Капли гадского короля

— Знаете, Иван Федорович, я уже пообещала вам слушаться вас, но все же полностью командовать мной я не позволю. Я — врач, вы — мой пациент, договорились? И никак иначе! Когда я устраивалась на работу в «Ангелы с поднебесья», я подписывала важные документы, в том числе и должностную инструкцию. В ней черным по белому было написано, что я подотчетно должна сдавать использованные ампулы и шприцы, которые мне выдает фирма. Так требует санэпидемстанция, а именно специальной утилизации шприцев и всего, что могло иметь контакт с кровью — особо опасной средой по нынешним понятиям.

— Смотрю телевизор, про СПИД знаю, — проворчал старик, — та еще зараза.

— То-то же! Зачем подводить людей? Я все это буду упаковывать в пакетик, вплоть до ватки, и сдавать в офис фирмы. Да и вам зачем возиться со стеклом и шприцами? Еще уколетесь!

— Делай, что хочешь, и уходи, — повторил Иван Федорович.

— Ладно… если вы больше ничего не хотите, я пошла. — Катя собрала все в пакет, положила его в сумку и пошла на выход.

— Возьми ключ, мой запасной ключ, он висит у двери на гвоздике. Я не хочу все время вставать и открывать тебе дверь, сама будешь приходить, — сказал Иван Федорович.

Катя взяла ключ и вышла, закрыв за собой дверь, думая, все ли она правильно сделала, раз ее подопечный так ее выставил?

Спускаясь по лестнице, Катя столкнулась с каким-то высоким и худым парнем с лохматыми светлыми волосами.

— Извините, — качнулся он, попытался присесть в каком-то подобии реверанса и поспешил наверх.

«Пьяный», — поняла Катя и вышла из дома, обрадовавшись, что Иван Федорович не заметил, что и она была немного выпивши.

Тина встретила ее недовольным голосом.

— Слушай, ты там что? Я тут на скамейке уже задубела.

— Я очень быстро, он меня сам выгнал, — ответила Катя.

— И правильно сделал! Что тебе там делать? Уколы сделала, и все!

— А поговорить со стариком по душам? Но мне, правда, старик попался угрюмый и неразговорчивый, — вздохнула Катя.

— И очень хорошо, — поежилась Кристина и принюхалась. — А чем это от тебя так пахнет?

— Чем? Пили мы с тобой, потом ели…

— Да нет, специфический какой-то запах.

— Лекарств? — с надеждой в голосе спросила Катя.

— Да не лекарств… не могу вспомнить чего, но очень знакомый запах. Да бог с ним! Поехали домой! — предложила Кристина.

— Поехали, — ответила Катя, думая о своей небольшой двухкомнатной квартире, в которой после смерти бабушки она жила с сыном, а сейчас осталась одна.

К полному одиночеству Катя не могла привыкнуть просто категорически. Она ощущала, что по большому счету всю жизнь была одна. Кристина же периодически, когда у нее случались романы, уходила в свою однокомнатную, расположенную в престижном районе, квартиру, а когда личная жизнь была на мели, она жила с мамой.

Подруги вместе дошли до метро и разъехались в разные стороны, каждая погруженная в свои мысли.

Глава 3

Резкий щелчок кнопки в электрочайнике вывел Екатерину из задумчивости. Она встала сегодня очень рано, приняла душ и прихромала, как она сама выражалась, на кухню, выпить чашку утреннего зеленого чая, который очень любила и никогда на нем не экономила, покупая дорогие, элитные сорта. Катю поразила погода на улице: десятое апреля, а зима словно делала второй виток и ни в какую не собиралась сдавать своих позиций. Сначала пошел дождь, плавно перешедший в дождь со снегом, а затем начался настоящий снегопад. Земля покрылась ледяной коркой. Голые, мокрые ветви деревьев и кустарников сиротливо торчали в этом белом снежном великолепии. Хорошо еще, что не успели распуститься нежные зеленые листочки…

«Ну надо же…» — удивилась Катя и заварила чай в чайнике.

В этот день она облачилась в джинсы, в белую блузку и розовый плащ с теплой подстежкой. Работала Катя недалеко от дома, но все равно проезжала на троллейбусе три остановки, так как ей было тяжело ходить. По квартире Екатерина перемещалась без палки, прихрамывая и иногда опираясь о стены или мебель. Каждый вечер Кате приходилось заезжать в офис «Ангелов с поднебесья», чтобы представить отчет, то есть заключение о состоянии здоровья своего подопечного, сдать ампулы и шприцы в утиль. Общалась там Катя с директором «Ангелов с поднебесья», неприятной женщиной с фальшивой улыбкой.

Катя налила себе чашку чая и села у окна, задумавшись. Она не любила такие сюрпризы природы. В такую ненастную погоду люди часто переохлаждались, простужались, и работы у нее на участке становилось невпроворот.

«Наверное, и сегодня будет много вызовов», — подумала Катя и ощутила мурашки, пробежавшие у нее по спине. Катя чихнула и сразу же закрыла форточку.

«Не хватало мне еще простудиться…» — поморщилась она.

Она побросала все необходимые ей вещи в сумку, из которой потом было невозможно достать то, что требовалось, повесила ее через плечо и заспешила на выход. Удивительно, но Катя могла водить машину обычной комплектации, однако медкомиссией ей разрешалось ездить на автомобиле лишь с ручным управлением. Вот как раз этого Катя делать не умела, поэтому у нее никак не складывались хорошие отношения с ГАИ. Катя, раскатывая на старом «жигуленке»-«девятке», постоянно рисковала правами, в которых было ясно сказано, что этим автомобилем она управлять не может. Она делала ставку на аккуратнейшую езду и свою обаятельную улыбку. Палку Катя засовывала глубоко под сиденье, чтобы никто не увидел, и вообще ездила крайне редко. По такой погоде Кате ходить пешком не хотелось, и она решила ехать на машине. Автомобиль свой она очень любила, так как это был подарок сына, купленный им на деньги, полученные за первое место в каком-то турнире, и ее подруги Кристины, которая добавила недостающую сумму.

— Вот будут тебе служить колеса! — торжественно вручили они ключ от машины Кате. Она была очень растрогана.

Катя включила зажигание и подождала, пока мотор немного прогрелся, затем потихоньку тронулась в путь. Нет, этот день явно был не Катин… На первом же повороте Катю остановил милиционер с красными оттопыренными ушами и подошел к ней. Сердце Кати готово было выскочить из груди, предчувствуя беду.

— Сержант Стрельников! — представился он, небрежно козырнув.

— Здравствуйте, — опустила она стекло. — А я Катя.

Ее большие голубые глаза наивно и преданно смотрели на блюстителя порядка на дорогах.

— И что? — спросил инспектор.

— Что? — оглянулась Катя. — А… фамилия? Моя фамилия Лаврентьева, а отчество Григорьевна. А у вас хорошая фамилия для милиционера, Стрельников, вам бы оперуполномоченным быть, хотя и инспектором дорожного движения тоже очень хорошо… — Катя осеклась под его недоуменным взглядом и отбила нервную дробь по обтянутому искусственной кожей рулю.

Взгляд сержанта Стрельникова «красноречиво говорил», что женщина за рулем — это беда… но не до такой же степени!..

— Ваши права, — сказал он, снова козырнув, словно у него выработался за годы службы такой профессиональный нервный тик.

— Очень холодно на улице, — Катя улыбнулась, — а вы здесь, наверное, еще с ночи стоите? Замерзли, да? Вид у вас по крайней мере замерзший, особенно уши. Я имею в виду, они очень красные, отмороженные такие…

— Вы пьяная? — решил все же уточнить сержант.

— Я? Ну что вы! С утра ни-ни! Я везу на работу целый термос теплого чая и с удовольствием дам вам выпить, чтобы согреться.

Стрельников задумался о сложностях в своей работе и обрадовался, вспомнив что-то.

— Зачем вы мне все это говорите? Сбить с толку? Я прошу ваши права! Что? Вы забыли их?

— Нет, они со мной, — вздохнула Катя.

— Ну так в чем дело? Давайте их мне! Или они не ваши?

— Мои, — снова вздохнула Катя и протянула ему документ.

— Так… Екатерина Григорьевна Лаврентьева… так… машина… так… Постой-ка! — воскликнул сержант, выпучив глаза.

«Началось», — пронеслось в голове у Кати.

— Здесь же сказано, что вы можете управлять машиной только с ручным управлением?

Сержант усиленно хлопал глазами. Катя нервно включила и выключила дворники, словно проходила техосмотр.

— Я знаю, что там написано.

— Почему же у вас на машине нет опознавательных знаков, что она на ручном управлении? — спросил Стрельников, заглядывая к ней в кабину, и сам же ответил: — Потому что она у вас не на ручном управлении. Так, гражданочка, выйдите-ка из машины.

— Зачем?

— Выйдите-ка, выйдите, если вообще ходить умеете.

— Обижаешь, начальник! — Катя распахнула дверцу и вылезла наружу, прихрамывая и пытаясь принять непринужденную позу, прислонившись к капоту машины.

— А что хромаем? — спросил инспектор дорожного движения.

— Кто хромает, я? Абсурд! Я хожу, как вы, просто долго за рулем! Отсидела ногу.

— Вы опасный человек, вы это понимаете? — спросил сержант.

Катя испуганно сжалась.

— Я не опасная, честное слово! Отпустите меня, пожалуйста.

— Вы опасный человек на дороге, — повторил сержант, — очень опасный! Я не имею права отпустить вас, это наигрубейшее нарушение.

Катя поняла, что пропала, ей стало по-настоящему страшно.

— Товарищ милиционер, отпустите меня, пожалуйста. Давайте я заплачу штраф.

— Какой штраф?! Вы в своем уме? Вы не можете ездить на этой машине категорически! Вы не просто совершили легкое правонарушение, вы — потенциальная убийца! — бесновался милиционер.

— А может, мне это… ну это… — Катя начала делать какие-то странные движения головой, — дать вам пятьсот рублей, у меня больше нет… Я больше не буду…

— Единственное, что я для вас могу сделать, так это забыть о том, что вы мне сейчас сказали, — сухо ответил милиционер. — Я арестовываю вашу машину и забираю права. Пусть с вами разбирается мое начальство! Совсем бабы с ума посходили. Ноги еле ходят, а она в машине едет!

— Так поэтому и еду, раз ходить тяжело, а ходить по работе много приходится, — пожаловалась Катя, но пробить ей эту броню было не под силу.

— Сидите дома или ездите в инвалидной коляске! — рявкнул сержант и, включив рацию, потребовал прислать эвакуатор.

Затем он перевел взгляд на сжавшуюся Катю.

— Я даже не допущу, чтобы вы ехали на этой машине до штрафстоянки.

— Так я не нужна? — спросила она.

— Нет! Явитесь в ГАИ для разбирательства, когда вызовут!

— Я могу идти?

— Идите, вот адрес ГАИ и адрес, где будет стоять эта машина. Составите на кого-нибудь ходячего доверенность и чтобы права были и увезете ее, только заплатите за каждые сутки простоя много больше, чем пятьсот рублей!

«Что же он такой злой? — подумала Катя. — Работа тяжелая, но не я же в этом виновата?»

Она забрала из машины свою сумку, медицинский чемоданчик и трость, так как теперь терять ей уже было нечего, и пошла, тяжело опираясь о палку, по обледенелой дороге.

— Сумасшедшая, — прошептал ей вслед сержант, — дай только волю, так скоро слепые начнут садиться за руль!

«Купи себе медаль! Бдительный ты наш! — мысленно огрызнулась Катя и попыталась взять себя в руки. — Катя, успокойся! По сути он прав! Как ему объяснить, что я не хочу ездить с инвалидным значком?»

До поликлиники Катя добралась благополучно, даже не опоздав, только сильно замерзла и ужаснулась очереди в коридоре перед ее кабинетом.

Ее медсестра, женщина немолодая, наотрез отказываясь ходить по участку делать инъекции, уже сидела в кабинете с заготовкой бесплатных рецептов. Она работала на полставки, только на приеме в поликлинике. Катя и так на нее молилась, потому что Нина Степановна здорово ей помогала, заполняя статистические талоны, вызывая больных и выписывая рецепты.

— Ну и погодка! — поприветствовала она Катю. — Вы хоть на машине?

— Ой, не сыпь мне соль на рану, — махнула рукой Катя и, сняв плащ, надела белый халат и сменную обувь. — Столько народу… за три часа не уложимся.

— С вами-то точно не уложимся, — согласилась Нина Степановна, — все слушаете каждого, давление меряете, по душам разговариваете, а им только этого надо. Вон Инесса Филипповна со второго участка — молодец! С ней не забалуешь! Давление? У всех давление! Кашель? Очень хорошо! Пейте отхаркивающее, и все! Следующий! — смешно передразнила Инессу Филипповну Нина. — Ой, не знаю, за что таким врачам, как Инесса, такую зарплату сделали! Вот вам, Екатерина Григорьевна, при жизни памятник нужно ставить.

— Так уж и памятник? — улыбнулась Катя.

— А то вы не знаете, что вы у нас лучший доктор, мы вас все любим. Наши-то сотрудники только к вам бегают, безотказная вы, да и бабки все эти к вам на прием, как на праздник.

— Не перехвали, — ответила Катя и посмотрела на свои худые руки со светлыми волосками, которые поднялись дыбом.

— Нина, дай мне градусник, что-то меня знобит, — попросила Катя.

— Ну, вот еще что удумали! Не хватало только, чтобы вы заболели! Кто работать-то будет? — Нина засуетилась и принесла градусник для своего любимого врача.

Катя своей подмышкой ощутила его холод. Выждав пять минут, она достала градусник, чувствуя заложенность в носу и неприятное жжение в горле.

— 37 и 8, — сказала она вслух, — вот черт! Все-таки заболела. С утра мне как-то нехорошо, не надо было приходить.

— Что же делать-то? — растерялась Нина.

— Куда же я народ дену? Дай мне маску и вызывай первого…

Дальше для Кати начался долгий и утомительный прием. Череда лиц сливалась в один общий фон. Все шли со своими болячками, недугами и проблемами.

— Куда вы все к врачу-то лезете? — возмущалась Нина Степановна. — Вам же просто таблетки выписать, так? Вот и садитесь ко мне, я выпишу.

— А мне все равно надо к Екатерине Григорьевне, — оскорбилась полная бабулька, — она мне и давление смерит и, может, еще что посоветует. Последнее лекарство, Екатериночка Григорьевна, мне очень хорошо помогает.

— Давление держится в установленных границах? — спросила Катя.

— Вообще не поднимается, — заверила ее полная старушка.

— Давайте снизим дозу, я убираю полтаблетки с вечернего приема, посмотрим… — сказала Катя.