Бремя стагнатора

«Во вымахал-то!»

Навстречу им уже бежал прислужник – сомнительного вида недоросль с бегающими глазками и гнилыми зубами.

– Да осенит вас теплом Небесный Диск, дорогие гости! Добро пожаловать! – тут он разглядел богатую перевязь, дорогую одежду, надменный вид посетителя и заюлил еще сильнее. – Добро пожаловать, благородный господин! Дом тетушки Бреды к вашим услугам. Все, что вы пожелаете, будет доставлено, все, что вы закажете, будет самое лучшее!

– Сомневаюсь, – процедил аристократ.

– Честно слово, господин! Чтоб мне у светлого престола не греться!

– Ладно-ладно. Проведи нас в самую лучшую комнату. С чистой кроватью и занавесками. Ты вообще знаешь такое слово – «чистый»?

Паренек быстро-быстро закивал:

– Знаю, господин, конечно знаю! Наши лучшие комнаты наверху!

– Тогда веди. И побыстрее!

Комната и вправду оказалась неплохой. Окно завешено плотной гардиной, не новой, но выстиранной и аккуратно заштопанной. Посредине – чисто выбеленный стол, несколько резных кресел, в алькове располагалось широкое ложе с балдахином. Аристократ пощупал покрывало, картинно скривился, но вроде бы остался доволен.

– Эй, ты, – он подозвал к себе прислужника, кинул ему медяк. Монета исчезла мгновенно, прямо на лету, будто ее никогда и не было. – Комната подойдет, молодец. А теперь позови сюда хозяйку. Быстро!

Едва он выскочил за дверь, как Илама игриво потащила клиента к кровати.

– Подожди, – отмахнулся он, – не все сразу.

Тогда она присела в одно из кресел, стащила по очереди башмачки и водрузила босые ноги на стол. Провела пальцем до колена и ухватила за кончик поясок накидки.

– Господин хочет посмотреть на красоту, которую он купил? Может…

– Господин хочет, чтобы ты сначала помылась! – грубо оборвал он.

Девушка насупилась, но поясок все же распустила. Крупную высокую грудь, едва прикрытую прозрачной тканью, разглядел бы и слепец, каковым высокий аристократ явно не был. Пусть полюбуется на ее гордость, решила Илама, авось подобреет.

Клиент не обманул ожиданий, жадно рассматривая ее ноги, шею, грудь. Девушке показалось, что еще немного – и он на нее набросится.

Но в этот момент за дверью тяжело запыхтели.

– Господин, можно к вам?

Прежде Толстой Бреды появился ее живот. Потом, одышливо хрипя, ввалилась она сама, потом в комнату ужом протиснулся давешний прислужник и моментально уставился на грудь Иламы. Краснолицая толстуха узнала девушку, но не подала виду, разве что слегка кивнула с явным одобрением: молодец, дорогуша, такого клиента заполучила.

– Слава Небесному Диску, что привел в мой скромный дом таких гостей! Что желаете, господин?

Аристократ порылся в кошеле, достал золотой старой имперской чеканки. Все трое, как по команде, уставились на него. Даже прислужник оторвался от блаженного созерцания форм Иламы и жадно пожирал глазами монету. Толстая Бреда тихо охнула и забыла выдохнуть, отчего сделалась еще больше и еще краснее. Золотого вполне хватило бы, чтобы снять на пару дней весь ее дом со всеми обитателями. Включая и ее саму.

– Слушай сюда, хозяйка. Я беру эту комнату на всю ночь. Я хочу все лучшее, что у тебя есть. Вина из твоего подвала, настоящего вина, а не кислого пойла, которым ты потчуешь обычных посетителей. Мяса, овощей, хлеба – доброй еды, чтобы насытить минимум три голодных рта. Только свежее, поняла? Гнилую тухлятину оставь для других. Бадью и несколько ведер горячей воды, помыться вон той милашке, – он кивнул на Иламу. – И все это я хочу быстро.

Щелчком он отправил золотой под ноги Толстой Бреде. С неожиданным для ее огромного тела проворством хозяйка подхватила монету едва ли не прежде, чем она коснулась пола.

– Все будет в лучшем виде, господин!

– Надеюсь. И вот еще что! – аристократ поморщился, будто бы вспомнил нечто неприятное, но чрезвычайно важное. – Меня могут спрашивать.

– Нет-нет, – закивала толстуха, – вас никто и никогда здесь не видел!

– Наоборот, дура. Если придет человек и захочет видеть кина Саргамо – веди его сюда. Только в дверь постучи. Ясно?

– Да, господин. Конечно, господин.

Илама с наслаждением терла себя мочалкой, искоса поглядывая на аристократа. Тот сидел, развалившись в кресле, потягивал вино и угрюмо смотрел перед собой. По мнению девушки, прекрасный напиток, что стоял перед ним в оплетенной бутылке, нельзя было потягивать. Нет – его нужно пить маленькими глотками, наслаждаясь вкусом и букетом ароматов. Лучшего вина ей в жизни не доводилось пробовать. И откуда только старая скряга Бреда его взяла? Неужто купила? Впрочем, кину Саргамо наверняка доводилось пить вино и получше.

«И на меня он совсем не смотрит. Да что с ним такое? На улице лапал, словно невесть сколько времени женщин не видел, а теперь?»

Она перепробовала все. То выставляла на край бадьи ногу, намыливая ее кошачьими, ласкающими движениями, то невзначай приоткрывала грудь, то поворачивалась спиной и натиралась мочалкой, обняв себя руками.

Все напрасно.

«А вдруг он… ну, не может просто так? И нужно его как-то пробудить? Бедняжка. Ну да ладно, не впервой же!»

Илама вытерлась покрывалом, завернулась в него и зашлепала босыми ногами к Саргамо. Залезла с ногами в кресло напротив, сладко потянулась и спросила:

– Теперь пора?

Он усмехнулся.

– Что – пора?

– Господину пора посмотреть на красоту, которую он купил.

– Думаю, да.

Он оказался умелым и неутомимым, как Илама и ожидала, только несколько холодным. Иногда он как будто вспоминал о чем-то, останавливался, чуть ли не на глазах теряя к ней интерес, потом опять пробуждался, возвращаясь к ней из своих неведомых дум и опасений, и все начиналось по новой. В какой-то момент девушка даже забыла про деньги, в ней проснулась обычная женская гордость.

«С кем это он меня сравнивает? Может, его недавно сердечная зазноба бросила? Такая вся, с пышной фамилией и плоскими формами – знаем мы этих аристократочек! А он, значит, пришел сюда забыться. Бедняжка Саргамо, уж я постараюсь, чтобы ты про нее никогда больше не вспоминал!»

И она, удивляясь самой себе, взялась за опостылевшую работу со всем пылом, чего никогда не делала раньше. Обычно ей было наплевать, ждет ли моряка дома жена и сколько у наемника таких же вот однодневных любовниц в каждом приграничном форте. Главное – сколько заплатит.

А сейчас…

Они пробарахтались в постели три или четыре стражи, Илама уже потеряла им счет, но тут в дверь виновато постучали.

– Господин, вас там… внизу… спрашивают, – голос прислужника звучал приглушенно.

– Кто?

– Простите меня, господин, он сказал, что вы знаете.

Илама почувствовала, как оживился Саргамо.

– Хм… Он что-нибудь передал для меня?

– Да, господин. Можно войти?

– Подожди, – аристократ поднялся, набросил на плечи плащ, подошел к двери.

Со своего места девушка с трудом могла разглядеть, что там происходит. А любопытно было – страсть! Вроде бы сначала прислужник хотел проскользнуть в комнату – не иначе, чтобы полюбоваться на нее хотя бы краешком глаза. Но уткнулся в могучую фигуру Саргамо и скис. Пробормотал что-то извинительное и вложил в нетерпеливую руку аристократа небольшой предмет. Сколько Илама не приглядывалась, сколько не вытягивала шею, так и не смогла понять, что же там такое.

– Подай еще вина и зови их сюда. – Саргамо швырнул на немытые половицы очередной медяк и захлопнул дверь перед носом прислужника. Обернулся к Иламе: – Оденься.

– Зачем? – она сладко вздохнула и потянулась, зная, какое впечатление это производит на мужчин. – Твой гость не должен меня видеть?

Спросила, и почувствовала, что переборщила. Да какое ей собственно дело? В постели с ним, конечно, неплохо, да и щедростью его Небесный Диск не обидел, но почему это вдруг она решила, что имеет право спрашивать? Кто она для него? Простая портовая девка, умелая и готовая на все.

Саргамо не рассердился. Всего лишь усмехнулся и повторил:

– Оденься.

Илама завязала поясок накидки, надела башмачки, вопросительно посмотрела на клиента: все, мол, прогонишь? Или еще побалуемся, когда с делами закончишь?

Саргамо понял ее взгляд по-своему. Порылся в перевязи, вытащил две рубленные серебряные монеты, взял ее руку и аккуратно вложил их в ладонь.

– Хватит?

Девушка кивнула. Чжандоуское серебро ценится у менял весьма высоко. Ей ли не знать – такими монетами часто расплачиваются матросы торговых галер. Только вот…

– Господин хотел на всю ночь… – неуверенно начала Илама.

Он пристально посмотрел ей в глаза, хотел сказать что-то ободряющее, но потом, словно бы вспомнив, что обязан быть суровым и непреклонным, отрезал:

– Господин передумал.

Он сел за стол, задумчиво повертел в руках предмет, который передал ему прислужник. Только сейчас Илама смогла рассмотреть его: желтоватый лист с неровными краями, косые линии, какие-то значки… Кусок пергамента!

– Впрочем, насчет ночи ты верно сказала. Ночь еще не кончилась. Скажи, Илама, есть у тебя подружка? – И, прежде чем она успела ответить, добавил: – Такая же красивая и умелая, как ты.

– Есть! – ответила она и расцвела от неожиданного комплимента. Подумала, что Килия наверняка уже освободилась. И только потом все окончательно поняла и нахмурилась: «Ему одной меня мало, что ли?»

– Замечательно. Тогда – если хочешь заработать еще столько же – сходи за ней. Как ее зовут?

– Килия…

– Думаю, Килия не откажется от лишней пары монет. А?

Илама кивнула, хотела сказать, что и она, мол, готова постараться за двоих, причем ничего лишнего платить не потребуется и…

В дверь снова постучали. Саргамо недовольно отозвался:

– Что еще?

– Ваши гости, господин.

Комната наполнилась людьми. Первым вкатился прислужник, водрузил на стол поднос с двумя кувшинами вина и кружками. Привычно осклабился на Иламу, подмигнул. Следом за ним, настороженно озираясь, вошел молодой парень в хламиде переписчика и с красными, воспаленными глазами. Последним появился ремесленник самого среднего роста и возраста. Внешность у него была на удивление неприметная. Только и можно сказать – ремесленник. Кожевенник, судя по переднику и бурому налету дубильного порошка на руках.

Саргамо приветствовал гостей кивком головы.

– Садитесь, пейте. Заплачено.

Прислужник все еще переминался у стола. Но в этот раз ему не повезло – аристократ лишь махнул рукой в сторону двери:

– Пошел вон. Проводи девушку. Если что понадобится, тебя позовут. Ну, Илама, мы тебя ждем. Постарайся не задерживаться.

Прислужник догнал ее внизу, у самого выхода. Ущипнул за бок, облапил и прошептал на ухо, обдав смрадом изо рта:

– Господин аристократ тебе, конечно, неплохо заплатил, понимаю. Но много денег никогда не бывает и, как мне кажется, мы могли бы…

Не дослушав, девушка сбросила его руку и пихнула в бок со всей силы.

Прислужник зашипел от боли, с угрозой начал:

– Ах ты, шлюха, да я…

– Ты, – спокойно сказала Илама, – извинишься и забудешь, что здесь случилось. Иначе когда я приведу подругу для моего клиента, я тоже буду помнить все. Причем в подробностях. И, кстати, перескажу их одному нашему общему знакомому. Не знаю, что он сделает с тобой – может, и ничего. Но он точно никогда больше не придет в дом Бреды, а уж я, поверь мне, постараюсь объяснить твоей хозяйке, кто в этом виноват.

Когда Илама вернулась, все трое так же сидели вокруг стола. Судя по всему, беседа недавно закончилась – пустые кувшины и кружки составлены в угол, на столе расстелен кусок пергамента. При появлении девушек Саргамо тут же свернул его и убрал за пазуху. Кожевенник выглядел довольным, а молодой переписчик, хоть и чувствовал себя неуютно вдали от темной кельи, увеличительного стекла и неистребимого кислого запаха пергаментных листов, тоже явно в накладе не остался. Глаза его поблескивали, движения казались немного неуклюжими – на радостях парень выпил чуть больше, чем обычно. Ничего, бывает.

– А вот и мы! – провозгласила с порога Илама. Сделала шаг вперед, втащила в комнату вторую девушку, невысокую и черноволосую. Глаза той немного косили, отчего казалось, что она все время призывно указывает взглядом в сторону, намекая на что-то недозволенное, но приятное. На щеке притаилась небольшая родинка.

– Я Килия, – почти пропела она звонким, чуть хрипловатым голоском.

Саргамо встал, пристроил через плечо перевязь, смерил взглядом своих гостей. Кожевенник незаметно кивнул. Тогда аристократ поманил к себе девушек, сказал ремесленникам:

– Это сверх договоренного, премия. Если мои люди того заслуживают, я их всегда награждаю. – И добавил, так же, как совсем недавно о вине: – Пользуйтесь. Заплачено.

Его слова обрушились на Иламу с грохотом непредсказанного землетрясения. Неожиданно и сногсшибательно. Как? Ей-то показалось, что он хочет продолжения, а на самом деле… Ими просто расплатились за какую-то услугу.

– Илама!

Она вздрогнула. Саргамо стоял прямо перед ней, протягивая такую же золотую монету, что досталась Толстой Бреде.

– Возьми. И постарайтесь сделать все, чтобы мои гости остались довольны.

Девушка заметила, как засверкали глаза у Килии, подумала, что теперь уж подруга не станет вопить, зачем это ее разбудили и тащат неизвестно куда. Наоборот, благодарить будет. Ей-то Саргамо видится щедрым, такого сам Небесный Диск велел доить, пока молочко есть.

Нет, все понятно, на что ему сдалась портовая девка? Попользовался умением, голод свой мужской утолил, а при других – ни-ни. Нечего аристократу равнять себя с какими-то мастеровыми, не того полета птица.