Высокий блондин без ботинок

— Кстати, о приметах… — подхватил ее мысль Марко, — сегодня я попросил, чтобы Господь дал мне какой-нибудь знак, ну что-нибудь такое, чего еще со мной не было, чтобы я принял важное для себя решение. Я встречался с этой женщиной Викторией в ресторане, думая, жениться на ней или нет… И тут вы со своими яйцами и транспарантами… Вы подали мне знак.

— Я ничего не подавала, — испугалась Мила, — я просто в каком-то общем ажиотаже забрасывала вас яйцами! Простите… Могу почистить костюм.

— И все-таки это знак! Почему это нелепое происшествие произошло именно тогда, когда я о нем подумал?

— И что значит этот знак? — поинтересовалась Мила, которая почувствовала себя значительно лучше после того, как ее вырвало.

— Значит, Вика тот человек, что мне нужен, на ней и остановлюсь. Я женюсь на ней, спасибо вам!

— За что?

— Вы осчастливили мою маму.

«Да этот парень не в себе, правы люди, говоря о том, что свободные мужчины за тридцать содержат в себе какой-нибудь дефект».

— Послушайте, это, конечно, не мое дело, но, если бы я знала, что забрасывание яйцами вы воспримете как знак жениться на этой мегере, я бы забросала вас тухлыми яйцами, — сказала она.

— Вика заберет свое заявление, — улыбнулся Марко, — можете не беспокоиться, я позабочусь об этом. Я не женюсь на ней, пока она не смирится с потерей своего дорогого костюма, а еще лучше куплю ей таких костюмов штук десять…

— Что вы, я не стою таких жертв, — ответила Камилла.

Тут к ним приблизилась решительным шагом Надежда.

— Он не обижает тебя, Мила?

— Что ты! Он наш друг! — заверила ее Камилла.

— Идем, я поймала машину, — потянула ее за руку Надежда.

— До свиданья, — попрощался Марко и, развернувшись, пошел обратно в отделение.

— Счастья в личной жизни! — крикнула ему вслед Мила.

— Что это ты ему желаешь счастья? О чем вы говорили? — встрепенулась Надя.

— Ни о чем серьезном… у него скоро свадьба, — вяло ответила Камилла, залезая в старенькую «Вольво», — угадай с первого раза, на ком он женится?

— Неужели на этой змее с крашеными волосами?! Вот черт! Почему таким стервам всегда везет?

— Потому что она молода, красива и бывает там, где такие мужчины и обитают. Их дороги пересекаются, понимаешь? Я теперь понимаю, о чем нам говорила твоя подруга Пелагея.

— Что это ты какая-то грустная? Он понравился тебе?

— Мой ответ ничего не решает…

— Вот черт! Значит, понравился! Ну, у тебя губа не дура! Не думай, ты тоже могла бы ему понравиться, если бы вы встречались каждый день… Плохо, что ты не можешь мозолить ему глаза постоянно, а то итальяшка точно был бы наш! Я видела, какими глазами он напоследок посмотрел на тебя!

— Еще бы! Сначала я закидала его яйцами, потом меня вырвало при разговоре с ним. Такое забудешь… — протянула Мила, с тоской смотря в окно.

— Что ты сделала? — не поняла Надежда.

— Меня вырвало, и Марк дал мне свой платочек, вот видишь! — помахала она носовым платком перед лицом Надежды. — Он останется на память.

— Ну ты даешь! — с уважением протянула Надежда. — Встретила мужчину своей мечты, и тебя рвет! Класс! Хуже не придумаешь!

— Вот именно, — буркнула Камилла.

Водитель «Вольво» покосился на них.

— Вы там это… если надумаете чего, скажите, я остановлю. Не надо пачкать мне салон.

— Не беспокойтесь, мне уже лучше, — ответила Мила и толкнула подругу локтем, чтобы она перестала говорить обо всем подряд при посторонних людях.

Глава 5

После этого неприятного эпизода, впрочем, для самой Камиллы самого запоминающего эпизода, жизнь ее вернулась в обычное русло; правда, Мила стала какая-то отрешенная, постоянно думала о чем-то своем. Перед глазами стояли сногсшибательные глаза и открытая улыбка итальянца. Она смотрела на других людей и не видела их.

«Что это со мной? Чем это он так задел меня? Словно заворожил. Мы ведь даже не общались, а я серьезная женщина и не могу страдать только по красивым глазам», — кляла себя Мила, но все валилось из рук.

Проведя на работе восемь часов, хотя рабочий день у нее, как у врача-ветеринара, был всего шесть часов, Мила, уставшая, пришла в кабинет, который она делила со своим шефом Игорем Ениным, чтобы выпить очередную чашку растворимого кофе. Шеф сидел за своим столом за изучением каких-то бумаг. Кабинет был очень маленьким, столы стояли впритык друг к другу. Чтобы пройти к окну, надо было передвигаться боком. Окно в кабинете было распахнуто настежь, но это не давало желаемого эффекта, воздух стоял душной стеной — что на улице, что в помещении. Мила щелкнула кнопкой электрочайника, уже дышавшего на ладан, даже пластмасса на носике стала отламываться, и насыпала в чашку две ложки кофе.

Игорь поднял на нее глаза поверх сильно увеличивающих очков.

— Сколько ты уже за сегодняшний день кофе выпила?

— Не знаю, много, что-то усталость какая-то…

— Но бодрости у тебя тоже не прибавилось. Сердце посадишь, столько кофе в жару пить.

— Ничего со мной не случится, все, что могло случиться плохого, уже случилось.

— Неприятности? — участливо поинтересовался шеф.

— Личное, — махнула рукой Мила, отскакивая от горячих брызг кипятка, вылетавших во все стороны из сломанного носика чайника.

— Устала… Сколько у тебя еще пациентов? — спросил Игорь.

— Еще один.

— Нельзя столько работать. Я, конечно, понимаю, что у тебя большая клиентура и за шесть часов ты не успеваешь их всех принять, но себя-то гробить тоже не следует. Отдохнуть тебе надо. Давай в отпуск? — предложил Игорь.

— Что это вы меня гоните? — надулась Мила, заливая кофе кипятком.

— Вот дает! Другие плачут, что их в отпуск не отпускают, а тут предлагаешь — обижается и не идет.

— Ехать мне некуда… Надумаю — возьму, — поблагодарила шефа Мила, протискиваясь на свое место с трудом, несмотря на то что была не крупных габаритов, и стала, обжигаясь, пить кофе.

Игорь задумчиво посмотрел на свою любимую сотрудницу.

— Знаешь, я сейчас тебе подниму настроение.

— Это вряд ли…

— А вот посмотрим! Так как твои старания и каждодневные задержки на работе сверхурочно приносят клинике неплохой доход, я выплачу тебе премию.

Грузный шеф, кряхтя, поднялся с места и просунулся к небольшому старому сейфу с всегда торчащим из замочной скважины ключом. Смысла в таком сейфе Мила не видела никакого, но на более дорогой и современный вариант у Игоря денег не было. Он открыл сейф, и взору Камиллы предстала знакомая картина: какие-то документы, которые и даром были никому не нужны, несколько ампул наркотического препарата для ветеринарной практики, жидкая пачка денег и бутылка дорогой водки, стоявшая здесь с прошлого года. Кто-то подарил Игорю, а он был абсолютно непьющим человеком.

— Может, выпьем? — вдруг предложил шеф, и Камилла чуть не поперхнулась кофе, настолько это неожиданно прозвучало.

— Спасибо, не хочется.

— А то пропадет еще…

— Водка может стоять годами, не беспокойтесь, не испортится, — заверила она Игоря.

Он толстыми пальцами отсчитал десять купюр по тысяче рублей и положил перед Милой.

— Вот… премия.

— Спасибо, — улыбнулась она, в руках у шефа осталось примерно столько же.

А если учесть, что человек он был прижимистый, то такой поступок надо было ценить на вес золота.

— Купи себе что-нибудь, сходи куда-нибудь, молодая же женщина! Не мне тебя учить! Взбодрись! Съезди в отпуск, заведи роман!

— Игорь Викторович, чему вы меня учите?

— Жизни! Я старше тебя на двенадцать лет. Вот больше и знаю! Ходишь как в воду опущенная.

— Я давно хотела спросить: а почему вы живете один? — спросила Мила.

— Ну, теперь и по мою душу добрались, — начал суетливо раскладывать на поверхности стола бумаги Игорь Викторович. — Не сложилось у меня… Когда-то, когда еще ходил боцманом на судне и жил в Калининграде, была жена, как в анекдоте, неверная. Я в плавание, а она… Ну, в общем, расстались мы, переживал я сильно, а потом так и остался один.

— Так еще не поздно… Сорок четыре года, вы еще и ребенка родить успеете.

— Боже упаси! Я стал одиноким волком, старой брюзгой, и мне больше никто не нужен, — отмахнулся Игорь.

— Это нечестно. Вам попалась одна непорядочная женщина, и вы решили больше не давать шанс ни одной из представительниц женского рода. Среди нас так много одиноких и хороших женщин, способных отогреть на берегу сердце бывшего боцмана, — поэтично заговорила Мила.

Игорь покосился на нее.

— Красиво ты ругаешь меня, а я тебя насильно отправляю отдыхать.

— Камилла Константиновна, к вам пришли, — заглянула в кабинет молоденькая медсестра.

— Иду! — Мила вытерла губы бумажной салфеткой и отправилась принимать своего последнего пациента.

Им оказалась крыса двух лет по имени Лариска, белого цвета с розовыми глазками и шевелящимся все время розовым носиком.

«Альбинос», — про себя подумала Камилла и спросила у хозяйки:

— Что беспокоит?

— Мне кажется, она заболела. Знаете, что-то плохо ест, какая-то неактивная, не играет, не такая, как всегда, в общем, — ответила девочка лет пятнадцати, искренне переживающая за свою питомицу.

— Выделения из глаз, носа?

— Нет.

— Чихает?

— Нет.

— Понос, запор?

— Нет, — отвечала девочка.

Мила приступила к осмотру крысы: она ее слушала, считала пульс, пальпировала живот и даже измерила температуру.

— Ваша крыса была возбуждена и дергана в последнее время? — спросила Камилла.

— Да, по весне ее тоже было не узнать, она даже укусила меня первый раз в жизни, — ответила девочка.

Мила вздохнула:

— Твоя Лариска совершенно здорова, она просто одинока.

Девочка непонимающе хлопала глазами.

— Ей нужен друг, крыс, мальчик, бойфренд, муж, понятно?

— А… — заулыбалась девочка, — понятно, то есть надо… а будут же дети?

— От крысят ты никуда не денешься, — кивнула Мила, — но зато Лариса будет опять бодрой и здоровой.

Девочка заплатила за прием и ушла, весьма озабоченная мыслью, где ей найти крыса для ее крысы.

«Какой кошмар… — подумала Мила, снимая белый халат, — даже крысам нужна пара… Нет, я, наверное, схожу с ума, но я не знаю, что мне делать, вернее, знаю, кажется…»

С работы Мила выскочила как ошпаренная, села в свои «Жигули» и поехала к своему парикмахеру Диме, у которого регулярно подстригала концы длинных волос и подкрашивала корни в светлый, натуральный цвет. Диму она застала за укладкой какой-то пышной дамы. Это был молодой темноволосый человек, всегда с экстравагантной стрижкой, со множеством цепей и браслетов и в рваной одежде. Мила понимала, что эти драные джинсы и майки — дань моде, но выглядели они так, словно Диму постоянно рвали стаи диких собак.

— Привет, Камилла! — Дима улыбнулся ей, он страшно дорожил своим йоркширским терьером, которого Мила, можно сказать, вытащила с того света.

— Дима, извини, что без записи. Выручишь? Вот так надо! — Мила чиркнула ребром ладони по горлу.

Дима усмехнулся:

— Свидание?