Разрушитель Империи

Ещё неделю новички закрепляли всё, чему научились, а потом Трол объявил, что пора собираться.

В следующие три дня сборы проходили по обычной схеме — подготовка оружия, пища в дорогу, необходимые вещи, расчёты с трактирщиком за оказанные услуги, избавление от всего лишнего. В эти дни Трол попробовал обходиться без своего костыля. Сначала у него получалось не очень-то хорошо, колено ныло, тело было чужим, к тому же иногда почему-то тряслась левая рука. Особенно это мешало в полётах, которые Трол тоже вынужден был опробовать, начиная с самых простых приёмов.

Но главным оказалась не слабость и боли. За месяцы сидения на Алдуине, по приказу Ибраила, Тролу перековали сложный чешуйчатый комбинезон Сварты Соблазнительницы. Его перебрали в плечах и груди, вставили новые пластинки в местах повреждений, зачинили у чуть более коротких, чем нужно, рукавов и удлинили защиту ног. Когда Трол, подчиняясь требованию Ибраила, натянул его на себя впервые, он почувствовал себя не очень-то уютно. Тело стало тяжёлым, движения отзывались металлическим шуршанием, а скорость, с какой Возрождённый привык двигаться, работая мечом, существенно снизилась. К такой броне в его состоянии требовалось привыкать неделями.

Но этих недель у них не было, поэтому Трол попробовал наверстать упущенное как можно скорее… Но так ничего и не добился. Вернее, ему показалось, что не добился, потому что Ибраил радовался своей идее использовать этот доспех, и утверждал, что у Трола всё получается. Да и Келга, когда увидела Возрождённого, облитого бронёй, восхищёно поцокала языком.

А вот Кола и Лукас хмурились. Им казалось, что Трол явно не дотягивает до необходимых для похода кондиций. Но лишь до того вечера, который предшествовал вылету с Алдуина, когда Трол решил помахать мечами в вольном темпе, но в полную силу. Для того чтобы вышло потруднее, он использовал свои более неуклюжие тренировочные мечи. Отошёл от трактира к морю, выбрал место неподалёку от могил Ровата, Крохана и Бужа и попытался вспомнить хотя бы азы, с которых начинал обучение в пещере Учителя.

Разумеется, он не сумел добиться своей настоящей скорости ударов, подзабыл постановки ног, которые сам же выдумал, разучился действовать короткими рывками, как делал с мечами саджей, и у него почти ничего не выходило с работой всем телом и двумя мечами одновременно. Но когда он решил, что для начала достаточно и вернулся в трактир, глаза Лукаса стали ещё уже, чем обычно. Оказалось, наёмник сходил и посмотрел на эту тренировку вдвоём с принцем. И если принцу видеть Трола с оружием было не в новинку, то наёмник не мог прийти в себя.

— Я не понимаю… Никогда не видел ничего подобного, Трол, — пояснил он своё состояние за ужином. — Это что-то… демонское.

Трол не ответил. Лишь покачал головой, выдавая своё сомнение, неудовольствие и признаваясь в некотором чувстве растерянности, от которого не мог избавиться.

— Посмотришь на него, когда он войдёт в силу, — пояснил Ибраил, как всегда аккуратно отщипывая кусочки еды со своей тарелки смуглыми пальцами.

— Ты мог бы… — Наёмнику всё ещё не хватало слов. — Ты мог бы выйти один против полудесятка таких мечников, как я. Хотя прежде мне казалось, что я не последний в этом искусстве.

— Не думаю, что полдесятка бойцов твоей школы могли бы сдерживать Трола дольше, чем пару минут, — хладнокровно отозвался Кола. — Даже полдесятка таких, как я, Трол сейчас бы разделал под орех и, возможно, не запыхался при этом. Но это, вынужден признать, ещё очень далеко от того, что он умел прежде.

Слово за слово, но обоим новичкам пришлось рассказать, что тут произошло на самом деле. Оказалось, что легенды, которые ходили по острову о бое Возрождённого с Поллыром, Свартой и привидением, сильно переоценивали Трола, но в целом недооценивали эту победу. Как такое могло получиться, осталось для Трола непонятным, наверное, потому, что неправильно была учтена подлинная сила его противников. Но, в общем, он не слишком вникал в эту проблему, она его не интересовала.

Выкупавшись, все улеглись спать. А утром, чуть свет, поднялись, вывели птиц из конюшни, нагрузили всем, что собирались взять с собой в поход, и поднялись в воздух. Трол объяснил обоим новичкам, что им не следует выходить на остриё клина, которым обычно летели фламинго, даже если птицы попробуют занять эту позицию самостоятельно. У них была ещё слишком несовершенная техника пилотирования. Зато в начале полёта через море Трол пропустил вперёд Келгу, и она выдерживала свою лидерскую позицию куда дольше, чем можно было ожидать.

Светлеющее внизу под лучами восходящего солнца море начинало отливать всё более глубокой зеленью. И блеском — ясным и радостным, как улыбка любящей девушки. Ветер привычно посвистывал в ушах, крылья птиц работали мерно и уверенно, а сами фламинго, выстроившись косым клином, радовались жизни и стремились к новым просторам. Но Трол почему-то побаивался радоваться, опасался, что ослабеет раньше других, к тому же и боль в колене не проходила ни на минуту. Он знал, что лишь окончание пути, когда все устанут, проявит их возможность добраться до северного берега.

Почему-то, как это уже случалось, первой стала уставать заводная птица. Она отстала, поорала, догнала стаю, но войти в её ритм уже не могла. Чуть ли не с середины пути она стала сбиваться, её махи сделались чуть замедленнее, чем нужно, а на последней трети пути она отстала уже совершенно безнадёжно. Трол как раз вышел вперёд и ментально спросил Ибраила, не может ли он помочь выдохшемуся фламинго.

Маг некоторое время не отвечал, потом резковато предложил не сбавлять темп. Лишь тогда Трол понял, что маг и без того помогает всем птицам, которые несли наездников. Больше Трол его не беспокоил, у Ибраила в самом деле было много работы.

Незадолго до того, как показался берег, вперёд уже во второй раз вышла Келга, сменив принца. Кола очень старался, он даже слегка подгонял свою птицу, чтобы показать всем, что добился почти такого умения летать, как Трол с Ибраилом. Но это и вывело его фламинго из равновесия. Птица устала, правда чуть меньше, чем фламинго Лукаса и Корка.

Моряк перенёс этот полёт лучше наёмника. Он не боялся почти до конца, а вот Лукас стал нервничать примерно с середины дистанции, и эта нервозность, естественно, передалась его фламинго. Они тоже пару раз отставали, тогда клину приходилось чуть притормаживать, потому что без помощи идущих впереди птиц он до берега не долетел бы. Но зато, когда появился берег, Лукас мигом успокоился и действовал вполне уверенно.

Береговую полосу пересекли часа за три до заката, и птица Лукаса тут же попробовала сесть на галечно-песчаную отмель, выдававшуюся в море на пару миль. Ибраил резковато подхватил её, накачал магией, и они проделали ещё миль пять до нормальной поляны с травой и свежим ручьём, стекающим с невысоких тут холмов. Трол отлично его понимал: они лишились заводного фламинго, и им следовало искать воду и траву, чтобы птицы могли попастись.

Остаток вечера Ибраил мерил эту поляну из конца в конец, не отзываясь даже на предложение поужинать. Он продолжал работать, пробуя вытащить потерявшуюся где-то над морем птицу. Трол пытался было проследить тонкое, как луч, щупальце его внимания, но оно всё время упиралось в пустоту. И следить, собственно, было не за чем.

И лишь глухой ночью, чуть ли не под утро, в воздухе вдруг раздался воющий, высокий и ликующий вопль птицы. Трол даже вскочил, и тут же словно бы с небес послышалось хлопанье крыльев. Больше всех радовалась Келга, она успела привязаться к каждой из своих подопечных и встретила заводного фламинго, как ребёнка, широко расставив руки.

Птица приземлилась чуть не в их костёр, она была потной, дрожала каждым мускулом, но она добралась до них, она снова была в стае.

— Как такое могло случиться? — спросил Трол.

— Не знаю, — отозвался Ибраил. — Может быть, нашла одинокую скалу и передохнула, а может быть…

Больше он ничего не добавил, но Трол почувствовал угрозу. Он всмотрелся в только что прилетевшую к ним птицу. Она была нормальной, только перевозбуждённой от ужаса остаться в этом огромном и незнакомом мире в одиночестве. Да, вероятно, разгадка заключалась в небольшой скале, никакое другое объяснение тут не подходило. Иначе что же ещё могло спасти их фламинго?

Следующий день они отдыхали. Птицы, получив чуть не двойной рацион, успокоились, у них стала появляться обычная склонность к лёгким сварам, но отставшую заводную они не беспокоили. Трол тоже успокоился, если бы с этим фламинго что-то было не в порядке, стая это поняла бы куда вернее, чем люди, и непременно заклевала её.

Снова поднявшись в воздух, они пролетели едва восемьдесят миль. На второй после Алдуина стоянке Ибраил предложил сделать небольшой крюк и посмотреть, что имперцы оставили от бывшей Лотарии, но Трол отверг эту идею. Она была неплоха, но двухсотмильный крюк для удовлетворения ребяческого любопытства показался ему неразумным расходом сил и времени.

На четвёртый полётный день они подошли к Клевинским горам, пролегающим от самого берега южного моря до границ Задоры. Это королевство тоже вызвало у Ибраила живой интерес, но теперь он не решался предлагать разведку севернее их марштрута, потому что это тоже заняло бы несколько дней.

Клевины они пересекли довольно легко, это были невысокие горы, гораздо ниже Верхних земель Новолунгмии, но стоянку по ту сторону склонов выбрали неудачную. Место выглядело удобным, но все на следующее утро поднялись измученные, невыспавшиеся, особенно птицы. Ибраил сказал, что ошибся в ауре этого поля, которое оказалось враждебно людям, и потому предложил сделать следующий перелёт коротким, миль на тридцать. Короткий перелёт оказался кстати, потому что люди и птицы после него перестали бояться раннего подъёма и полёта вперёд, вероятно, понемногу втянулись в необходимый для больших путешествий ритм. К тому же и техника пилотирования Лукаса с Корком заметно улучшилась.

Потом пропустили день, потому что оказались уже на самом краю пустыни, а она своими наносами песка, глиняными такырами и галечниками, оставшимися от древнего моря, пугала не только птиц, но даже такого опытного человека, как Лукас.

— Рано пугаться, — прокомментировал этот страх за ужином Ибраил. — Нам нужно сделать только один рывок, ну два от силы, и мы снова окажемся на берегу. Предстоит перелетать северо-восточный рукав южного моря.

— Но он не очень широкий, миль пятьдесят, не больше, — отозвался принц, в голосе которого, тем не менее, возникло напряжение.

— И всё-таки — море, — туманно высказался маг.

Неизвестно, чего пытался добиться Ибраил этим замечанием, то ли информировал, то ли вымещал на Троле его нежелание лететь севернее, через Лотарию и Задору, но добился обратного. Они снова отдыхали целый день, и снова вовремя. Потому что к концу последующего перелёта колено у Трола просто разваливалось от боли, даже его умение отвлекаться от неприятных ощущений не всегда помогало.

А потом легко, как в сказке, перенеслись через пресловутый северо-восточный залив. Он оказался, конечно, чуть шире, чем говорил Кола, миль под сто, за счёт солёных болот, густо залёгших по берегам всего этого мелководья… И оказались уже на перемычке, соединяющей все четыре континента воедино, на землях, где господствовал Бахару. А этот город, разумеется, уже принадлежал Империи, потому что такой стратегически важный узел Басилевс никогда не оставил бы без своего контроля.

На стоянке, разбитой у крохотного ручья, почему-то стекающего в море из расстилающейся впереди уже настоящей пустыни, Ибраил оповестил:

— Мы прошли более тясячи миль. Впереди половина этого расстояния.

— Куда же ты направляешь наш путь? — удивился Кола. — До Бахару по всем картам, которые я помню, не будет и двухсот миль.

— А мы и не летим в Бахару, — ответил маг. — Лететь следует к замку Хифероа.

— Почему? — поинтересовался Трол.

— Мне так кажется, — уверенно, словно его слова имели доказательную силу, отозвался Ибраил. Подумал и добавил ещё убежденнее: — Так что смело можно брать восточнее.

Глава 3

Перелёт через пустыню давался, к удивлению Трола, более тяжело, чем через море. И дело было, конечно, не в невозможности приземлиться и отдохнуть. Как раз устроить привал и перевести дух было возможно. Но усталость тут, в безводных пространствах, накапливалась гораздо быстрее.

Трол попробовал подумать об этом и скоро нашёл ответ. Они летели над Империей, а жить, дышать и думать тут было тяжело. Он бы и дальше занимался этим анализом, но Ибраил ментальным образом стал протестовать против его слишком отчётливого мышления. Объяснений этого требования Трол не разобрал, но общий тон высказывания мага и не нуждался ни в каком объяснении.

Так они и летели. Внизу медленно, слишком медленно, по мнению Трола, проплывали низкие холмы, поросшие робкой и редкой, едва заметной травой. Ветер, иногда горячий и обжигающий, но куда чаще слишком сухой, чтобы им можно было дышать полной грудью, бил в лицо. Даже взмахи крыльев фламинго сделались замедленными, и они куда чаще, чем следовало бы, ломали строй, пили много воды и почти ничего не ели.

Так прошло дня три, за которые отряд проделал путь, на какой у них в других условиях ушло бы два хороших перелёта. На очередной ночёвке Ибраил объявил, что воды для птиц мало, поэтому придётся урезать норму для людей. Келга его поддержала, Лукас заворчал, а Корк, привыкший к скудному морскому рациону, лишь обречённо кивнул.

Он уставал больше других, слабел уже в середине каждого перелёта и никак не мог войти в ритм остальной стаи. Стало ясно, что он задерживает остальных.

Посовещавшись с Келгой, принц Кола сделал его птицу заводной, а его самого пересадил на фламинго, который отстал от них в море, но потом всё-таки догнал на берегу. Это позволило ещё дня два идти почти с прежней скоростью, с какой они летели в начале похода, но потом ситуация повторилась. К тому же и сам Корк настолько отупел от физической перегрузки, что теперь, кажется, его проще было привязывать к седлу и тащить, как груз, не позволяя править птицей, — уж очень много ошибок он совершал.

Но горы, к которым они летели, приближались. Когда до них осталось всего-то пара перелётов, решили отдохнуть по-настоящему. Целый день Корк проспал как убитый. Лукас тоже, но он был в лучшей форме, поэтому вечером укрепил упряжь своей птицы и даже перешил какие-то ремни и перебрал основу задней луки седла.

Келга, как всегда, очень аккуратно и старательно обиходила каждую птицу по очереди, почти не вовлекая в это занятие Колу. Ибраил просидел в медитациях, пытаясь подготовиться к поиску, который ему предстоял в горах, а Трол впервые с момента ранения потренировался с удовольствием. Нога, конечно, разболелась к заходу солца, и вымыться ему не удалось, но он всё равно был доволен. Как настоящий бедуин, он стёр с кожи пот и выступившую соль песком и понял, что теперь будет не так беззащитен, как ещё пару недель назад. Эти полёты, постоянная нагрузка и явственное ощущение опасности оказались более действенным лекарством, чем настои Ибраила.

Вечером, когда все уже укладывались, Трол заметил, что маг поднялся со своего коврика, на котором медитировал, и всматривается в край горизонта на юге. Трол подошёл к нему.

— Хорошо, что мы обходим обычные караванные дороги по такой широкой дуге, — начал Трол. — Не нужно возиться с фирманами, стражниками и даже с местными жителями.

Ибраил медленно покачал головой.

— Они нас всё равно почувствовали. — Он вздохнул. — Мы идём слишком уж в стороне, нужно было бы ближе, я не догадался… Трол, они нас почувствовали. — Он повернулся к Возрождённому, напряжённо вглядываясь ему в лицо. — И теперь не выпустят из своего внимания.

Трол пожал плечами, как некогда делал Роват.

— Мы быстрее их. Просто обгоним и… не позволим навязать контакт.

— Не уверен, что мы настолько быстрее, — отозвался Ибраил и пошёл спать. Он тоже устал, хотя, конечно, был даже бодрее принца, сказывалась выучка предыдущих походов и умение усваивать рассеянную энергию окружающей среды.

Его слова самым мрачным образом оправдались на следующее утро, едва отряд поднялся в воздух. Сначала какая-то длиннокрылая птица объявилась высоко в воздухе. Взмахивая крыльями едва ли раз в четверть часа, она походила над путешественниками кругами и заскользила в сторону, но у Трола не возникло ни малейшего сомнения, что она всё ещё продолжает за ними следить. Он немного забеспокоился, подлетел к магу и, удерживая своего фламинго в паре фарлонгов от Ибраиловой птицы, спросил, если так можно выразиться, ментальным шёпотом:

— Тебе не кажется, что лучше её сбить?

— Пока я поднимусь на такую высоту, пока догоню — вымотаюсь так, что впору будет привал устраивать, — отозвался маг вслух, но так, что только Трол его услышал.

Возрождённый кивнул. Сбить её мог только Ибраил, а это значило, что тратить время не стоило, действительно следовало просто торопиться и не обращать внимания на слежку.

На всякий случай он обследовал местность перед собой, но то ли пространства эти были слишком обширны, то ли он потерял настоящую квалификацию из-за ранений, так ничего и не почувствовал… Хотя должен был, потому что незадолго до полудня где-то сбоку, ещё очень далеко, но вполне явственно, над пустыней возникли тёмные точки.

Ибраил рассматривал их довольно долго, наконец объявил:

— Кинозиты. — Он переждал неудачный взмах своей птицы, который вынес его выше остальных, приспустился и добавил: — Но их ещё мало.

— Ты хочешь сказать, их будет больше? — спросил Кола.

— В бой вступают трое, — быстро пояснил Трол. — Я, Ибраил и Кола. Птиц ведёт Келга, и, что бы ни случилось, направление прежнее — в горы.

— А если?.. — начал было Лукас, но договорить ему Трол не дал.

— Никаких «если», мы справимся сами. Но отряд имперских летунов до вечера так и не решился приблизиться. Они лишь висели над горизонтом, провоцируя нападение. Но Трола это пока устраивало, потому что нападать на них он не собирался.

И всё-таки они заспешили изо всех сил. Удерживали фламинго в воздухе до последней возможности, почти до темноты, приближаясь к горам, где было легче спрятаться. А потом путников скрыла ночь. И всё было бы неплохо, если бы Трол всем телом, даже не рассудком, не уловил страшную в своей неодолимости волну, которая вдруг качнулась от обитаемых земель, пролегающих где-то на юге, в сторону их маршрута. От неё можно было бы уйти, но это значило, что лететь следовало ещё севернее, и всё равно это не обещало существенного выигрыша по отношению к тем кинозитам, которые их уже заметили. Поэтому Трол решил придерживаться прежнего направления.

Без малейшего колебания вторгшийся в его сознание Ибраил согласился с этим планом. Хотя его мышление теперь отдавало кисловатым привкусом беспокойства. На привале, перед сном, когда они подсчитали свои запасы пищи, уже весьма скудные, всего-то дней на пять, маг объяснился так:

— Они хотят блокировать пустыню армейцами. Та волна, которую ты почувствовал, Трол, и есть почти три легиона пехоты плюс некоторое количество конницы, которые теперь займут всё то пространство, через которое нам придётся возвращаться.

— Полетим как-нибудь иначе, — сказал Кола сонным голосом.

— А если везде будут эти?.. — Келга всё поняла и заволновалась. — Птицам же отдыхать нужно.

— Людям тоже, — бодро отозвался Лукас. Он вообще теперь чаще, чем нужно, бодрился. В этом проявлялась его усталость. — Но если постараемся, то проскочим.

Теперь удачный исход их путешествия вызывал у Трола сомнения. Он не ожидал, что встретит тут такие силы, не подозревал, что Империя настолько решительно настроена поймать его, используя любую, даже такую, казалось бы, невероятную возможность, как блокада всей пустыни силами армии.

На следующий день путешественники впервые как следует разглядели горы. Они ещё не выглядели сколько-нибудь оформленными пиками или грядами, лишь проступили сплошным каменным порогом, покрытым туманом или облаками, но, без сомнения, это был именно Центр Мира, невероятное, необитаемое и не изученное людьми нагромождение самых высоких в мире каменных возвышений, складок и плато, разрываемых ужасающе глубокими пропастями.

К полудню того же дня тёмных точек на горизонте стало больше, и они вытянулись в линейку. Новые кинозиты на таких же, а может быть, и более тренированных фламинго, явственно пошли на сближение. Трол, ко всеобщему удивлению, сделал привал. Причём попросил Келгу накормить и напоить птиц до отвала. Девушка так и сделала. Птицы приободрились. Наверное, ещё и потому, что почувствовали приближающихся сородичей, не понимая, что это означает для людей.

А Трол впервые задумался над тактикой боя на птицах. У кинозитов были арбалеты, лёгкие, компактные, не очень дальнобойные, но многозарядные. Для них всё было просто. Но как было сражаться ему — мечнику?

Птицы были, что ни говори, слишком большими животными, наездники просто терялись на их шеях и спинах, зайти для точного, прицельного удара не давали крылья… В общем, Трол так ничего и не придумал.

Они поднялись в воздух, когда до ближайших имперцев оставалось уже не более десятка миль, и их нетрудно было рассмотреть. Корк забеспокоился, Лукас стал готовить лук, из которого собирался стрелять, по его словам, даже вернее, чем с коня, потому что был приторочен к седлу страховочными ремнями. Кола выискал в своём арсенале пять дротиков, но надежда на это оружие была слабой.

Спокойнее всех вёл себя Ибраил. Он лишь произнёс:

— Когда я закричу, все отвернитесь от противника и заставьте отвернуться своих птиц.

Трол угадал его замысел.

— Ты только проследи, чтобы заводная птица тоже не пострадала.

Их догнали, когда настоящая ночь ещё не пала на землю.

С расстояния в полсотни фарлонгов Трол рассмотрел своих противников. Их было много, чуть не под сотню. Они летели вытянувшейся линией, как это часто бывает при неорганизованной погоне, когда впереди оказываются самые сильные и выносливые, но и остальные стараются изо всех сил. И если первым кинозитам удастся связать их боем до подхода основного косяка, Тролу и его людям это грозило быстрой гибелью.

Наездники этих птиц, среди которых не оказалось слабых и нетренированных, выглядели устрашающе. В лёгких на вид, но вполне эффективных доспехах, в кожаных плащах, защищающих от ветра, о которых никто из команды Трола почему-то не подумал, они казались куда более умелыми, чем даже Келга. К тому же они были настроены решительно, это были солдаты, которые получили приказ — уничтожить врага во что бы то ни стало. И они, за счёт выучки и большего запаса сил своих птиц, всё время сокращали расстояние, разделяющее обе стаи. Теперь команда Трола превратилась в беглецов, за которыми шла очень слаженная погоня.

Когда расстояние между путешественниками и имперцами уменьшилось до трёх сотен футов, на позицию замыкающего перешёл Ибраил. Трол ожидал этого манёвра, но никто из остальных, даже, кажется, Кола, ещё ничего не понимал. Они лишь летели, как было приказано, в сторону гор. Трол тоже перестроился, заняв позицию перед Ибраилом, с удовольствием заметив, что рядом с ним пристроился и Кола. Принц сидел, не оборачиваясь, согнувшись, чтобы уменьшить для своего фламинго сопротивление воздуха, и иногда делал вращательные движения правой рукой, разогревая мускулы плеча, чтобы бросать свои дротики.

А потом, когда тьма стала чуть-чуть плотнее, Ибраил принялся колдовать. Трол почувствовал эту волну магии и прокричал, предупреждая остальных:

— Приготовиться!

И вдруг, когда голос Возрождённого ещё не стих в воздухе, от Ибраила отделился показавшийся сначала даже темнее воздуха, плотный, очень компактный шарик. Он откатился назад, и когда первые кинозиты в естественном стремлении догнать противника поравнялись с ним, взорвался.

Ярчайшая, ослепительная вспышка, от которой заломило глаза даже у Трола, хотя он смотрел в сторону гор, возникла над тёмной пустыней. От неё даже перья птиц слегка встопорщились. И тут же в воздухе разнёсся нарастающий вой. Это кричали кинозиты, их фламинго, это стонал от невыносимой боли, казалось, сам воздух.

Едва мучительная, бездымная вспышка погасла, Трол оглянулся… Некоторые птицы имперцев неслись к земле, теряя перья, тщетно пытаясь вернуть равновесие. Некоторые из них поворачивали в сторону, и наездники не могли с ними ничего поделать либо сами не понимали, куда теперь следует направляться. Три или четыре человеческие фигурки отделились от фламинго, видимо, выпали из седла или были сброшены птицами с такой свирепой силой, что не выдержали даже страховочные ремни.

Но пять или шесть птиц каким-то образом сумели удержать строй. И не утратили понимания цели. Теперь они держались, конечно, более осторожно, но желание выполнить приказ в них не угасло. К сожалению, Трол понял, что с ними придётся биться.

Кинозиты это тоже поняли, потому что в воздухе вдруг засвистели их стрелы. Они были почти невидимы в сумерках, от них не сумел бы отбиться даже Трол с его реакцией.

Он поднял руку, разогрел несколькими движениями плечо, как незадолго до этого делал Кола, и вывалился из строя. Второй раз проделать фокус с огненным шаром у Ибраила явно не хватило бы сил, так что нарваться на его очередной магический трюк имперцы не опасались. Заметив действия Трола, то же проделал и принц.

Расстояние между ними и кинозитами стремительно уменьшилось. Трол вытащил свой длинный меч и неожиданно проделал манёвр, который не сумел бы придумать, даже если бы пытался подготовить его на тренировках. Он резко, так что сам едва не потерял равновесия, развернул Дору и за пару взмахов её крыльев оказался чуть ниже ближайшей птицы имперцев. Потом привстал в стременах и двумя руками ударил, используя встречную скорость, по её животу, пробуя заодно на отмахе достать и опустившееся вниз крыло.

Отмашка, конечно, не получилась, слишком велика была скорость, чтобы даже Трол сумел ударить вторично, но первый удар оказался удачным. Теряя тяжёлые капли крови, птица имперца завалилась на бок, попыталась развернуться, ещё больше завалилась, почти перекувырнулась через голову, и стремительно, как булыжник, понеслась к тёмной земле.

Но на Трола теперь неслись ещё три или даже четыре птицы. Одна уже почти долетела, когда её наездник выстрелил из самострела, но он нервничал, и Трол сумел пропустить его стрелу, соскользнув почти на бок седла… Теперь он понял, почему некоторые кинозиты после вспышки упали с птиц. Чтобы иметь манёвренность, он и сам отстегнул главный, идущий поперёк торса ремень, оставив только два скользящих, крест-накрест, через плечи, ремешка со слабыми пряжками.

Вторая из птиц вдруг дёрнулась и резко, почти на одном месте, свернула вбок, её наездник едва не вывалился из седла. Оказалось, что принц, как это ни удивительно, всё-таки попал своим дротиком фламинго в шею. Зато третий кинозит, хотя и летел чуть ниже Трола, отважно попытался повторить приём, которым Возрождённый разделался с предыдущим противником.