Допустимые потери

И в конторе было не лучше. Как только Оливер появился на работе, Деймон, закрыв дверь, отделяющую их рабочую комнату от помещения, где находилась мисс Уолтон, резко, почти срываясь на крик, произнес:

— Вот уж не знал, что ты превратился в старую бабу и стал трепать языком по всему городу. Мне казалось, у нас есть договор — то, что происходит в этом офисе, здесь и остается.

— О… — протянул Оливер, — значит, Шейла успела тебе сообщить, что мы вчера встречались за ленчем?

— Естественно. А ты в этом сомневался?

— Послушай, Роджер, — спокойно ответил Оливер, хотя Деймон видел, что он обижен, — твое поведение после возвращения Шейлы из Вермонта весьма озадачило ее, так же, как, впрочем, и меня. Один пистолет, Бог мой, чего стоит! Ты же много лет срываешь голос, требуя принятия закона о контроле за оружием. Я видел твою подпись под десятком обращений к конгрессменам.

— Ну и что… просто я изменил свою позицию, — сказал Деймон по-прежнему чересчур громко. — И вообще это не повод для того, чтобы болтать у меня за спиной.

— Деймон, обсуждение с твоей супругой проблем, не имеющих ни малейшего отношения к агентству, вряд ли можно называть пустым трепом, — возразил Оливер.

— Почему ты уверен, что это не имеет отношения к конторе? Может быть, черт тебя побери, совсем наоборот! — Выпаливая все это, Деймон чувствовал, что не прав, но остановиться не мог. — Поэтому впредь держи свой проклятый язык за зубами.

Оливер повернулся и молча двинулся к своему столу. «Еще одно очко не в мою пользу», — подумал Деймон.

За все утро они больше не сказали друг другу ни единого слова. Деймон лишь делал вид, что трудится, бесцельно перекладывая с места на место бумаги на своем столе. Когда прозвучал звонок из приемной, было уже почти одиннадцать.

— На проводе миссис Деймон, — сообщила мисс Уолтон.

Деймон удивился. Шейла взяла себе за правило не звонить ему на работу, а если и звонила, то делала это около пяти часов, зная, что рабочий день заканчивается. Обычно она просила его что-то купить по дороге домой, а иногда — если находилась вблизи агентства — предлагала поужинать в ресторане или сходить в кино.

— Соедините, — распорядился Деймон.

— Роджер, — начала Шейла без всяких предисловий, — я думала о том, что ты сказал по поводу моих потенциальных врагов.

— Ты имеешь в виду пятилетнего мальчишку, которого поставила в угол? — спросил Деймон. — Неужели дитя становится опасным? — Это была неудачная шутка. И он знал об этом…

— Я счастлива, что ты пребываешь в столь развеселом расположении духа, — раздраженно ответила Шейла. — У меня, увы, иное настроение.

— Извини.

— В прошлом году произошло нечто такое, о чем мне следовало бы помнить. Тогда около школы начал болтаться какой-то мужчина, предлагая детишкам конфеты и спрашивая у малышей, не хотят ли они пойти с ним, чтобы полакомиться мороженым и выпить крем-соды. Некоторые мамаши, как тебе известно, приходят за своими детьми довольно поздно, а воспитатели слишком заняты для того, чтобы торчать на улице и ждать, когда эти милые дамы изволят появиться. Мы запрещаем малышам подходить к калитке, но на тех, кому четыре-пять лет, подобные предупреждения действуют слабо. Одним словом, это стало меня беспокоить, и как-то во второй половине дня я, спустившись вниз, сказала этому типу: мне не нравится то, что он слоняется около школы и заговаривает с детьми. На вид этому человеку около пятидесяти лет, и одет он вполне прилично, но тем не менее мне он никакого доверия не внушал. Мужчина притворился оскорбленным, заявил, будто он одинокий пенсионер и обожает детей. И в отличие от меня не видит ничего плохого в том, что ребенок полакомится конфетой.

После этого он стал появляться не так часто, но время от времени я замечала, как он прогуливается около школы незадолго до окончания занятий. Я рассказала обо всем полицейскому, тот этого мужчину предупредил, что арестует его, если хотя бы раз увидит рядом со школой. Через некоторое время я случайно встретила этого типа на улице перед нашим домом. Он посмотрел на меня и сказал: «Сука ты лесбиянская, топай докладывать об этих словах полиции». Я тогда рассмеялась, — продолжала Шейла, вздыхая, — а он ушел. До сегодняшнего утра я об этом не вспоминала. Но только что, разбирая ящик стола, я нашла листок, на котором записана фамилия — ее сообщил мне тот полицейский. Ты хочешь ее узнать? Может, это и не имеет значения, но все же…

— Говори.

— Фамилия Маквейн. Имени я не знаю. Это произошло так давно, и тогда казалось, что невозможно… — Ее голос оборвался, и конец фразы повис в воздухе.

— Все, увы, возможно. Спасибо, Шейл.

— Прости, что помешала тебе работать, но я подумала…

— Ты совершенно права.

— Как с утра дела в агентстве?

— Как по маслу.

— Надеюсь, ты не орал на Оливера? — В ее голосе слышались тревожные нотки.

— Имела место небольшая дискуссия. — Деймон видел, как напряглась спина Оливера. Он знал, что тот догадывается, с кем и о чем идет беседа.

— О боже, — сказала Шейла. — Ну и каша заварилась.

В их беседу неожиданно вмешалась мисс Уолтон.

— Мистер Деймон, на линии вас ждет еще один человек, — сообщила она. — Джентльмен представился как Шултер. Говорит, что звонит по важному делу, но не может ждать, так как находится в уличном телефоне-автомате.

— Шейла, я должен прервать разговор, — сказал Деймон, — не беспокойся, если я сегодня чуть задержусь.

— Чтобы сделать для тебя день более светлым, сообщаю тебе самую свежую новость. Этим утром мой маленький недруг заявил, что очень любит меня.

— Как и весь остальной мир, — ответил Деймон и услышал, что она положила трубку на рычаг.

В его трубке послышался треск — мисс Уолтон возилась со старенькой консолью, переключая босса на другую линию. Затем прозвучал мужской голос:

— Говорит детектив Шултер.

Голос звучал хрипло. Почему-то он напомнил о том, как бывает, когда мозолистой ладонью водят по старой древесной коре.

— Слушаю вас, сэр.

— Миссис Спарман просила меня вам позвонить.

— Кто?

— Элейн Спарман.

— Ах да! — Деймон совсем забыл, что фамилия нынешнего мужа Элейн была Спарман. Для него она по-прежнему оставалась миссис Деймон.

— Я тут неподалеку. В закусочной, что рядом с вами на Шестой авеню. Не могли бы вы заскочить?

— Когда?

— Да прямо сейчас. Мне в вашем районе необходимо потолковать еще с некоторыми личностями, и сделать я это должен до ленча.

— Буду через десять минут. Как я вас узнаю?

— Я буду единственным сыщиком во всем заведении, а на мне написано, что я коп, — рассмеялся Шултер. — Ну хорошо. Я одет в серое пальто, а в руках у меня свежий номер «Уолл-стрит джорнэл».

— Понял и большое спасибо.

— Рано меня благодарить. Пока я для вас ничего не сделал. Увидимся через десять минут.

Деймон некоторое время сидел, глядя перед собой и строя догадки о том, какой зловещий повод мог привести мистера Шултера из Отдела расследования убийств в эту часть города, чтобы потолковать, по его выражению, с «некоторыми личностями». Деймона также интересовало, не явилось ли знакомство Элейн с детективом следствием профессиональной деятельности последнего. «Интересно, каким может быть детектив, читающий «Уолл-стрит джорнэл»?» — задавал себе вопрос Деймон. Наконец он поднялся со стула и, не говоря ни слова Оливеру, вышел в приемную, взял пальто и попросил мисс Уолтон принимать для него все сообщения, добавив при этом, что не знает, когда вернется. Лифт поднимался мучительно долго, и Деймон все давил и давил на кнопку вызова, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Мистер Шултер говорил таким тоном, что было ясно — десять минут есть десять минут. Деймон опасался, что, появись он через одиннадцать минут, мистера Шултера он уже не застанет.

Но он не опоздал и, войдя в закусочную, сразу увидел плотного мужчину в сером пальто, который сидел за столом один и, потягивая кофе, читал «Уолл-стрит джорнэл».

— Мистер Шултер? — спросил Деймон, останавливаясь у стола.

Шултер поднял голову. Детектив оказался обладателем монументального квадратного подбородка, поросшего синевато-черной щетиной, о которую, видимо, ломались бритвы. У него были крошечные, глубоко посаженные глаза, в которых то и дело возникало выражение недоверия и легкого презрения ко всей человеческой расе. Когда сыщик взглянул на Деймона, тому показалось, что два корабельных орудия обратили стволы на него, чтобы дать залп. «Этому человеку вечно приходится иметь дело с двуличием, и в ответ он привык открывать огонь», — подумал Деймон.

— Присаживайтесь. — Сыщик аккуратно свернул газету и положил рядом с собой. Он не спросил, что хочет выпить или съесть Деймон. Обмен подобными любезностями Шултер, видимо, считал пустой тратой времени. — Миссис Спарман сообщила, что вам угрожали по телефону, — сказал он. В голосе полицейского звучала такая скука, словно Деймону давным-давно следовало бы знать, что угрожают не только ему, драгоценному, но и всем остальным обитающим на земле людям и что это заурядное явление, на которое, как и на погоду, повлиять крайне сложно. — Она передала мне суть того, что сказала вам по телефону эта личность. Зацепиться почти не за что, если, конечно, у вас нет соображений о том, кто мог звонить в такое время.

— Итак, — начал Деймон, — я литературный агент и…

Мистер Шултер кивнул, а стволы в орудийной башне нацелились прямо на Деймона.

— Миссис Спарман все объяснила насчет вашей работы.

— Мне удалось прокрутить одно весьма прибыльное дело с книгой прежде неизвестного автора. В издательских кругах это наделало много шума, пришлось дать несколько интервью, мои фотографии появились в газетах.

— Эти проклятые газеты, — понимающе кивая, заметил Шултер. — Все беды идут от них. Я проиграл несколько железных дел из-за того, что они стали распускать языки до того, как я собрал все доказательства для суда. Итак… эта неустановленная личность считает, что располагает какими-то фактами и что вы готовы платить, лишь бы он не разевал пасть. Вы согласны с такой оценкой ситуации, мистер Деймон?

— Да.

— Имеется ли у вас еще какая-нибудь идея? Почему эта личность назвала вас «скверным мальчишкой»?

Шултер холодно смотрел на Деймона, и тому было ясно, что сыщик стремится уловить знак — подергивание щеки или движение губ например, который дал бы ему понять, хочет ли Деймон соврать или намерен говорить правду.

— Ни малейшего понятия.

В ледяных глазах сыщика невозможно было прочитать, верит ли тот своему собеседнику или нет.

— Не называла ли эта личность… этот мистер Заловски конкретной суммы?

— Нет.

— Но он сказал, что вам придется заплатить за то, что вы оказались «скверным мальчишкой».

— Да.

— «Заплатить» — не всегда означает деньги. Иногда имеют в виду месть.

— Я думал об этом.

— Имеете ли на этот счет предположения?

— Не до конца.

— Как прикажете понимать ваши слова?

Шултер спрашивал настолько жестко и напористо, что Деймону стало казаться, что, закончив допрос, детектив нацепит на него наручники и отведет в полицейский участок.

— Это надо понимать так, — продолжил Деймон, — что большинство людей не может определенно назвать тех, кто полагает, будто их каким-то образом обидели или причинили вред.

— Все-таки попытайтесь. Не на примере большинства, а исходя из опыта своей жизни.

— Не совсем своей, — сказал Деймон. — Моя жена вспомнила об одном событии утром и рассказала о нем по телефону как раз перед вашим звонком.

— Ваша жена? Миссис Спарман о ней упоминала. И что же она вспомнила?

Шултер смотрел на свои часы, а Деймон, как мог кратко, рассказал ему о мужчине, который ошивался около школы, о том, как жена заявила в полицию, и о встрече рядом с домом, когда тот человек назвал ее «лесбиянской сукой».

— В своем столе она нашла обрывок бумаги, на котором записана его фамилия, — сказал Деймон. — Маквейн. Имя не известно.

Шултер презрительно фыркнул, выражая тем самым свое отношение к преступной безответственности тех, с кем он вынужден иметь дело.

— Знает ли она имя полицейского, которому жаловалась и который, как она утверждает, предупредил этого человека?

— Уверен на все сто, что не знает, — извиняющимся тоном произнес Деймон.

— А номер служебного жетона?

— Я спрошу, но думаю, что он ей не известен.

Шултер раздраженно покачал головой:

— И когда только люди научатся помогать полиции, если действительно хотят, чтобы она их защищала…

— Ни я, ни моя жена, — так же сердито сказал Деймон, — ранее не имели никаких дел с полицией. В вопросах преступности мы — полные невежды.

— Когда-нибудь обязательно бывает первый раз, — заметил Шултер.

Он произнес это таким тоном, словно Деймону и его супруге предстояло пережить серию событий, которые вынудят их подходить к проблемам преступности более профессионально.

— Как бы то ни было, — продолжил детектив, — но я пропущу этого Маквейна через компьютер. Посмотрим, что получится. — Бросив на Деймона осуждающий взгляд, он спросил: — Ну, что еще?

Не зная, как начать, Деймон глубоко вздохнул.

— Пару месяцев тому назад мне звонили из Гэри. Это в Индиане… Звонила дама. На работу. Я никому не сказал ни слова и не желаю, чтобы об этом узнала моя жена. Я хочу попросить вас, чтобы вы мне пообещали не говорить ничего, что могло бы…

— Угрожают вам, мистер Деймон, — ледяным тоном произнес Шултер. — Вам — а не мне. Я сделаю что могу, но обещаний давать не стану. Поэтому рассказывайте, ничего не скрывая, если действительно хотите, чтобы я вам помог.

В ресторане было жарко. Деймон достал носовой платок и стер со лба пот. Детектив не снял свое тяжелое пальто, и не было никаких признаков того, что жара его беспокоит. Казалось, он вообще безразличен к проявлению любых климатических крайностей.

Деймон огляделся и, убедившись, что поблизости нет никого, кто мог бы его услышать, сказал:

— Это — женщина. — Деймон понизил голос почти до шепота. Шултер, чтобы уловить его слова, вытянул шею и склонил голову. — Молодая замужняя женщина, — продолжал Деймон. — У меня с ней была связь. Ее муж в то время был тренером школьной футбольной команды в Гэри, а она приехала в Нью-Йорк, чтобы повидаться с родителями. Тогда я ее и встретил. Она… Она забеременела. От меня. Они не могли иметь детей. Пытались, как она мне сказала, но ничего не получалось. От аборта она отказалась, решив сохранить ребенка. Сказала, что убедит мужа в том, что дитя от него.

— Так вот оно что, — удовлетворенно протянул Шултер, — вы действительно оказались скверным мальчишкой.

— Я не чувствую за собой вины, — ответил Деймон. — Она просто воспользовалась мной. Существует же и искусственное оплодотворение. Не более того.

— Это довольно сильно отличается от осеменения в клинике. — В глазах детектива в первый раз промелькнула веселая искорка. — Не могли бы вы сказать, как ее зовут?