есть и иные, не менее важные обстоятельства, по которым мы обречены жить вместе. Международная политическая субъектность определяется далеко не только и не столько местами базирования ракет, объемом и качеством военных арсеналов и экономическим могуществом. Более того, эти очевидные признаки силы впрямую зависят от размеров, плотности и качества того культурно-языкового пространства, которым располагает данный международный субъект. По этой причине отдельное независимое существование России и Белоруссии — не только геополитические потери и разрыв экономических связей и единых технологических циклов. Это прежде всего разрыв той культурно-исторической целостности, которой Российская империя и СССР обязаны большинством своих побед.

В связи с этим требует объяснения неоднозначное отношение к белорусскому кризису со стороны российских политических элит. Здесь стоит упомянуть и достаточно скромные, несоразмерные цене проблемы, практические шаги российской власти в направлении интеграции, и беспрецедентную по накалу антилукашенковскую пропагандистскую кампанию крупнейших российских телеканалов, из-за которой белорусский президент приостановил в республике трансляцию НТВ и не слишком решительное участие российского государственного и частного бизнеса в крупнейших белорусских транзитных дорожных и трубопроводных проектах.

Российская власть хорошо понимает, что президент Белоруссии с его молодой, агрессивной популистской харизмой и политическими амбициями может оказаться в едином государстве фигурой довольно угловатой и неудобной. Кроме того, его искреннее и оправданное недоверие к западным образцам демократии и рынка несколько шокирует привычно дорожащих своим международным имиджем российских политиков. По этим причинам, поддерживая дружественно-приветливые отношения с президентом Белоруссии, российская власть одновременно налаживает более плотные контакты с его парламентскими оппонентами. В то же время российской, и в том числе думской, оппозиции не могут не импонировать “советские” интеграционные порывы Лукашенко. Да и привычный автоматизм внутренней антивластной политической ориентации по принципу “враг моего врага — мой друг” — также толкает некоторых российских оппозиционеров в объятия Лукашенко.

Однако профессионализм политики состоит в том, чтобы разделять отношение к конкретным лицам и неизменное следование государственным целям. Лукашенко олицетворяет последовательный интеграционизм и пользуется чрезвычайно широкой общественной поддержкой. Максимально плотная интеграция с Белоруссией — императивная необходимость для России. И эта простая арифметика требует политического воплощения от российской власти. От всех ее ветвей, сколь бы остро они не конкурировали между собой.

Ю. БЯЛЫЙ

ПЛЮС ОФФШОРИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ ( экономика ) М. Волчкова

19 октября — В проекте Указа президента “О некоторых мерах поддержки развития черноморских городов РФ” предусмотрено создание единой свободной экономической зоны, включающей причерноморские курорты Анапа, Геленджик, Новороссийск, Сочи и Туапсе. Проект создания СЭЗ на черноморском побережье планируется представить в Правительство РФ до конца 1996 года.

5 ноября — Законопроект “ Об особом экономическом положении на территории Чеченской республики”, предусматривающий введение на территории Чечни свободной экономической зоны (СЭЗ), разработан группой депутатов Думы, представляющих все ее фракции и объединения.

19 ноября — Съезд балкарского народа в Нальчике объявил об образовании суверенной республики Балкарии в составе Российской Федерации.

21 ноября — Министр внешних связей Дагестана от имени Госсовета внес предложение создать в Дагестане свободную экономическую зону.

20 — 22 ноября — В Лондоне прошли первая международная конференция “Офф-шор-2000” и выставка “Шорекс-96”, посвященные проблеме становления и развития оффшорного бизнеса.

На фоне завершающихся дебатов по бюджету 1997 года и титанических усилий правительства по получению очередных траншей МВФ российская провинция продолжает весьма энергично и на все лады строить базу своей экономической самостоятельности. В эту гонку включились практически все регионы РФ. Особенно бурно и самобытно этот процесс сегодня развивается на юге страны, в ее черноморско-кавказском регионе.

Начинался этот процесс давно и “со скрипом”.

25 сентября 1991 года, с одобрения Верховного Совета России, правительство приняло постановление о создании свободной экономической зоны (СЭЗ) в Калининградской области. Действительно, Калининградская область по своему географическому положению отделенная от остальной территории Российской Федерации и имеющая собственный выход в международные воды, как нельзя лучше подходила для опробования такой модели в условиях России. Ведь в буквальном смысле оффшорный бизнес — предпринимательская деятельность в море, за пределами прибрежного (фискального) шельфа.

История этой первой отечественной СЭЗ достаточно насыщена и драматична. В 1992 году вышел указ президента, декларирующий СЭЗ ряд значительных экономических льгот. Указ этот вскоре был отменен ввиду многочисленных злоупотреблений и нарушений, связанных с несовершенством существующего законодательства и непроработанностью массы правовых моментов. Следующий указ вышел в декабре 1993 года и… вновь был отменен в 1995 году. И, наконец, лишь к 1966 году Калининградская СЭЗ была узаконена.

На Кавказе первопроходцем оффшорного бизнеса стала Ингушетия. 19 июня 1994 года Правительство Российской Федерации своим постановлением N 740 утвердило положение о Зоне Экономического благоприятствования “Ингушетия”. правительству Ингушетии была представлена бюджетная ссуда в размере налогов, которые уплачиваются предприятиями, зарегистрированными на территории ЗЭБ. Для обслуживания экономики ЗЭБ была создана своеобразная промышленно-финансовая группа “БИН”, являющаяся агентом правительства республики Ингушетия. Последняя в свою очередь получила бюджетную ссуду от главного управления федерального казначейства Министерства финансов РФ в размерах средств, поступивших в уплату таможенных пошлин, НДС и акцизов в доход федерального бюджета от Таможенного Комитета РФ.

Само по себе создания СЭЗ на внутренних территориях государства, без выхода к международным границам и морским путям — явление не вполне типичное, хотя в наш финансово-информационный век и возможное. В конце концов с определенной долей юмора всегда можно сказать, что с гор далеко видно, а новейшие средства коммуникации сметают всякие границы и растояния.

Правительство Ингушетии постаралось в полной мере использовать предоставленные возможности. При этом оно явно превысило свои полномочия, устанавливая льготы не только в пределах сумм, подлежащих зачислению в республиканский бюджет, но и по платежам в федеральный бюджет. Столь разрушительный для экономики опыт был приостановлен, а Министерство финансов по согласованию с Государственной налоговой службой РФ предложили “впредь таких зон больше не создавать”.

Однако, несмотря на отрицательный опыт, уже в середине 1995 года аналитики однозначно утверждали, что опыт будет повторен, и в более крупных масштабах. Причина такого оптимизма была очевидна. Создаваемые СЭЗ малопривлекательны для долгосрочных инвестиций в производство, но зато весьма интересны для быстрооборачиваемого торгового капитала и финансовых операций по сомнительному экспорту финансовых средств российских юридических и физических лиц за рубеж. Естественно, у столь прибыльного дела нашлись достаточно сильные лоббисты.

Действительно, в конце 1995 года Государственной думой был принят закон теперь уже “О центре международного бизнеса “Ингушетия”, где впервые в России была легализована сама возможность создания компаний, полностью освобожденных от уплаты налогов. По мнению специалистов, этот закон в основном следует общепринятым нормам законодательств о компаниях международного бизнеса. Но при этом и новая редакция СЭЗ “Ингушетия” делает ее привлекательной исключительно для торгового и финансового капитала.

Таким образом идея оффшорного бизнеса, попав на Кавказ, регион с древними торговыми традициями, нашла здесь благодатную почву и верных приверженцев в лице местного населения, увидевшего воплощение своей мечты о “стране свободных торговцев”. Разумеется, исходя из этих благородных соображений (и, быть может, вспомнив из истории, что в незапамятные времена чеченские воины считались лучшими в сопровождении караванов через кавказские перевалы), группа депутатов и выдвинула свое предложение по решению экономических проблем Чеченской республики за счет создания на ее территории еще одной свободной экономической зоны.

Состоится или нет Чеченская СЭЗ — вопрос тем не менее спорный. Пока что большинство специалистов как в центре, так и в республике относится к этому проекту пессимистически. Все эксперты отмечают противоречивость положений законопроекта. Кроме того, здесь много дополнительных “отягчающих” (как политических, так и экономических) факторов, и не последний из них нефтегазовый. Отметим лишь, что до сих пор в мировой практике еще не встречались “оффшорные нефтяные месторождения”. К тому же некоторые положения предлагаемого проекта, связанные с таможенным и финансовым контролем, прямо скажем, крайне далеки от мирового понимания подобных образований.

Однако, как говорится, сначала было слово, и слово было сказано, и вот уже руководство Дагестана спешит приобщиться к процессу. И кто знает, не стоит ли за столь неожиданным и скоропалительным объявлением самостоятельности Балкарии опасение не успеть вскочить в отходящий “оффшорный поезд”?

Не намерен остаться в стороне и Краснодарский край. Как-никак у него морская граница — основной, можно сказать, исторический атрибут оффшора — имеется. И вот уже вызревает проект создания СЭЗ на черноморском берегу России. Тут и климат подходящий, и сфера обслуживания не хуже, чем на Кипре, будет. Вот только невольно напрашивается один маленький вопрос: как в этой ситуации смотрится наличие в СЭЗ базы Российского Военно-Морского Флота? Ведь на сегодняшний день другого Черноморского побережья у России нет. И где тогда будет базироваться флот, если при очередных федеративных потрясениях на побережье Кавказа появится новая “свободная ганзейская республика”?

Пока что, как признает управление экономического прогнозирования Минэкономики РФ, “процессы, происходящие в отечественных СЭЗ, совершенно бесконтрольны”. И, добавим, судя по роли банка “БИН” в российской политике, политически совсем не нейтральны. И нет никаких гарантий, что нашим уважаемым депутатам не придется в не столь уж далеком будущем вместо конституционных законов принимать какие-нибудь “Уставы” и “Положения о статусах” Единой ассоциации оффшорных зон Российской Федерации.

М. ВОЛЧКОВА

ПРОДАННЫЕ БРИГАДЫ ( Россия ) С. Кургинян

29 октября — Б.Березовский назначен заместителем секретаря Совета безопасности.

3 ноября — Б.Березовский провел в Назрани встречу с делегацией коалиционного правительства Чечни; обсуждалась подготовка переговоров В.Черномырдина и А.Масхадова.

13 ноября — Б.Березовский признал, что в 1994 г. действительно получал израильское гражданство, но затем просил о его аннулировании, и МИД Израиля удовлетворил его просьбу.

19 ноября — Министр внутренних дел России А.Куликов заявил, что в Чечне останется до 10 тысяч российских военнослужащих.

23 ноября — В.Черномырдиным и А.Масхадовым подписано соглашение о взаимоотношениях между РФ и ЧР на период до выборов 27 января 1997 г.

— Б.Ельцин подписал Указ о выводе 101-й и 205-й бригад из Чечни.

Поведение заместителя секретаря Совета безопасности Б.Березовского, этого “политика новой волны”, поразительно напоминает самые замшелые и бесперспективные формы политического коммивояжерства, знакомые всем нам по эпохе распада СССР. Оставим в стороне слишком легко позволяющий отмахнуться от крайне сложных и опасных проблем “конспирологический” способ объяснения случившегося. Отодвинем в сторону и популярный в демократических кругах способ интерпретации поведения тех или иных политиков с помощью низведения всей их деятельности к мотиву “делания бабок”. И постараемся анализировать сухой остаток, получающийся за вычетом этих двух, я убежден, парадоксально успокоительных интерпретаций случившегося. Обращу внимание читателя на то, что предлагая вычесть два простых объяснения, я не предлагаю их отвержения, оставляя в этом вопросе все “про” и “контра” самому читателю. В коротком аналитическом репортаже трудно говорить сразу обо всем. И поэтому я намерен сфокусировать внимание только на том, что представляется самым важным и опасным в случившемся. А то, что случившееся категорически недопустимо, то, что речь идет о сдаче, причем далеко идущей сдаче весьма и весьма значимых интересов России на Северном Кавказе, не вызывает у меня никаких сомнений. Жалкий лепет на тему о том, что 101-я и 205-я бригады не представляют собой военной силы, что их присутствие — это затруднение переговоров и повод для провокаций, крайне неубедителен.

Политика — не торговля дутыми акциями на спекулянтском подобии рынка ценных бумаг. И не азартная игра в рулетку. Политик обязан просчитывать все варианты развития событий. При этом его внимание должно занимать не только все, что касается успешности его варианта, но и все, что может привести к краху его “коронного трюка”. Коронный трюк Березовского очевиден по своей сути. Если армия не справилась (с помощью прочеченского Центрального телевидения, прочеченских федеральных политиков и ряда других привходящих обстоятельств) с чеченской проблемой, то можно, по мнению Березовского, применить для решения проблем всю совокупность технологий современного бизнеса. И вновь я оставляю в стороне вопрос о том, в какую сторону собирается развернуть эти технологии новоиспеченный политик. Даже в лучшем случае подобный подход изначально порочен и абсолютно непродуктивен. Потому что весь мировой опыт свидетельствует о том, что успех в начинаниях, подобных чеченской миссии Березовского, может базироваться только на союзе “капитала и канонерок”. Если капитал начинает вместо задействования канонерок сдавать их, надеясь получить мелкие (а в этом случае всегда мелкие и гнусно двусмысленные!) якобы политические или дурнопахнущие коммерческие барыши, то этот капитал — барахло, подстилка для любой реальной силы, не только западной или транснациональной, но даже и просто бандитской.

Неоднократно и под разными ракурсами я говорил (и буду говорить) по поводу главной темы текущего политического момента — темы состоятельности нашего отечественного (реальным делом, а не гражданством и составом крови доказывающего эту отечественность!) капитала. Не читая лекций по поводу международных прецедентов, делавших союз канонерок и капитала действительно эффективным, скажу лишь, что наша отечественная практика постоянно демонстрировала способность большой российской политики садиться меж двух стульев.

Проводя стратегию канонерок (танков, бомбардировок, “зачисток”), мы почему-то не сопровождали ее стратегией капитала, стратегией захвата финансовых и хозяйственных позиций и рынков с помощью предъявления веских силовых аргументов. В эпоху СССР мы, введя куда-нибудь танки, почему-то начинали сразу после этого задабривать объект братской интернационалистской помощи щедрыми экономическими дарами. Ненависть от этого становилась не меньше, а больше. Поэтому введение танков в какую-нибудь часть зоны наших геополитических интересов Рязани и Тамбову приходилось оплачивать дважды. Сначала через “отдачу последнего” для сколачивания указанных силовых аргументов. А затем через заискивающие подачки. При этом считалось, что чью-то любовь можно купить этими подачками, особо омерзительными и бессмысленными после братских “наездов” танковых армий. Считалось, что в политике главное — задобрить удерживаемый геополитический плацдарм. Чем это кончилось — известно.

Но каким-то оправданием тем ошибкам было, во-первых, то, что “наезды” чаще всего делались достаточно профессионально, и, во-вторых… Здесь-то и начинается главное… Во-вторых, у нас в ту эпоху не было своего капитала. Завоевав геополитический плацдарм, мы не могли затем передать его для финансового освоения своим “круппам”, “фордам”, “рокфеллерам”. Теперь у нас какой-никакой капитал, а все-таки есть. И тот же господин Березовский оказался в политическом седле только потому, что декларировал кредо крупного капитала. То кредо, в котором государственность и буржуазность поддерживают друг друга.

Но дело ведь не в кредо, а в реальных действиях. Сколько ни говори “халва”, во рту сладко не станет. И как же ведет себя наш крупный капитал в ситуациях, когда он должен идти рука об руку с государством, в ситуациях завоевания (а не сдачи) крупных рынков, ресурсно перспективных территорий, геополитически значимых образований? Возьмем войну в Чечне. Как поддержал наш бизнес нужную ему стратегию канонерок? Он обрушился на армию, на государство, на (не будем обсуждать качества, будем обсуждать роль!) готовых обеспечивать его интересы генералов типа Грачева. Этот наш хваленый бизнес деморализовал общество через свои СМИ. Он не смог или не захотел противопоставить купленным чеченцами органам массовой информации свои убедительные “заказные” публикации патриотического характера. Он сплелся с чеченским криминальным капиталом, этот финансово-хозяйственный форпост великой державы. Вместо экспансии он занимался (в лице отдельных и особо продвинутых представителей) высасыванием бюджетных денег на подкормку “зачищаемых и бомбардируемых” чеченских боевиков.

Уродливым образом повторились худшие черты прежней эпохи. Ведь тогда все же подкормка в значительной части шла по назначению. Строились школы, больницы, электростанции. И реально пускались в эксплуатацию! И работали! Здесь же не только разворовывали 90 процентов в союзе с противоположной стороной! Здесь нашли особый и уникальный метод сотрудничества канонерок и дельцов. Бюджетные деньги разворовывались. Объекты, на которые они шли, разрушались авиацией или артиллерией и “строились” снова. Красиво!

Господин Березовский возразит, что он лично не участвовал в том этапе порочного сплетения канонерок и капиталов. Но лично Березовский вообще никого не интересует, кроме особо нервных представителей определенных и особо зацикленных сил. Интересует тот, кто выступил от лица капитала и был поддержан этим капиталом. И никоим образом не лишен этой поддержки после случившегося. Так что карма российского капитала и его презренно-малодушного и никчемного поведения в чеченской кампании полностью лежит на Березовском. Иначе пусть он скажет, что пришел в политику просто со стороны, а не как представитель каких бы то ни было сущностей. И тогда как пришел, так пусть и уходит.

Итак, капитал уже показал себя во всей своей красе на первом этапе чеченской эпопеи. И когда он сейчас что-то пытается свалить на государство в лице военных, это выглядит, мягко говоря, неубедительно, а честно говоря — просто гнусно. Но вот капитал отодвинул военных и сам принялся за государственную работу. Вот тут-то все и началось!

Вновь повторю то, с чего начал. Вопрос не в муссируемых бытовых и конспирологических нюансах биографии Березовского. Опускаясь до подобных муссирований, мы теряем способность предъявить данному бизнесмену от политики действительно крупный счет. Что касается автора данного аналитического репортажа, то скажу кощунственное. Если бы Березовский был только гражданином Израиля и решал проблемы в Чечне так, как указанное государство решало свои геополитические проблемы на Ближнем Востоке, то… В общем, все, по-моему, достаточно ясно.

Крупный отечественный бизнесмен, информационный босс, теперь еще и политик приезжает для проведения переговоров. И тут же ищет, что можно еще продать из принадлежащего государству. Что еще тут “плохо лежит”. И оказывается, что его предшественники продали уже все, что можно. И продать можно только две оставшиеся бригады. Что предполагается получить взамен? Некий непонятный и неназываемый политический результат. На самом же деле взамен Березовский получает то же, что и Лебедь. Репутацию человека, умеющего решать вопросы, добиваться прорывов. Неизвестно чего прорывов и неизвестно зачем прорывов. Чем это отличается, господа вы наши родненькие, они же бывшие “товарищи комсомольцы, чекисты, партийцы”, “по зову партии и Горбачева” ушедшие воевать на коммерческий фронт, от другой, ниже описываемой типической ситуации?

Прихожу. Вижу — завод. Знаю, что приличный. Но говорю, что барахло. Нахожу покупателя. Нахожу партийного босса. Выпускаю постановление о продаже данного завода покупателю по демпинговой цене. Получаю пять (вариант — семь-десять-двенадцать) процентов комиссионных.

Все то же самое. Завод — это две бригады. Девальвация их цены — это демагогические заявления о том, что они мешают мирным переговорам, что они слабые, плохо укомплектованные, “задрипанные” (дай только штатскому поговорить на военные темы!). Покупатель — чечены, которые знают цену этим бригадам. Партийный босс, к которому есть ход — это Ельцин. Постановление о продаже завода по демпинговой цене — это выпуск указа о выводе бригад. Комиссионные… Предоставляю здесь решение этого вопроса вкусу читателя. Сам же не хочу унижать судаченьем ни себя, ни читателя. И считаю, что комиссионные — это некий псевдоуспех, некий псевдозадел для политической биографии.

А теперь самое страшное и единственное действительно значимое. Чего во всех этих схемах категорически нет? Государственных интересов нет. Нет интересов стратегического характера, предъявляемых крупным капиталом России. Нет альянса денег и канонерок, направленного на упрочение, а не сдачу российских возможностей. И наконец, нет творчества, созидания, нет способности создавать новые позиции России на Кавказе, а не торговать последним, что остается. Этого никогда не было у данного капитала. Они пришли, не побеждая и выживая в бандитских разборках. И тем более, не создавая новый софтвер, как мальчишки из компании “Эппл”. Они вовремя оказались в нужном месте и сумели обеспечить себе лоббистский потенциал. Вот и все. Куда они с этим лезут? В мировой бизнес? В большую политику? С этим можно только комиссионничать.

Вот и возникает вопрос. Не о Березовском, о нем все сказано. А об этом капитале и представительстве от его имени. Удовлетворяет ли крупный отечественный по сути капитал (вовсе не намерен копаться в деталях его родословных и биографий) такая жалкая роль, публично демонстрируемая в телеэкраны? Если не удовлетворяет… Что ж, ждем ответа. Предупреждаем, что для внесения полной ясности в этот вопрос остается немного времени. Предупреждаем, что будет сделано все возможное для того, чтобы бригады остались там, где они есть, а лица, охочие до торговли тем, что не является объектом торговли, в полной мере осознали, где именно зимуют раки. Если же внятно и публично не будет заявлена позиция крупного отечественного капитала в весьма короткие, вновь подчеркну, сроки… Что ж… Канонерки и капитал разойдутся по разные стороны баррикад. С очевидными, как надо полагать, последствиями? Не так ли?

С. КУРГИНЯН

НАШИ В ЧЕЧНЕ: СОЛДАТЫ ( заметки военного публициста ) Борис Карпов

В который раз раскрыл “Воспоминания и размышления” Маршала Г.Жукова и снова осознал, ощутил глубинный смысл строки, предпосланной великим полководцем в итоговой книге о своей боевой жизни и нашей Победе — “Советскому солдату посвящаю”…

В грохоте ночного боя “бээмпэшку” мы не услышали. Уже когда на ботинки посыпалась сухая серая земля с бруствера окопа, увидели надвигающуюся на нас бронированную корму.

“Стой!” — хрипло заорал голый по пояс сержант Валера и едва начал длинную витиевато-матерную тираду, как по неглубокому ходу сообщения к нам прошмыгнул на полусогнутых не нашего батальона боец.

“Нас вам на помощь прислали”. — Солдат возбужден боем, говорит отрывисто, всматривается в темноте в лица сидящих в окопе, пытаясь угадать старшего: “Где “духи”? Куда мочить?” Механик-водитель примчался сквозь кромешный бой к “тридцатому”, к нам то есть, потому что командир полка, несмотря на отсутствие связи (перебило антенну нашей радиостанции), верно почуял-сообразил — здесь, чуть ниже бамутского кладбища, может случиться прорыв противника.

“Ты какого … перед окопом встал? Перекрыл нам сектор, как будем стрелять?! Щас “чехи” долбанут по твоей “коробке” из граника и она нам на голову свалится, всем хана! Давай направо и опять направо — в переулок дуй, за дом, где наш бэтээр стоит! “Духи” по ним с кладбища лупят!” — Валера очертил рукой дугу, показывая, куда идти боевой машине, потом плюнул, не слюной уже, а горячим прогорклым воздухом, и прохрипел: “Подожди, сам покажу! Эх, щас будем делать дело!” Он вернулся в окоп через несколько минут, удовлетворенно сообщив: “Пор-рядок! Щас влупят “духам”, мало не покажется!”

С фиолетовых сумерек до серого рассвета в Бамуте шел бой: несколько сотен стволов били со всех сторон, рвались гранаты, свистели мины, и человеку, даже военному, впервые оказавшемуся в такой… каше, спервоначалу совершенно невозможно было разобраться в этом хаосе движений, звуков, эмоций, чтобы найти свое нелишнее, невредное себе и полезное товарищам место и предназначение. Но наши новые знакомцы, солдаты, в обстановке разобрались быстро. Полк оперативного назначения внутренних войск сражался в ту ночь достойно.

Реплика “Нас окружают!”, брошенная Валерой в самом начале, еще до полуночи, не выражала ни испуга, ни тем более паники. Старший сержант, замкомвзвода, подстегивал бойцов, напрягая их в той лишь мере, которая необходима была для жесткой круговой обороны, по крайней мере до утра. Батальоном численностью в 57 штыков до поры командовал ротный, старший лейтенант. Еще были прапорщик, старшина роты и сержант-контрактник, командир взвода материально-технического обеспечения. Игорь, единственный офицер, вымотанный предыдущими боями и заботами о личном составе, свалился с ног в самом прямом смысле — был ранен. Оба “унтера” — Сергей и Владимир — мотались по позициям, руководя обороной. “Духи” атаковали с трех сторон: из поймы реки Фортанги, с кладбища и из развалин села через неширокую дорогу перед нашим окопом.

На войне не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Командир полка накануне предлагал нам остаться на его КП, где связь, где оперативно отслеживается общая обстановка, где какие-никакие стены еще есть. Утром мы узнали, что именно в командирскую “кашээмку” угодила граната. Подполковник со своим начальником штаба были выброшены из кунга взрывом и контужены. Мы же с вечера выбрали на время боя обычную солдатскую позицию в стрелковой ячейке и, кроме изрядной дозы адреналина, получили за ночь еще одно подтверждение старой истине — наш солдат непобедим.

С Валерой, Гришей, Сашкой и другими бойцами, кто заскакивал время от времени к нам в окоп, не было страшно. Они вели огонь из автоматов, пулемета, подствольников, выскакивали из окопа и бахали из РПГ, а Валера бегал еще и к стоявшей рядом БМП, мочил “духов” из ее пушки, пока орудие не заклинило. “Музыка боя” — это от лукавого, какая к черту музыка! Бой — это кусок жизни на самой ее острой грани, у роковой черты, когда за жизнь надо биться до конца, когда невидимые свинцовые многоточия из темноты запросто могут завершить твои девятнадцать, двадцать, сорок пять лет…

Я учился у солдат воевать. Оставшись без ствола, обматерил тех, кто придумал, что журналисты не комбатанты. И стал снаряжать нашим бойцам автоматные рожки и пулеметные ленты. Десять магазинов, двадцать и еще, и еще по двадцать патронов, по тридцать… счет потерялся. Бумажные патронные пачки устилали дно окопа, за бруствер выброшен один цинк, второй. Когда притащили еще один ящик, Валера прохрипел: “Да у нас 5,45 еще есть, тащите туда!” И махнул рукой в темноту. Когда перестрелка стихала, успевали сделать по паре затяжек “красной плесени” (так солдаты прозвали дешевые сигаретки “Краснопресненские”), когда фотокор Олег Смирнов обнаружил в бездонных карманах своего “разгрузника” фляжку с остатками воды, которой досталось по полглоточку — и вовсе хорошо стало.

Страх может погубить. Так же, как и паника, психоз. Отвага поможет тебе и товарищам, которые с тобой рядом. В бою могут сгубить равнодушие и расслабуха. Тот, у кого достанет физических и моральных сил, не просто выйдет из боя живым — он выйдет из него победителем. При любом итоге боя он победит себя. Такими были наши солдаты…

Матерых, как нынче принято говорить, среди солдат наших войск, повоевавших в Чечне, немало. В официальном донесении о том памятном бамутском бое особо отличившихся названо всего-то с десяток. Кого-то представят к наградам, кого-то, может, и наградят. Десятки и сотни останутся безвестными пахарями войны. Двадцатилетние фронтовики. Солдаты…

Они не сломаются ни во время службы, ни после, на гражданке. Если их не сломают разномастные пацифисты и борцы за права какого-то там человека своими воплями о “неправедной войне”, о “карательных акциях” внутренних войск России в “независимой Ичкерии”. Солдаты, люди боя, трудно привыкают к тишине. Их взбудораженные души ждут не ласки, не жалости, но человеческого понимания, тепла и участия сограждан. Солдат в России был всегда любим народом. Когда народ был добр и не ожесточен сердцем.

Они — не потерянное поколение. Они — наши сыновья. Они — рабоче-крестьянская армия. В большинстве — русская, хотя среди воевавших, смелых и отважных, раненых и погибших, награжденных боевыми наградами и не отмеченных ни единым знаком внимания, есть украинцы и белорусы, калмыки, татары и башкиры. В Бамуте встретили среди наших солдат грека, армянина и даже турка-месхетинца. Рано сделали интернационализм ругательным словом.

Но и космополитами без роду без племени не стали наши солдатушки — бравы ребятушки. Православные крестики на одном шнурке со смертным жетоном — не дань моде. Мода — это “хард-металл”, “жвачные” красотки, налепленные на автоматы, прически “чеченский ноль” — кружок на макушке. Это все преходяще. Вера — вечное. А парни наши несут в сердцах веру, хоть не кричат о ней, как “аллахакбаровцы”.

Образ российского солдата, воюющего в Чечне, на широкую публику вынесен зачастую размазанным и искаженным. То обличительно-хулительным, то слезливо-жалостным. Очень редко — уважительно-героическим. Говорят и пишут о солдатах расстрелянных, сожженных и плененных, пьяных и оборванных, цедят сквозь зубы что-то брезгливо-презрительное о солдатах-заморышах. Язвят в адрес служивых ведущие популярных теле- и радиопередач, корреспонденты демовольных газет, поносят армию и внутренние войска высокие государственные мужи, депутаты и правозащитники. И редкий голос даст этим злопыхателям достойную отповедь-вразумление.

Представитель краснодарской телерадиокомпании “Кубань” спросил недавно в прямом эфире ведущую авторского канала Российского радио: читала она что-нибудь о нынешних солдатах-Героях? Да, отвечает хозяйка эфира, были какие-то указы о награждении… И только-то? Зато растиражированные “Известиями”, НТВ образы чеченских робин гудов типа Шамиля Басаева знакомы до омерзения. Ответственные за государственную безопасность страны люди против террориста Басаева уже как будто ничего и не имеют, он, дескать, теперь себя хорошо ведет. Быстро забыли, как в кошмарные дни буденновских событий кое-кто невразумительно блеял, столкнувшись напрямую с беспрецедентным коварством и наглостью, принял условия бандитской игры, когда надо было схватиться с преступниками в решительном поединке. Нет же — на поединок, словно перед Куликовской битвой, выходят рядовые ратники. И их же, посадив на короткий поводок у ноги “хозяина”, вновь виноватят. Без зазрения совести русскоязычные зубоскалы-кукольники уже выставляют российского военного в козлином обличие. Ату, мол, его, — козла отпущения! Это должно понравиться тем, кто до икоты ржет над Чонкиным и кто считает именно его русским солдатом. А вот о конкретном подвиге конкретного российского воина рассказать никто не сподобился. Не та война?

Любимовский “Взгляд” вызволил из чеченского плена военнослужащего Российской армии. Идиллический сюжет: перед телекамерой полевой командир “духов” напоследок обнимает освобождаемого, советуя больше не воевать с чеченцами. Великодушие горцев напоказ. Реклама миролюбцам из “Взгляда” обеспечена. Добрый Любимов дает свой эфир этому “кавказскому пленнику”, свежеобращенному в мусульманство, чтобы сказал россиянам: Бог, мол, един, — что Аллах, что Христос, а командиры наши — сволочи — отрезанные головы для устрашения показывают. Надо было видеть в ту минуту глаза православного священника, претерпевшего муки чеченского плена — и гнев, и презрение смешались во взоре не старого еще батюшки, оказавшегося благодаря Любимову рядом с позорным клятвопреступником и христопродавцем, и жалость к заблудшим, и укор к публично творящим блуд.

Да, попадали в плен к бандитам наши солдаты. Многие были убиты, отказавшись нарушить присягу, предать отеческую веру, служить на стороне врага. Некоторых вызволили путем переговоров, выкупили у сребролюбивых работорговцев за собранные по кругу деньги. А недавно семеро смелых бежали из бандитского лагеря с оружием в руках, перебив “духовскую” охрану. Преодолев страх, показав, на что способен русский отважный солдат. Об этом мало кто знает.

И недокорм в войсках случается, как и повсюду нынче в стране, — на шахтах, в школах, больницах. Возьмите да посчитайте, умники, поносящие армию, сколько калорий и витаминов содержится в пайковой банке “красной рыбы” — кильки в томатном соусе, или в миске “шрапнели” — перловки, сваренной на воде. Сосчитали? Теперь съешьте с сухариком такой завтрак, наденьте пудовый бронежилет, возьмите пулемет с парой-тройкой боекомплектов и с Богом, в бой!

Пьяных солдат, хоть нечасто, тоже приходилось наблюдать. Одного такого вели патрульные на “губу” в Ханкале. Той же дорожкой, которой проходил в свой вагончик и поддавший “для снятия стресса и лечения простуды” офицер. Простим их, ибо слаб человек! А с пьянством бороться, конечно, надо — в России. И чтоб в угоду новым русским барышникам не везли с того же “непьющего” Кавказа КамАзы дурманящего зелья, должны стоять посты на дорогах.

Такой пост на федеральной (не чеченской!) трассе Ростов — Баку бился с бандитами всю ночь. “Сибирские медведи” дали жару моджахедам: уничтожили как минимум двух нападавших (подтвердил радиоперехват), захватили стрелковое оружие, мины, выстрелы к гранатомету. У наших потерь не было. Наутро часок прикорнули в землянке, умылись, малость перекусили и… в окопы, на “контроль”.

Из боя в бой идут солдаты без жалоб на усталость, без лишних эмоций. Разорванные в бою штаны и куртки менять нечем, вода для умывания — что на брезенте палатки после дождя собралось. Под тем же дождем всю ночь ремонтники латали “коробочку”, одну из двух на батальон. Не сделали б — их братишки на высоте без патронов остались бы и, кто знает, выстояли бы в следующую ночь?..

Солдаты в боевой обстановке мужают на глазах. Проходит месяц-другой, и вчерашние мальчишки — недавние рокеры и бузотеры, непослушные, своенравные, хулиганистые, — становятся бойцами. Мало кто хочет в тыл, “косящих” и ноющих в любой части можно сосчитать по пальцам одной руки. Чаще встречали других: с легкими ранениями парни ни в какую не хотели эвакуироваться в госпиталь; после тяжелых ран и контузий просились обратно на передовую.

Вспоминается одна из первых ночевок в Грозном. Январь 95-го. Квартируем у саперов. Сырой холод. Бетонный гараж пока без печки, на столе оплывает с макушки до валенок стеариновый Дед Мороз — где-то подвернулась кстати упаковка со свечами-сувенирами. Вповалку лежат на голых досках и офицеры, и солдаты. Большинство уже спят, изрядно притомившись за день. Бодрствующие переживают первые впечатления, разговор ведут прямой, без дураков:

— А это война правильная или нет? Может, зря мы сюда пришли?

— Пойми, братец, в каких войсках ты служишь — МВД! Войска внутреннего употребления. Чечня — это Россия?

— А то че же?! Вон сегодня нас кто встречал — одни русские.

— Вот! Значит, никакие мы не оккупанты. Но учтите, ребятишки, говна на нас еще ой-ей-ей сколько выльют! Я-то уже привык — и в Тбилиси был, и в Вильнюсе, и в Карабахе… Мы ведь, как ни поверни, с одной стороны в крови. Причем наша кровь-то, пацанов наших раненых и убитых. А с другой стороны — непременно в дерьме. Как ни вертись! И здесь так же. Мы вокруг Чечни стояли, к нам русские отсюда чуть не на коленях: “Ребята, что ж вы смотрите, как нас насилуют эти черные? Они ж озверели уже. Кто ж нас защитит?”

Ладно, стали заходить. Опять все через задницу! Наши из Приволжского округа под Хасавюртом в заложники попали. Нам кричат: “Как это так — солдаты с оружием в плен сдались?!” Плохо! А если б они всю эту толпу стали мочить — всех подряд, баб этих, детей? Еще хуже: вой бы поднялся на весь мир. Чеченцы нам, вэвэшникам, чекистам, энкэвэдешникам еще и 44-й год грозятся припомнить, как будто это мы их депортировали…

В общем, ребятишки, стиснем зубы — и вперед! Сейчас спим. А завтра рот не разевать. Плохой нам район достался. Да тут сами, наверное, уже врубились, дела хреновые…

— Да-да, варежку-то не разевайте, а то говна нахлебаетесь! Если не хуже…

Натянув шапки поглубже на уши, подняв воротники, бойцы прижались друг к дружке, чтобы уснуть холодным черным сном под близкий гул артиллерийской канонады.