Я – телохранитель

– При каких обстоятельствах?

– Ты что – следователь?

– При каких обстоятельствах? – повторил Анатолий.

– Застрелили его.

– Кто?

– Если бы я знал!

– Застрелили днем? Ночью?

– Ночью.

– В ту ночь Тапаев был в своем особняке?

– Да.

– Могло быть так, что убийца шел к Тапаеву, но случайно наткнулся на охранника?

– Откуда я знаю?! – сказал с нескрываемой досадой Богданов. – Откуда я знаю, если убийцу не нашли?!

Хамза в Москве показывал Китайгородцеву справку о здешней криминогенной обстановке. За весь прошлый год в этих краях совершено лишь четыре убийства. Три – раскрыты. Одно – нет. Вот оно как раз – нераскрытое. Тапаевский охранник.

* * *

Анатолий скучал в одиночестве, как вдруг дверь открылась нараспашку – на пороге стояли Рита с Аней. Аня смущалась, а Рита была смешлива и в руке держала коробку. Торт? Ему?

– В знак благодарности, – сообщила Рита, – за чудесное избавление от злодеев. Вы же – наш благородный спаситель. Теперь вот мы пришли знакомиться.

«Будет представлять подружке своего телохранителя, – подумал Анатолий. – Сама Аня, возможно, и придумала это чаепитие с тортом. У ее отца тоже есть охранники, но они – из местных, их Аня знает едва ли не с самого детства, прожила с ними бок о бок много лет, еще и в школу вместе ходили, быть может… А тут настоящий телохранитель, безмолвная тень Риты! Когда понадобилось, в одну секунду четверых местных крутых пацанов уложил на снег…»

– Чай у тебя есть? – спросила у Китайгородцева Рита. – Кипяток – на первом этаже.

«В присутствии подружки бестрепетно перешла на «ты». Окончательно освоилась с ролью хозяйки?» – но Анатолию было не привыкать. Клиентов он перевидел множество. Экземпляры попадались самые разные. Рита – это еще очень даже ничего. Немного избалована папиными деньгами… А в целом, кажется, неплохая девчонка. Не выросла еще, не сформировалась. И даже в ее стремлении повелевать угадывается что-то детское. Как в Игрушки играет.

Он принес кипяток. Закрытая коробка с тортом покоилась на столе. Девчонки сидели на диванчике, терпеливо ожидая, пока Анатолий все устроит наилучшим образом. И это Китайгородцеву тоже было знакомо. Что-то происходит с людьми очень скоро после того, как у них появляются первые по-настоящему большие деньги, а с теми деньгами – возможность пользоваться услугами личных водителей, домработниц, официантов и продавцов из дорогих бутиков. Как будто люди утрачивают некоторые элементарные навыки, которыми они владели прежде, и теперь уже не могут самостоятельно распахнуть дверцу автомобиля, поджарить для себя утром яичницу, своей рукой зажечь свечи на праздничном столе или повесить аккуратно на плечики пиджак, который только что примеряли в магазине. Люди охотно перекладывают на других эти мелкие заботы, отстраняясь тем самым, возводя невидимую преграду между собой и всеми остальными.

Только когда чай был заварен и разлит по чашкам, а торт порезан на куски, девчонки подсели к столу.

– Вы сегодня – герой дня, – сказала Аня. – А я испугалась, если честно, когда эти неприятности начались.

– Ну что ты? – закатила глаза Рита. – С нами же был телохранитель!

Ерничала и подзуживала Китайгородцева.

– Только я одного не пойму, – призналась Рита. – Ты пригрелся там в машине, что ли? Не сразу проснулся? Почему сразу не вышел?

– Для чего?

– Чтобы нас защитить.

– Моя защита не требовалась,

– Как это не требовалась? – возмутилась Рита. – Бедного водителя так запугали…

– Лично вам защита не требовалась.

Повисла пауза. Девчонки переглянулись.

– Ну хорошо, допустим, – недоверчиво протянула Рита. – Ты охранял меня. Да?

– Да.

– А на водителя тебе, получается, было наплевать?

– Я бы вступился за него, если бы началось что-то серьезное. Но только – если серьезное. У меня есть охраняемое лицо, и меня более всего волнует ваша личная безопасность, а не безопасность тех, кто волею случая временно оказался рядом с вами. Пока вы лично не втянуты в конфликт, я тоже в этом не участвую. Моя задача – не пистолетом всех вокруг пугать, а не допустить того, чтобы вы пострадали.

– Циничная философия, – оценила Рита. – Ты не находишь?

Вопрос был обращен к подруге.

– Все логично, – пожала плечами та.

Признавала правоту Китайгородцева, хотя в глубине души, наверное, хотела, чтобы он и ее защищал тоже. Анатолий испытал некоторую неловкость и сказал, будто извиняясь:

– Наверное, да, это – цинично. Но эмоции тут противопоказаны. У нас несколько лет назад был такой случай. Наш охранник сопровождал клиента в его загородный дом. На шоссе они увидели аварию: автомобиль, перевернутая детская коляска, обезумевшая молодая женщина мечется по шоссе. Дорожная авария по пути следования охраняемого лица – это самый расхожий пример из наших учебников. Останавливаться нельзя, даже если тебе показалось, что лежащая на дороге сбитая женщина – твоя родная мать. Типичная ловушка. Но тут – коляска, женщина в шоке, водитель другой машины стоит над сбитой им коляской на коленях… Клиент приказал остановиться. В результате его расстреляли в упор.

* * *

Через некоторое время Аня вызвала охранника, ' и тот принес бутылку вина. Ей тут явно нравилось, и Китайгородцев подозревал, что сегодняшнее чаепитие завершится очень не скоро.

– А пистолет у вас настоящий? – спросила Аня.

– Да.

– Можно посмотреть?

Анатолий никогда никому постороннему не давал в руки свое оружие. Но не хотелось разрушать хрупкую атмосферу беззаботности, витавшую над их столом. Извлек пистолет из кобуры, вытащил обойму с патронами, протянул пистолет Ане – но оружие вдруг перехватила Рита. По-киношному ухватилась за рукоять пистолета обеими руками, прицелилась в угол комнаты, где стояла никогда, похоже, не видевшая цветов ваза, и «выстрелила»:

– Бах!

– У моего папы тоже есть пистолет, – сказала Аня.

– Газовый?

– Почему газовый? Настоящий.

– Зачем ему настоящий? – удивилась Рита.

Китайгородцев тоже хотел бы знать ответ на тот вопрос.

– На всякий случай.

– Боится, да? Богатые тоже плачут? – хихикнула Рита, у которой, похоже, было слишком хорошее настроение для того, чтобы о чем-то говорить серьезно. – Спит небось с ним в обнимку?

– Почти, – не приняла шутки Аня. – Он все время носит его с собой.

– Ему угрожает опасность? – с показным равнодушием в голосе осведомился Анатолий.

– Он не говорит.

– А сами вы как думаете?

– Все возможно.

– У вашего папы есть враги, Аня?

– Мы никогда не говорим с ним на такие темы.

– И вы никогда не слышали про угрозы в его адрес?

– Нет, никогда. Но жизнь сейчас неспокойная. И он тревожится, я чувствую.

– Он прячется ото всех, – произнесла Рита, и в ее голосе Китайгородцев что-то уловил. То ли насмешку, то ли осуждение.

– Он занят работой, – вступилась за отца Аня.

– Да, но за два дня, что я здесь, он ни разу к нам не вышел. Я даже не знаю, как он выглядит.

– Он действительно очень занят, – сказала Аня. Кажется, она испытывала неловкость за своего отца, хотя его и защищала.

Анатолий спрятал пистолет в кобуру.

– Они заняты! – всплеснула руками Рита. – Они все очень заняты!

Похоже, осуждала не только Аниного отца, но и своего собственного… Да, их родители могли обеспечить своим детям все что угодно, за исключением разве что личного общения. Они покупали дочерям билеты на заграничный лыжный курорт, полностью их экипировали, снабжали деньгами и еще совали при прощании в карман пластиковые кредитные карты – так, на всякий случай, чтоб дочурки ни в чем себе не отказывали… И там, на курорте, эти «два одиночества» встречались, и им было, действительно, так одиноко в этой жизни, что даже по возвращении домой они мечтали о скорой встрече – и встречались, хотя для этого надо было долго трястись в поезде.

– Пусть еще принесут вина, – попросила Рита.

Аня не возражала. Через пару минут все тот же охранник принес бутылку, поставил ее на стол – и удалился.

– А помнишь, как мы на курорте пили грог? – спросила у подружки Рита.

– Да. В первый же вечер.

– Я тогда накаталась… «Накаталась», ха-ха… Нападалась! Впервые на лыжи встала. Там инструктор был еще такой… Бестолковый… Вечером пришла в бар. Скучища! Я – одна… Никогда больше не буду ездить за границу одна! Хорошо, что ты в баре оказалась в тот вечер…

– Да, когда ты ко мне подошла…

– А помнишь того очкарика-немца, который к нам подсел?

Обе засмеялись, одновременно вспомнив.

– Он нас грог учил пить, – смеясь, пояснила Китайгородцеву Рита. – А мы его – русскую водку. Ну, и как ты думаешь, кто из нас троих в конце концов якобы по старинному русскому обычаю лезгинку танцевал?

– Немец, – сказал прозорливый Анатолий.

Раздался общий смех.

– Ага, но он лезгинку на столе танцевал, – добавила Рита. – Бармен, видя это, вообще был в предобморочном состоянии.

* * *

Уже за полночь, когда Аня засобиралась к себе, пошел снег. Крупные хлопья сыпались с неба в полной тишине. Единственный фонарь у входа освещал разбитую накануне машину Аниного родственника. Снег уже присыпал место повреждения, и смотрелась машина очень даже ничего.

– Как нелепо все получилось, – вздохнула Аня, печалясь о случившемся происшествии. – Завтра Андрей Ильич обещал все исправить.

– Он разбирается в машинах? – заинтересовался Анатолий.

– В машинах разбирается автомеханик. У нас тут гараж, – махнула рукой куда-то за деревья. – Андрей Ильич сказал, что за день все поправят.

Неширокая дорожка, ведущая к хозяйскому особняку, была очищена от снега, – но завтра тому, кто счищает снег, придется снова тут поработать.

– Где тут у вас охрана? – спросил у Ани Китайгородцев. – Богданов просил меня не под ходить к дому слишком близко.

– Здесь никого нет. Только в доме.

Они действительно дожгли до порога, никого не встретив.

– Спокойной ночи, – сказала Аня.

– Спокойной ночи.

Девочки расцеловались, и Аня ушла.

– Я тоже не люблю своего отца, – сказала неожиданно Рита.

Анатолий промолчал.

– Вот тебе он заплатил деньги. Ну, не тебе лично, ладно, твоей фирме, этому, как его… Как твоя фирма называется?