Князь Святослав

– Я… Я не могу, – залепетал Святослав. – Я… Я учил ее, она выполняет все мои приказы…

– Убей. И угости. Иначе не быть тебе конунгом никогда.

И вышел.

А великий князь заплакал. Слезы текли по его щекам, пес слизывал эти слезы, лизал лицо и руки. Левой рукой Святослав прижимал к себе косматую голову друга, а правая ощупью искала нож. И вот, продолжая прижимать к себе пса, он начал бить его ножом, не глядя, куда бьет. А собака жалобно скулила и продолжала преданно лизать его лицо.

Когда же она перестала скулить и дергаться, великий князь осторожно положил ее на землю. Шмыгая носом, снял шкуру, разделал и, вымыв зареванное свое лицо, вынес мясо к костру. Варяг что-то рассказывал дружине, кто-то смеялся, а Святослава душили слезы. И все же он довел дело до конца: раздул костер, разгреб уголья и положил на них куски мяса.

– Не пережарь! – крикнул варяг. – Мясо надо есть полусырым. Тогда его сила входит в тело.

Потом все ели это мясо. Святослав попытался было отказаться, но варяг заставил его съесть последний кусок, как то полагалось конунгу.

– Завтра еще поговорим, – сказал старик, насытившись. – У нас много бесед впереди.

Беседы проходили по вечерам и растянулись на несколько дней, поскольку варяг быстро уставал. Святослав возненавидел жестокого старика, повелевшего убить любимую собаку, но пришлось терпеть. Он утешал себя тем, что дружине требовался перерыв, потому что до сей поры, каждый день великий князь учился наносить и отражать удары под строгим и придирчивым взглядом Морозко.

– Левое плечо вперед! Левое, потому что ты, великий князь, идешь в атаку!..

Будущие воины занимались рукопашным боем в тигелеях, как долго еще назывались простроченные ватные кафтаны, и только сам Святослав был в доспехах. Учебные мечи были тупыми, но тяжесть их ударов пробивала вату до тела, и рядовые дружинники ходили в синяках. Пот тек градом, тело уже не впитывало его, а Морозко не давал им ни спуску, ни передыху. Святослав учился бою, не щадя себя. Так же, как простые воины, обливался потом и слышал несмолкающий звон мечей. Но он не жаловался, потому что хотел быть лучше всех. Он всегда, всю жизнь хотел быть лучше всех, удачливее всех, а самое главное, хотел прославиться, стать знаменитым. Чтобы ему кричали «Хвала!» и «Слава!», чтобы девушки забрасывали цветами, чтобы о его подвигах пели у вечерних костров дружинники.

Вставал с зарею, раздувал огонь для спящих дружинников, а ложился поздно, потому что вечерами шли нравоучительные беседы со старым варягом.

– Есть ли высшая цель у конунга?

– Есть. Создать государство, в котором он будет править безраздельно, опираясь на свою дружину. Это удалось твоему деду Рюрику.

– А месть?

– Месть? Если ты о своей дружине, то ты не имеешь на нее права. Даже если кто-то струсит в бою, меру наказания должна определять вся дружина, а твое дело либо утвердить ее решение, либо отменить его.

– Я спрашиваю о личной мести, варяг. Имеет ли право конунг на личную месть, или он должен просить согласия дружины?

– Никакого согласия дружины не требуется конунгу, когда он решает личные вопросы.

– Какова самая страшная месть личному врагу? Смерть?

– Нет, конунг. Для воина нет ничего страшнее несмываемого позора.

– Что это значит?

– Насилие. Например, над его дочерью, сестрой или женой.

– Тогда мой враг пожелает встретиться со мной на поединке?

– И примет смерть опозоренным, если ты победишь его в честном бою.

Святослав помолчал. Потом раздвинул губы, это было лишь подобие улыбки.

– Прими мою благодарность, варяг. Ты хорошо ответил на мои вопросы.

– Ты станешь знаменитым конунгом, великий князь, если…

– Если что?

– Если найдешь свой собственный, необычный способ сражения. Для этого нужен опыт.

2

Об этом разговоре люди Неслыха тут же донесли своему начальнику, а тот осторожно поведал Свенельду.

– Значит, ему нужна победоносная война, – решил не терпящий интриг великий воевода. – Как там твои вятичи, Неслых?

– Все подготовлено, великий воевода. Как повелишь, так вятичская молодежь сразу же и ворвется в Киевские земли.

– Вот туда мы и пошлем дружину Святослава, подкрепив ее опытным Морозко. О сроке вылазки сообщу.

Через неделю Свенельд навестил летний княжеский дворец, понаблюдал за учебными боями, похвалил внуков Зигбьерна Икмара и Сфенкла, потрепал по голове своего любимца Руслана, а Святослава увел далеко в сторону для особого разговора.

– У тебя хорошая дружина, великий князь. Пора опробовать ее в деле.

– Против кочевников?

– Против вятичей. Они намереваются нарушить договор, пересечь наши границы и разграбить селение. А разграбив, сжечь.

– Они достойны самого жестокого наказания, воевода.

– Тебе и меч в руки. Твоим заместителем будет Морозко. Прислушивайся к его советам, великий князь. Он – опытный воин.

– Я это почувствовал по своему поту.

А подвоеводе Морозко воевода Свенельд сказал с глазу на глаз:

– Великого князя не удерживай, но не вступай в земли вятичей до моего личного приказа. Даже если Святослав и потерпит поражение в первом походе, то найдет в себе силы понять, как следует воевать в дальнейшем. Поражения учат лучше побед.

– Все понял, великий воевода.

– Я отдам под твое командование два десятка моих дружинников. Десятку ты отдашь великому князю. Таких, которые знают, как воевать в лесах. И пришлю кольчуги на всех. Пусть наденут под рубахи, стрелы вятичей бьют без промаха. Когда все исполнишь, пришли гонца. Я передам с ним, когда следует выступить.

Теперь Морозко знал, с кем в первый раз должна была встретиться юная дружина Святослава. И сразу же отменил все рукопашные бои. Теперь его воспитанники от зари до зари учились, как защищаться от стрел. Как угадывать ее полет, под каким углом ставить щит навстречу летящей стреле. Как построить из щитов круг в случае неожиданной атаки противника, а как – черепаху, если эта атака будет сопровождаться стрельбой из луков.

– У тебя должны быть два верных друга, великий князь, – говорил Свенельд Святославу. – Один должен прикрывать в бою твою левую руку, второй – спину. Ты знаешь, кто эти друзья?

– Сфенкл и Икмар, внуки Зигбьерна. Кроме того, под моей правой рукой всегда будет Руслан.

– Это отличные воины и преданные друзья. Тогда мы высылаем гонца, что готовы навестить вятичей.

Вскоре прибыл ответный гонец великого воеводы, слово в слово повторивший его приказ.

– Выступить в ночь. Проводник встретит и приведет на место, где следует укрыться и ждать нападения. Пленных отправить в Киев под конвоем.

– Вот твой первый бой, великий князь, – улыбнулся Морозко.

– Второй, – поправил Святослав. – Первый был в день пострижения. Я помню его, как праздник.

– Значит, все твои сражения будут праздниками, великий князь.

– Надеюсь, – проворчал Святослав.

После необычно длинных занятий Морозко объявил перерыв на обед. Этот поздний обед был на редкость обильным. Проходя между костров, вокруг которых пировала притомившаяся дружина великого князя, Морозко приговаривал:

– Ешьте больше. Куда больше, чем вам хочется. После обеда будете спать, пока не подниму. И больше никакой еды. В бой воины идут голодными, а весело пируют только после победы.

Пока объевшиеся юноши спали, Морозко терпеливо ждал известий от великого воеводы. Вскоре прибыл гонец с погонщиками и пятью лошадьми, во вьюках были легкие нательные кольчуги.

– Поднимешь в сумерках, – сказал гонец. – Я провожу тебя на место, где будет ждать подкрепление. Двадцать отборных воинов.

Опытный Морозко поднял дружинников чуть раньше. Приказал надеть кольчуги и побегать, чтобы кольчуги прильнули к телу.

– Быстрее, дружина, быстрее! – весело покрикивал он. – Кольчуга должна к сердцу прилегать, как матушкина пеленка!

До места встречи доехали быстро. Там их ждали не двадцать, а всего десять бывалых дружинников в полном снаряжении, но – без лучников. Встречал сам неразговорчивый Неслых.

– Почему их всего десять, Неслых?

– Потому что поражения учат куда больше побед. Так сказал великий воевода.

– Но великий воевода…

– Он передумал. И отдал приказ осторожно спрятаться в селище и ждать.

– А кони? – спросил Святослав. – На конях мы ворвемся…

– Ворваться хочешь, великий князь? – Неслых скупо улыбнулся. – Коней спрятать в дальних хлевах, там за ними присмотрят мои коноводы.

Коноводы увели лошадей. Неслых лично разместил дружину великого князя, сказал, чтобы ждали тихо, не разговаривая и даже не шевелясь.

– Лежать рядом, – прошептал Святослав. – Чтоб рука к руке…

И лишь в предрассветном сером сумраке, когда так нестерпимо хочется спать, издалека послышались шаги, где-то звякнул то ли меч, то ли плохо подтянутое стремя. Великий князь протянул руку к соседу, чуть сжал. Тот вздрогнул – дремал, видно, но очнулся быстро и беззвучно. Сообразил, осторожно сжал руку ближнего дружинника. Цепочка заработала.

Никто и не вздохнул, а шаги все приближались. Все ближе, ближе…

Великий князь верил в предчувствие. Во всех учебных боях он всегда предугадывал, откуда будет удар, и либо отбивал его, либо отклонялся. И после этих учебных боев на его теле было не так уж много синяков. Куда меньше, чем у его друзей и соратников.

И сейчас, впервые встречаясь с реальным противником, он знал, когда тот, пока еще невидимый, приблизится на расстояние внезапного броска. Шепнул почти беззвучно:

– Как поднимусь – за мной. В засапожные ножи их и без криков.

И вскочил, повинуясь зову. За ним тотчас же поднялись натренированные играми в сражения дружинники, предварительно уже выбрав себе противника из смутных силуэтов. И бросились вперед, прижав отточенные лезвия ножей к тыльным сторонам локтевых мускулов.

Вятичи не ожидали удара из темноты, и вместе собраться им не удалось. Их резали ножами молча… А когда они немного опомнились, засланные Неслыхом тайные люди подняли панику.

– Бежим! Бежим!.. Рать киевская!..

И вятичи побежали, подставляя незащищенные спины молчаливым и беспощадным ножам.

Великий киевский князь Святослав Игоревич ворвался в земли вятичей.

3

Личная охрана Святослава, подкрепленная десяткой дружинников Морозко, ворвалась на плечах вятичей в их таинственные лесистые земли. Однако развить успех великий князь не успел: вятичи вдруг исчезли, рассыпавшись в непролазном лесу, из сплошной завесы кустов тотчас же густо полетели длинные вятичские стрелы с оттянутым лезвием.

На князе Святославе и его личной страже была византийская броня, которую стрелы вятичей пробить не могли. Но дружинники Морозко, одетые в железные киевские кольчуги, оказались менее защищенными. Появились первые раненые, и, заметив это, Святослав тут же приказал пробиваться к пологому берегу Оки.

– Там нет кустов! Вынести всех раненых! Морозко, проследить!

Пробились, потеряв одного убитым, трое были легко ранены. Ближайший путь до Киевских земель лежал через Черниговское княжество, но оно состояло в дружественных отношениях с Хазарским каганатом, потому эта дорога была для Святослава заказана. Пришлось идти в обход, пробираясь к Днепру. По дороге умер еще один раненый, и тела двоих воинов пришлось скрытно захоронить. Дружина устала. В этом кружном бегстве из вятичских земель почти ничего не ели, да и спали-то вполглаза и только по очереди.

Когда кое-как добрели до Киева, дружинники попадали с ног. Все, кроме Святослава.

Оборванный и истощенный великий князь ворвался в княжеский дворец.

– Вы!.. Вы покрыли меня позором!.. Я нарушил заповедь конунга с почетом хоронить павших!.. Я зарыл их в сыром песке, и никто не знает, где их могилы!.. Я потерял право именоваться конунгом!..

Он метался по дворцовой тронной палате, бессвязно выкрикивая обвинения, а по ввалившимся щекам текли крупные слезы, которых Святослав не замечал.

– Вы!.. Вы разрушили мои надежды и мечты!.. Вы унизили меня перед воинами!.. Я чудом не погубил собственной дружины!..

Великий киевский князь бегал по палате перед княгиней Ольгой и Свенельдом, не сняв доспехов. Бил кулаком в грудь, и гулкая броня тревожно отзывалась под сводами княжеского дворца.

– Почему?.. Почему меня отправили только со стражей?.. Где обещанная моему воеводе помощь?.. Кто-то метит занять престол в Киеве?.. Так я уцелел! Уцелел, хотя никогда не займу этого престола!.. Я завоюю свое государство, свое, слышите?.. И вы будете поставлять мне рабов!..

– Успокойся, сын мой, – вздохнула княгиня Ольга. – Вятичи бежали перед тобой…

– Но я же не разгромил их!.. Я!.. Я, а не они, в страхе бежал, и этого страха я никогда вам не прощу!..

– А ты знал, сколько перед тобою врагов, великий князь? Как вооружен этот враг, как привык воевать, проходимы ли болота и есть ли под рукою проводники, которым можно доверять? – спокойно спросил Свенельд. – Нет, ты предпочел обойтись без знаний о противнике. И я рад, что ты получил жестокий урок. Рад куда больше, чем если бы ты разгромил вятичей. Первые победы ничему не учат, а первые поражения будут всю жизнь учить тебя побеждать, великий князь.

– Значит… Значит, мое позорное поражение было задумано тобою, воевода Свенельд?

– Да, мой князь, – спокойно ответил великий воевода. – Противника надо сначала окружить, а уж потом наносить удар по центру. Тогда он обречен на разгром. Он это знает, а поэтому всегда стремится уйти от окружения. Значит, надо найти способ, чтобы выманить противника в удобное для окружения место.

– Как? Как я заставлю его принять бой в избранном мною месте?

– Он должен быть уверен, что победит тебя. – Свенельд улыбнулся. – А такая уверенность у врага появляется, когда он заведомо знает, что превосходит тебя по численности.

– Ты предлагаешь мне, внуку великого Рюрика, воевать малыми силами, воевода?